Кавалергардский вальс. Книга четвёртая

«Мы не стремимся быть первыми, но не допустим никого быть лучше нас».

граф А. И. Мусин-Пушкин, кавалергард

© Ирина Костина, 2022

ISBN 978-5-4474-6734-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть десятая.
Заговор

март 1800 года

Зимний дворец

После трагичной истории в Петропавловской крепости великий князь Александр дал своему адъютанту Чернышёву пять дней выходных, чтобы тот пришёл в себя. И по истечению срока, когда Саша явился, как это было положено, утром в покои к цесаревичу, тот сперва заботливо осведомился:

– Как чувствуешь себя, Чернышёв?

– Готов к продолжению службы. Жду Ваших распоряжений, – ответил он.

– Это хорошо, – подбодрил его цесаревич. – Сегодня обойдёмся без поручений. У меня для тебя приятная новость.

– Какая?

– Император приказал тебя женить.

Сашка вытаращил глаза:

– Меня?? Женить??… На ком?

– На мадмуазель Гольтцер.

– Откуда он её узнал …?

– Кичигин на допросе поведал всё без утайки.

– …Трепло! – с досадой бросил в сторону Саша.

– Не слышу бодрости в голосе, Чернышёв! Я полагал, что это тебя обрадует! Ведь ты заявил, что ухаживаешь за этой барышней! Стало быть, намерен жениться.

– … Я не предполагал, что это будет так скоро… К тому же сейчас мне никак не до веселья. Вы же знаете, что моего лучшего друга…

– Знаю, – перебил его Александр. – Вот свадьба как раз и отвлечёт тебя от мрачных мыслей. К тому же Анастасия Генриховна – прекрасная партия! И Румянцев даст за ней неплохое приданое. А я по такому поводу пожалую тебя в капитаны гвардии! И подарю вам каменный дом на Морской улице. И будешь жить, как сыр в масле!!

– А нельзя ещё повременить? – взмолился Саша.

– Ты что, дурак, Чернышёв? – спросил его сурово цесаревич. – Ты не понял, что это приказ императора?? А это означает: ты либо женишься, либо едешь в Сибирь!!

– Понятно…

– Поэтому мы с тобой сейчас же едем к Румянцеву просить руки его воспитанницы!!

– Прямо сейчас?? – испугался Сашка.

– Да! Вопрос решённый и обжалованию не подлежит!!

Особняк Н. П. Румянцева

Неожиданный визит цесаревича Александра Павловича произвёл переполох в доме Румянцева! Хозяин, имеющий привычку разгуливать по дому в турецком халате, начал скоропалительно облачаться в мундир. Анастасию в срочном порядке горничные затянули в шёлковое платье небесного цвета и украсили волосы свежими цветами, надёрганными из вазы.

Взволнованные и нарядные хозяева предстали перед дорогим гостем, который прибыл, на удивление, без всяких церемоний в обществе одного адъютанта. Обменявшись приветственными любезностями, Румянцев радушно пригласил гостей в столовую:

– Ваше высочество, не желаете ли с нами отобедать?

Тот деликатно возразил:

– Николай Петрович, мы с моим адъютантом Чернышёвым с удовольствием отобедаем в Вашем обществе, но лишь после того, как уладим одно дело, которое и является целью моего к Вам визита.

– Понимаю, – кивнул Румянцев, – Если Вам будет угодно, то может пройти в кабинет.

– Нет, нет, – остановил его цесаревич, – Это излишне. Более того, я просил бы Анастасию Генриховну остаться.

Румянцев благосклонно кивнул:

– Как Вам будет угодно, Ваше высочество.

Великий князь приосанился и мягким баритоном, от которого сходили с ума придворные дамы, выразительно и размеренно начал:

– Уважаемый Николай Петрович… Признаюсь, что в данной роли я выступаю впервые. Поэтому прошу не судить меня строго, если что-то мною будет сказано не так. Но, как мне известно, в таких случаях говорят: у Вас товар, у нас купец. Не соблаговолите ли Вы отдать замуж Вашу красавицу-воспитанницу Анастасию Генриховну за моего верного адъютанта Александра Ивановича Чернышёва?

Анастасия в приятном изумлении тихо ахнула.

Да и Николай Петрович был изрядно удивлён; не тем, что Чернышёв изволит просить у него руки Анастасии, а тем, что его воспитанницу (не объявленную официально дочерью) пришёл сватать сам сын императора!!

– Я польщён, Ваше высочество, – честно признался он, – Капитана-поручика Чернышева я давно знаю! И, как внучатого племянника моего старого друга князя Репнина! И, как достойного офицера и хорошего приятеля моей Анастасии! Поэтому буду счастлив видеть его своим зятем!!

– Что ж, очень хорошо, – кивнул цесаревич.

– Однако, по всем правилам, следует спросить у девицы, – и Николай Петрович обернулся к ней. – Настенька, даёшь ли ты согласие на предложение великого князя?

Она в ответ робко улыбнулась и ответила:

– Я согласна.

– Прекрасно! – обрадовался Александр Павлович, пожимая руку Румянцеву, как при заключении выгодной сделки, и кивая Анастасии. – Поздравляю Вас, сударыня!

Чернышёв, который за всё это время не проронил ни слова, ощутил, как в глубине его души неприятно засвербело. Он исподтишка взглянул на счастливо улыбающихся всех троих. И ему показалось, будто всё это происходит не с ним. Словно он смотрит со стороны на некое действие, в котором сам не участвует…

– Что ж! Раз всё так удачно сложилось, то пожалуйте к столу, дорогие гости! – широким жестом пригласил их Николай Петрович. – Не мешало бы отметить такое приятное событие!!

Они прошли за стол. И Сашу усадили рядом с Анастасией. Он сел, всё ещё не осознавая происходящего. Все оживлённо что-то обсуждали. Поднимали тосты. Договаривались о сроках помолвки. Выбирали церковь, в которой надлежит провести венчание, и дату свадьбы… И Саша, скорбно промолчавший весь обед, выразил единственную просьбу: чтобы свадьба состоялась не раньше осени. Румянцев согласился.

Когда гости стали прощаться, больше всего Чернышёв боялся, что Анастасия или Николай Петрович попросят его задержаться. Поэтому он стараясь не смотреть им в лица, быстро раскланялся, наравне с великим князем, и они вместе удалились.

Вечер того же дня

Санкт-Петербург, Фонарный переулок

Расставшись с цесаревичем, Саша рассеянно побрёл пешком, что называется, «куда глаза глядят». Он презирал себя. Что он наделал?! Может, вернуться к Румянцеву? И всё отменить! Объяснить! Покаяться!! Умолять его простить… Саша метнулся было назад, но тут же остановился. Нет. Что он скажет? Какими глазами посмотрит на него с Анастасией? Сам великий князь пришёл его сватать!… Шутка ли?!

Он бродил так по улицам и изводил себя внутренними диалогами очень долго, пока не стало смеркаться. И Чернышёв, погружённый в тягостные мысли, в темноте налетел на фонарный столб, пребольно ударился головой! Заметил качающуюся вывеску на столбе «Пескари». Сообразил, что находится в Фонарном переулке возле известного в столице трактира. Ощутив, что продрог под пронизывающим ветром, Саша решил, что это возможность не только согреться, но и утопить в бокале вина щемящую совесть.

Попытка утопить совесть потребовала нимало времени и денег. Чернышёв напился в хлам, пораскинул пьяными мозгами и неожиданно прояснил для себя: во всех его бедах виноват император Павел!

Деда его Николая Репнина он отправил в отставку и выслал в Москву. Одного его друга – Ивана Щербатова – отправил на войну, где тот погиб. Другого друга – Пётра Барятинского – приказал повесить! Любовь всей его жизни – Надя – была вынуждена уехать в Мекленбург из-за того, что император дал назначение туда князю Хотеновскому. И теперь он, Саша, по приказу императора, вынужден жениться на Анастасии!

Император Павел – причина всех его бед и несчастий! Император – жестокий рок и проклятье! Распалённый этой идеей, Саша не заметил, что выражает свои мысли громко вслух, привлекая внимание посетителей трактира.

– Долой императора!! – кричал он, захмелевший, размахивал кружкой.

Перепуганные люди шарахались от него, как от чумы. Кончилось всё тем, что хозяин трактира приказал прислуге вытолкать взашей опасного посетителя. Два дюжих молодца сгребли в охапку пьяного Чернышёва и выбросили на улицу, предусмотрительно оттащив его подальше от трактира.

Саша с трудом поднялся из мокрого снега и, шатаясь из стороны в сторону, тщетно пытался хоть за что-нибудь уцепиться, чтоб устоять на ногах. Перед глазами всё кружилось до тошноты: тёмные дома, голые деревья, толстая круглая луна…

Неожиданно возле его уха раздалось визгливое ржание коней, скрип колёс и гневный крик извозчика:

– Эй, дурило! Жить надоело?! Чего под колеса кидаешься?!… Поди прочь!!

Саша в ответ схватился обеими руками за оглобли кареты, видя в этом единственный способ не упасть. Из окна кареты вдруг показалась женская ручка в белой перчатке, и ангельский голос удивлённо осведомился:

– Аким! Что там произошло??

– Барыня Ольга Александровна! Пьяный офицер какой-то!! Повис на оглоблях!

Плотная оконная занавеска отдёрнулась, и Сашиному туманному взору явилось прелестное женское лицо, показавшееся ему в тот момент ликом ангела. Чернышёв бросился к ней:

– Мадам!! – он повис на дверце её кареты, – Отечество в опасности!!

– Какая прелесть! – рассмеялся «ангел». Дама пригляделась к нему и в изумлении прошептала. – Бог мой! Адъютант Его высочества? Вот так находка!

И она поманила его пальчиком:

– Поди сюда ближе, красавчик! Что ты там говоришь?

Саша, окрылённый тем, что нашёл-таки соучастника, влез головой в окошко кареты и выпалил, дыша перегаром:

– Император – наш враг!! Надо спасать Отечество!

– Да неужели?! – весело рассмеялась в ответ дамочка. – Я вижу, ты – герой! Будем вместе спасать империю?

– С Вами? – задохнулся от счастья Сашка. – Сколько угодно!!

– Тогда поехали!! – озорно предложила ему собеседница.

Он, польщённый её доверием, подтянулся на руках и пролез прямо в окно кареты, свалившись к ногам прелестной незнакомки. Она расхохоталась в ответ на его выходку:

– А ты смелый, кавалергард! Я обожаю отчаянных мужчин!!

Расхрабрившись от комплимента, Чернышёв попытался приосаниться, но не устоял на ногах и свалился прямо на дамочку, припечатав её своим телом к сиденью. Она на удивление расхохоталась ещё громче.

Сознание Чернышёва продолжало лихорадочно кружиться хмельной каруселью. Он туманно посмотрел в лицо незнакомке и пробормотал недоумённо:

– … Кто Вы?

– Я – твоя судьба, – кокетливо усмехнулась она, привлекая его к себе.

Набережная рек Мойки и Фонтанки

Павел посетил стройку нового замка, что возводился по его личному проекту у истока двух рек – Мойки и Фонтанки. Место было выбрано императором не случайно. Здесь прежде располагался деревянный Летний дворец императрицы Елизаветы Петровны, где, собственно, 20 сентября 1754 года Екатерина Алексеевна и родила великого князя Павла Петровича.

Павел считал, что замок, возведённый на месте, где он родился, непременно принесёт ему защиту и спокойствие! А, чтобы заручиться поддержкой ангела-хранителя семьи Романовых – святого Михаила, он повелел будущий замок именовать Михайловским.

Все эти условности и тяга к символам говорили о том, что император боится. Он, помня предсказание инока Авеля, чувствовал себя окружённым врагами, и неумолимо торопил строительство. Число рабочих на стройке доходило до шести тысяч одновременно, и обязаны они были работать и днём и ночью (при свете факелов и фонарей).

К началу 1800 года здание уже было возведено. Оно коренным образом отличалось от всех построек Санкт-Петербурга, так как напоминало европейский замок-крепость XV века. Сделанный в виде квадрата, внутрь которого вписан восьмиугольный внутренний двор, замок был полностью окружён рвом, наполненным водою, и попасть в него можно было через мосты, которые поднимались и опускались на цепях и охранялись часовыми.

С февраля начались отделочные работы. Придворные мастера: скульпторы, камнерезы и художники не успевали так быстро создавать все необходимые детали, как требовал государь. И Павел решил: чем создавать новое, быстрее будет использовать что-то готовое. По его приказу были разобраны несколько павильонов в Царском Селе и целый дворец в Пеле. Из Академии художеств были вывезены колонны, фризы и скульптуры. Со стройки Исаакиевского собора везли мрамор. В Таврическом дворце разобрал паркет из дорогого дерева.

В результате замок приобретал вид мозаики из не сочетающихся и противоречивых направлений в архитектуре и искусстве. Но Павла ничуть не смущало такое хаотичное смешение стилей. Позже искусствоведы скажут, что «Михайловский замок самый выразительный символ Павловской эпохи! В его облике явственно воплотились художественные вкусы и своеобразие личности императора Павла».

Расчищенную площадь перед замком, которую, Павел распорядился именовать площадью Коннетабля, ему захотелось украсить памятником Петру I, которого он считал великим русским царём. Но создание памятника – дело не быстрое, а Павел спешил! И тогда на складах отыскался памятник Петру скульптора Бартоломео Растрелли (отца знаменитого архитектора Зимнего и Екатерининского дворцов); он пылился там уже более пятидесяти лет.

Этот памятник заказал мастеру ещё при жизни сам Пётр в 1716 году в ознаменование победы над шведами. По замыслу Растрелли царь Пётр был изображён в одежде римского императора, верхом на коне. Но великий царь так и не дожил до окончания работы скульптора. Последующие правительницы, Екатерина-I, Анна Иоанновна и Анна Леопольдовна не озаботились тем, чтобы увековечить великого предка.

Елизавета Петровна намеревалась установить памятник отцу на площади перед Зимним дворцом, но была не в восторге от произведения Растрелли, и долго оттягивала с решением. И в итоге Елизавета скончалась, а памятник вновь остался не у дел.

Екатерина Алексеевна, после вступления на престол, решила отдать дань великому царю-реформатору и установить в его честь достойный памятник. Осмотрев статую работы Растрелли, императрица, обладающая природным хорошим вкусом, решительно отвергла её и пригласила для создания монумента французского скульптора Фальконе. Чьё творение (в современной трактовке «медный всадник») и было установлено на Сенатской площади со скромной надписью «Петру первому. Екатерина вторая».

И вот теперь всеми забытая и отвергнутая скульптура Растрелли была извлечена на свет божий и, наконец, пробил её звёздный час! Павлу вычурный облик Петра в римском образе пришёлся по душе. Архитектор Волков торопливо изготовил пьедестал, облицованный мрамором, и украсил его бронзовыми барельефами «Полтавская баталия» и «Бой при Гангуте». И памятник был установлен перед Михайловским замком.

Павел, копируя гений своей матери, велел высечь на постаменте: «Прадеду правнук».

Сейчас Павел стоял рядом с памятником и наблюдал, как рабочие водружают на фасад над главными воротами замка длинный мраморный фриз. Этот фриз Павел распорядился забрать со стройки Исаакиевского собора. Фриз был огромным, состоял из трёх плит с высеченной на них во всю длину библейской строкой: «ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ».

Неожиданно за спиной император услышал чей-то тяжёлый вздох:

– Кощунствуешь, государь…

Павел вздрогнул и обернулся. Рядом стояла пожилая женщина в скромной одежде и грустными мудрыми глазами смотрела на него. Он опешил:

– Кто такая?? Как смеешь говорить со мной?!

– Кличут Ксенией. Иду по святым местам, – почтительно ответила та, тяжело опираясь на деревянную клюку.

Павел рассердился:

– Вот и иди себе с богом! – и заносчиво добавил, как бы в своё оправдание. – В доме этом будет жить императорская семья, значит, дом этот – святыня!!

Странница грустно покачала головой:

– Нет, государь, жить ты здесь не будешь. Не прожить тебе и стольких лет, сколько букв в этой священной строке.

– Пошла прочь!!! – испуганно вскрикнул Павел, шарахаясь от неё.

Она тоже, испугавшись крика государя, отшатнулась и отошла на несколько шагов. Затем, обернувшись, перекрестилась и пробормотала:

– Не дом ты себе строишь, а гроб…

– Гвардейцы!! – заголосил Павел, топая ногами. – Караул! Кто пустил?!… Гнать!! Гнать отсюда всех посторонних!

Пока на шум сбежались охрана и придворные, странной путницы и след простыл. Павел был в гневе и отправил всех на поиски старухи. А сам, оставшись один, испуганно оглянулся на замок:

– Что, если это знак?… – и начал дрожащим пальцем пересчитывать буквы в строке, украшающей фриз. – … Сорок семь, – шёпотом посчитал он и ощутил, как пересохло от страха горло.

Сейчас ему шёл сорок шестой год. Что же, значит, у него совсем не осталось времени?! Страх обуял Павла. Он закутался в плащ и уселся в карету, велел ехать в Зимний.

По дороге вновь вспомнил о разговоре с иноком Авелем, и об убийцах, коих он сам «пригреет на своей груди». Павел в страхе начал примерять возможные кандидатуры врагов. «Пригретые на груди» могли быть только близкими людьми и, поэтому первыми приходили на ум члены его семьи – жена и старшие сыновья Александр и Константин, коих он удостоил звания цесаревичей.

Поразмыслив, Павел пришёл к выводу, что у всех троих есть веские основания его ненавидеть! Каждого из них он достаточно оскорблял и плевал им в душу. Только вот кто из них способен решиться поднять на него руку?? Мария Фёдоровна для этого слишком глупа. Константин вспыльчив, простодушен и прямолинеен; для заговорщиков – одно наказание. А вот Александр?… Этот, с детства привыкший к лицемерию, мальчишка, не так прост. Хоть и трусоват. Но чем чёрт не шутит?

С такими тягостными мыслями Павел приехал во дворец.

Зимний дворец

Кабинет императора Павла

Войдя в кабинет, Павел приказал секретарю прислать к нему цесаревича Александра с докладом. И в ожидании сына стал мерить шагами комнату, заложив руки за спину.

Александр, услышав распоряжение отца, занервничал не меньше. Не зная, что именно хочет услышать от него император, он лихорадочно перебрал в голове все возможные и невозможные вопросы, сложил в папку бумаги по обстановке в городе и по вверенному ему Семёновскому полку. И отправился к отцу.

Пока Александр читал доклад по ночным происшествиям в Петербурге за истекшие сутки (который ежедневно представлял ему губернатор Пален) и доклад по полковым делам (согласно поступающим доносам от командира полка), Павел пристально вглядывался в непроницаемое лицо цесаревича и размышлял.

Как ни крути, Александр – главный его конкурент! Ведь он наследник престола!! Умён, хорошо образован, молод и красив, сдержан и благороден. А потому, несомненно, выглядит симпатичнее своего отца. И этим привлекателен для заговорщиков. С ним бы надо держать ухо востро!

Тем временем Александр закончил чтение доклада и умолк, в ожидании вопросов. Павел испытующе смотрел на сына, прикидывая, что бы такого спросить, покаверзнее? Чтоб заставить дрогнуть эту фарфоровую маску!

– Помнится, я приказал тебе женить твоего адъютанта Чернышёва. Как прошла свадьба? – язвительно поинтересовался он.

– Сватовство состоялось. Свадьбу решено сыграть осенью, – ответил цесаревич слегка смущёно.

– Я, кажется, говорил, чтоб сделать это незамедлительно!! – выкрикнул Павел рассерженно. – Ступай с глаз моих!

Александр вышел из кабинета обескураженным. Во истину, нельзя предугадать, за что именно может прогневаться отец? Цесаревич поймал в коридоре своего адъютанта Кочубея и осведомился:

– Чернышёв был сегодня во дворце?

– Не появлялся.

– Куда он опять подевался?!

После разговора с императором, Александр решил, что надо успокоиться, и направился на половину жены.

Тем временем

дом О. А. Жеребцовой

Саша с трудом разлепил глаза. Чёрт! И зачем он так вчера надрался? Теперь весь день придётся проваляться в постели с ощущением «лучше бы я вчера умер…». А ведь у него на сегодня были какие-то важные дела. Он попытался напрячь мозги и почувствовал тяжёлую головную боль. Н-е-е-ет! Это ужасно, так напиваться!

Он сосредоточил зрение на потолочной фреске: толстый амурчик сидел на облаке и метился стрелою в молодую парочку, гуляющую по земле. Сашка мысленно усмехнулся над амурчиком: «Ну и боров! Как под такой тушей облако не провалилось?» Представил себе провалившегося сквозь облако ангелочка и фыркнул. Тут же испугался: «Стоп! Какой амурчик?! Откуда здесь фреска? Где я, вообще?!»

Резко присел на кровати и огляделся.

Комната была огромная, с тремя окнами, занавешенными розовыми портьерами с кистями. Дорогая обивка стен, белая мебель на гнутых ножках. Мягкий турецкий ковёр на полу. Огромный трельяж, уставленный коробочками, флакончиками, гребешками и всякой прочей дребеденью. Всё говорило о том, что спальня принадлежит женщине, и весьма богатой… Саша оглядел кровать, на которой сидел. Большущая, с пуховым матрацем и ослепительно-белым, пахнущим лавандой, постельным бельём. Чернышёв взглянул на соседнюю подушку, хранящую вмятину от чьей-то головы, и наклонился, потянув носом – подушка благоухала ароматами духов.

– Что за чёрт? – прошептал он сам себе, – Я с кем-то провёл ночь?!

Затем увидел разбросанные по полу свои вещи. Наспех оделся и стал озираться в поисках выхода.

Двери было две. За одной из них оказалась маленькая комната с мраморной ванной. За другой – небольшой будуар. Пробежав по нему крадучись, Чернышёв прильнул ухом к следующей двери и услышал голоса. Разговаривали двое – мужчина и женщина. Судя по интонации, беседа была деловая и доверительная. Сашку обуяло любопытство. Он осторожно приоткрыл дверь и, голоса сразу стали вполне различимыми.

– … свести авторитет старика к минимуму. А ещё лучше, удалить его из расположения царя вовсе!! – услышал он окончание фразы, произнесённой мужчиной.

– Дело не хитрое, – ответила женщина, – Наша обезьяна доверчива! Будет достаточно хорошей сплетни, чтобы милость сменилось на гнев. Я сама позабочусь об этом.

– Ты – просто чудо! Что бы мы без тебя делали?

– Я всего лишь женщина. Авантюры и интриги – это моя стихия! Но политика, Чарльз, – это игры для мужчин! Нам нужны светлые умы. Надо вернуть брата из-за границы!! Если наша семья соединится, мы будем большой силой.

– Но как это сделать? Он итак был в немилости у императора! А своими скандальными похождениями в Курляндии и вовсе испортил себе репутацию! Павел ни за что не захочет видеть его снова в Петербурге!!

– Нет ничего не поправимого, – убедительно возразила она.

– Это только слова, – отмахнулся тот.

– Шерли, милый, закрой глаза…

– Что такое? – удивился он.

– Ну, закрой, – кокетливо попросила она, – И открой рот.

– Что ты затеяла?

– Дам тебе что-то вкусное. Ну, же!

Саша не выдержал и прильнул глазом к дверной щели. Солидный, подтянутый, изысканно одетый по английской моде мужчина доверительно открыл рот, зажмурившись. Дамочка взяла что-то с накрытого стола и быстро закинула ему в рот.

Лицо джентльмена, в предвкушении удовольствия, расплылось в улыбке, но тут же исказилось брезгливой гримасой, и мужчина стал яростно отплёвываться:

– Ольга!!! Что за шутки?! Это… Это мандариновая кожура!! – воскликнул он с отвращением, – Тьфу!… Зачем ты это сделала?!

– Преподаю тебе урок! Можно съесть всё, что угодно, если тебе это преподносит рука, коей ты слепо доверяешь.

Мужчина насторожился:

– То есть?

– Это тебе подсказка, как убедить императора вернуть в Петербург Платона!! Кто сейчас у Павла в неоспоримом доверии?

– Никого! – фыркнул Чарльз.

– Не торопись. Подумай!! – наставительно заметила Ольга.

Сашка, тайно наблюдающий из будуара, наконец, прозрел. Джентльмен не кто иной, как Чарльз Витворт, английский посол в Петербурге. Личность весьма известная. А дама, его собеседница… да ведь это же Ольга Жеребцова, родная сестра братьев Зубовых!! Значит, брат, которого она хочет вернуть из-за границы, Платон Зубов.

– Ну, кто?… Ростопчин? – предложил Витворт и тут же покачал головой, – Нет. Он ярый сторонник французских веяний. Он не станет нас слушать!!

– Вопрос не в его политических взглядах, – пояснила Ольга, – Другое дело, что Ростопчин умён! И может раскусить наш подвох. Нужен человек не далёкий.

– Кутайсов!! – вмиг сообразил Витворт, среагировав на слово «не далёкий».

– Молодец, Шерли! Это то, что надо!! Такого обвести вокруг пальца ничего не стоит!

– Да, но, чтобы Кутайсов убедил Павла вернуть в Россию Платона, надо сначала убедить в этом самого Кутайсова!! Как?

– Итак. Он турок, жлоб и обыватель… на Россию ему плевать, он радеет только за свои интересы, – рассуждала вслух Жеребцова. – Следовательно, надо, чтобы Платон оказался в круге его интересов!!

– Каким образом?

Ольга, отправила себе в рот дольку мандарина, и задумалась:

– А знаешь, Кутайсов тщетно пытается выдать замуж дочь. А Платон до сих пор не женат…

– Неужели ты думаешь, что красавец Платон захочет жениться на этой уродине?? К тому же старой деве! – рассмеялся Витворт.

На что Ольга хитро прищурила глаза:

– Может, и не захочет… Но ведь главное, чтобы так подумал Кутайсов.

Англичанин перестал смеяться:

– Умница моя! – и поцеловал ей руку.

– Решено! В эту субботу я устрою музыкальный вечер, – предложила Ольга, – И приглашу Кутайсова. Твоя задача – обработать его!

– Разве ты не возьмёшь его на себя?

– Эй! Я итак придумала весь план!! – возмутилась она, – Поработай теперь ты!

– Но ведь мужчины – это по твоей части!!

– Ничего подобного! – фыркнула Жеребцова.

– Да?! – интонация Витворта приобрела оттенок ревности и сарказма, – Тогда ответь, что за мужчину ты прячешь сегодня у себя в спальне?!

Сашка за дверью перепугано присел. Ольга откинулась на спинку кресла и жеманно повела плечами:

– Ты меня ревнуешь, Шерли?

– Да!! Ревную! – признался англичанин, поджимая губы.

– Глупышка! – произнесла она ласково, – Я люблю только тебя…

– Тогда кто у тебя там?! – требовательно заявил он.

– Ну, хорошо… Там у меня адъютант великого князя, кавалергард Чернышёв, – пояснила Ольга, – Не поверишь, я подобрала его нынче ночью прямо на улице. И знаешь что? Он кричал: «Долой императора! Спасём Отечество!»

Саша в ужасе зажмурился: «Неужели я посмел такое кричать?!»

– И поэтому ты затащила его к себе в постель?! – возмутился Витворт.

Ольга неожиданно окрысилась:

– Ах, скажите, пожалуйста!! Где же была твоя ревность, когда ты подкладывал меня в постель к де Рибасу?!

– Прости, – смутился он, – Но это было нужно для нашего общего дела! Де Рибас – влиятельный человек! Нам необходима его поддержка.

– А разве заручиться поддержкой великого князя Александра Павловича ты не считаешь важным для нашего дела??

– Александра Павловича… – осёкся тот. – О?! Это было бы великолепно!… Это обеспечило бы нам половину успеха!

– Ну, так считай, что первый шаг уже сделан, – она поправила причёску.

Витворт «прозрел»:

– Так ты хочешь через этого мальчишку подобраться к цесаревичу?? Ольга! Ты – гениальна!! Я тебя обожаю! – и он опустился перед Жеребцовой на колени, целуя ей руки.

– То есть ты больше меня не ревнуешь?

– Ещё как ревную!! – сморщился он. – Этот адъютант, наверняка, молод, в отличие от меня!!

Это развеселило Жеребцову:

– Шерли, ни один мужчина на свете не способен затмить тебя!!… Кстати! Надо бы пойти посмотреть, возможно, наш герой уже проснулся?

Сашка за дверью метнулся в панике назад, снова разделся и нырнул в постель, притворившись спящим! Едва он успел закрыть глаза, как в комнате возникла Ольга. Заметив, что у молодого человека дрожат ресницы, она сладко промурлыкала:

– Ты проснулся, милый?

И в следующую минуту оказалась рядом в кровати. Пришлось открыть глаза и широко зевнуть в оправдание того, что он только что пробудился ото сна

– Помнишь меня, герой? – прошептала Ольга, проводя пальчиком по его груди.

Он решил поддержать её игру, чтоб не выдать себя:

– Такую женщину, как ты, трудно забыть!! – и в подтверждение слов смял её в объятьях и впечатал в подушку.

– Ты просто зверь! – произнесла она вожделенно…

Одеваясь, Саша «поедал» Ольгу глазами:

– Я ещё увижу тебя?

Она кокетливо улыбнулась:

– Я сама дам тебе знак о нашей встрече.

И подвела Чернышёва к большому зеркалу на стене, в котором отражение умещалось во весь рост. Жеребцова взялась за потайную ручку на раме и,… обнаружилось, что это вовсе не простое зеркало, а потайная дверь, за которой уходит в темноту винтовая лестница. Она подтолкнула к ней Сашу:

– Не сердись, что выпроваживаю тебя таким странным путём. Мне не хочется, чтоб тебя видела прислуга. Всё-таки, я замужняя дама.

– Конечно, – соглашаясь, кивнул он.

– Ступай. Спустишься по лестнице. Там внизу отворишь дверь и очутишься на набережной. До встречи, мой пылкий лев! – и она поцеловала его на прощание.

Английская набережная

Выбравшись на Английскую набережную, Саша перевёл дух и принялся подробно восстанавливать в памяти всё, что ему довелось услышать и увидеть.

Самое понятное то, что у Ольги с Витвортом любовная связь и, с помощью Чарльза Ольга хочет вернуть из-за границы брата – Платона Зубова. Вроде бы безобидное желание сестры. Но звучали известные фамилии и странные намёки. Адмирал де Рибас, князь Ростопчин. И ещё шла речь о каком-то старике, чьё влияние на императора необходимо устранить.

Сашка напряг ум. «Стариком» при дворе чаще всего называли Суворова. Он сейчас в Польше, ожидает потепления, чтоб вернуться в столицу. Уж не его ли влияние на государя хотят устранить Жеребцова с Витвортом?? Чем же так неугоден им прославленный в боях фельдмаршал?

Но главное, что настораживает, это их желание «подобраться» к цесаревичу Александру. Его поддержка, сказал Витворт, «обеспечит половину успеха». Успеха в чём?! Уф!.. Всё это похоже на заговор!!

Саша почесал затылок. Что делать? Рассказать Александру Павловичу о том, что заговорщики хотят вовлечь его в какой-то тайный план? Внезапно он осознал, что время уже перевалило за полдень, а он обязан был явиться с утра к Александру.

Зимний дворец был отсюда в нескольких шагах. И Чернышёв бросился туда бегом.

Ольга Александровна Зубова, а по мужу Жеребцова, слыла одной из красивейших женщин Петербургской аристократии.

И, если блистательную Марию Антоновну Нарышкину именовали в свете королевой, то, глядя на Оленьку Жеребцову, говорили: «очаровательная прелестница». Белокурая, голубоглазая, с аппетитными формами, с очаровательными ямочками на щеках, хохотушка и озорница. В свои тридцать четыре года она выглядела молодо и привлекательно. А по характеру и образу жизни и вовсе напоминала девчонку.

В желании вырваться из-под опёки родителей, она рано вышла замуж за ничем не примечательного камергера Алексея Жеребцова, которому вскоре родила двух детей. Но замужняя жизнь в Москве её тяготила! Супруг наскучил, дети были целиком доверены нянькам, а молодая жена от скуки занялась уроками танцев, в чём заметно преуспела.

Когда её брат Платон Зубов возвысился в свете, благодаря любовной связи с императрицей Екатериной, он перетянул из Москвы в Петербург всех родственников и пристроил их на высокие должности. Супруг Ольги сделался статским советником и его избрали предводителем дворянства Ямбургского уезда. Но Ольга, вкусившая праздной столичной жизни, не горела желанием ехать с мужем в эту «глухомань» и бросилась в ноги брату.