Случилось это во вторник. Накануне два дня шел долгожданный дождь, поэтому на огород мы не ходили. В понедельник, придя с работы и поужинав в одиночестве, я сел за макет. Жена позвонила ближе к десяти вечера и сказала, что останется ночевать у подруги, там ей что-то надо помочь дошить. Раньше она никогда не ночевала у подруг. Городок наш можно за полчаса обойти кругом, поэтому у нас не принято оставаться ночевать в гостях. Но никаких подозрений, кроме легкого недоумения у меня это не вызвало. Я положил трубку и опять засел работать над своей железной дорогой.
Следующим вечером, вернувшись с работы, я обнаружил на кухне жену с обеими ее лучшими подругами. Весь день на небе не было ни облачка, от земли сильно парило. Из-за влажной жары есть совсем не хотелось, поэтому, налив себе большую кружку крепкого чая, я сел играть с ними в лото. Мы иногда так делали по вечерам, когда, возвращаясь со своего садового участка, встречали их по дороге. Почти у всего города были огороды, поэтому мы часто встречались идя туда или оттуда. В этот раз они были нарядно одеты, что говорило о том, что встретились они здесь. Жена почти не смотрела на меня, избегая моего взгляда. Номера выкрикивала одна из подруг. Сев рядом и перекинувшись парой слов с женой, я тут же почувствовал какой-то подвох. Вся обстановка говорила о нездоровой напряженности и искусственности, разлитой во влажном воздухе. Солнце клонилось к горизонту, старая липа своей густой кроной закрывала его от нас, только редким лучикам позволяя прорваться и маленьким дрожащим пятнышком немного пожить на стене. На кухне сгущались сумерки, но свет жена не зажигала. Ее подруги, искоса поглядывая то на меня, то на нее, внимательно следили за нами. Создавалось впечатление спектакля, где главным действующим лицом был я. Какую роль мне отвели в этом представлении, я не понимал. Настенные часы почему-то стали громко тикать. Я поймал себя на том, что весь напрягся, ожидая чего-то нехорошего. Когда очередь выкрикивать перешла к жене, она занервничала, но подруги подбодрили ее, и одновременно посмотрев на меня, как бы проверяя мою реакцию, уткнулись в свои карточки. Она долго шарила в мешке, выбирая бочонок, затем, наконец, достала и с незнакомой мне интонацией произнесла: “Шестьдесят шесть”. Вдруг я все сразу понял – это не моя жена.
Волосы у меня на голове зашевелились от ужаса. Сдерживая себя, чтобы не закричать, я повернулся всем корпусом к ней и спросил: “Вы кто?” Одна из подруг со словами “блин, он все понял”, хлопнула руками по столу, другая шикнула на нее и сделала страшные глаза.