Матильда Старр

пания развивалась в хорошем темпе. А в последнее время ее как будто… прости…

Трахнуть. Немедленно трахнуть её прямо здесь, в этой прихожей. До кровати доберёмся позже. С треском рву кружевные трусики, отбрасываю в сторону. Она нетерпеливо прогибается в спине, подставляя красивую упругую попку. Короткий шлепок, чтобы вспомнила, кто здесь хозяин. Ее утробный выдох заполняет собой тишину. Наверняка она уже влажная, она быстро заводится. Но все равно я ладонью заставляю ее расставить ноги и провожу двумя пальцами. Так и есть. Уже хочет.

Меня больше нет, нет мыслей и чувств – я совершенно растворилась, исчезла, растаяла. Реальны лишь его губы на моей шее, на моей потяжелевшей груди, его зубы, прикусывающие окаменевшие от возбуждения соски, его руки, сжимающие меня до боли… И мне мало и этой боли, и его рук. И я целую, глажу, прижимаюсь сильнее, тороплю. Будто я ждала этого вечность и лишняя секунда ожидания может убить. Он вошел в меня – сразу и резко, на всю глубину, растянув, заполнив собой до отказа, словно тоже знал, что медлить нельзя. Я всхлипнула, и все непролитые слезы хлынули из глаз, обжигая щеки. Но и это было неважно. Важным было цепляться за него, вдавливать его в себя. И быть бессовестно счастливой – хотя бы сейчас, хотя бы на мгновение. Сейчас, когда ближе и быть невозможно, когда он во мне и вокруг меня, только он и мое жадное, почти невыносимое желание. От прикосновений горячих рук, ненасытных требовательных губ хотелось выгибаться и кричать в голос, наплевав, что лишь тонкая стена отделяет нас от остальных обитателей дома и от всего мира.

Впрочем, с ее внешностью можно было вообще не краситься, ходить в мешке изпод кукурузы и все равно выглядеть сногсшибательно