Quotes from 'Манюня'

— Ни одна уважающая себя девушка не потерпит на себе лишних волос, так здесь написано, — рассказывала Маринка.

— А чего они делают? Бреются, что ли?

— Вот этого я не знаю, но сама видела, как мама бреет ноги. Папиной бритвой. А папа потом орал, что это негиг… не-гегек… ни… гигично, а мама говорила, что она свои ноги моет чаще, чем папа лицо. Так что это еще вопрос, кому что ни… гигично.

Тетя Валя ненавидела людей. Люди отвечали ей взаимностью.

- Роза, в магазине "Пчеловод" продаются каски с лицевой металлической сеткой, я пригляделся - можно плоскогубцами понадкусывать и снять это забрало. Получится панамка, правда, на периметр головы 58 сантиметров. Какой у девочек размер черепушек?

- Если бы у девочек были головы периметром в 58 сантиметров, мы бы их как гнёт в кадке с квашеной капустой использовали, - ругалась Ба в трубку.

На то они и чашки, чтобы их бить.

— А мы, получается, левославные, — решила блеснуть эрудицией я.

— В смысле — левославные? — удивился Олег.

— Ну, в смысле, что носим обручальные кольца на левой руке, — отрапортовала я.

— Фух, как вы вовремя, — обрадовалась Ба, — посмотрите за ребенком, а я сбегаю туда в кусты.

— Здесь недалеко есть общественный туалет. Правда, ужасно загаженный, и очередь к нему большая, но все же это лучше, чем в кусты ходить, вам не кажется? — неосторожно спросил Евгений Петрович.

Ба смерила его таким взглядом, что вся морская влага мигом выпарилась с тела Евгения Петровича.

— Там у меня внучка какает! — прогрохотала она на весь пляж. — А вы себе шуточки идиотские позволяете!

— О, простите меня, Роза Исааковна…

— Во шур­шит! — про­шеп­та­ла мне Ма­ня.

— Чего шур­шит? — не по­ня­ла я.

— Ну, папа ей се­го­дня ска­зал: мам, ты там по­шур­ши на кух­не, ве­че­ром к нам Па­вел зай­дет. Вишь, как шур­шит, — над Ма­ни­ным лбом кри­вень­ким иро­ке­зом раз­ве­ва­лась не­по­кор­ная чел­ка, — она обе­ща­ла еще пахла­ву к ве­че­ру на­шур­шать, чув­ству­ешь, как оре­ха­ми пах­нет?

— А чего это ты страдаешь? — удивилась Манюня.

— Ей Рита из тридцать пятой доверила страшный секрет, — рассказали мы.

— Ой-ой, чужие секреты выдавать нельзя, — покачала головой Манька.

— Нельзя-нельзя, — вторили мы ей.

— Вот я и страдаю, — пуще прежнего разрыдалась Маринка.

Мы в растерянности топтались рядом. Каждую из нас подмывало спросить, что же такого страшного доверила ей Рита, но мы помнили, что секреты выдавать нельзя. Поэтому молча страдали вместе с Маринкой.

- Тому що дехто, поки я ходила в магазин, вирішив поліпшити тісто і додав туди води. А потім, щоб я цього не помітила, вбухав туди борошна. А борошно виявилося картопляним крохмалем. А потім дехто!.- грізний погляд вгору, проникливе "иаааааааа" у відповідь.- ... Вирішив приховати сліди свого злочину і протягнув тісто виливати в унітаз!!!

- Гик, - відгукнулися ми з Карінкой.

- Заляпав коридоп, забив унітаз тістом і спустив воду!

- Гик-гик!!!!

- А через те, що тісто було дуже густе, і вода його не змила, дехто поліз ополоником в унітаз, вигрібати тісто.

...... німе мовчання........

-І заштовхав його так далеко, що витягти неможливо!* * *

Ми зайшли в кімнату. Сіли поруч на кушетці. Зажурилися.

-А ополовником навіщо полізла? - не витримала я.

- Хотіла тісто швидше вичерпати.

- А чому не вичерпала?

-Та ополоник там за щось зачепився. Я почала його тягнути, щоб дістати, а він не діставався. Тоді я пробувала заштовхнути його усередину, щоб він пішов у ирубу.

- І що?

- Заштовхнула. І ручку погнула. Хотіла збігати за мототком, щоб постукати по ручці, але повернулася Ба, і я не встигла. От.

О том, как, невзирая на чудовищный дефицит и всевозможные ограничения, люди умудрялись жить и радоваться жизни.