Голоса летнего дня

История жизни в трудные времена Великой депрессии, это не история супергероя, а просто обычная жизнь обычного человека, живущего сегодня, принимающего жизнь такой, какая она есть, со всей ее палитрой эмоций и чувств.

Не самый популярный и не самый сильный роман Шоу. И тем не менее книга интересная, подталкивающая к самоанализу. Перевод качественный. Поклонникам автора читать непременно, а вот для знакомства с Ирвином Шоу лучше выбрать другую его книгу.

Прочитав за короткий период две книги одного автора, у меня появилось ощущение, что прочитала двух совершенно разных писателей. Это я к тому, что не суди по книге по её обложке и не суди по творчеству автора по одной-единственной прочитанной у него книге (всегда давай автору второй шанс).

Как мне не понравился роман Ирвин Шоу - Две недели в другом городе (1960) (показался слабым и нежизнеподобным), так меня совершенно очаровала другая его книга: Ирвин Шоу - Голоса летнего дня (1965). Парадокс) Вроде бы не так много лет их отделяют (и сюжетные пересечения, хотя бы в характере героев, при желании найти можно), но просто поразительные отличия именно в восприятии этих двух книг.

"Голоса летнего дня" - что-то такое легкое, воздушное, хотя состоит книга из воспоминаний, не всегда радужных и приятных, теплое. Это ностальгия по ушедшим временам, прошедшему детству, юности, молодости, исчезнувшим и растворившимся в небытии мечтам и надеждам.

Воспоминания хаотичны, зачастую обрывочны и где-то непонятны, полны горечи, но вместе с тем по мере развития сюжета (и продвижении по этим обрывкам памяти) мы видим становление героя, развитие его характера, мы видим его душевные переживания, смятение, сомнения - и вот здесь начинается обычная магия книги - герой (Бенджамин Федров) - оживает на наших глазах (вот с прошлой книгой Ирвина Шоу у меня такой магии, к сожалению, не случилось...)

Роман не портит даже рваное повествование и переключение между разными временными отрезками: 1927-й год - 1964-й - 1944 - 1964 - 1927 - и все в таком духе (обычно я не люблю такое, но вот здесь читалось это легко). Но это удивительно гармонично тому замыслу автора: воспоминания нелинейны, их нельзя систематизировать и ограничить некими рамками.

Читается увлекательно, и прочитала я в итоге с большим интересом. Бывают книги-советчики, показывающие на примере своих персонажей, как поступать не надо (или наоборот, как должно поступать). А бывают книги-собеседники, уютные и родные. Ведь данный роман больше, мне кажется, провоцирует читателя на собственные воспоминания и размышления, тем и ценен...

Ирвин Шоу у меня однозначно в списке приоритетов. И в прочитанном накопилось уже довольно большое количество его произведений (если интересно — одиннадцать, теперь уже двенадцать). И ни разу ещё не было, чтобы какая-то из его книг мне не понравилась — при том, что читал начиная с самых ранних и заканчивая последними. Конечно, степень оценивания не всегда соответствовала нашему школьному «отлично», однако и до «посредственно» автор в моём восприятии никогда не опускался — всё укладывалось в диапазон от 4 до 5 с промежуточной 4,5. В общем, абсолютно мой писатель. А я — его читатель. Читатель-почитатель.

Роман имеет не совсем обычную и привычную форму. Ведь обычная классическая схема чаще всего предполагает линейное течение времени с некоторыми экскурсами в прошлое героев книги. В нашем случае мы имеем дело не то, что с единичными экскурсами, а скорее просто поочерёдно оказываемся то в одном временном периоде жизни героев романа, то в другом, причём перемещения эти во времени опять-таки выстроены не снизу вверх, а едва ли не хаотично: то вы в начале 20-х, то в актуальном времени главного героя (середина 60-х, то вдруг оказываемся в военных 40-х, а затем после короткого возвращения в 60-е вдруг перепрыгиваем в 30-е — чехарда порой может показаться бессвязной. Однако на самом деле роман чётко структурирован и при каждой новой перемене пространственно-временного антуража мы просто оказываемся в той или иной событийной точке или фазе, по тем или иным причинам важным как для персонажей романа, так и для нас, читателей.

В результате мы не только вместе с главным героем проживаем значительную часть его мужской жизни, но ещё и довольно тесно знакомимся с его родительской и собственной семьёй, погружаемся в перипетии личной жизни самых разных людей, совершаем вместе с персонажами книги ошибки и подвиги, делаем выборы и принимаем решения — живём полной насыщенной жизнью.

Именно об этом и роман — о том, что «жизнь такова, какова она есть, и больше никакова» (как справедливо утверждает одна бардовская песенка).

Не самый популярный роман Ирвина Шоу, в котором, тем не менее, безошибочно угадывается фирменный авторский стиль – тихая ностальгическая нота и неторопливый разговор с читателем о жизни, такой, какой она была когда-то и какой стала, но по сути мало в чем изменилась. Роман не обладает динамичным сюжетом и может показаться фрагментарным (события одного дня 1964 года прерываются воспоминаниями главного героя о своей жизни и разметивших ее поворотных точках), но все эти фрагменты складываются в итоге в сложную мозаику, которую представляет собой судьба отдельно взятого человека, со всеми его недостатками и ошибками. Эта книга скорее о вопросах, которые она задает читателю.
Как обычно, Шоу вскрывает скальпелем болезненные социальные и политические проблемы. Это роман об иммигрантах и иммигрантском взгляде на ценности и моральные принципы американского социума. О людях, вынесенных за его рамки, их попытках американизироваться, войти в «клуб». Об утраченных идеалах. О том, что значит быть настоящим американцем и патриотом. Поступать, как все? Перенять моральные нормы приютившего тебя общества, даже если эти нормы сомнительны? Доказываешь ли ты свое право считаться истинным американцем, идя на войну за свою новую родину? А если ты воюешь не с внешним врагом, а против несовершенств системы, в которую должен влиться, ты – предатель? И еще вопрос – где провести черту между благоразумием и трусливым желанием не запачкать рук?
Текст напрямую затрагивает политический фон того времени. Роман написан вскоре после убийства Кеннеди, а первое воспоминание главного героя относится к 1927 году и казни двух иммигрантов-анархистов Сакко и Ванцетти, прошедшей красной нитью через весь роман. Если вам, так же как и мне до прочтения книги, эти имена ни о чем не говорят, не поленитесь заглянуть в статью на Википедии– их процесс это целый триллер, а кроме того поможет лучше понять подоплеку романа.
Помимо политики, много страниц уделено и теме семьи, конфликту поколений, взаимоотношениям супругов в браке. В конце концов именно туда, в эту тихую гавань, приводит Шоу своего героя, как Одиссея, после скитаний по бурным морям судьбы и по волнам памяти...
Несколько слов о переводе.
Перевод (Н.В.Рейн) и редактура (ноунейм) текста осуществлялись, видимо, где-то на коленке. Так, из явно бросившихся в глаза косяков здесь «ten days after» превратились в «через десять лет», «during the day» - в «на протяжении всего лета», а «the persuasive voice» - в «один из самых убедительных голов». И это не говоря уже о перекраивании структуры текста, когда длинные авторские предложения дробятся на несколько мелких (это почему-то особенно любят у нас), но при этом текст перевода засоряется лишними словами, которых автор вовсе не упоминал. Уже после прочтения, я полезла искать, что же еще переводила Н.В.Рейн, и оказалось что неточностями и грубыми ошибками она грешит нередко. В дальнейшем её переводы постараюсь обходить стороной.