В душе стало закипать раздражение. Ну почему взрослые – такие?! Видимо, они совсем не умеют отличать важное от не важного. Может, и умели когда-то, а потом, как напридумывали себе всяких жизненных правил и условий – то положено, а это не положено! – и разучились. Вот при чём здесь сейчас дверь! СОБАКА ПРОПАЛА! Только это важно!
– Я гулять иду, – мрачно отозвалась я.
– Куда?! – возмутилась бабушка. – Да ты только в дом вошла!
– Ну и что? Мне мама разрешила! – на бегу выкрикнула я. – Мне надо Майкла найти!
– Одни собаки на уме, – ворчала бабушка, – а мать всё разрешает.
Но я уже не отвечала – захлопнула эту несчастную дверь и, прыгая через две ступеньки, устремилась во двор. Конечно, я найду его!
Но Майкла не было нигде. Я облазила всё пустеющее Аксиньино и бывший его, уже полуразрушенный, дом. Ходила по дворам, расспрашивала встречных собачников – не видели ли они палевую собаку с чёрной мордочкой и умными карими глазами? Но все качали головами: нет, не видели.
С тяжелым сердцем я возвращалась домой. Это было совсем ни на что не похоже. Он же никуда не уходил далеко. И гулять один он тоже прекрасно умел.
Подходя к дому, я встретила своего одноклассника, Вовку.
– Привет! Как каникулы? На море, что ль, опять была? – спросил он меня.
– Ну да, на море… – пробормотала я.
– А чего такая унылая? С моря все весёлые приезжают.
– Собака моя пропала, – вздохнула я тяжко. – Родители на работе, а его гулять на целый день оставляли. Теперь вот найти не могу…
Вовка помрачнел и покосился на меня.
– Слушай, не хотелось бы тебя огорчать, но…
– Что – но?! – вскинулась я.
– Да дня два или три назад прямо напротив моего дома собаку сбило. Она так заорала, бедная! Я как раз у окна стоял – видел.
Чувсвуя, как мурашки побежали по спине, и сделалось холодно в животе, я выдохнула:
– Какая она была? Ну, цвета какого?
– Довольно большая, рыжеватая, кажется… Это грузовик виноват – он обгонял кого-то по встречке, – объяснял Вовка. Как будто это могло иметь какое-то значение… – А собака очень даже правильно дорогу переходила: стояла на середине, машины пропускала, – всё рассказывал он. – А грузовик на встречку выехал, она и попятиться не успела.
Не слушая больше ничего, я повернулась и на негнущихся ватных ногах пошла к дороге.
Вовка жил в соседнем доме, так что идти было не далеко. Сердце колотилось, и глаза заволокло слезами. На другой стороне улицы я различала какую-то желтую кучу… Майкл, мой Майкл!
Плохо соображая, я бросилась через дорогу, не обращая внимания на негодующе загудевшие машины. Будь они прокляты, эти убийцы! Но приблизившись, поняла, что вижу перед собой кучу мусора и рано пожелтевших листьев, которые дворник сгреб и оставил почему-то на газоне.
Оглядываясь, я пошла вдоль дороги – сначала в сторону метро, потом назад, до церкви. Перебежала дорогу и проделала тот же путь по нашей стороне Фестивальной улицы.
Никого. Нигде не было видно сбитой собаки. Видимо, её успели убрать. Только мне от этого было не легче.
Я не видела Майкла мёртвым. И это хорошо. Потому что осталась надежда, хоть и крохотная – вдруг это был не он. Или Вовка наврал мне… Мальчишки, они иногда так поступают – врут. И непонятно, для чего им это надо?
Вдруг кто-то подобрал эту замечательную благородную собаку, и увел с собой, как это сделала когда-то я. А он не мог дать мне знать, и не мог объяснить новым хозяевам, что у него уже есть любимая хозяйка, к которой он хотел бы вернуться. Это лучше, если так. Пусть живет у других людей. Только пусть живет…
Я очень тосковала по Майклу. Хотя мы по-прежнему обихаживали с ребятами всех брошеных дворовых собак, мне недоставало именно его, моего пса.
А в конце зимы, возвратившись как-то вечером из музыкальной школы, я обнаружила на коврике перед дверью своей квартиры маленького серо-жёлтого пушистого щенка. Оказалось, один из моих одноклассников, живших в Аксиньино, решил утешить меня таким образом. Конечно, моя семья восприняла этот дар безо всякого восторга. Да и я не настаивала, чтобы собачку оставить себе навсегда. Утрата Майкла была ещё свежа в памяти. Но надо было найти щенку достойных хозяев, а на это нужно время.
Папа был уже «не орёл» – Майкл сломал его железные принципы. Вяло посопротивлявшись, он разрешил оставить пёсика у нас, пока я его не пристрою.
«Пристраивание» затянулось до лета, но жёлтый щенок обрёл наконец хорошего хозяина. И это уже совсем другая история.