“Вот если бы она умерла. У нее обнаружился бы, например, рак желудка. Все само собой бы исправилось: она умирает, я свободен, никто никого не бросает. Господи, о чем я думаю? Надо же, какой я скотский идиот. Такие жуткие мысли в голову лезут, что впору стреляться”.
– Что ты так странно смотришь на меня? – жена перевернулась на бок и, подперев рукой голову, внимательно посмотрела мне в глаза. – О чем ты думаешь?
Мы лежали в постели. Воскресное утро летними солнечными лучами сообщало нам о том, что жизнь прекрасна. Было тепло и влажно после ночного дождя. Запах цветущей липы из открытого окна медленно втекал в спальню. Старая липа, заполняя двор нашей четырехэтажки своим чуть сладковатым запахом, тихо шелестела листвой, реагируя на слабые дуновения июньского ветерка, который, лениво играя с ней, то накатывался волной, разнося в стороны аромат цветения, то надолго замирал, как бы притаившись и ожидая, когда липа вновь накопит его в своей листве побольше, чтобы одним несильным рывком в очередной раз обокрасть ее и тут же раздарить все это богатство окружающим.
– Так, ни о чем. – Я отвел глаза в сторону, потом вовсе закрыл их.
В последнее время мне стало сложно смотреть на нее. Лицо, веки, губы, руки, лоб, все как-то незаметно, по чуть-чуть сморщившись и потускнев, вдруг состарилось. В общем, в один не самый прекрасный момент я на мгновение четко осознал, что не узнаю это лицо. Лицо, которое я видел каждое утро на протяжении уже сорока лет, на секунду показалось мне совершенно чужим и неприятным. Мне подумалось: “Вот бы сейчас найти молодую и красивую…”, и в этот самый момент мне невесть откуда пришла эта предательская идея: “Как было бы хорошо, если бы она умерла”. Тут же мысленно отхлестав себя по морде, я открыл глаза, притянул к себе любимую, единственную жену и крепко обнял, одновременно пытаясь отогнать чудовищную мысль.
– Да что с тобой? – С тревогой отстраняясь, чтобы рассмотреть меня внимательнее, спросила жена.
– Я же сказал: “Ничего”. Не обращай внимания. – Как можно беспечнее ответил я, но получилось неубедительно.
Стало немного легче, но черная мысль, однажды родившись, уже жила самостоятельной жизнью, постоянно выскакивая вперед, нагло раздвигая и разбрасывая специально мной созданные незатейливые мысли-отвлекушки. Поняв, что так с ней не справиться, я начал специально ее крутить, как крутят ключи на пальце, пытаясь обессмыслить, поставив на реверс. Действительно, через некоторое время мысль эта скукожилась, уменьшилась в объеме, утратив новизну и потеряв свой чудовищный смысл. Пока она опять не начала мучить, я быстренько зашвырнул ее на периферию сознания, переключившись на рабочие проблемы. Жаль, что однажды рожденную мысль нельзя убить, ее можно только забыть, но может это счастье?