Красная волчица, Черный хамелеон

Глава 1. Виктор.

1.Танец желтого муравья

Виктор застыл на пороге спальни. Вместо жены, на скомканных простынях, спала незнакомая, совершенно обнаженная женщина. Впрочем, нет. Густов ее узнал. Узнал татуировку на ее лопатке, хотя последний раз целовал ее лет восемь назад. В его спальне этой женщине делать было совершенно нечего. Тем более в такую рань.

– Витя…ты что, ты где там? – сонно пробормотала она, приподнялась на локте и щелкнула кнопкой торшера.

Густов отшатнулся. Пять минут назад он проснулся, сунул ноги в шлепанцы, посетил уборную, вышел на балкон…и вернулся в чужую спальню. Квартира была его. Точнее, планировка в точности как у него, но в спальне все изменилось. Включая голую брюнетку в его постели. Нет, не в его. Такой кричаще фиолетовый диван Милка бы в жизни не купила.

Женщина гибким движением выскользнула из простыни, и пошла на него. В ее взгляде сон боролся с искренним беспокойством:

– Густов, что с тобой? Нехорошо? Тебе плохо?

Одновременно три мысли посетили мозг, когда его мокрая спина вжалась в косяк двери. Виктор понял, что тоже голый, хотя пять минут назад спал в пижаме. Краем глаза он заметил край холла, и лестницу на второй этаж…Не только спальня, вся квартира похоже изменилась. И Женька Царенко тоже. Прическа, загар, чуть более полные бедра. Она могла бы стать такой спустя восемь лет.

Если это вообще она.

Женщина протянула руку, и Густов закричал.

Следующие пару минут Виктор толком не помнил. Он не рассчитал сил, и от толчка женщина отлетела обратно, споткнулась, и упала мимо кровати, на ковер, захныкала, а затем принялась поливать его солдатским матом. Рывками напяливая на себя одежду, Виктор даже капельку успокоился – это была она, именно она, его царица-Царенко, чуть постаревшая, укоротившая гриву, уже без того боевого макияжа, и кажется, она что-то сделала себе с губами? Но, какого черта?!

– Где Мила? – в третий раз рявкнул он, – Что за розыгрыш? Вы меня усыпили?

Джинсы, футболка, бадлон, авторский пиджак, туфли. Все мягкое, как он любит, все впору, но – не его. Не отрывая глаз от изумленно таращившейся на него женщины, Густов обшарил карманы. Толстое портмоне, одна сотовая гарнитура в футлярчике в кармане, другая – последняя модель, встроенная в очки – на зарядном экране, ключи, пачка пластиковых карт, некогда разбираться…

– Витя,ты, ты меня ударил? – не делая попыток подняться, или хотя бы прикрыться, она сидела на ковре, растирая плечо, – Какая еще Мила?

– Моя Мила, моя жена! – на ходу активируя очки, он выскочил в холл, дал команду "свет". Дом подчинился, лампы вспыхнули разом, везде. Густов вихрем пронесся на второй этаж, и едва сдержал стон. Он был готов увидеть что угодно, от съемочной группы телевидения, до толпы хохочущих друзей, но квартира была пуста. Чудовищный итальянский гарнитур в гостиной, детская переделана в кабинет. Очевидно, это его кабинет, именно так, как он хотел, но Мила настояла отдать ребенку…

– Кого ты ищешь? Вика у бабушки, на даче, – Женечка, уже в халате, но босиком, стояла позади него, обняв себя руками, стояла за порогом кабинета, не решаясь войти. Она его явно боялась.

– Вика. У бабушки. На даче, – тупо повторил Густов, разглядывая детские игрушки дочери. Которая могла оказаться вовсе не его дочерью. Внезапно ему показалось – он увидел выход, и рванул на балкон. Коротко взвизгнув, Женька, или та, что притворялась ею, отшатнулась. Если бы она попыталась снова прикоснуться… Виктор не хотел думать, что придется ее опять ударить.

Солнце лениво всплывало над дымным частоколом высоток. Никаких сомнений, это его 24-ый этаж. На балконе исчез столик, зато из ниоткуда возник гамак. Но внизу – знакомый квадратик паркинга и пятнышки качелей, и прозрачная крыша бассейна, а выше – только пентхаус Злобиных, вон торчат их перекладины для декоративного винограда. Но что-то в панораме города его зацепило. Одна из башен в дельте реки, на башне неторопливо вращался какой-то объемный рекламный знак, похоже на ящерку с закрученным хвостом.