Read the book: «Магазинчик психических расстройств», page 2

Глава, в которой Вик встречает мистера Т.

До поликлиники Вик добрался на автобусе. Здание – гранитная коробка – сверкало рядами окон.

Вик преодолел широкие каменные ступени и оказался в вестибюле. В гардероб сдавать было нечего, и Вик направился в регистратуру. Оттуда – на третий этаж. Ему был нужен Пиковский Николай Сёменович. Вик сначала хотел позвонить, но потом решил явиться лично: надежнее.

Пиковский имел нешуточный стаж, да и отзывы были крайне положительные. Вик шел длинным коридором. Справа и слева двери, посетителей почти нет.

Вик миновал кафетерий; пол в черно-белую клетку, столики на тонких изогнутых ножках. Девушка в кресле – набор из ломаных линий, голова опущена на руки, правая ладонь обхватила локоть, левая прижата к шее. Ноги скрещены. Очень худая, длинные черные волосы напоминают парик. Человек у вешалки с одеждой: тень оконного переплета разрезала его лицо на две части. Очки, незажженная сигарета в углу рта. Он проследил за Виком равнодушным слепым взглядом.

Дверь с табличкой «Н. С. Пиковский» нашлась у запасного выхода. Рядом окно и диван. На диване лежала, закинув ногу на ногу, девушка с короткой стрижкой. Под головой – учебники. Глаза закрыты, неужели спит? Вик хотел что-нибудь спросить, потом передумал, обернулся к двери и уже готовился постучать, как сзади недружелюбно окликнули:

– Не видишь – очередь.

– Извините, – пробормотал Вик и отошел в сторону.

– Там все равно никого нет. – Девушка села, освобождая место.

– А…

– Понятия не имею. Да садись, надоел уже.

Вик последовал совету. Надо было раньше приходить. А все Балтрушайтис.

– Классная сумка, ты почтальон?

Оставить сумку было негде: если занести домой, получается, он смирился с новой «должностью» и станет покорно разносить письма и впредь; но и в коридоре оставлять сумку не хотелось, что‚ если ее украдут? Вместе с фуражкой, картой и колокольчиком. Вот и пришлось взять с собой.

Вик постарался объяснить, как так вышло. Новую знакомую, к слову, звали Софья.

– У тебя БАР, СДВГ или ПТСР? – спросила Софья.

– Я не для себя, – выдавил Вик.

– Ну вот, а казался таким приличным человеком.

Вик заметил, что на правой руке новой знакомой три компаса вместо часов. Стрелки указывали на север в трех разных направлениях. А еще серьги: в правом ухе колечко с подвеской, а в левом – цепочка.

– Кто-то теряет носки, а я серьги, – перехватила Софья его взгляд. – Ни одной пары.

«Пиковского, наверно, еще долго не будет, а ведь надо успеть в аптеку, в магазин и к обеду быть дома – чтобы этот самый обед приготовить», – с тоской подумал Вик.

– Я, наверное, пойду, – неуверенно сказал Вик.

– Ну, наверное, иди‚ – сказала Софья.

Что-то Вику в ее словах не понравилось, но ломать голову над тем, что именно, он не стал.

Вик зашел в пару аптек, только нужного ему препарата ни в одной не нашлось. Такое бывало и раньше, волноваться не стоило‚ и Вик как раз собирался попытать счастья на другой стороне улицы, когда увидел нечто такое, чего быть никак не могло.

Вик даже глазам не поверил и едва не усомнился в собственном душевном здоровье, потому как между кондитерской и книжным магазином втиснулась лавка, в существование которой поверить было нельзя.

На черном фоне золотыми буквами было написано следующее:

MENTAL DISORDERS SHOP (ART GALLERY)

F&L

МАГАЗИНЧИК ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ И ФОБИЙ

(и не только!)

Вход с животными, детьми и воображаемыми друзьями разрешен

Судя по вывеске, магазинчик знавал лучшие времена. Позолота изрядно потускнела и облезла, а монограмма едва читалась. «И не только!» было приписано словно второпях, буквы лепились одна к другой, еле-еле уместившись на вывеске. Про животных и воображаемых (или воображаемых) друзей было упомянуто на другой табличке, прибитой ниже. Буквы, пусть и старательно, выведены кисточкой. И никакой тебе позолоты – обычная краска.

Магазин был до ужаса кривобокий и напоминал мираж или галлюцинацию. Если смотреть на него слишком долго, наверняка можно сойти с ума совершенно бесплатно.

Рядом с магазинчиком из-под земли тянулся железный столб, словно двуглавый цветок. Одна «голова» являла собой часы, а другая – фонарь. Фонарь горел, хоть на улице и стоял самый разгар дня.

За идеально чистым – ни пылинки – стеклом витрины нашли приют три бесполых манекена полированного дерева. Один закрывал лицо ладонями, на тыльной стороне правой – слеза. Второй носил очки с алыми спиралями на белых линзах. Последний держал в руках три маски, на каждой нарисовано свое лицо.

У входа в магазин стоял меловой штендер. На черной доске аккуратно выведено:

С 10:00 до 19:00

И все. Ни слова о товаре дня или скидках. Рядом с магазином переминались с ноги на ногу три субъекта престранного вида. Вик слышал, как они шепчутся:

– …Ей необходим человек, да-с, необходим, мы сами давеча… к черту, нельзя больше медлить, что тебя слушать, вечно ты… спокойнее, держите себя в руках… нужно всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте, да-с… болван!.. господа, господа…

Сопровождаемый шепотом, Вик толкнул тяжелую дверь и оказался внутри. Его окружили темное дерево и латунь. В нос ударил запах полироля. Под ногами скрипел натертый воском пол. Было тесно, разномастные шкафы и витрины стояли почти вплотную друг к другу.

Вик прошел мимо стеллажа с «Экзотическими психическими расстройствами», миновал шкаф с «Обонятельными галлюцинациями» и обошел стороной ветхий автомат, что предлагал помощь «в подборе дополнительной личности» – что бы это ни означало.

Всюду таблички: «Никаких побочных эффектов!», «Оплата, гарантии, скидки», «Сводим вас с ума с 1927 года». Ящик для предложений, плакаты, рекламирующие болезни… Похоже, Балтрушайтис оказалась права. Если магазинчик в самом деле не мираж. Хотя и весьма реалистичный, надо сказать.

Вик остановился против стеллажа «Товары для животных». Вместо резиновых косточек, ошейников и мисок обширный ассортимент стереотипий, наборов с необычными обсессивно-компульсивными расстройствами, готовых и под заказ. А не пройдя и двух шагов, Вик наткнулся на нечто с множеством окуляров и трубок, упакованное в дерево, кожу и медь. Нечто было водружено на подставку в форме черепахи. Понизу шла надпись: «Киномодулятор галлюцинаций».

Экскурсии помешало настойчивое кашлянье, вроде вороньего карканья, вот такое:

– Кхм…

А после:

– Молодой человек, здесь вам не прогулочный двор. Берете что-нибудь?

Вик растерянно оглянулся. Похоже, в этом музее свои порядки. В дальнем углу стоял киоск, похожий на те, что можно увидеть в парке развлечений. Насколько мог судить Вик, окошек – одно с надписью «КАССИР» было как раз напротив – имелось несколько. Однако стеклянная будка казалась слишком тесной даже для двоих. Она расширялась кверху, увенчанная конусообразной крышей в красно-белую полоску и с часами, напоминавшими витраж или большое слуховое окно.

Вик словно во сне приблизился к киоску. За толстым, в узорах, стеклом виднелся смутный силуэт; рядом с киоском стояла девушка и насмешливо рассматривала Вика, словно экспонатом был он. Одета незнакомка была в темный деловой костюм. В ее пальцах дымилась сигарета.

Вик откашлялся, горло сдавил спазм. Затем шагнул к окошку и выдавил непослушным голосом, выталкивая слова, которые никак не желали произноситься:

– Синдром Стендаля, пожалуйста. – И, на секунду задумавшись, прибавил: – Навынос.

– Молодой человек, – ответствовал голос, в котором слышался немецкий акцент. – Товары нельзя вынести иначе как в собственной черепной коробке.

– Но меня попросили…

– Ничем не могу помочь. Пусть тот, кто попросил вас об услуге, явится лично. Следующий.

Вик машинально отошел в сторону, хоть и был уверен, что магазинчик пуст. Покупатели меж тем имелись. Следом за Виком к кассе подошла девушка в длинном зеленом платье. Вик тупо разглядывал надпись: «Товары обмену и возврату не подлежат!» Внизу был мелкий шрифт, но разобрать его никак не получалось.

– Напомните‚ пожалуйста, у Робина Уильямса какая депрессия была? – спросила девушка в зеленом платье. – Эндогенная или монополярная?

– М-м-м… рекуррентная, – ответил некто из-за стекла.

– У Робина была деменция с тельцами Леви, – сказал Вик прежде, чем успел себя одернуть – он не любил влезать в чужие дела. – Это заболевание относится к нейродегенеративным, может быть как наследственным, так и приобретенным. Накопление α-синуклеина приводит к образованию структур, приводящих к гибели клеток мозга. Впрочем, я могу ошибаться.

Вик перевел взгляд с витрины на покупательницу и смутился.

– Сколько стоит деменция с тельцами Леви?

Ответ поразил Вика, а девушка только дернула плечом.

– Спор есть спор, – сказала она.

Защелкали клавиши кассового аппарата.

– Не курите, пожалуйста, это вредно, – поморщилась девушка в зеленом платье.

Особа с сигаретой к просьбе осталась равнодушной, а вот Виком, напротив, заинтересовалась. Ткнула окурком только что не в лицо и спросила:

– Разбираешься в синуклеинах? Какими бывают мономеры?

– Э-э-э… органическими и неорганическими?

Следующий вопрос сбил Вика с толку окончательно, а еще возникло неприятное чувство дежавю.

– Работу не ищешь? Скоро каникулы, а мы всегда берем на лето одного-двух практикантов. Может, хотя бы в этот раз выйдет толк.

Некто за стеклом, оформлявший заказ, тотчас возразил:

– В этом нет нужды, мы справляемся.

Голос, к слову, был совершенно не тот, который велел Вику поторопиться с выбором или предложил явиться Балтрушайтис в магазин лично. Этот оказался куда мелодичнее, ни намека на воронье карканье или акцент.

– Неужели? И кто такой, черт возьми, Робин Уильямс?

Из окошка не донеслось ни звука. Не ответить на повисший в воздухе вопрос, да еще такой, Вик не мог.

– Это великолепный комик и актер, – начал было Вик, но его бесцеремонно перебила зеленоплатьевая.

– …Который настолько любил жизнь, что решил с ней расстаться. Как можно разглагольствовать об исцелении смехом, что спасает от тяжелой депрессии и помогает увидеть светлую сторону даже раковым больным, а затем кончать с собой? Несчастный Робин заболел и не нашел выхода лучше суицида? А это «гениальное чувство юмора»? Вся его карьера – одно сплошное лицемерие. Он слабак и трус.

Вик опешил. Он не был фанатом Робина Уильямса, но подобное отношение… Как можно винить человека в том, что он решился на столь отчаянный шаг, как самоубийство? Вик думал, некто за кассой скажет, что девушка в зеленом платье заблуждается и нельзя вести подобные речи, но вместо этого услышал, как «заказ» с чмокающим звуком ушел по пневматической трубке.

Девушка повела голыми плечами – в магазинчике было прохладно – и воинственно посмотрела на Вика, словно ждала, что он начнет спорить. Вик как раз собирался так поступить, когда голос с немецким акцентом предложил клиентке пройти в зал ожидания. Массивная коричневая дверь открылась и закрылась, проглотив девушку. Вик успел заметить кожаные кресла и мягкий свет ламп.

– Ну так что? – спросила «особа с сигаретой». – Поработаешь у нас? Кстати, как там тебя?

– Вик, – ответил Вик, не любивший, когда его называют полным именем и фамильярности.

– Liz, – протянула «особа» ладонь.

Сказано было именно что «Liz», а не «Лиз», Вик это уловил шестым чувством, будто новоявленная Liz была иностранкой, хоть и говорила по-русски без намека на англосаксонские интонации. Вспомнилась монограмма «L&F». Теперь ясно‚ кто «L». Надо полагать‚ «F» сидит в киоске. Не слишком ли это все для музея? Пусть даже иммерсивного.

Рукопожатие вышло твердым, ладонь у Liz была крепкой‚ и Вик подумал, что в этой хрупкой фигурке заключена незаурядная физическая сила.

– Нам не нужен новый сотрудник, – отчеканил обладатель скрипучего голоса. – Повторяю еще раз: мы справляемся.

– Продажи упали ниже некуда. Я вас предупреждала: продолжите в том же духе – ждите пополнения. Либо берем этого, либо…

– Я согласна, новый человек в коллективе – событие всегда волнительное и приятное, – сказал совершенно незнакомый голос – прежде Вик его не слышал. – А этот пусть катится.

– Давайте проголосуем, – вклинился новый собеседник, которому ни взяться, ни поместиться в киоске было неоткуда и невозможно.

– Никаких голосований, – отрезала Liz. – Нам нужен кто-то разбирающийся в современной культуре. Помнишь тот забавный фильм, после которого продажи удвоились? Гостиница, парень, который так привязался к матери, что не хотел расставаться с ней даже после смерти… Как там его звали?

– Норман Бейтс? – спросил Вик. – Вы про «Психо» Альфреда Хичкока?

– Марта, Соня и Анна – против‚ – сообщил голос, скорее всего, принадлежавший девушке, и очень юной.

Во всяком случае, если судить по интонациям. Если пытаться трезво смотреть на вещи, голос принадлежал тому, кто обитал в киоске. Девушка ли это, и насколько юная, Вик не имел ни малейшего представления.

– Они не считаются, – буркнули из киоска.

– Это еще почему? У них столько же прав, сколько и у тебя!

Не успел Вик как следует обдумать, что бы это все значило, как Liz сказала:

– Понадобится справка, запоминай, а лучше запиши: «Форма № 086/у». Сколько тебе, шестнадцать?

– Семнадцать.

– Выглядишь моложе. Возьму тебя помощником продавца. У нас нет ограничений на комиссионные. Больше продашь – больше заработаешь.

– Мне будет нужно проводить экскурсии и рассказывать о болезнях?

– Нет, вот рассказывать ничего не нужно – это отпугивает покупателей. И всегда говори клиенту: «Отличный выбор!», даже если это не так.

Liz дружески хлопнула Вика по плечу, и он покачнулся.

– Как разберешься с медосмотром, приходи, оформим тебя.

Liz объяснила, в какую больницу идти, а после оставила Вика в торговом зале. Он покачался с носка на каблук, рассматривая многочисленные стеллажи.

Просветительская идея музея была налицо. Смущала лишь стоимость билета. Впрочем, деньги наверняка идут в фонд, который помогает людям с ментальными особенностями. А то, что музей оформлен как магазин, наверняка привлечет туристов и просто любопытных.

А ведь если он станет здесь работать, сможет внести реальный вклад в борьбу с психическими расстройствами. Конечно, это всего лишь на три месяца, даже меньше, но уже что-то. Потом можно будет написать реферат, а там и курсовую, правда, это перспектива весьма отдаленная.

В дверях Вик столкнулся с девушками – старомодные платья с огромными бантами, что подчеркивали узкую талию, и гольфы в черно-желтую полоску. Белые передники в бурых пятнах. Оставалось только вновь пожать плечами.

На улице рабочий возился с фонарем.

– Опять сломался, – пробормотал рабочий, не обращая никакого внимания на Вика.

Вик позволил себе не согласиться: фонарь горел, пусть улица и без того была залита солнцем. О троице, что толкалась у дверей магазинчика, Вик даже не вспомнил. Он перешел на другую сторону улицы и в первой же аптеке купил все, что нужно. Не забыл и пополнить запас продуктов, заглянув в супермаркет. Впрочем, «запас» – громко сказано. Ничего, дело поправимое.

Дома меж тем ждал сюрприз. На куцей лужайке у зарослей шиповника собралось немало народу, Вик увидел Балтрушайтис Б. и взял круто влево – лишний раз встречаться не хотелось. Скоро он понял, что стало причиной столпотворения. У самых ступеней крыльца на трех стульях утвердился гроб. Пройти мимо Вик постеснялся и решил чуть задержаться. Покойника видно было так себе, уж слишком много спин маячило впереди. Зато Вик кое-что услышал.

– Знаете что-нибудь про Льва Ароновича из сто второй квартиры? – спросил мужчина в коричневой рубашке, серых брюках и желтой соломенной шляпе.

Его визави, хмурый старик в изрядно поношенном сером костюме, неодобрительно глянув на Вика, ответил:

– Он сошел с ума.

– Он умер, – возразила женщина в нарядном платье.

– Это одно и то же, – буркнул старик, все так же косясь на Вика.

Тот счел за лучшее отойти подальше. Однако маневр успехом не увенчался: сделав шаг, Вик отдавил ногу своей нанимательнице по первой «должности» – обернувшись, он увидел растресканную, словно от невыносимого жара, эмаль косметики и ожог помады, обрамлявший края язвы.

– Я слышала, госпожа Балтрушайтис Б. попросила тебя купить кое-что в Магазинчике психических расстройств? – Края язвы двигались, скрывая и обнажая желтый гной зубов.

Вик кивнул.

– Это страшный, ужасный магазин, я заклинаю тебя не ходить туда.

– Я там работаю. Вернее, планирую устроиться помощником продавца.

– Вздумал смеяться? В Магазинчике психических расстройств и фобий работают одни психопаты и мизантропы, туда не берут людей с улицы. Во всяком случае, если они в своем уме.

– Но я немного разбираюсь в биологии и химии, а еще планирую стать психиатром. И меня уже взяли – осталось пройти медкомиссию. Кстати, раз уж об этом зашла речь, поскольку я буду работать в магазине, с разноской корреспонденции ничего не выйдет.

– Значит, вот в чем дело? Ты ищешь оправданий? Госпожа Балтрушайтис мне все рассказала, хуже почтальона у нас еще не было. Ты хотя бы воспользовался картой?

Цепкие пальцы сорвали с плеча сумку, щелкнула застежка, и на свет появилась коробка «Пароксетина» – Вик сложил в сумку таблетки и то, что купил в продуктовом.

– Отдайте, пожалуйста, – пробормотал Вик и сам внутренне поморщился от того, насколько жалко это прозвучало.

– Зачем они тебе? – Насекомые за стеклами очков были едва различимы, солнце застыло в линзах, покрыв их тонким слоем желе или доселе невиданной учеными плесенью, но они все равно представляли опасность; Вику захотелось сбежать, пока твари не заинтересовались им как следует. – Да тут черт знает что!

Пальцы ухватили и бросили в пыль банку сардин, упаковку яиц, хлеб, а бутылку молока Вик чудом успел подхватить. Вот и карта – туго перетянутая бечевкой.

– Даже не развернул, негодяй!

На них стали оборачиваться и шикать. Вик заметил в толпе мужчину с огромной головой. Кожа масляно блестела на солнце, будто натянутая до предела и вот-вот готовая лопнуть. Мужчина прижал палец к губам, призывая к порядку. Вик густо покраснел. Ему не хотелось ссориться с жильцами; он мучительно искал выход и не находил его.

– Что ты устроил, кретин! Что подумают люди! Испортил прощание!

Прочие обитатели дома неодобрительно качали головами.

Вик принялся собирать продукты, чувствуя, как пальцы против воли сжимаются в кулаки. Упаковка яиц лопнула, и, когда Вик поднял ее, на песок упал желток в осколках скорлупы. Хорошо, что хлеб в пакете, а молоко удалось поймать, иначе получился бы самый настоящий омлет. Против воли он хмыкнул, что было расценено как смешок‚ и на Вика обрушился новый поток ругани.

И тогда Вик решил, что с него хватит.

Более никого не стесняясь, он миновал ступени крыльца и вошел в прохладный вестибюль. Мельком бросил взгляд на доску объявлений, теперь на ней был всего один листок с надписью: «ПРОЩАНИЕ СОСТОИТСЯ В 15:00» – и никакой тебе гербовой бумаги с печатным шрифтом.

Только оказавшись в квартире и разложив продукты на столе, Вик понял, что упаковка таблеток осталась у «нанимательницы». Проклятье. Вик без сил рухнул на стул. Когда он поднял голову, в дверном проеме стояла ма. После больницы она стала на себя не похожа. Некогда веселая, ма совсем осунулась и даже говорила редко, а не шутила так вообще никогда. Вик надеялся, со временем это пройдет.

– Не заметила, как ты ушел, – сказала ма.

– Ходил по магазинам, – уклончиво ответил Вик. – Хочешь, я приготовлю омлет?

– Сама справлюсь.

На столе стояла пепельница, полная окурков, и чашка с остатками кофе. Ма неделями могла обходиться исключительно сигаретами и кофеином. Вик делал бутерброды и оставлял на видном месте – так было проще, но срабатывала подобная тактика не всегда.

Вик хотел рассказать, как нашел работу, не выходя из дома, когда в дверь позвонили.

– Я открою, – бросил Вик, догадываясь, кто окажется на пороге.

Балтрушайтис Б. и «нанимательница» стояли плечом к плечу. Однако теперь Вик был настроен воинственно. Прикрыв дверь, чтобы ма ничего не услышала, он постарался объяснить, где видел обязанности почтальона и Балтрушайтис с ее списком покупок. А когда «нанимательница», которую Балтрушайтис Б. именовала не иначе как Еленой Генриховной, вздумала потрясать перед носом Вика упаковкой «Пароксетина» и спрашивать, кому она принадлежит, без церемоний выхватил препарат.

Победа была не за горами, когда за спиной раздалось:

– Вик, что случилось?

В пылу сражения Вик не услышал, как дверь позади открылась и в коридор вышла ма.

– Ваш сын хамит пожилым людям, а еще сорвал церемонию прощания с Кириллом Ивановичем Багрицким, почетным жителем города! – наябедничала Балтрушайтис.

– Вик не мог… – попыталась было защитить ма.

– Еще как мог! – прошипела Елена Генриховна. – На глазах у всех жильцов, мало того, родственников Кирилла Ивановича такое учудить!

– Нужно тщательнее следить за своим отпрыском! – вставила пять копеек Балтрушайтис. – Кто его так воспитал?

Вик заметил, что глаза ма подозрительно заблестели.

– Ваш заказ готов, госпожа Балтрушайтис, – сказал Вик, из последних сил пытаясь исправить положение. – Можете его забрать. Синдром Стендаля, верно?

Наступила секундная пауза, которой Вик не преминул воспользоваться.

– И, как сотрудник магазина, я готов предложить персональную скидку.

Вик понятия не имел, может ли он предлагать скидки, да еще персональные, но чем черт не шутит.

– Забрать? – скривилась Балтрушайтис. – Разве приличной даме пристало мотаться по лавкам? Разве я не имею права на обслуживание на дому?

– Все это не имеет отношения к делу, – отчеканила Генриховна. – Мы не за тем пришли.

– Еще как имеет, – ответила Балтрушайтис ледяным тоном.

– Вам нужно явиться лично, чтобы вам могли вручить синдром Стендаля в подходящей случаю торжественной обстановке, – предчувствуя скорую победу, самозабвенно врал Вик.

– Вот как? Это меняет дело.

– Неужели? – осведомилась Генриховна; края язвы вытянулись в струну. – Мальчишка не в состоянии доставить почту, какой тут магазин? Ему и дохлую крысу доверить нельзя.

– Меня взяли на лето помощником продавца, – гнул свое Вик. – Приступаю со следующей недели.

– Ты устроился на работу? – спросила ма. – Но мы договаривались, что хотя бы это лето ты проведешь спокойно. Заказов хватает, и…

– Мам, давай я потом объясню?

– И вы в курсе, чем еще промышляет ваш сынок? – влезла Генриховна. – Я видела у него упаковку сомнительного препарата, в инструкции сказано «психотропный»!

– Это мой препарат, – ответила ма. – Вик купил его для меня.

– У вас проблемы с головой? Или вы наркоманка?

Ма хотела что-то сказать, но потом передумала. Елена Генриховна с Балтрушайтис Б. перешли в наступление, оттеснив ма в прихожую‚ и Вик, улучив момент, выполнил блестящий маневр – прорвал оборону и, мимоходом отдавив ногу Генриховне, захлопнул дверь перед носом незваных гостей.

– Ну и семейка! – констатировала Генриховна.

– Это возмутительно! – поддержала ее Балтрушайтис.

Настойчивый стук и пронзительный звонок. Вик считал про себя и ждал, когда станет тихо, прижавшись лбом к двери. Счет перевалил за двести, когда наступила тишина.

Что ж, могло быть хуже.

Вик отправился на кухню. Дверцы буфета были распахнуты, на столе лежала сковородка. Ма сидела у окна и курила. Вик вздохнул. Предстоял непростой разговор.

* * *

Вик отложил книгу и выглянул в окно: шел дождь. Несмотря на скверную погоду‚ возле раскидистых кустов сирени стояли двое. Девочка и мужчина. Девочка была та самая, что рыбачила в лестничном колодце. На ней было синее платье, а вот мужчина… Мужчина был одет в пижаму алого цвета. Вик присмотрелся. Человек стоял неподвижно; девочка копалась в земле. Волосы мужчины были водянистого голубого оттенка. Повернись он к Вику лицом, нос у него оказался бы треугольным.

– Мистер Т., – пробормотал Вик.

Это было уже чересчур. Может, он спятил? Девочка поднялась с колен; мистер Т. взял ее за руку. Уходят!

Вик бросился к двери. Натянул кроссовки, кое-как завязал шнурки и схватил с вешалки ветровку. Осторожно повернул ручку, что отпирала замок, вот так, теперь посмотреть, нет ли кого в коридоре – встречаться с Генриховной или Балтрушайтис Б. после всего случившегося – самоубийство. По счастью, коридор оказался пуст. Ряд дверей, номера и названия улиц, не хватает лишь указателей. Вик кинулся к лестнице. Один пролет, другой. Стук подошв кроссовок и тихое поскрипывание ступеней.

Вестибюль.

Он мимоходом бросил взгляд на доску объявлений. То, в котором говорилось о пропаже мистера Т., еще на месте? Впрочем, искать его времени нет. Вик перепрыгнул ступени крыльца одним махом. Чавкая по мокрой траве, не обращая внимания на дождь, он побежал за угол дома, туда, где сирень и шиповник, где он видел то, чего быть не могло.

Опоздал. Только земля перекопана и следы. Значит, ему не померещилось. Следов было много, но самые свежие вели в заросли сирени. Вик основательно вымок‚ и видок у него, надо думать, был тот еще. Если кто наблюдает через окно, решит, что новый жилец спятил окончательно. Ну и пусть. Вик осмотрел ряды окон. Почти все они желто светились, как и подобает приличным окнам в такой час; по занавескам бродили редкие тени. Сбоку, точно приклеенная, блестела мокрая от дождя лестница на чердак.

Вик повернулся к дому спиной. Широкая лужайка, за ней – сад. Вик представил, как он плетется неизвестно куда под проливным дождем в поисках мистера Т. Сомнительное удовольствие. Вик поежился. Так ли ему необходимо разобраться, в чем тут дело? Впрочем, сильнее он уже не вымокнет.

Вот цепочка следов скрывается за переплетением ветвей. Дальше узкая тропинка. Девочка с «мистером Т.» не могли уйти далеко. Вик стал пробираться вперед, осторожно раздвигая ветви. Блуждал среди зарослей кустарника он совершенно напрасно. Алое одеяние мистера Т. должно было выдать парочку с головой, однако девочка и необычно одетый мужчина словно сквозь землю провалились. Ну хоть дождь начал стихать.

Вик решил посмотреть, что в зарослях покоится за штуковина, чей металлический бок он видел сегодня утром. За день успело произойти столько событий, и в некоторые поверить было невозможно при всем желании. Если б он вел дневник, где описывал, как было дело, а потом дал почитать психиатру, тот бы решил, что у Вика развился психоз.

Однако металлическое нечто и впрямь оказалось не обманом зрения или каких еще чувств. Вик увидел здоровенный зеленый шар с двумя большими круглыми отверстиями. Рядом черное пятно от костра. Шар был обитаем. Внутри сидел мальчик и‚ в свою очередь‚ внимательно изучал Вика. Мальчик был тот самый, что искал короля утром.

– Привет, – поздоровался Вик, мучительно подыскивая слова, чтобы описать мистера Т. и не выглядеть законченным психом. – Ты не видел здесь девочку с…

Вот черт. Как бы так объяснить? Вик беспомощно огляделся, словно искал подсказку. Вокруг только шиповник и сирень‚ и никаких тебе пижам, ни алых, ни голубых.

– А что это за штука? – задал Вик другой вопрос, который мучил его не меньше, указав на железный шар.

– Батискаф.

– Батискаф? – Вик с сомнением оглядел шар.

Если внутри и была какая начинка‚ кроме мальчика, ее давно извлекли. Конечно, похоже, только не на батискаф, а на батисферу, но в любом случае откуда ей здесь взяться?

– Раньше тут было море, – словно прочитав его мысли, сказал мальчик.

– И давно?

– Пять миллионов лет назад. Ты что, не знал? Но я и сейчас его слышу.

– Думаю, это шум моторов, – неромантично предположил Вик. – Тут дорога рядом.

– Скоро прилив‚ – сказал мальчик. – Море приносит вещи. Иногда забирает. Приносит старое, уносит новое.

– Например, что?

Мальчик не ответил.

– А короля какой страны ты искал сегодня в кустах? – спросил Вик. – Или это секрет?

– Я искал Короля улиток.

– И как он выглядит?

– Его панцирь закручен против часовой стрелки. Такое встречается очень редко. На миллион улиток приходится всего один Король.

Вик постарался припомнить‚ в какую сторону были закручены панцири встреченных им улиток. Как знать, может быть‚ он уже встречался с Его Величеством и даже не поклонился. Вик еще раз оглядел «батискаф». Наверное, это старый котел. Снят и брошен за ненадобностью.

– Ты видел здесь девочку? – предпринял новую попытку Вик. – С ней был…

Мальчик побледнел. Он что-то услышал.

– Мне пора, – пробормотал паренек и скрылся в кустах сирени, только его и видели.

К батискафу вышли двое парней, чуть постарше Вика. Один был рыжий, другой крашеный блондин. «Мистер Рыжий и мистер Блондин, – подумалось Вику. – Совсем как в фильме „Бешеные псы“. А мистер Т.? Этот, пожалуй, из другого кино».

Мистер Блондин громко рыгнул вместо приветствия. Его напарник ловко устроился в батискафе; Блондин остался стоять. Мистер Рыжий уставился на Вика маленькими глазками, словно это были не глаза, а замочные скважины.

– Чего тебе здесь? – спросил мистер Рыжий. – Это наше место.

Блондин кивнул. На тощем запястье болталась самодельная цепочка.

– Ты вообще чей? – спросил он.

– Чей? – не понял Вик.

– Чей, откуда? – Мистер Блондин отлепился от батискафа. – Где живешь, ну?

Ответить Вик не успел: мистер Блондин двинул ему ногой в грудь. Удар был похож на те, какими выбивают двери в боевиках. Вик упал; боли он не почувствовал, зато утратил способность дышать.

– Свой он, – сказал новый голос. – С Лесной.

Вик увидел мистера Синего – по цвету волос‚ тот вышел к батискафу откуда-то слева. Блондин подал руку, улыбаясь осколками передних зубов, и рывком поставил Вика на ноги. Вик думал, что последует новый удар, однако ошибся. Ему предложили закурить. Отказываться было глупо. Чиркнула спичка‚ и Вик сделал затяжку. Голова сразу закружилась, видно, еще не отошел после удара.

– Как звать? – спросил кто-то – мистер Синий или мистер Рыжий, черт его знает: стемнело окончательно, света фонарей не хватало и лица новых знакомцев исполосовали тени.

– Вик, – ответил Вик, не любивший, когда его бьют исподтишка.

В открытую, впрочем, тоже. Новые приятели назвались Витьком, Глебом и Серым. Спросили, что ему надо. Вик сказал, что пришел отлить.

– Только на батискаф не ссы, ладно? А то отмывать заставим. До блеска, – предупредил мистер Рыжий (так Вику было привычнее).

– Объявление видел, – сказал Вик. – Пропал мистер Т., одет в алую пижаму. Вы написали?

– Мы таким не занимаемся, – прошипел мистер Синий. – Это все мелюзга. Совсем с ума посходила. Верят во всякое… У одной вообще шиза: завела себе пять невидимых друзей и все теряет то одного, то другого, а потом ищет.

– Ясно… – сказал Вик.

– Ничего тебе не ясно, – отрезал мистер Блондин. – Дома поссышь. У нас дела.

Вик пожал плечами и последовал совету – свалил. От этих «мистеров» лучше и впрямь держаться подальше. Минуя вестибюль, он бросил взгляд на доску объявлений. Множество листков извещали, что дому требуется почтальон.