Read the book: «Тараканы под контролем: Как заставить ваши комплексы работать на вас», page 3

Научись говорить со своим альтер эго

Теория Юнга подводит нас к тому, что, если мы хотим научиться понимать и контролировать свои комплексы, отношения с ними нужно выстраивать с учетом их важного качества – автономности. Неразумно и ненаучно воспринимать их как что-то, о чем после проведенного психоанализа можно попросту забыть. Комплекс не развеется как призрак, после того как мы объявим ему: «Я тебя разоблачил и не боюсь». Он не исчезнет, даже если мы наведем на него луч света и назовем по имени. Он лишь изменит тактику, снова замаскируется и продолжит свою коварную игру.

В большинстве своем люди не являются шизофрениками и тем более не желают считать себя таковыми. Но разве мы не имеем в себе «другие личности», с которыми способны отождествляться? И разве у нас нет подсознания – того таинственного пространства, где происходят непрекращающиеся процессы «по ту сторону фокуса»?

Шизофрения – состояние патологическое, малоконтролируемое, это декомпенсация вечного старания человека найти золотую середину между «быть» и «казаться». Но от такого коварного хищника, как шизофрения, нас ничто не защищает. Представьте себе зоосад, где вы проходите мимо территории дикого зверя, от которого вас не отделяет даже маленький заборчик. Так, взаимодействуя с комплексами – этими бесчисленными «осколочными психе», потенциальными множественными альтер эго, – мы постоянно рискуем оказаться на небезопасной территории.

Чтобы разобраться с проблемой, надо узнать, как и почему она возникает. Восстановить в памяти те важные моменты, которые мы пытались забыть. А еще – попытаться заметить то, что раньше ускользало от внимания. Иначе говоря, требуется аналитический подход и наблюдательность.

Если люди, живущие под одной крышей, недостаточно внимательны друг к другу, между ними неизбежно возникают конфликты. Совместное проживание предусматривает отношения, над которыми надо работать. Надо пытаться понять друг друга. То же и с нашими домочадцами-комплексами. Они-то нас знают хорошо, ведь мы – предмет их пристального внимания. Но так ли хорошо знаем их мы?

Для начала научитесь говорить себе «ты». Это непросто. У некоторых диалог с собой может вызывать определенный дискомфорт. Сказать себе «ты» – значит признать, что в тебе есть кто-то еще – второе «Я», альтер эго, некая автономная личность. Но кто с кем говорит: душа с личностью или личность с душой?

И тут нас ждет настоящий когнитивный диссонанс, языковая ловушка. С одной стороны, под словом «личность» мы часто подразумеваем слово «душа». Когда мы говорим: «сильная личность», то имеем в виду, что кто-то способен «быть собой», обладает незаурядной волей, может являться примером для других. С другой стороны, когда мы говорим: «открытая душа», «великодушный человек», – разве это не то же самое? При этом мы привыкли, что человек вовсе не является душой: он только обладает ею: «У него добрая душа», «Он загубил душу» и т. д. И наконец, все мы много раз слышали, что душа – это религиозная выдумка, а человеческая психика – сложные электрические и химические процессы, происходящие в мозге.

Следовательно, научиться говорить с собой мешают предубеждения, обусловленные банальной терминологической неопределенностью и невежеством. И пока мы не научимся отличать друг от друга душу и личность, мы не сможем освободиться от этой обусловленности.

В следующих главах мы познакомимся с методиками, которые помогут отделить бытийное (душу) от виртуального (личность), но уже сейчас мы можем начинать практиковать внутренний диалог, и неважно, кто говорит – душа с личностью или личность с душой, ведь от перестановки слагаемых сумма не меняется.

Важно, что, обращаясь к своему альтер эго на «ты», мы приучаем себя к пониманию, что психика неоднородна. Благодаря этой практике мы создаем дистанцию между «Я»-настоящим и тем, что им не является. Со временем это научит нас воспринимать многие жизненные ситуации отстраненно.

Вот типичный пример неумения распознать в себе комплексы.

Ольга В., 45 лет. Доктор наук, второй раз замужем, от последнего брака – пятилетний сын.

Десять лет назад Ольга переехала из областного центра в столицу, работает на кафедре, авторитетна в своей области, хорошо зарабатывает, благодаря чему семья смогла купить новую квартиру и хорошую машину.

В последнее время Ольга жалуется на боли в сердце, общую слабость, бессонницу, раздражительность, подавленное состояние. Она часто ссорится с мужем, их сексуальные отношения почти сошли на нет. Ольге кажется, что муж пассивен, и дальнейшее будущее с ним представляется ей невозможным. Она часто плачет и чувствует себя одинокой. Единственное утешение – сын.

Во время беседы с психологом Ольга вспоминает, что родители никогда ее не любили, не уделяли того внимания, которое она хотела бы от них получать. Долгие годы Ольга занималась учебой, повышением квалификации и наукой, написала множество статей, две диссертации. Но и это, как ей кажется, не помогло добиться признания со стороны родителей.

Ольга и сейчас много работает. Работа ей нравится, она не представляет своей жизни без науки и общения, участвует во многих проектах и мероприятиях, продвигает молодых ученых. Она считает себя красивой и уверена, что интересует многих мужчин, но это не избавляет ее от чувства одиночества.

Ольга не против кардинально изменить жизнь: например, развестись и выйти замуж более удачно (в третий раз). Однако она не уверена, что кто-то из мужчин, которым она нравится, сумеет на этот раз сделать ее счастливой: тот, кого она считает достойным себя, не способен оценить по достоинству ее, а тот, кто ценит ее, не кажется достойным ей.

На провокационный вопрос, не было ли у нее желания каким-либо образом мстить окружающим за что-либо, Ольга удивляется: «В чем же моя месть? В том, что все время провожу на работе и бесплатно опекаю массу людей? В том, что приложила все силы, чтобы приобрести квартиру, и практически сама содержу семью?»

Ольга – человек с высоким уровнем интеллекта, она талантлива, трудолюбива, но у нее резко выражен комплекс властности-повиновения, который постоянно находится в состоянии повышенной активности. Ольга непрерывно рефлексирует, и это ее очень утомляет.

В детстве из-за дефицита родительского внимания у Ольги развился комплекс неполноценности. Это заставило ее доказывать собственную состоятельность и добиваться высоких результатов в учебе – так у нее развился комплекс отличницы. Во многом именно благодаря ему Ольга достигла успехов в профессиональной деятельности. Но обратная сторона этого комплекса – черствость, эгоцентризм, повышенные требования к окружающим, из-за которых Ольга не смогла построить крепкие семейные отношения.

Несоответствие между огромными прилагаемыми усилиями и недостаточным удовлетворением, получаемым от жизни, вызывает в ней разочарование, ощущение несправедливости и приводит к развитию еще одного комплекса – так называемого комплекса мученицы. Изображая жертву, Ольга пытается вызвать в окружающих чувство вины, манипулировать ими – заставить вести себя так, как она ожидает.

Несмотря на высокий интеллект и умение анализировать, Ольга не в состоянии распознать в себе несколько комплексов, которые управляют ею. Этому препятствуют стойкие убеждения, отсутствие опыта осознанности и неумение наблюдать за своим поведением отстраненно.

Упражнение № 1

«Письмо»

Возьмите лист бумаги и напишите письмо, адресованное самому себе. Иногда, пережив неприятное событие, мы понимаем, что могли бы повести себя иначе. Вспомните ситуации, в которых проявлялись ваши комплексы, когда вы чувствовали себя не тем, кем хотели бы быть, повели себя неправильно. Напишите об этом, обращаясь к вашему альтер эго как можно мягче и дипломатичнее. Помните, что настоящий диалог – это прежде всего уважение к собеседнику.

Хотя бы раз в месяц повторяйте это упражнение. Ценность его возрастает в моменты рефлексии.

Эффект: вы развиваете в себе умение отстраняться от своих комплексов и спокойно анализировать их. Отстранение и анализ – основа конструктивного метода решения многих психологических проблем.

Упражнение № 2

«Ситуация»

Вы заскочили на минутку в магазин (например, спешите на работу, и срочно надо купить жвачку, йогурт и т. п.). Продавец разговаривает по телефону, хоть и заметил вас. Вы понимаете, что рискуете опоздать. С одной стороны, вам нужно как можно быстрее сделать покупку, с другой – вы испытываете затруднение: вам неловко вступить в разговор (то есть принять активное участие в ситуации) или же вы, наоборот, с трудом сдерживаетесь, чтобы не сказать продавцу что-нибудь резкое. Почувствовали? Значит, заработал комплекс.

Ситуация не обязательно должна быть связана с покупкой. Это может быть напряженный разговор с начальником, мужем, вашей девушкой, молодым человеком, оператором колл-центра и т. д.

Теперь подумайте: если бы эту ситуацию вам описал ваш знакомый или вы наблюдали за ней по телевизору, испытывали бы вы такое же напряжение?

Слушатель или наблюдатель отстранен от объекта. Постарайтесь и вы в ситуации, требующей психического напряжения, отстраниться от своего альтер эго – то есть комплексов. Скажите мысленно: «Уважаемое альтер эго, может быть, тебе эта ситуация кажется неприятной, но что, если попробовать посмотреть на нее со стороны?»

Сказав это, прислушайтесь к себе. Возможно, пока вы не услышите ответа, но внимательность – это свойство, которое вам скоро понадобится.

Эффект: вырабатывает привычку не реагировать на ситуацию шаблонно, а прибегать к анализу и действовать осознанно.

Ритуал как способ взаимодействия с невидимым

Продолжая следовать концепции Юнга, попытаемся понять, что для нас на самом деле значат наши комплексы, какого рода отношения нас связывают и какую роль в этих отношениях играем мы сами.

Испокон веку все неизвестное, таинственное и при этом имеющее над человеком власть, способное демонстрировать силу, вызывало желание откупиться, совершив определенный ритуал. Нет такого народа, который не признавал бы ценность ритуала, и нет такого человека, который хотя бы раз в жизни его не совершал.

Трепеща перед силами природы, человек придумывал божеств, а не имея возможности говорить с ними напрямую, создавал культы и обряды. Используя глину, огонь, воду, кровь, он из сферы желаний и воображения переводил психические процессы в сферу осязаемого. Упорядоченное повторение определенных действий, имеющих символическое значение, успокаивало, создавало иллюзию позитивного общения с высшими силами, духами, невидимым миром. Ритуал прочно занял место в жизни человека. Наши предки устраивали танцы перед охотой, прибегали к обрядам в честь божеств плодородия, совершали жертвоприношения, носили амулеты и т. д. Это было в древности, но и нынешние люди, даже вполне цивилизованные, также совершают многочисленные ритуалы – от простого постукивания по дереву до инаугурации президента. Флаги, гимны, присяги, торжественные клятвы, праздники, церковные службы, браки, похороны – все это имеет для нас ритуальное значение. И это вовсе не формальность. Ритуал необходим для того, чтобы закрепить в сознании совокупность понятий и ценностей, придать устойчивость мировоззрению. В какой-то мере он является тайным языком, на котором человек обращается к идее.

Наши отношения с комплексами как с чем-то таинственным, имеющим над нами власть, также часто строятся по типу ритуальных. Мы успокаиваемся, становимся собраннее, когда добросовестно выполняем все «требования» комплекса, и наоборот – наше напряжение нарастает, если мы пренебрегаем ими, и неприятные мысли приходят вновь и вновь, вызывая тревогу.

Обратимся к примеру.

Виктория С., 27 лет. Учительница математики. Замужем, имеет дочь. Находится в отпуске по уходу за ребенком. Жалуется на периодические головные боли, слабость, тошноту, нарушения сна. Последние два года страдает вегетососудистой дистонией и обсессивно-компульсивным расстройством (обсессивный – значит навязчивый, компульсивный – связанный с принуждением).

После рождения ребенка Викторию стали посещать неприятные назойливые мысли, которыми она неохотно делится даже с врачом. Ей кажется, что она может причинить вред ребенку, нанести ему увечье, например порезать, обжечь кипятком. Не случайно, а нарочно. К этим мыслям относится критически, считает, что не допустит подобного. Тем не менее избавиться от них не в силах.

Чтобы предупредить угрозу, Виктория старается максимально обезопасить условия, в которых растет дочь, изолировать ее от окружающих, не оставлять ни на минуту без присмотра. Необходимость проявлять постоянную гиперопеку изматывает и усиливает нервное напряжение.

Во время беседы с Викторией наводящие вопросы позволяют выяснить, что в детстве ее мучили страхи и навязчивые желания. Например, она не могла уснуть до тех пор, пока не удостоверялась, что дверцы всех шкафов в доме плотно закрыты. Со временем страхи прошли, но отдельные навязчивые состояния остались. Так, до настоящего времени сохранилась привычка пересчитывать предметы в помещении или на улице; сумма предметов в итоге должна непременно составить определенное, заранее выбранное число, в противном случае возникает тревога. Также Виктория рассказала, что в детстве часто переживала по поводу порядка в доме и боялась матери, которая, по мнению Виктории, была излишне строга и ругала «за соринку».

Чувство вины, воспитанное в детстве, как видим, проявлялось в виде ритуальных действий, которыми Виктория словно пыталась «откупиться» от комплекса. Чем сильнее страх, тем больше желание совершать ритуал, который предотвратит надвигающуюся опасность.

С годами Виктория так и не справилась с комплексом, не сумела взять его под контроль. Наступила стадия полубессознательных отношений (навязчивый подсчет предметов – все тот же ритуал «откупа»). Изменения в эмоциональной сфере, связанные с рождением ребенка, нарушили привычное равновесие в отношениях с комплексом, что и привело к развитию невроза.

Для чего приведен этот пример?

Порой ритуалы, которые мы совершаем во имя определенного комплекса, бывают замаскированы под невинные привычки (такие, например, как привычка перешагивать через едва заметные трещинки на асфальте) и незаметны для нас самих. Но именно по их наличию мы можем определить, что комплекс есть и он не дремлет.

Иногда привычку к совершению ритуалов выявить непросто. Навязчивые движения могут быть малозаметны не только для окружающих, но и для того, кто их совершает. Потребность прикоснуться к определенному предмету, сделать лишний глоток воды, щелкнуть авторучкой, зажигалкой, теребить пуговицу, привычка незаметно грызть ногти, кусать губы, попеременно напрягать определенные группы мышц – все эти навязчивые действия есть ритуалы, исполнением которых мы стараемся «задобрить» свои комплексы.

Один из моих пациентов чувствовал, что в центре ладоней есть точки, которыми он должен был непременно прикасаться к углам столов, тумбочек и другой мебели. Он делал это незаметно, но, когда нервничал, ловил себя на том, что прохаживается по комнате и выполняет ритуал прилюдно.

Как зарождается ритуал? Непросто разглядеть то, что происходит в нашем бессознательном. Для этого придется преодолеть ряд предрассудков. Точно так же нам придется избавиться от некоторых предубеждений, чтобы понять суть ритуала как явления, необходимого и очень важного в человеческой жизни.

Существует связь между потребностью совершать навязчивые действия и степенью выраженности так называемого анального характера. В настоящее время данная тема не пользуется широкой популярностью в силу своей специфики. Как отмечает Н.Ф. Калина, «клиенты испытывают естественное и вполне понятное чувство стыда, а терапевты, в свою очередь, не хотят выглядеть претенциозными и смешными»¹³.

Тем не менее поведение, для которого характерно желание совершать обсессивно-компульсивные ритуалы, «анальным» называют небезосновательно, а основу того, что образует так называемый анальный характер, поистине можно назвать комплексом комплексов.

Анальный характер

Фрейд обратил внимание на то, что в период с полутора до пяти лет чувственность у ребенка фиксируется в области ануса. Эти наблюдения были описаны им в статье «Характер и анальная эротика»¹⁴.

В возрасте около полутора лет, когда происходит созревание анального сфинктера, ребенок получает возможность более полно контролировать акт дефекации. Освобождая кишечник или, наоборот, сдерживаясь, он испытывает удовольствие эротического характера. Эту фазу сексуального развития, длящуюся приблизительно до трех лет, Фрейд назвал анальной. Как раз в это время неожиданно для себя ребенок обнаруживает действенный способ манипулировать матерью, которая пытается приучить его к горшку. По своему желанию он может заставить ее ждать, нервничать, сердиться либо, наоборот, заработать поощрение.

Надо сказать, для ребенка это открытие. Прежде он не мог контролировать свои физические отправления и не имел такой власти над окружающим миром (который для него практически всецело состоял из его матери). Теперь же перед ним открываются новые перспективы. Он впервые обнаруживает рычаг, регулятор, при помощи которого можно воздействовать на мать или других воспитателей, вызывая у них либо положительные, либо отрицательные эмоции.

Бенджамин Спок отмечает: «Многие дети, охотно пользовавшиеся горшком в течение нескольких месяцев, вдруг резко меняют свое отношение к нему, что бывает между 12 и 18 месяцами. Такой ребенок послушно садится на горшок, но ничего не делает. Как только он встает с горшка, он пачкает штанишки либо делает прямо на пол, как будто он никогда не был приучен к горшку. Обычно это происходит с упрямыми детьми, чаще с мальчиками»¹⁵.

Проявляя упрямство, ребенок вступает в борьбу с матерью, и это не что иное, как один из первых опытов общественных отношений – он может либо проиграть, либо победить или должен согласиться на компромисс.

«Многое зависит здесь от поведения матери, – считает Бенджамин Спок, – ребенка надо поощрять, а не заставлять»¹⁶. Но не каждая мать обладает большим терпением и умением правильно реагировать, и далеко не каждый ребенок в этом возрасте может контролировать свою психику.

Так, например, если мать вместо того, чтобы настойчиво приучать ребенка к горшку, позволяет ему каждый раз побеждать, в ребенке навсегда поселяется уверенность, что существуют довольно простые («магические») способы воздействия на людей. Примитивная анальная игра позволяет ребенку впервые ощутить вкус борьбы и радость победы. Таким образом он проверяет мир на прочность: есть вероятность получить наказание и есть возможность «дозировать» степень риска.

Один за другим он примеряет на себя ярлыки («хороший», «послушный», «грязнуля», «упрямец»). Он сам решает, уступить ли ему или победить и чем ради этой победы можно пожертвовать. Он играет, блефует, испытывает. В экзистенциальном смысле он задает себе тот же вопрос, которым задавался персонаж Достоевского: «Тварь я дрожащая или право имею?»

Как раз во время анальной фазы развития у ребенка формируется двойственное (амбивалентное) отношение к своим действиям, которое сохраняется всю дальнейшую жизнь. Формирование это, по мнению Фрейда, во многом зависит от степени строгости, с которой ребенка приучали к горшку, и от того, в каком возрасте его начали учить опрятности.

Постепенно эта двойственность уравновешивается, становится привычной, обыденной, но именно она закладывает семена внутренних конфликтов между стыдом и удовольствием, агрессивностью и страхом, сомнением и решительностью. Так начинают формироваться представления о возможном и недопустимом, о добре и зле.

Вырастая, мы, конечно, не помним, когда и как возникла эта двойственность, и считаем ту меру, в которой она в нас выражена, данностью, а саму двойственность – чем-то естественным, неотъемлемой частью себя. И именно глубина личного понимания того, что можно и что нельзя, отличает нас друг от друга, определяет уровень нравственности и социальности, то есть нашего согласия (или несогласия) с моралью и принципами общественного сосуществования.

Опыт, полученный в анальной игре, ребенок переносит в дальнейшем на другие виды отношений с окружающими и в различные сферы жизни. Вновь обнаруживаемые рычаги психологического воздействия бессознательно ассоциируются с процессом дефекации, анусом и фекалиями. Удовольствие от детской анальной эротики постепенно замещается удовольствием, получаемым от бережливости, упрямства, аккуратности или, наоборот, расточительности, непунктуальности. Эти противоположности, согласно Фрейду, могут пересекаться в одном человеке, компенсируя друг друга.

Резко выраженный анальный характер имеют педанты, принципиальные, очень скрупулезные во всех отношениях люди, склонные к сосредоточению на мелких деталях. Их «ритуальная» деятельность сразу бросается в глаза. Все их вещи в идеальном порядке, они исключительно точны, исполнительны, расчетливы и скупы. Правила и принципы, по которым они живут, по их мнению, другими должны восприниматься как незыблемые. Такие люди высокомерны и часто бывают раздражительны. Им присуща жестокость, даже садизм.

Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри.

Зигмунд Фрейд

Этот характер хорошо знаком нам по книгам и фильмам, изображающим чопорных, жестоких учителей, настоятелей, инквизиторов. В исландском фильме 1999 г. «Воин Бога» показан молодой священник Йон Магнуссон, который возложил на себя миссию нести слово Божье людям, живущим на далеких окраинах Исландии. Он и сам не лишен человеческих страстей, но гордыня не позволяет ему считать себя грешником: Йон мнит себя непорочным воином Божьим, которому дано право карать.

Такие люди часто находят свое место там, где работа связана с требованием следовать букве закона и возможностью властвовать над другими. Доминирование над тем, кто готов уступить, впервые прочувствованное в детском возрасте, замещается у них чувством власти и морального превосходства над теми, кто не соответствует ими же придуманным требованиям. Как писал Адлер, «стремление к превосходству никогда не исчезает, и фактически именно оно формирует разум и психику человека»¹⁷.

Типичным примером анального характера в его крайней форме можно назвать рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В детстве он вел дневники, где протоколировал каждое свое действие. Вот отрывок записи, который приводит в одной из своих работ Фромм:

«1. 8.15. Воскресенье… купался 3-й раз. Папа, Эрнст и я купались после катания на лодке 4-й раз. Гебхард слишком разогрелся…

2. 8.15. Понедельник… вечером купался 5-й раз…

3. VIII. Вторник… купался 6-й раз…

6. VIII. Пятница… купался 7-й раз… купался 8-й раз…

7. VIII. Суббота… до обеда купался 9-й раз…

8. VIII. …купался 10-й раз…

9. VIII. До обеда купался 11-й раз, после этого купался 12-й раз…

12. VIII. Играл, потом купался 13-й раз…

13. VIII. Играл, потом купался 14-й раз…

16. VIII. Затем купался 15-й и последний раз»¹⁸.

Придя к власти, этот управляемый комплексами педант, следуя политике правящей партии и собственным убеждениям, устроил самый масштабный в истории человечества геноцид.

Это один из тех случаев, когда особенности характера способствуют тому, что психологические комплексы правят человеком и, не имея силы и возможности освободиться от их власти, он становится чрезвычайно опасен для общества. Такой человек ревностно служит комплексам, как древние жрецы служили своим жестоким и кровожадным богам.

У человека с выраженным анальным характером выстраивается невероятно прочная система отношений с комплексами, и обсудить их с ним крайне сложно. «Ритуальные» отношения, сформировавшиеся в младенчестве, становятся образом жизни подобных людей, и мысль об освобождении от этих отношений для них недопустима: она тождественна мысли об освобождении от самих себя.

Если сравнить анальный комплекс человека с религией (это лишь условное сравнение, поскольку официальная религия общества и религия отдельной личности – разные понятия), то одни из нас будут «мирянами», другие – «фанатиками», третьи – «атеистами». Две последние категории – фанатики и атеисты, крайние проявления, как раз и являются носителями выраженного анального характера. У остальных же он хоть и присутствует, но проявляется более умеренно.

Уровень анальных черт в характере определяет степень склонности к фанатизму. Чем «анальнее» характер, тем фанатичнее убеждения. Он может превратить любую мысль в идею фикс, ослепить, а из любого комплекса сотворить культ.

Фарисеи с книжниками, которых реформатор Иисус называл лицемерами, а еще охотники на ведьм, ярые сторонники пуританизма, викторианской морали и т. д. – вот хорошо известные нам обладатели анальных характеров.

В фильме датского режиссера Ларса фон Триера «Догвилль» изображена деревня, каждый житель которой получил возможность насладиться властью над тем, кто добровольно исполняет роль подчиненного. Игра с каждым днем все больше разжигает азарт, и чем отчетливее у персонажей проявляются черты анального характера, тем сильнее довлеют над ними комплексы и растет потребность в совершении ритуалов.

Если человек слишком болезненно реагирует на критику того, что считает «истинным», испытывает стремление защищать идею кулаками, склонен к одержимости, к бичеванию и самобичеванию, все говорит о том, что в его характере присутствуют черты анального комплекса.