Родители о том не ведали. А кое-кто из нас даже удостаивался похвалы со стороны вернувшейся с работы мамы: «Ах, какой у нас заботливый и хозяйственный ребенок – это надо же, по собственному почину полы помыл!»
Итак, я отправилась за собакой в Аксиньино. Она сидела на крыльце у двери. Но дом был явно необитаем – стекло веранды выбито, вокруг – мерзость запустения, какая бывает только в покинутых людьми местах.
Ну, ясно. Уехали, а собаку бросили. Я осторожно приблизилась, чтобы не спугнуть пса. Но он и не думал никуда убегать – он был дома. И не его вина, что этот дом оказался пустым.
– Ну что ж, дружок, теперь ты будешь с нами. Компания неплохая, вот увидишь, – уговаривала я собаку. – У нас там даже будки есть, мы их сами сделали. Со своим домом, конечно, не сравнить, но всё равно лучше, чем одному здесь под дождем мокнуть. В компании веселее, это точно. Так что пойдем, поищем кого-нибудь из наших.
Я вытащила из кармана ошейник с верёвкой и надела на пса. Он не сопротивлялся.
– Как же тебя называть? Какое-то имя у тебя ведь было, раз ты тут жил. Только я его угадать не могу.
Я вспомнила недавно прочитанную книгу и решила:
– Ты будешь Майклом. Это очень хорошее имя, и ты должен быть его достоин. Тебе оно нравится?
Пёс посмотрел на меня уже с некоторым интересом и склонил голову набок.
– Ага, нравится! Тогда пошли гулять, Майкл!
Он послушно последовал за мной – всё с тем же спокойным достоинством, которое так меня восхищало.
Мы отправились в карьеры. Это было обычное место прогулок всех наших собачников – между Аксиньино и метро «Речной вокзал». Сейчас там парк, а тогда был пустырь, кое-где заросший невысоким кустарником.
Бродили мы часа два. Я разговаривала с Майклом, рассказывая ему обо всех, кто был в нашей собачьей компании. Казалось, он меня понимает и доверяет мне свою собачью судьбу, согласившись, что я лучше придумаю, как ему дальше жить на этом свете. И через два часа совместной прогулки я поняла, чего хочу больше всего на свете – чтобы эта собака стала моей, и только моей.
Время обеда давно прошло, и я подумала, что меня, наверное, уже ждут дома. От совместно съеденного в начале знакомства печенья не осталось и следа. Пора было возвращаться. Но как я могла оставить только что обретенного друга?!
– Пойдем, Майкл. Дома только мама. Надеюсь, она нас чем-нибудь покормит, прежде чем мы будем искать тебе ночлег, – сказала я.
Никаких иллюзий я не питала. Но когда дверь открылась, постаралась вложить в свои слова всю силу убеждения, на которую только была способна.
– Мам, посмотри! Его бросили хозяева, и он сидел там совсем один, под дождем, и никуда не хотел идти. Покорми его, пожалуйста!
Пёс сидел рядом со мной на площадке, даже не попытавшись войти в дверь без приглашения. Он спокойно смотрел маме в лицо, ожидая её решения. И мама дрогнула. До сих пор не понимаю, как это произошло.
– Ну, ладно, если только покормить… – пробормотала она, отступая от двери.
– Пошли скорей, нас пускают, – шепнула я Майклу, и мы шагнули в квартиру.
– Его зовут Майкл, – объявила я.
– Откуда ты знаешь? – спросила мама. – Он чей-то?
– Я же говорю, его бросили! Уехали и оставили одного, в Аксиньино. Это я его так называю. Он очень умный и всё понимает. Смотри, какой он послушный. Майкл, иди сюда!
Пёс встал и подошел ко мне, вильнув хвостом.
– И как давно ты его подобрала? – с подозрением спросила мама.
– Да я только сегодня его увидела.
– И он уже так отзывается на новую кличку? Что-то не верится…
– Говорю же, он умница, и такой благородный пес! Знаешь, это точно не дворняжка. Надо посмотреть, какой он породы… Так легче будет предлагать его новым хозяевам, – хитро добавила я, убаюкивая мамину бдительность.
– Пожалуй, – протянула мама. – Там есть каша, покорми его.
Я быстро разыскала дачную эмалированую голубую миску и положила в нее порцию пшёнки и кусок любительской колбасы.
– Здесь ты будешь есть, – сказала я Майклу, ставя миску в ванной.
– Ой, какой же он большой! – воскликнула мама, увидев, что наклонившийся к миске пёс занял собой почти всё пространство нашей маленькой ванной комнаты.
– Но очень красивый, просто грязный немного, – быстро переводя разговор на другое, ответила я. – Видишь, как оно там, на улице… Вот если б ты разрешила его вымыть, мне бы гораздо легче было его пристроить.
– Посмотрим, – ответила мама, отправляясь на кухню.
Майкл между тем начисто вылизал миску. Несмотря на то, что явно был очень голоден, ел он интеллигентно – не спешил, не разбрасывал кашу – и оставил после себя чистоту, что очевидно понравилось маме. После еды он вздохнул, лег на бок в прихожей и тут же заснул.
– Ладно, пусть отдохнет немного, – сказала мама, и я возликовала в душе. Это был огромный прогресс.
Немного погодя, я подошла к маме и робко спросила:
– А можно я его всё-таки вымою?
– Ну что ж, вымой, – рассеяно ответила мама, листая книжку.
И я помчалась в ванную выполнять задуманное.
Купание Майкл перенёс так же невозмутимо. Вода с пса лилась кофейного цвета, зато сам он приобрёл свойственную ему красивую светложёлтую окраску.
Выпросив у мамы старую простыню, я вытерла Майкла и положила её в качестве подстилки в коридоре. У МАЙКЛА ПОЯВИЛОСЬ МЕСТО! Он лежал на простыне и спокойно обсыхал.
Скоро мама поняла свою ошибку, но было поздно. Выставить на холодную и грязную улицу только что выкупанную и ещё мокрую собаку у мамы не поднялась рука.
– Что делать, пусть остаётся до завтра, – вздохнула мама. – Ты же знаешь, папа ни за что не разрешит его оставить. Да и Мямлик его тут не потерпит… Какой бы это ни был замечательный и умный пёс, – неуверенно добавила она, взглянув на Майкла.
Надо признаться, одно животное в доме у нас всё-таки было – пожилая кошка Мямлик. Она появилась, когда я была ещё маленькой, ходила в детский сад, и жили мы на старой квартире вместе с бабушкой и дедушкой.
История её появления заслуживает того, чтобы её рассказать. Дело в том, что принес кошку домой… папа. Самый неумолимый противник животных в доме! А случилось это следующим образом.
Летом на даче папин дядя, то есть мой двоюродный дедушка, прикормил двух котят. Назвал их Шустрик и Мямлик – по именам персонажей известной тогда детской телепередачи. Особенно нравился ему Мямлик, за кроткий нрав и деликатность.
Переехав осенью в Москву, дядя Вова всё переживал, как там его бедненький пёстрый котик, оставленный на произвол судьбы на чужой даче – дача-то была съёмная.
Будучи известным музыкантом, дядя обладал тонкой и ранимой душой. И переживания его не укрылись от внимания любящих родственников. В результате мой папа был командирован бабушкой на дачу с заданием разыскать и привезти дяде Вове кота Мямлика. Когда же папа, гордый блестяще выполненным поручением, доставил кота по назначению, дядина мама, то есть моя прабабушка, чутким ухом уловив слабое «мяу» выпущенного на волю страдальца, воскликнула:
– Что такое? Я слышу кошку! Я чувствую, она здесь!… Уберите сейчас же!
Прабабушке было за девяносто. Жила она вместе с дядей Вовой. Видела уже совсем плохо, одна не передвигалась, но слово её было – кремень! А кошек она, в отличие от дяди, почему-то не любила.
– Хорошо, мамочка, – роняя слезу, вздохнул дядя Вова.
– Эрик, ты должен взять котика к вам. Видишь, бабушка так хочет, – объявил он папе. – Посмотри, какой красавец – весь пёстренький.
Дядя был далёк от биологических наук и не подозревал, что коты не бывают многоцветными, и что его ласковый и застенчивый котик – на самом деле кошечка. Не подозревал этого и папа.
– Это замечательный кот. У него чудный нрав, и никаких хлопот он вам не доставит, – умолял дядя Вова папу.
Спорить со старшими в семье было не принято. И хотя папа был строг и придерживался жёстких правил, жестоким он не был. Просто бросить животное на произвол судьбы он не мог. Так что Мямлик поселился у нас.
Надо сказать, кошка действительно оказалась умна. Особых проблем она не создавала, по повелению папы научившись делать свои кошачьи дела в унитаз. Но став полноправным членом нашей семьи и восприняв каким-то образом строгую атмосферу дома, не переносила никаких посторонних животных.
– Мам, а если Мямлик его примет? То есть, если они подружатся с Майклом? – спросила я.
– Ну, если Мямлик примет… – саркастически хмыкнула мама. И тут же сердито перебила сама себя: – И не мечтай! Такой стресс для немолодой кошки! Она вон целый вечер из-лод дивана не вылезает.
О местонахождении нашей киски действительно можно было догадаться по негодующему ворчанию, переходящему в низкое гудение. И как ей не надоест! Вот вредина! Саму-то её разве не подобрали в свое время?!
– Мам, а ты ей рыбки дай, – посоветовала я.
– Ой, правда, я же её ещё не кормила. Совсем ты мне голову заморочила, – спохватилась мама. – Только боюсь, она и есть-то не будет. А вдруг собака её схватит?!
– Ну что ты говоришь! – укорила я маму. – Ты же видишь – Майкл совсем мирный. Может, кошки – его лучшие друзья.
Сама я не была до конца в этом уверена – бог знает, какое у собаки может быть отношение к кошкам! – и на всякий случай была начеку.
Мама вышла из комнаты. Хлопнула дверца холодильника. Для Мямлика это был условный сигнал – рыба! Услышав его, она всегда устремлялась бегом в сторону кухни. Она и сейчас выскочила из-под дивана, но на пути к заветному блюдцу лежала большая и страшная собака. Возмущённая до глубины души, кошка подскочила к самой морде Майкла и грозно взвыла, вызывая его на бой. Вопль перешёл в шипение, и… ничего не произошло. Майкл даже не шевельнулся, только чуть приоткрыл глаза и сразу их снова закрыл.
Такое поведение, то есть полное отсутствие какого-либо ответа на провоцируемый ею скандал, до того озадачило кошку, что она оторопело замолчала. Потом, тихонько ворча, стала обходить собаку сзади. Осторожно обнюхала ее лапы и хвост – никакой реакции. Тогда, перепрыгнув через собаку и презрительно на неё оглянувшись – не боец! – Мямлик отправилась к своему блюдцу.
Это была первая победа Майкла. Лучшей тактики просто не придумаешь! Я видела, что на маму это тоже произвело впечатление. Хорошо бы она рассказала об этом папе.
По правде говоря, меня очень тревожило скорое возвращение второй половины нашего семейства. Если уж скандал неминуем, пусть уж лучше завтра. Поэтому, как только мама сказала, что уже поздно и пора спать, я, не препираясь и не возражая, что время, мол, ещё детское, быстренько нырнула в постель. Долго я лежала, прислушиваясь, не вернулись ли наши, и незаметно уснула. Разбудило нас с мамой грозное рычание: Майкл охранял пригревший его дом.