Ivan Turgenev

Я ничьих мнений не разделяю; я имею свои

Читала она немного; у ней не было «своих слов», но были свои мысли, и шла она своей дорогой.

Хочешь быть спокойным? Знайся с людьми, но живи один, не предпринимай ничего и не жалей ни о чем.Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.

господину маркизу Карабасу самый лучший костюм. Потом король принял маркиза со всеми почестями. Платье, которое ему принесли, подчёркивало его прекрасную фигуру (он был хорош собою и строен), и королевской дочери он очень понравился. Не успел маркиз Карабас бросить ей два-три почтительных взгляда и один немножко нежный, как она уже в него влюбилась. Король пригласил его сесть в карету и прокатиться вместе. Кот, радуясь, что намерение его начинает приходить в исполнение, побежал вперёд. Попались ему крестьяне, косившие луг. Кот и говорит им: – Эй вы, косари! Если вы да не скажете королю, что луг этот принадлежит господину маркизу Карабасу, смотрите у меня! Всех вас в порошок сотру! Король действительно спросил косарей:

актуальна. Тогда еще неКоллизия отцов и детей впервые обозначена здесь. Все русские отцы обречены

"Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном телеграфе, о налоге на бумагу, о способе выделывать, крысьи шкуры, то есть о чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев, ну,тут,разумеется, Шлезвиг-Гольштейн и единство Германии явятся на сцену; десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется "клубнички", как они там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникает вопрос <...> вопрос о значении, о будущности России, да в таких общих чертах, от яиц Леды,бездоказательно, безвыходно. Жуют, жуют они этот несчастный вопрос, словно дети кусок гуммиластика: ни

соку, ни толку. Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу. Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад,- а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали, <...> а то ведь это все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим, то есть, в сущности, мнением парижских лоботрясов".

Слабые люди никогда сами не кончают – все ждут конца.