Vadim Panov

необъяснимое. А значит, некоторым художникам удаётся

доследственная проверка ничего не выявила

столько звезду, сколько её планеты… а затем – лишь одну из планет, четвёртую… а затем… А затем на лице Дорофеева появляется улыбка, потому что по мере движения вокруг своей оси четвёртая планета начинает сиять ярче звезды, во всяком случае – в «дальнем глазе», в какой-то момент сияние становится настолько нестерпимым, что капитану пришлось приглушить яркость «дальнего глаза», но улыбка становится шире – Дорофеев

рить с вашим руководством. – Соединяюсь с оператором, –

пока в Москве будет оставаться хоть один москвич, юродивых трогать не будут.

воспоминания навсегда остались самыми

– Почему-то я тебе верю. – Ирина присела рядом, приняла у мужчины наполненный бокал и пригубила вино.

– Я умею говорить правду, – серьезно произнес Фома.

– Разве правду надо говорить как-то по-особенному?

– Да. – Калека задумчиво посмотрел на свой бокал. – Говорить правду – большое искусство. Люди забыли его и предпочитают молчать. Или лгать. Это намного легче.

– За правду можно пострадать.

– Широко распространенное заблуждение, – покачал головой Калека. – Гораздо проще и быстрее пострадать за ложь. Правильно сказанная правда еще никому не принесла вреда.