Guy de Maupassant

О, мы, женщины, если чего-нибудь и не знаем, то почти всегда догадываемся.

– Тебе нравятся эти детишки? – спросил он. – Я обожаю их. Видя, как она смотрит на них, он чувствовал, что ей хочется взять их на руки, целовать, тормошить – естественное и нежное желание будущей матери. И он дивился этому тайному инстинкту, скрытому в женском теле.

Чего вы ждете? Любви? Еще несколько поцелуев – и вы утратите способность ею наслаждаться. Чего еще? Денег? Для чего? Чтобы покупать женщин? Завидная доля! Чтобы объедаться, жиреть и кричать напролет целые ночи от припадков подагры? Еще чего? Славы? К чему она, когда уже ушла любовь? Ну а что же после всего этого? В конце концов всегда смерть.

Иные так и живут до самой смерти в ослеплении чистоты, прямодушия и честности, до такой степени не тронутые жизнью, что ничто не в состоянии открыть им глаза. Другие, выведенные из заблуждения, растерянные, сбитые с толку, в отчаянии падают и умирают, считая себя игрушкой жестокой судьбы, несчастной жертвой гибельных обстоятельств и каких-то на редкость преступных людей.

– Жизнь, что ни говорите, не так хороша, но и не так плоха, как о ней думают.

, dans une famille d’employés. Elle n’avait aucun moyen d’être connue2, comprise, aimée, épousée par un homme riche; et elle se laissa marier3 avec un petit commis du ministère de l’Instruction publique4. Elle

дорога мысли и сердца, одно воспоминание о которой внушает тоскливый трепет