Read the book: «Прежняя жена»

Моему мужу Хуану, совсем не похожему на мужчин в этом романе

Shanora Williams

THE WIFE BEFORE

Copyright © 2022 by Shanora Williams

All rights reserved

© А. Ю. Смульский, перевод, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Азбука^®

Пролог

Он точно меня убьет.

И ведь когда-то я не могла и подумать про него ничего столь ужасного.

Он совсем не тот, кем я его считала. Он стал другим, а может быть, и никогда не менялся. Глаза, которые смотрели на меня с такой любовью, теперь сверлят, как горящие темные угли. Уже и не помню, когда последний раз чувствовала на коже мягкие губы, которыми он так нежно меня целовал.

Когда я хожу по особняку поздними вечерами, постоянно тянет оглянуться. Такое чувство у меня и сегодня вечером: я упаковываю чемодан, просовываю ноги в ботинки и понимаю, что в коридорах в это время гулко отдаются его шаги.

Он подкрадывается. Он ненавидит меня и хочет, чтобы я исчезла. Он уже столько раз говорил мне об этом!

«Больше ты не моя женщина».

«Ты мне уже не нужна».

«Между нами ничего нет».

Я не чувствую себя в безопасности в этом доме. Воздух похолодел, свет и тепло ушли из него. Теперь здесь безлюдное место, и мной все сильнее овладевает ужас, с которым с каждым днем сложнее и сложнее справиться.

Вот, заскрипев, открылась дверь спальни, и я ахнула. Он стоит на пороге в другом конце комнаты, уставившись на меня. Мрачный силуэт маячит в проеме, пальцы сжимают круглую медную ручку двери. Я в ответ смотрю на него – не двигаясь, едва дыша. Какого черта ему надо?!

Проворчав что-то, он поворачивается и удаляется, оставив дверь широко открытой, и по дому опять разносятся шаги. Когда его темная фигура исчезает за поворотом, я торопливо застегиваю молнию на чемодане и стаскиваю его с кровати. Несу чемодан в руках, чтобы колесики не грохотали по полу, прохожу коридор, спускаюсь по ступеням. Оказываюсь внизу и, минуя высокие окна, замечаю, как в свете молочно-белой луны о стекло бьются хлопья снега. Надо поторопиться, пока метель не усилилась.

Я оставляю чемодан и спешно накидываю пальто в прихожей. Хватаю связку из золотистой ключницы и вцепляюсь в ручку чемодана, направляясь к выходу.

Снежинки тают на моих разгоряченных щеках, я энергично пробираюсь к машине, припаркованной на каменной подъездной дорожке. Бросая чемодан в багажник, слышу позади себя шаги и, оборачиваясь, ахаю.

Никого нет – по крайней мере, насколько мне видно. Но вокруг так много деревьев, так много теней. Так много мест, где он может спрятаться.

– Мелани! – протяжно зовет голос, и, снова непроизвольно ахнув, я оглядываюсь.

Где он, черт возьми?!

Душа уходит в пятки, до упора заталкиваю чемодан в багажник и устремляюсь к дверце. Но едва хватаюсь за ручку, дверца захлопывается.

– Нет! – кричу я.

Он играет со мной. У него второй ключ! Почему я его не взяла? Пальцы ныряют в карман пальто, нижняя губа дрожит от ужаса и холода. Вынимаю брелок, нажимаю на кнопку и, взявшись за ручку дверцы, слышу шаги. Они стали громче, тяжелее.

Паникую, сердце колотится, рывком открываю дверцу… Но уже слишком поздно.

Я не успеваю сесть в машину – рука хватает прядь моих волос, из горла у меня вырывается крик.

Набравшись смелости, смотрю вверх, и вот он – темный силуэт, сверлящий злобный взгляд. Ноздри раздуваются, чувствую его горячее дыхание на коже. Я снова хочу закричать, но и он, и я знаем, что, как бы я ни кричала, никто не услышит. Здесь только мы. Нет никого, кто мог бы меня спасти.

Сегодня ночью он меня убьет.

1

Я часто задумываюсь о том моменте, когда вся моя жизнь изменилась. Мне исполнилось двадцать восемь лет, и я просто проживала день за днем, воспринимая все как есть. Особых перспектив, как и особых ожиданий, не имелось, однако на этот счет я не волновалась. Я была перекати-поле, переезжала с места на место, плыла по течению, ни на что не жалуясь.

Так или иначе, в мыслях я постоянно обращаюсь к моменту, когда судьба совершила изящный поворот и направила меня в объятия Роланда Грэма.

Началось все как раз в тот день, когда я должна была обедать с Келлом, моим братом. Проснувшись от трезвона будильника в телефоне, я застонала, пытаясь надавить пальцем на экран, чтобы отключить сигнал. Промахнулась, раздраженно приподнялась, схватила телефон в руки и с силой нажала на кнопку, выключая будильник.

На экране высветилось: «Работа». Закатив глаза, я упала обратно на кровать, зарывшись в одеяло.

Менее чем через минуту телефон снова зазвонил. На экране появилось мое с Келлом фото – мы оба с горячительными напитками в руках, улыбаемся в камеру, – а в качестве рингтона зазвучал трек «Gold Digger» Канье Уэста и Джейми Фокса. Пару месяцев назад, во время одной из наших попоек, брат установил эту мелодию, и мне все никак было ее не поменять.

– Всего девять утра, Келл, – сонно пробурчала я. – Что тебе надо?

– Просто проверяю, встречаемся мы сегодня или нет, сестренка.

– Конечно да. Каждую среду, ведь так? – Я села, прислонившись к стене.

У моей кровати не было изголовья, да и каркаса вообще. Матрас лежал на деревянных палетах, которые я отполировала и покрасила в белый цвет. Я считала, что сплю как представитель богемы. Шелия, моя соседка по квартире, считала, что я сплю как бездомная.

– Да нет же, крошка. – Голос Келла звучал откуда-то издалека. – Это как раз тема сегодняшней встречи. Да, я поговорю с ней об этом позже.

– Поговоришь о чем?

– Извини, я сейчас болтал с Аной.

При упоминании Аны я закатила глаза.

– А, ну хорошо.

– Так, значит, увидимся в двенадцать?

– Да, Келлан, – произнесла я, пытаясь подавить зевок. – В двенадцать.

– Хорошо. Тогда, пожалуйста, будь вовремя, Мира. Мне потом надо встретиться с клиентом.

– Ладно-ладно. Буду вовремя. Обещаю.

– Отлично, увидимся.

Келл сразу отключился, а я снова легла, чтобы еще час поспать.

2

– Ты опоздала. – Келл смотрел на меня с другой стороны столика для двоих, его темно-карие глаза были прищурены, а губы плотно сжаты. – Просил же прийти вовремя. Я ведь открытым текстом говорил это сегодня утром, Мира!

– Знаю-знаю! Извини! Просто я очень устала, потому что весь вчерашний день смотрела вакансии…

– Вакансии? Ты опять безработная, Самира?

– Да. Меня выгнали за то, что слишком часто опаздывала. – Я помахала рукой, изобразив прощание.

– Ты серьезно? Я договорился об этом месте для тебя с Мирандой. Сказал ей, что ты ответственная и будешь хорошо работать в ее магазине. Она – мой клиент! Ты понимаешь, как я буду после этого выглядеть?

– Да, понимаю, но я не виновата, Келл! И, честно говоря, твоя клиентка порядочная стерва, и мы явно не сошлись характерами, так что ничего страшного. Устроюсь на новую работу – пришлю ей красивую корзину цветов с извинениями или что-нибудь в этом роде. – Я отхлебнула воды – перед нами уже поставили стаканы. – Кроме того, я устала, потому что Шелия хотела развеселить меня после увольнения: мы пошли выпить в новый клуб и немного припозднились.

– Слушай, Мира, просто остановись. – Келл нетерпеливо замахал руками.

Моргнув, я закрыла рот и посмотрела на него.

– Я больше не хочу слушать твои оправдания, – покачал головой брат.

– Ну… хорошо. Что с тобой такое? Это потому, что я опоздала? Я всегда немного опаздываю, Келл. Извини. Что происходит?

Келл поглядел на меня, затем вздохнул, его черты смягчились. Впервые с того момента, как мы вошли в ресторан, я по-настоящему рассмотрела брата.

На нем был темно-синий костюм с оливково-зеленым галстуком и светло-коричневая рубашка без единой складочки. Он явно недавно подстригся, а запястье украшали золотые часы.

В последнее время Келл стал выглядеть по-другому. Помню, он носил клетчатые рубашки и брюки цвета хаки или черные слаксы. Теперь его нельзя было представить без строгих костюмов-троек, броских часов и еженедельных стрижек, хотя раньше брат без крайней необходимости не утруждал себя походом в парикмахерскую. Все эти изменения произошли вскоре после того, как семь месяцев назад он сделал предложение Аналайзе.

Выглядел Келл хоть куда, но в его глазах я заметила усталость. Со стороны он казался собранным и подтянутым щеголем, но я видела его насквозь, какую бы маску он ни надевал: ведь это был мой единственный брат и я знала его все свои двадцать восемь лет.

– Келл, – позвала я, когда он повернул голову, чтобы посмотреть в окно на пробки в Майами.

Он не отвечал на мой вопрос и избегал моего взгляда. Что-то явно было не так.

– Ты меня беспокоишь. Что-то случилось?

– Нет, ничего, – вздохнул он.

Я подняла голову, немного расслабив плечи, но тут брат добавил:

– Слушай, Мира, мне нелегко об этом говорить, поэтому не буду тянуть, ладно? Я больше не смогу тебе помогать.

Я нахмурилась, сбитая с толку:

– Помогать? Чем?

– Финансами. Я больше не смогу каждый месяц переводить тебе деньги.

– Почему? – быстро поинтересовалась я. – Что-то все же случилось?

– Ана беременна, – отводя глаза, тихо произнес он. – Я только вчера узнал. Хотел сказать тебе лично, за обедом.

– Ух ты! – Я ошеломленно уставилась на него. – Беременна? Ого, Келлан, это… это здорово! Не думала, что вы планировали завести ребенка так скоро.

– Мы не планировали. – Он потупился.

– Но новость ведь хорошая?

– Ну, что касается самого ребенка – да, это хорошо. Но как ты понимаешь, вместе с детьми приходят расходы, и не только они. Ана теперь хочет перенести дату свадьбы.

– А, понятно.

– Да.

Повисла пауза, и воздух словно сгустился.

– Значит, это Ана предложила лишить меня поддержки?

– Нет, Мира, не думай так. – Келл подался вперед. – Мы просто пытаемся подготовиться к важному событию. Ты должна нас понять.

Я скрестила руки и подвигала взад-вперед челюстью.

– У нас будет ребенок, и мы хотим пожениться, сестренка. Нам понадобится дом побольше, с двориком и все такое. Еще я скоро получу повышение в фирме – как раз самое время.

Меня затрясло.

– Это все Ана, Келл. Я знаю! Она, черт побери, меня ненавидит! Она еще в прошлом году на твоей рождественской вечеринке перед всеми назвала меня попрошайкой и даже не извинилась. Она ждала этого дня. Мечтала, чтобы ты бросил меня ради чего-то более важного. Ребенок важнее, чем помощь сестре, – она это знает. И также знает, что я никогда не встану на пути у тебя и моей племянницы или племянника. Никогда, как бы тяжело мне ни было.

– Мира… – Брат через стол потянулся к моей руке, но я ее убрала.

– Нет, все в порядке, Келл. Все в порядке.

Однако все было далеко не в порядке. Мои глаза горели, горло сжалось от еле сдерживаемых слез – но нет, ни за что не буду плакать перед ним. А то потом расскажет Ане, что я разрыдалась на людях, и я стану выглядеть в ее глазах еще большей стервой. Она будет растирать ему плечи одутловатыми ручками, приговаривая, что со мной ничего плохого не случится, ведь я «такая умная» и «такая красивая» и у меня целая жизнь впереди. Она врет как дышит. Наша мать презирала бы ее.

Я откинулась на спинку стула и повесила ремешок сумки на плечо:

– Ну, не хочу задерживать тебя перед важной встречей, так что просто напишу позже.

– Мы все равно можем пообедать, Мира. Я заплачу. Это не проблема.

Я усмехнулась. Заплатит, наверное, за наш последний совместный обед? Келл оплачивал каждый наш обед – так повелось, и он никогда не возражал. Но теперь, зная о ребенке и представляя, как Ана сейчас посмеивается надо мной в их уютном, заставленном мебелью кондоминиуме, за который ежемесячно платит брат, а в промежутках ее выворачивает наизнанку над унитазом, я отказалась от обеда.

В итоге я просто наговорила бы гадостей о его невесте и все бы испортила, что сейчас никому из нас не было нужно.

– Не беспокойся об этом. Увидимся попозже.

Я встала и вышла из ресторана, игнорируя мольбы Келла вернуться.

Брат – все, что у меня осталось, и да, я расстроилась из-за новости. Не из-за ребенка как такового, а из-за того, как это все происходило.

Мне было двадцать восемь лет, и я уверенно двигалась в никуда. По правде говоря, я слишком полагалась на брата и знала это. Он тоже знал, но всегда с готовностью помогал, когда я нуждалась в помощи, – по крайней мере, выглядело все именно так. Ведь я была его единственной сестрой и вообще единственным близким человеком, оставшимся в мире.

Келл всегда поддерживал меня. Нужна была помощь с оплатой счетов – он давал деньги. Понадобилась машина – стал поручителем по кредиту и помог ее купить. Когда я сняла квартиру на двоих с Шелией, первые несколько месяцев платить аренду не получалось – и брат без проблем помогал мне.

Но потом Келл съехался с Аной, и все поменялось. Я была уверена: она капала ему на мозги, постоянно напоминая о мелочах, которые откладывались в сознании и заставляли признавать мои недостатки. Заставляли возмущаться мной.

Теперь брат со своей девушкой собираются пожениться, и у них скоро будет ребенок. Карьера Келла стремительно растет – успешный менеджер в крупнейшей компании по связям с общественностью в Майами. А я не могу удержаться ни на одной работе больше двух месяцев.

По правде говоря, всего лишь вопрос времени, когда человек избавится от подобного балласта, чтобы развиваться дальше. Вот только сейчас я абсолютно не была к такому готова, и это ранило больнее всего.

3

– То есть он вот так просто взял и лишил тебя денег? – Шелия стояла на кухне с ножом в руке, собираясь разрезать огурец.

Она готовила салаты для себя и своего парня Бена, который должен был прийти с минуты на минуту.

Она выглядела великолепно в топе с высоким воротом и темных джинсах с низкой посадкой. Сиреневый топ красиво оттенял золотисто-коричневую кожу. Волосы были заплетены в две косы с золотистой бижутерией, искусно распределенной по всей длине. Шелия всегда продумывала свой образ, в отличие от меня. Я почти не пользовалась косметикой, если только не собиралась в клуб или на вечеринку, и гардероб мой не пестрил яркими красками, как у соседки. Мне больше были по вкусу нейтральные оттенки, хотя я любила всплески цвета в украшениях, а особенно мне шли золотые серьги-кольца. Я часто носила укороченные топы, джинсы с высокой посадкой и сандалии. Свои натуральные волосы я особо не трогала, только раз попробовала шелковое обертывание, которое не произвело особого впечатления. Естественная небрежность шла мне больше всего, но еще я обожала спиральную химзавивку. В общем, если у меня на голове были не локоны-спиральки, то определенно пышное афро.

– Да. Вот так, взял и отказался помогать.

– Могу поспорить, это все его подружка.

– Невеста, – поправила я, наблюдая, как Шелия доедает попку от огурца.

– Подружка, невеста, жена – да какая разница! Ана – полный кошмар, и я не выношу ее с тех пор, как с ней познакомилась. Что его вообще потянуло жениться на этой пустышке? Твой брат мог бы найти кого-нибудь получше.

– Понятия не имею, но говорю тебе, Шелия, за этим стоит Ана. Я знаю Келла: он не кинул бы меня вот так, внезапно, из-за того, что она забеременела. Не обрубил бы поддержку на корню. Могу поспорить на сотню баксов, Ана поставила ему условие. Или она и ребенок, или сестра. – Я отхлебнула смузи. – Гребаная ведьма!

– Да уж.

– Что, черт возьми, мне теперь делать?! Я собиралась попросить у него сегодня немного денег, чтобы заплатить за электричество, но теперь явно ничего не выйдет.

Шелия посмотрела на меня из-под ресниц, и в этот момент раздался стук в дверь.

– Не знаю, дорогая, – ответила она, кладя нож на столешницу и обходя ее. – Но тебе нужно быстро соображать, потому что я не твой брат. Я не могу постоянно платить за тебя. – Она ухмыльнулась через плечо, прежде чем открыть дверь Бену.

Когда они поцеловались, я отвернулась, устраиваясь поудобнее на табурете.

– Как дела, Самира? – спросил Бен и последовал за Шелией на кухню.

В отличие от своей девушки, Бен особого значения внешнему виду не придавал. Чаще всего он предпочитал баскетбольные шорты и простую однотонную футболку, но, поскольку сегодня у них намечалось свидание в парке, он нарядился в шорты карго и футболку «Найк». Бен был симпатичным парнем, но я никогда не могла понять, что так привлекает в нем Шелию. Милый, как младший брат. Двадцать семь лет, но лицо все еще немного детское.

– Да так, ничего особенного, – ответила я. – Просто именно сейчас пытаюсь определить цель жизни.

– Цель жизни?! – засмеялся он. – Это что-то новое.

– Самире нужна работа, – ответила Шелия, открывая пакет с морковью.

– Опять? Черт, Самира! Ты, наверное, сменишь штук пятьдесят мест, прежде чем тебе стукнет тридцать.

Они с Шелией рассмеялись, а я закатила глаза:

– Не смешно, ребята! Мне нужно поскорее что-то найти. Я не могу сидеть без работы. Сегодня меня окатили ледяным душем и поставили перед фактом: нужно собраться, пока я не оказалась на какой-нибудь чертовой свалке.

– Ладно-ладно, – произнесла Шелия более серьезным тоном, но все еще улыбаясь.

– Ну, мой двоюродный брат сегодня работает барменом на вечеринке, – сказал Бен, открывая холодильник и доставая бутылку воды. – Ему платят девяносто долларов в час за работу на одной из стоек в особняке Лолы Максвелл. Черт возьми, девяносто долларов в час!

– Лола Максвелл? – Я была ошеломлена. – Серьезно?

– Что еще за Лола Максвелл? – удивленно спросила Шелия, нарезая морковь.

– Ты не знаешь, кто такая Лола Максвелл? У нее некоммерческая благотворительная организация для беременных женщин. Супербогатая и суперкрасивая. Больше миллиона подписчиков в «Инстаграме»¹. Она же во всех местных журналах!

– Даже не пытайся объяснить это Шелии, – пробормотал Бен, сделав глоток воды. – Она не следит за знаменитостями. Хотя Лолу Максвелл могла бы знать, ведь та местная. Ты иногда так забывчива, детка.

Шелия, прищурив глаза, направила на него нож, и теперь рассмеялась я. Они всегда так забавно подтрунивали друг над другом.

– В общем, брат сказал, что там ищут официантов, чтобы подавать напитки, быть на побегушках и все такое, – продолжил Бен. – Я понимаю, что это не совсем твое, но он сказал, что платят триста долларов за ночь. Просто приходишь вовремя, остаешься до самого конца и получаешь деньги. Нужно всего несколько человек, а тусовка пафосная, но, если запишешься сейчас, наверное, попадешь туда. Брат прислал мне ссылку, по которой надо подать заявку. Могу отправить ее тебе. Я собирался воспользоваться его предложением, но у меня свидание с моей девушкой, и я не могу ее бросить.

Шелия послала Бену воздушный поцелуй и подмигнула.

– Тьфу, ненавижу бегать с подносом! – ответила я. – Отвратительная работа, а раз это у Лолы Максвелл, ты же понимаешь, какая там будет богатая и выпендрежная публика.

– Всего лишь один вечер, Самира, – заявила Шелия, бросив на меня суровый взгляд. – Ты светишь лицом, обслуживаешь нескольких человек, а потом большую часть вечера прячешься в туалетах, если уж совсем невмоготу. Не важно, главное, чтобы ты получила эти триста долларов.

– Да ладно, понимаю.

Я узнала этот тон Шелии. Если не смогу платить свою часть аренды, она найдет другую соседку. Естественно, ничего личного, просто своевременная оплата – часть нашего соглашения. Шелия – ярая противница просроченных счетов. Она платила за меня несколько раз, чтобы не опоздать со сроками. Без работы, без помощи брата и с приближающейся датой платежа за электричество эта вечеринка – моя единственная надежда, по крайней мере сейчас, пока я не нашла новое место.

Я повернулась к Бену:

– Хорошо. Отправь мне ссылку.

4

Я никак не могла надолго задержаться на одной работе, но стоит заметить, что я выросла с матерью, которая истощила себя непосильным трудом, поскольку отец бросил нас, когда мне было три года. Он просто взял и ушел, не забрав ничего из своей одежды и ни с кем не попрощавшись, а вместо «до свидания» прихватил из сейфа все сбережения матери.

Это ее разозлило, а ведь, как известно, с женщиной, которой пренебрегли, шутки плохи. Матери нужно было всем доказать, что она чего-то стоит, и она упорно трудилась, чтобы вернуть каждый пенни, который украл отец.

По утрам завтрак ждал нас с Келлом на плите или в микроволновке; и мы едва успевали добраться хотя бы до автобусной остановки, когда мама уже давно была в пути на работу. Вечером она ненадолго появлялась дома, чтобы сменить дневной наряд на униформу для кафе, целовала нас в щеку, пока мы корпели над домашним заданием, и исчезала.

На самом деле маме необязательно было так вкалывать. За три года она вернула украденные деньги с лихвой, и того, что она зарабатывала в качестве секретаря юриста, хватало, как рассказывал Келл, чтобы оплачивать счета. Брат всегда больше знал о делах мамы.

Но, как я уже сказала, женщина, которой пренебрегают, – это не шутка. У матери была миссия, и эта миссия заключалась в том, чтобы обеспечить семье денежную «подушку безопасности» и накопить нам на колледж. Она выполнила эту миссию, но не обошлось без последствий.

В сорок девять лет мать разбил инсульт. Умерла она в пятьдесят два. Ее нет с нами уже семь лет, но боль от этой потери все еще жива. Все, кто выступал на ее похоронах, с большой любовью говорили о том, как много она работала, как предана была своему делу, но они не видели того, что видела я. Они не видели, как мама, уставшая до смерти, с мешками под глазами, возвращается домой в полночь или позже. Они не просыпались по ночам, услышав, как она плачет, спрашивая Бога, как же со всем этим справиться.

Мама никогда больше не полюбила. У нее были увлечения (и она всегда пыталась это скрыть), но она ни в кого по-настоящему не влюблялась. Она просто работала. Всегда. Пропускала репетиции моей группы и футбольные матчи Келла. Ей не хватало времени сделать мне прическу или даже помочь выбрать выпускное платье.

К сожалению, брат пошел по ее стопам. Работает сверхурочно и постоянно в разъездах. Я беспокоюсь за него, и это беспокойство, вероятно, объясняет, почему я сама не хочу напрягаться на работе.

Работа есть работа, а деньги – всего лишь средство. Конечно, приятно иметь деньги, но люди, особенно американцы, ничего не видят, кроме работы. Каждый день они встают в одно и то же время, надрываются часами, истощают себя морально и физически, и ради чего? Ради того, чтобы какой-нибудь бизнесмен-толстосум мог сидеть в огромном особняке и смотреть, как растут цифры на его банковском счете.

Я не против зарабатывать на собственные нужды, и я не виню богатых за то, что они богатые. В конце концов, у всех своя роль, и каждый должен ее играть. Это круговорот жизни. Но по-моему, неправильно, когда деньги становятся единственной целью; именно так получилось у моей матери, и я отказалась следовать ее примеру.

Мама внушала мне и Келлу, что мы должны упорно трудиться ради того, к чему стремимся, как бы ни было тяжело, но у меня такое отношение к жизни никогда не укладывалось в голове.

Зачем убиваться из-за чека, которого не хватит и на неделю? Зачем идти трудным путем, когда есть много других вариантов?

Таких, например, как вечеринка Лолы Максвелл. В Майами стоял прекрасный вечер, а у меня была одна задача – обслуживать. Обслуживать богатых людей, стоящих с напитками в руках около бассейнов и коктейльных столиков, поить их, кормить и даже делать комплименты, если это поможет им хорошо провести вечер.

Скажу прямо: хотя я и ненавидела работу официантки, получалось у меня просто классно. Я сохраняла спокойствие, когда кто-то буянил. Держала поднос одной рукой с ловкостью эквилибриста. Хорошо знала, когда не стоять над душой или вообще исчезнуть с глаз и как убедить человека дать больше чаевых, хотя чаевые в тот вечер и не требовались.

В общем, обычно я справлялась с легкостью, но в тот день мои навыки мне не помогали. Я ощущала себя неуютно в этом особняке: строгая рубашка, вытащенная из глубины шкафа, кололась, а черные брюки оказались узковаты. Играл джаз, большинство гостей были поглощены серьезными разговорами, из-за чего все действо больше походило на официальный прием, чем на веселую вечеринку, и я чувствовала, как из-за сильной влажности каждый естественный завиток на моей голове распускается и пушится.

Но выбило меня из колеи сообщение от Келла, которое я получила прямо перед тем, как приехать на работу:

Миранда говорит, что возьмет тебя обратно, если выйдешь завтра.

Увидев это сообщение, я закатила глаза, сунула телефон в карман и потащилась к задним воротам особняка Лолы Максвелл.

Да, я была признательна Келлу, ведь он протянул руку помощи и попытался что-то сделать для меня. Да и не винить же брата за то, что он поставил собственные приоритеты на первое место… Просто момент оказался неподходящий: я еще не отпустила ситуацию.

Из-за этого жалкого сообщения весь вечер я была не в своей тарелке. Обычно я лавировала в толпе с полным подносом грациозно, как балерина, но сейчас все время натыкалась на столы и стены, чтобы не столкнуться с гостями.

Некоторые из них хмурились, глядя на меня. Другие, успевшие опьянеть, смеялись. Я вспомнила, как Шелия говорила, что можно прятаться в туалете, пока вечеринка не закончится, но женщина по имени Эбби пристально следила за тем, чтобы все официантки работали добросовестно. Я думала, она пошутила, когда сказала, что глаз с нас не спустит, но нет, Эбби была как ястреб. Каждый раз, когда я чувствовала на себе чей-то взгляд, я оборачивалась и видела, как она наблюдает за мной и кивает, держа в руке планшет с зажимом для бумаги.

– Как насчет еще одного напитка за счет заведения? – спросила я белую пару, стоявшую возле десерт-бара.

Увешанная жемчугом женщина в обтягивающем черном платье миди быстро положила корзиночку с фруктами, которую держала в руке, на тарелку на столике рядом и потянулась за шампанским с моего подноса.

– Неси еще, девочка! – ухмыльнулась она. – Здесь так влажно, что можно сознание потерять.

Я улыбнулась в ответ, хотя мне стало интересно, почему эта женщина так много пьет, если ей жарко. От спиртного будет только хуже. Я чуть не спросила, не хочет ли гостья воды, но, по словам Эбби, миссия официантов заключалась в том, чтобы напоить людей. Чем пьянее человек, тем больше денег он готов выложить.

Я перевела взгляд на полного мужчину рядом с женщиной в черном.

– Только не говорите, что собираетесь носиться с этим весь вечер, – поддразнила я, кивнув на полупустой бокал в его руке.

Мужчина разразился хмельным смехом:

– На самом деле, представьте себе, это третий!

Он схватил с подноса шампанское, пролив немного на мой рукав. Как и подобает хорошей официантке, я сделала вид, что ничего не произошло, и позволила веселью продолжаться.

– Хорошо, что я не за рулем сегодня, – усмехнулся он.

– Вот уж точно! Прослежу за тем, чтобы шампанское у вас не кончалось.

Они засыпали меня чересчур бурными благодарностями, а я, обернувшись, увидела Эбби – та стояла в нескольких шагах и смотрела прямо на меня. Почему кажется, что она наблюдает за мной больше, чем за остальными? Как будто чувствует мое отношение – что я делаю это все напоказ. Эбби кивнула в сторону большого скопления гостей, и я тоже ответила кивком, а потом отвернулась и, прикусив губу, закатила глаза.

Эти триста долларов пришлось отработать от и до, и давалось все тяжелее, чем обычно. Я не могла думать ни о чем, кроме Келла и Аны. О том, как Ана разговаривает с ним, обеспокоенно поднимая светлые бровки, пока он изливает свои переживания по поводу меня. Наверное, брат прямо сейчас жалуется, что я не отвечаю насчет работы у Миранды, рассказывает, как я ушла, отказавшись пообедать с ним. А хренова Ана, сжав Келлу руку, должно быть, поддакивает и сюсюкает: «Ох, детка». Келл, вероятно, говорит о своем чувстве вины, а она позволяет ему выплеснуть все, чтобы потом поменять тему. И он, как по волшебству, забудет обо мне до следующего раза. Медленно, но верно чувство вины исчезнет, и Келл убедит себя, что поступил правильно.

– Эй! – Эбби приблизилась, указывая на меня ручкой. – Надо отнести еще шампанского на шестой столик. Муж Лолы собирается произнести тост, а у некоторых гостей напиток заканчивается.

– Да. Одну секунду, – ответила я.

Эбби уже отвернулась, разговаривая через гарнитуру. Я снова закатила глаза и обратилась к бармену – двоюродному брату Бена Роджеру.

– Выставляй бокалы, Роджер, – сказала я, хлопая ладонью по стойке.

Роджер сразу принялся за работу: выстроил бокалы на моем подносе, а затем с громким хлопком откупорил бутылку дорогого шампанского. Он наполнил бокалы до самого верха, – что удивительно, не пролив ни капли.

– Молодец! – похвалила я.

– За что, по-твоему, мне платят девяносто долларов в час на этой вечеринке? – поинтересовался он с ухмылкой.

– Справедливо, – улыбнулась я в ответ.

– Слушай, а что собираешься делать после того, как все закончится? – спросил он, пока я пододвигала поднос поближе к себе.

Я мельком бросила на него взгляд, прежде чем сосредоточить все внимание на подносе.

– А тебе зачем? – поинтересовалась я, поднимая поднос и балансируя им на ладони.

– Просто интересно. Бен говорил, что ты свободна.

– Да, но это не значит, что я кого-то ищу.

Я отошла от барной стойки. Встретившись взглядом с гостями, я повернулась и улыбнулась Роджеру через плечо, а он снова ухмыльнулся и покачал головой. Было бы здорово подцепить симпатичного бармена сегодня и ненадолго забыть в его объятиях о своих горестях. Мною владели напряжение и нервозность; могу поспорить: пара бокалов этого дорогого шампанского – и я вышла бы из особняка с Роджером под руку.

Но этот вечер поменял мои планы.

Я прекрасно справлялась с подносом, шла по выделенным для официантов проходам, чтобы избежать толпы, но когда приблизилась к шестому столику, то почувствовала: что-то идет не так.

Дыхание перехватило. Пол был мокрым, и я наступила прямо в лужу. У меня вырвался вздох, нога предательски заскользила, я попыталась сохранить равновесие, но было поздно.

Поднос покачнулся, бокалы зазвенели, ударяясь друг о друга, шампанское расплескалось, и лужа превратилась в озеро. Передо мной стоял мужчина в костюме, и поднос рухнул бы прямо на него, если бы я срочно не приняла меры.

Но тут, словно почувствовав, что происходит, он быстро обернулся и протянул мне руку. Его здоровенная лапа вцепилась в мою свободную ладонь, а я изо всех сил пыталась спасти чертов поднос – бесполезно. Он летел вниз, а я скользила по луже, бессильная и беспомощная. Поднос ударился об пол, бокалы рассыпались на осколки.

Но я не упала. Мужчина в костюме спас меня.