Quotes from the audiobook «Гений пустого места»
Счастье, излагал пьяный Пилюгин, бывает в голове. Собственно, только там оно и бывает!.. Глупо думать, что вот сейчас ты сделаешь ремонт, или получишь новую работу, или купишь компьютер, и настанет у тебя… счастье. Не настанет, если до ремонта, работы или компьютера его не было!.. Нет никакой точки отсчета, за которой начинается счастье! Оно такое, елки-палки, это самое счастье… требовательное. Оно работы требует, постоянной, ежедневной, истовой. Как и радость жизни. Очень просто, разорялся Пилюгин, сказать себе, что все плохо – на службе неинтересно, в квартирке тесно, дети не удались и жена дура. И тогда все оправдано: собственное бездействие, лень и нежелание меняться. А ты попробуй-ка порадуйся тому, что тебе дано, ведь это не так уж мало! Ты здоровый, образованный, сильный мужик, ты жену любил когда-то и разлюбил только от лености и серой скуки. А может, и не разлюбил еще, только внушаешь себе, что разлюбил, чтобы было чем оправдать существование Иры, Лены, Маши и Даши!.. Не хочется тебе заниматься собственной жизнью, тебе проще быть несчастным, и сам перед собой ты прикидываешься падшим ангелом, который не способен существовать в земной грязи, а мы не ангелы, мы люди и задуманы были как люди и воплощены так же!..
почувствовала и поняла… Нет, чтобы ей казалось… Нет, чтобы она пришла в восторг… Нет, чтобы… Мысли, носившиеся по кругу, медленно затухали, осыпались искрами, как гаснет бенгальский огонь, и там, внутри, становилось черно, обморочно и щекотно, и он боялся, что не дотерпит, а сколько еще терпеть, неизвестно, потому что она опять взяла его за уши и опять принялась целовать, словно не понимала, что с ним делается!..
Глупо думать, что вот сейчас ты сделаешь ремонт, или получишь новую работу, или купишь компьютер, и настанет у тебя… счастье. Не настанет
очищения. Как раз к концу света
самостоятельно, или все, что вы
из аспирантов диссер защитил. Нет, Кузя
себя, огляделся, получил должность и стал зарабатывать именно тем
сиял и кланялся и все еще был мачо, и его длинная и почему-то смуглая
слабовольный, коль не может раз и навсегда бросить эту заразу. Слабовольный Хохлов,
Петровичем, то Петром Мартыновичем, четвертый отвечал только «да» и «нет» и громко чавкал. Про него Любовь Ильинична сказала, что у него завидный аппетит. Так и остался один Хохлов, с которым она в удовольствие чаевничала и к его приходу пекла лепешки.
