Весь этот мир не ты

9. Прости

Проходит не меньше двадцати минут, прежде чем я справляюсь с крупной дрожью и чувствую в себе силы выйти из душа. Как раз вовремя, так как девчонки заходят в душевые, а значит парни ушли париться. Путь наверх к остальным гостям открыт.

–Ты до сих пор тут? – Машка провожает меня удивленным взглядом, но я лишь неопределённо пожимаю плечами и пулей выскакиваю из помещения.

Я хватаю своё пляжное платье, натягиваю его на влажную кожу, так как даже толком не вытерлась, и спешу к лестнице, словно за мной кто-то гонится. Страх встретить Аверина сейчас иррационален и очень силен. И хотя я слышу веселые мужские голоса, раздающиеся из сауны, это меня ни капли не успокаивает. Перевожу дух я только тогда, когда попадаю в выделенную нам с Машкой гостевую спальню. Хлопаю дверью и обессиленно сползаю по стене, прикрыв голову руками. Надо собраться. Ведь ничего такого сверхъестественного не произошло. Но убедить себя в этом плохо получается. Меня никогда никто так не касался. Никогда. Я не позволяла. Почему сейчас? Почему с ним? Я была уверена в себе, в своих симпатиях. Раньше.

Аверин всегда такой вальяжный, смотрит свысока, хотя сам из себя ничего не представляет, командует, позволяет себе лишнее, наглый. Невоспитанный неотесанный чурбан. Я думала, он меня просто бесит. И от этого каждый раз, когда мы пересекались, я становилась раздражительной и нервной. Свято верила, что это всего лишь неприязнь. Наивная дура. Плевать, это ничего не меняет. Я медленно поднимаюсь с пола и начинаю приводить себя в порядок. Купальник летит в сторону, и его заменяет комплект кружевного белья без бретелек. Вместо хлопкового пляжного платья я одеваю короткое черное, обтягивающее фигуру как вторая кожа. Классика никогда меня не подводила. Освежаю макияж, делая акцент на губах и нервно улыбаюсь себе в зеркало. Конечно, может мне и кажется, но внутренний надлом очевиден. Глаза лихорадочно блестят, на щеках горит нездоровый румянец, лишь подчеркивающий бледность остального лица. Черты словно заострились. Я делаю глубокий вдох, одеваю шпильки и выхожу из комнаты.

В гостиной на первом этаже, превращенной в клуб, невероятно шумно. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, заставляя сердце стучать в бешеном ритме, стробоскопы ослепляют, выхватывая двигающиеся в полутьме фигуры. Поначалу мне кажется, что найти здесь Стаса будет нереальной задачей. Но через минуту мои глаза привыкают, и я обращаю внимание на диваны в дальнем углу, над которыми горит приглушенный свет. Видимо там организован чилаут. Я замечаю светлую модно подстриженную макушку Малинского и пробираюсь к нему через танцующую толпу. Мне жизненно необходимо сейчас вытравить из головы Аверина, и я надеюсь, что Стас сможет с этим справиться. Я хочу хотя бы попытаться почувствовать рядом с ним тоже самое. Доказать себе, что это всего лишь здоровая реакция организма на близость привлекательного мужчины. Ничего личного.

–Привет, принцесса, – белозубая улыбка Стаса на секунду ослепляет меня. Он такой…уютный, – Я уже хотел идти разыскивать тебя. Как поиграли? Вы долго.

Малинский двигается, освобождая мне место рядом, и я опускаюсь на диван. Мне тесно, народу много, и наши бедра моментально плотно прижимаются друг к другу. Я чувствую жар его ноги, запах парфюма, жадно слежу за каждой мелочью, ловя собственные ощущения. Мне приятно, но… Боже, я сейчас расплачусь. Стас запрокидывает руку на спинку дивана и начинает нежно перебирать мои распущенные волосы. Слишком нежно, словно боится. В кулак бы схватил, и то было бы лучше. Внутри зреет неконтролируемое раздражение: на себя, на него и на проклятого Аверина.

–Мы потом еще в сауну пошли, – произношу я вслух, рассеянно улыбаясь и изучая его лицо.

Стас – красивый. Такая классическая идеальная красота, словно модель. Блондин с голубыми глазами, нордические черты. И холодом веет, как рядом с картинкой из журнала сидеть. Идеальные гены, идеальная родословная. Раздражение внутри нарастает.

–Я чувствую запах геля для душа, – улыбается Стас и наклоняется к моей шее, глубоко втягивая воздух. Кожа чуть ниже уха моментально влажнеет от его дыхания, – Ммм…вкусно. Ты вся как десерт, Лин.

Я свожу колени, прикрываю глаза. Стараюсь понять, что я чувствую. Стас пьян и смелеет на глазах. Меня это волнует. Волнует то, что ему можно, но… Надо тоже выпить.

– Принесешь мне маргариту…двойную, – хрипло произношу я, поворачиваясь к своему кавалеру.

–Конечно, – Малинский с готовностью встает и направляется к бару.

Я откидываюсь на диване, потирая виски. Блуждающим взглядом скольжу по извивающейся под модные ритмы толпе. В фокус попадает пара, стоящая в противоположном углу. В горле моментально пересыхает, а легкие вмиг схлопываются, как проколотые воздушные шарики. Я пытаюсь отвернуться, да хотя бы просто моргнуть, и не могу. Машка в красном коктейльном платье с открытой спиной запрокидывает голову, вызывающе смеясь. Её рука как бы невзначай ложится на широкую грудь собеседника, обтянутую белой футболкой. Коленка уже практически просунута между его ног. Она поводит бедрами, сокращая миллиметры между собой и стоящим напротив парнем. Еще секунда, и полностью прижмется. Я вижу, как он склоняется к ней, снисходительно смотрит с высоты своего роста и медленно тянет пиво из бутылки, криво улыбаясь. Он не против. Это видно по расслабленной позе, по задерживающемуся в вырезе платья откровенном взгляде. Вдруг он резко поднимает голову, и черные глаза смотрят на меня в упор. Сердце пропускает удар, и я словно глохну.

– Твой коктейль- голос Стаса доносится словно сквозь толщу воды.

Невероятным усилием воли поворачиваю к нему голову, облизываю пересохшие губы. В голове стучит только одна мысль, больно ударяясь о черепную коробку. Машка сегодня добьется своего. Я не могу на это смотреть. Просто не могу!

–Стас, извини, мне отец позвонил. Мне домой нужно…Срочно.

–Что? – Малинский удивленно хлопает глазами, замерев с моим коктейлем.

–Прости, правда…

-Ладно, – растерянно тянет он, – Давай провожу. Ты точно не можешь подольше остаться?

Я ощущаю, как мой висок сверлит тяжелый взгляд черных глаз, и медленно качаю головой.

–Нет, прости.

10. Вечность

Мой телефон вибрирует, когда я уже оказываюсь в комнате у себя дома. Я кидаю беглый взгляд на экран и застываю в нерешительности. Машка. Мне страшно брать. Я могу услышать подробный пьяный рассказ о том, о чем знать не хочу ни при каких обстоятельствах. Слабовольно пропускаю вызов, но она не сдается. Сделав пару кругов по комнате, я все-таки поднимаю трубку.

–Привет, ты где? Малинский правду говорит, что ты уехала? – ее голос веселый и требовательный одновременно.

–Да, я уже дома, Маш,– осторожно отвечаю я.

–Что-то случилось? – спрашивает она обеспокоенно.

–Да нет, просто…Просто месячные пошли, живот сильно заболел. Еще и с собой ничего не было,– фантазирую я на ходу, расхаживая по комнате. Мне приходится говорить громко, так как, хоть Машка очевидно и отошла, звуки праздника все равно рвутся из трубки.

–Ааа, ясно,– облегченно выдыхает Ракова,– Мда, неудачно вышло, сочувствую. Хоть для меня это конечно просто праздник какой-то.

И она пьяно хихикает в трубку.

–Почему? – не сразу соображаю я.

–Ну как? – поясняет Машка хмельным голосом,– Мы с тобой на двоих гостевую спальню делили, а теперь я одна…Ну как одна…

И подружка томно вздыхает.

–Ох, Линка. У Аверина там походу целый Каа в штанах. Чувствую себя одуревшим бандар-логом, ждущим, что его сейчас съедят,– и она снова заливисто хихикает.

– Мне пора, Маш, развлекайся,– выдавливаю из себя и кладу трубку, не дождавшись ответа. Несколько секунд смотрю на гаснущий экран смартфона, а потом со злостью швыряю его на кровать, словно он в чем-то виноват.

***

Утро не приносит облегчения. Тем более, что полночи я проворочалась, не в силах заснуть. Голова тяжелая, глаза мутные, а мысли вялые и серые, совсем как небо за окном. Еще и сдача курсовой сегодня. Не то, чтобы сложно. Но ехать в универ не хочется. Там я неминуемо наткнусь на Машку. А слушать ее восторженные оды питону Аверина я просто не способна.

Стоит мне о ней вспомнить, как Ракова снова звонит. С тяжелым сердцем поднимаю трубку, спрятаться не получится.

–Привет! – ее бодрый голос больно ударяет по моим натянутым нервам. Вопросы и слова летят в мое ухо словно пулеметная очередь, -Как дела? Тебе лучше? Будешь другом- заедешь за мной? Я за руль сесть не в состоянии. В голове Хиросима после вчерашнего.

–Ладно,– пожимаю я плечами, сдаваясь,– Будь готова к одиннадцати.

Потом закусываю губу и, жмурясь, все- таки задаю вопрос, вертящийся на языке.

–Как ночь?

–Нормально. Весело было. Напилась, говорю же,– отмахивается Машка.

Но я не слышу то, что хочу услышать. Я делаю глубокий вдох и уточняю, одновременно проклиная себя за слабость и мазохизм.

–А Аверин?

–Козел- твой Аверин,– неожиданно рычит в трубку подруга,– При встрече расскажу. В общем жду к одиннадцати, детка. Собирайся!

–Ок,– я растерянно моргаю и стискиваю в дрожащей руке смартфон. Так не было или было? Вскидываю взгляд на настенные часы. Только девять. Еще два часа. Вечность.

11. Признание

-Заедем за кофе? – Машка врывается ко мне в машину как карнавал. Яркая, шумная и пахнущая чем-то сладким, – О, моя голова. Мне срочно нужен приличный раф.

–Без проблем, – я напряженно улыбаюсь и вцепляюсь в кожаную оплетку руля. Нетерпение достигло апогея, вопросы рвутся с языка, но обычно я не настолько любопытна и боюсь, что, если сразу начну свой допрос, Машка что-нибудь заподозрит.

Поэтому, вместо того, чтобы приступить к разговору, я молча выруливаю из её двора и сворачиваю в сторону шоссе. Ехать нам минут сорок. И то, если повезет. Более чем достаточно, чтобы обсудить вчерашнюю ночь до мельчайших подробностей. А подробности Машка любит. Я нервно сглатываю.

–Жаль, что ты вчера так рано ушла, – Ракова заводит разговор сама, как я и предполагала, – Было весело. Ефимовского знаешь? Представляешь, с балкона свалился, придурок! Да еще голый!

Она заливисто смеётся, а я удивленно вскидываю брови.

–Хорошо, хоть внизу кусты были и клумба. Но его задницу расцарапанную я никогда не забуду, – продолжает Маша, фыркая.

–Как он так?

–Да полез к Олесе ночью в комнату, она его выгоняла, а он спьяну решил трагедию разыграть.

–Ааа, – тяну я, кивая, – А ты?

–Что я?

–Как ночь провела? – я стараюсь, чтобы голос мой звучал естественно и беззаботно, но, по-моему, не очень выходит. Впрочем, Маша кажется не замечает ничего.

– Да никак, – фыркает она, – думала с Авериным срастётся. Он вроде даже не против был, сам потанцевать пригласил и вообще… Мы уже целовались… Он конечно ммм…

Я стискиваю руль так, что костяшки пальцев белеют.

–А потом вдруг ОП и всё. Как отрезало. Начал оглядываться. Потом сказал, что нужно кого-то найти, и исчез. Оставил меня с раскрытом ртом. И просто ушел, как и ты, представляешь? Ненормальный какой-то, – обиженно заканчивает Машка.

А я стараюсь скрыть облегченный выдох. Напряженные плечи сами собой расслабляются, и рассеянная улыбка скользит по губам. Я не могу не думать о том, что возможно он выискивал меня. Это глупо, но ужасно льстит. В груди растекается предательское тепло. Чёрт, у меня похоже проблемы.

–Ты что так улыбаешься? – подозрительно косится на меня Ракова, но я только отрицательно машу головой, не отвечая.

– Ну и не нужен он тебе, – произношу как можно равнодушней, – Может и к лучшему.

–Эх, Линка, ничего ты в мужиках не понимаешь, – тяжко вздыхает Машка.

Я закусываю губу и начинаю говорить вслух свои собственные сомнения.

– Он не нашего круга.

–И что? – хмыкает подруга, – Деньги-то у него все равно есть. Чем он там занимается, не помню…

–Приложения какие-то разрабатывает, переводя с китайского, – глухо подсказываю я.

–Ну вот. И ничего, хватает, чтобы тусить с тем же Малинским, на нормальной машине ездить. В аспирантуру пойдет. Значит, не дурак, а в мужчине это знаешь ли тоже плюс, – назидательно вещает Машка, – Пройдет десять- пятнадцать лет, и, кто знает, у кого денег больше будет: у Малинского с Ганиным, которые ни дня не работали, или у того же Аверина. Вон на Цукерберга посмотри. Задрот задротом, а миллиардер. А Ник и соображает, и трахнуть хочется.

И она заливисто смеётся.

– Думала, тебя только последнее интересует, – сухо цежу я. Почему-то то, с каким усердием Ракова хвалит Никиту, меня начинает раздражать. Когда это ей вообще было интересно, что в голове у парня. У неё взгляд выше ширинки ни разу на моей памяти не поднимался.

–Нууу…– тянет Машка и загадочно улыбается, отчего мне становится не по себе.

– Знаешь, он мне по-настоящему нравится, правда. Я бы даже рискнула его папе показать, – добавляет она неожиданно тихо и, что совсем уж невероятно, смущается, – Только не смейся и не говори никому, хорошо?

Я перевожу невидящий взгляд на дорогу, она серьезно? Быть не может.

–Конечно, – произношу бесцветным голосом.

–Ты ничего не скажешь? – ей хочется продолжить говорить об Аверине, а вот у меня все желание резко пропадает, – Где твои обычные лекции про социальное неравенство? Или про то, что он придурок?

–Это твое дело, Маш. Не будет лекций, – устало отвечаю ей.

Я ощущаю себя разбитой. Еще вчера я даже не думала о Никите. Но какие-то сутки, и он повсюду. Даже в голове моей лучшей подруги. Как это произошло?

Маша бы наверно и дальше продолжила болтать про своего любимого Аверина, но у меня звонит телефон. На экране высвечивается «Стас». Я нажимаю на громкую.

–Да.

–Привет, принцесса, что делаешь?

–В универ с Машкой едем. Курсовую надо сдать.

–А потом?

Я неопределенно пожимаю плечами.

–А потом ничего.

–Отлично, может сходим куда-нибудь? А то вчера все как-то странно получилось…Твой подарок, а меня гостей куча, и ты уехала, и…

–Хорошо, – обрываю я его, улыбаясь. Голос Стаса выдает его нервозность, и мне это льстит, – Конечно.

– Ок, – я отчетливо слышу нотки облегчения, – Во сколько ты освободишься?

–Давай вечером. Заедешь за мной в семь?

–Да.

Стас тут же отключается, будто боится, что я передумаю. Машка расплывается в хитрой улыбке.

–Мне показалось, или я действительно слышала, как Малинский от счастья бил хвостом по полу…– фыркает она, и я тоже начинаю смеяться.

12. Свидание

-Ну что? Куда ты хочешь? – Стас улыбается, выруливая из нашего двора,– В кино? В ресторан? Можем на стенд-ап сходить.

–Давай просто поужинаем,– я устало тру виски.

Сдать курсовую оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Профессор продержал нас почти три часа. А после мы с Машкой встряли в жуткую пробку. Дома я оказалась лишь в шесть, и самым большим моим желанием было все отменить. Если бы я вчера не сбежала с праздника, я бы наверно так и сделала. Но поступить с Малинским подобным образом второй раз подряд было бы слишком.

–Отлично, в "Марсель"? – интересуется Стас.

–Да, устрицы то, что нужно,– я слабо улыбаюсь и откидываю голову на подголовник. Стас включает музыку, позволяющую нам не разговаривать, что меня полностью устраивает.

–Тяжелый день? – участливо спрашивает Малинский.

–Да,– мне приятно, что он все понимает и не донимает меня лишними расспросами, позволяя просто отдохнуть во время дороги.

Из динамиков льется Weekend, меня окружает теплый запах кожаного салона и нотки мужских духов. Тело потихоньку расслабляется, сбрасывая накопившееся напряжение. Так, перебросившись лишь парой ничего не значащих фраз, мы добираемся до ресторана. Стас помогает мне выйти, его рука как бы невзначай накрывает мою поясницу и остается там. Напряжение тут же возвращается. Малинский напоминает мне, что привычные границы между нами стерты, и надо двигаться дальше. Его ладонь прожигает мою спину словно клеймо.

Администратор усаживает нас за уютный столик в глубине зала, и я с облегчением избавляюсь от тактильного контакта с парнем, занимая противоположный диванчик. Пальцы ощутимо подрагивают. Так, что даже меню слегка трясется перед глазами. Я заказываю устрицы и белое вино. Больше в меня ничего сейчас не влезет.

–Сядь со мной,– Стас улыбается одним уголком губ, прожигая меня затуманенным взглядом и выразительно хлопает по своему диванчику.

Я закусываю губу, и после секундных раздумий все-таки пересаживаюсь, тут же попадая в кольцо его рук. Лицо Малинского оказывается так близко, что начинает раздваиваться. Запах мятной жвачки ударяет в нос. Теплая ладонь сминает мою талию.

–Можно? – сиплым шепотом интересуется Стас, медленно сокращая расстояние между нашими губами.

А мне вдруг приходит в голову дурная мысль, что кое-кто другой бы не спрашивал. Я злюсь на себя за то, что в памяти в такой момент всплывает Аверин, и сама подаюсь Стасу навстречу. Его губы влажные и теплые. Мягкие. Он целует меня…уважительно что ли. Это бесит. Я притягиваю к себе его белокурую голову, сама проникаю языком ему в рот. Я хочу по-другому. Хочу, чтобы внутри загорелось все, лавой стекаясь вниз живота. Чтобы дышать стало нечем. Чтобы мне было плевать, что мы на виду у всех в шикарном ресторане, чтобы…

–Чёёрт, Лина,– Стас резко отстраняется, шумно выдыхая. Его глаза ошалело сверкают,– Я…

Он обводит взглядом зал, проверяя, смотрят на нас или нет. Он чувствует смущение, а я жгучее разочарование.

–Может ко мне, принцесса? – Малинский склоняется к моему уху, влажно дышит в висок,– Раз ты так…

Я лишь отрицательно машу головой и слабо улыбаюсь.

–Мы просто приехали поужинать. И я жду свои устрицы.

–Ок,– Стас обнимает меня, прижимая крепче к себе, но в этом нет никакого сексуального подтекста.

Он бы мог так и с сестрой сидеть. Разочарование разъедает меня изнутри. Нет, я не чувствую. Я не чувствую к нему ничего. Симпатия, доверие, уважение наверно, но этого так ничтожно мало для настоящих отношений. Я невольно воспроизвожу в голове вчерашнюю сцену в душе, и меня начинает лихорадить лишь от одного воспоминания. И свой отказ тоже вспоминаю. Сейчас я в нем совсем не так уверена.

Нам приносят вино, Стас начинает рассказывать про прошедший день рождения. Я слушаю вполуха, погруженная в себя. Хорошо, что в зале приглушенный свет, я опираюсь головой на грудь Малинского, и он не видит моего отрешенного лица. Хорошо, что я отлично улавливаю его интонации, и автоматически смеюсь в нужных местах. Мне бы наверно вообще было бы хорошо с ним, если бы я вчера не узнала, что бывает по- другому. Решусь ли я?

Через два часа мы покидаем ресторан, за все время лишь еще пару раз прикоснувшись друг к другу губами в целомудренном поцелуе.

–Поехали ко мне? – предлагает Стас, обнимая меня за талию, когда мы подходим к машине. Но я уже не хочу ничего.

–Нет, я устала, отвези меня домой.

На лице Малинского мелькает разочарование, но он не смеет возразить. По дороге мы едем молча. Я задумчиво смотрю на мелькающие огни ночного города за окном. Внутри бурлит ощущение пронзительного одиночества, причудливо переплетающееся с волнительным предчувствием. Ощущение, что скоро произойдет что-то очень важное, все больше захватывает меня. Не знаю, плохое или хорошее, но точно что-то значительное, судьбоносное для меня.

Стас заезжает в наш двор, глушит машину у парадного входа и притягивает меня к себе. Его поцелуй сейчас гораздо более требовательный и наглый. Рука с моей шеи медленно спускается на грудь и сжимает ее. Язык толкается в рот, ударяясь о небо. Но у него все равно такие мягкие губы. И слишком влажные. Я пытаюсь ответить, сама распалить себя, но ничего не выходит. Когда вторая его рука проникает мне под юбку и ползет по внутренней стороне бедра к развилке между ног, я сдаюсь.

–Мне пора. Спокойной ночи,– я отстраняюсь резко, смотря в его мутные, полуприкрытые веками глаза.

Малинский молчит, будто мои слова не сразу доходят до него. Потом, тряхнув головой, выходит из машины и, обойдя ее, открывает мне дверь.

–Спокойной, принцесса.

Он протягивает мне ладонь, помогая выйти. Я опираюсь на подставленную руку, делаю нетвердый шаг, и перед глазами все неожиданно темнеет от резкой невыносимой боли.

–Ааа..

–Лина, что? – Стас подхватывает меня, не давая упасть.

–Нога…– цежу сквозь зубы,– Каблук подвернулся. Я ее сломала по- моему. Как болит-то.

Стас опускается на корточки передо мной и ощупывает голеностоп под мое тихое поскуливание.

–Так, садись обратно. Поехали в травму,– выносит вердикт Малинский и запихивает меня в салон своей машины,– Сломать – вряд ли сломала. Но отек уже есть. Надо проверить.

Я покорно занимаю свое место, кривясь от дико неприятных ощущений. Вечер неожиданно продолжается.

Так мое первое свидание с моим первым парнем закончилось растяжением голеностопа и ограничением в движении и обуви как минимум на неделю. Уже перед сном, прокручивая в голове прошедший странный день, я решила, что это не очень хороший знак.

Больше всего меня волновало, как я буду водить машину все это время. Ведь сейчас летняя сессия, ездить в универ приходится практически каждый день, а насчет такси у меня небольшой пунктик. Ну как небольшой…Развилась настоящая фобия после того, как мама два года назад погибла в аварии, которую спровоцировал ее таксист. Но отец сказал, что уже решил этот вопрос. Сын его водителя, Романа Константиновича, согласился повозить меня ближайшую неделю. Без понятия, кто это. Но Роман Константинович поклялся, что он очень ответственный, спокойный, к тому же учится в том же универе, что и я. Да и папа его знает. Оказывается, в прошлом году парень проходил практику в его офисе. Что ж, пусть будет сын водителя. У него это наверно в генах.