Quotes from the audiobook «Книжная девочка»
...Если бы у нее попросили дать определение сильному полу, она, пожалуй, сказала бы так: сидящие-на-елках-с-непоцарапанными-попами. Нынешний уклад жизни позволяет им делать все, что пожелается, избегая при этом ответственности.
...Мозг его подобен скорее грампластинке, чем флешке: можно бесконечно проигрывать имеющуюся там информацию, но записать новую – нельзя.
Когда народ сообразит, что маленькая зарплата врача – это проблема не врача, а всего народа? Немотивированный врач думает не о том, чтобы больной поправился, а лишь о том, чтобы ему ничего не
...Женя обожала особую атмосферу книжного магазина, это легкое дуновение волшебства, предвкушение чуда.
Не просто лабиринт стеллажей с разноцветными томиками, а ворота в сказочный мир. И она – хозяйка этого мира. А что делать, если воспоминания о прочитанных книгах ярче и старше, чем воспоминания о себе самой?
2. Уринотерапия 3. Посещение часовни».
Три агрегатных состояния существа под названием мать-одиночка: зарабатывание денег, домашние хлопоты и сон. Никаких посиделок с подружками в кафе и саунах, глупых, но удивительно бодрящих,
сжигали партбилеты. Хотя, как бывшие последователи Маркса, должны были помнить его слова: нет большей низости, чем разрешенная смелость
Посетитель как бы сердился, но Женя
- Кто-то сказал, что месть – это блюдо, которое подают холодным. И возможно, чаще им травится сам повар, а не тот, для кого оно приготовлено. Вот все, что я знаю о мести. Но книга совсем о другом. Вы так не думаете?
– Я согласна с вами, – Женя даже приосанилась. – Месть не достойна того, чтобы ей посвящали целый роман. Недаром же Дюма теряет интерес к своему разбогатевшему персонажу. Из яркого положительного героя он превращается в орудие, в инструмент, с помощью которого автор выражает основную мысль: если человек позволяет себе делать зло ближнему, рано или поздно он сделает зло самому себе. Зависть, жадность и злоба в конце концов всегда оборачиваются против своего носителя. Если бы не считалось кощунственным сравнивать Дюма и Толстого, я бы вспомнила эпиграф к «Анне Карениной».
– Мне отмщенье и аз воздам, – процитировал работодатель и усмехнулся.
– А что вы скажете о финале романа? Как вы считаете, почему граф Монте-Кристо не женился на Мерседес?
– Это мужской шовинизм. – Константин опять улыбнулся. – Она ведь уже была старушкой, по тогдашним меркам. Пока в литературе господствовали мужчины, героини всегда были юные красавицы. Зато теперь, при засилье женщин-писательниц, все наоборот.
Женя энергично покачала головой:
– Позвольте с вами не согласиться! А как же крошка Доррит у Диккенса? Она не блистала красотой. Или княжна Марья у Толстого? Вот, кстати, Толстого и возьмите! – Она сняла со стеллажа «Войну и мир», взглянула на довольно вульгарную обложку и быстро заменила книгу другим изданием.
...Женя прошлась по залу, нежно провела ладонью по корешкам книг… «Как же мне повезло с работой!» – умиротворенно подумала она.
