Няня поневоле

– Вон, здоровые девки найти себе мужика не могут, – фыркает Жанка. – А у инвалидки вообще шансов нет никаких. А ты такого деда богатого отхватила! Помрет вскорости, все тебе достанется…

– Жанна, – одергивает сестру мать.

– А что я такого сказала? – фыркает она. – Это же правда!

– Полина, – просит меня родительница. – Столько денег потрачено. Люди уже собрались. Ну, не захочешь жить с Федором Ильичом, разведешься. Он же тебя насильно рядом держать не станет. Но, милая, – обнимает меня мама. Прижимает к себе. – Трудно даже здоровой женщине найти такого любящего мужчину. Федор Ильич с тебя пылинки сдувает. Боготворит.

Всхлипываю, наблюдая, как мать поправляет на моей голове тиару с бриллиантами. Стою как вкопанная, опираясь на спинку стула, когда она одергивает фату, купленную во Франции.

– Надевай туфли, и пойдем, – лихо командует Жанка.

Хочу закричать. Прогнать мать и сестру прочь. Убежать куда глаза глядят. Но не двигаюсь с места, осознавая неоспоримый факт. Мои близкие правы. До выздоровления еще очень далеко. И вряд ли я смогу ходить самостоятельно. И что меня ждет без поддержки Федора Ильича?

Не успеваю ответить самой себе, когда дверь распахивается, и в комнату, будто вихрь, врывается Шмелев. В темно-синем костюме от Бриони, с белым галстуком и таким же цветком в петлице.

– Ты готова, Аполлинария? – весело осведомляется он. – Какая же ты красивая сегодня. Глаз не отвести.

– Спасибо, Федор Ильич, – шепчу, собираясь в последний момент отказаться от свадьбы. – Но я…

– Ты что такая печальная? Болит нога? – спрашивает он обеспокоенно и строго смотрит на мою медсестру, сидящую в кресле у дальней стены. – Вы сегодня кололи Аполлинарии Михайловне обезболивающее? Или ждете от меня указаний?

– Но она не говорила… – пытается возразить та.

– А вы сами не видите? – рычит Шмелев, настойчиво подводя меня к кровати. – Не терпи боль, любимая, – шепчет он, приподнимая подол платья, и строго велит моим матери и сестре. – Выйдите, пожалуйста.

– Платье помнется, – пытаюсь воспротивиться я. – Я потерплю, – заверяю торопливо, боясь, что будущий муж догадается об истинной причине моих слез.

– Ерунда, – хмыкает Федор Ильич. – Принцесса Диана выходила замуж в ужасно мятом платье. И ее видел весь мир. А у нас домашняя церемония.

Чувствую, как в мышцу вонзается игла, и вместе с болью от укола в моей пустой башке бьется простая до безобразия мысль.

«Все! Клетка захлопнулась!»

Шмелев помогает мне сесть на постели. И откинув в сторону трехслойный подол свадебного платья обнажает мои ноги чуть ли не до самых трусиков. Спокойно надевает мне на ноги туфли. По-хозяйски проводит ладонями по белым чулкам, каждым движением давая понять, что отныне я полностью принадлежу только ему. Послушная жена состоятельного мужчины.

– Сладкая моя, – шепчет хрипло и, осмотрев меня жадным взглядом, интересуется насмешливо.

– А где колье, что я тебе подарил? Отдала сестре или загнала в ломбард?

– Нет, оно в сейфе, – лепечу я. – Мне кажется, изумруды плохо сочетаются с диадемой.

– В них отражаются твои глаза, – улыбается Федор Ильич, мягко целуя меня в нос. – Уважь мужа, котенок. Сегодня твой день, и ты должна блистать на все сто!

Киваю, зная, что Шмелев все равно настоит на своем.

Покорно подставляю шею под тяжелое ожерелье. Замочек щелкает, впуская в душу студеную безысходность.

«Это конец. Теперь я полностью во власти мужа. Не вырваться, и никогда не обрести свободу!»

Глава 3

Линара

С Жанкой в день приезда мы болтаем до утра. Ей, правда, приходится позвонить Назарету и отпроситься на ночь.

– Прости, милый, сестра приехала, – докладывает она, выходя из кухни, где мы, нажарив картошки и мяса, устроили посиделки. До меня долетают какие-то смешки и шепот сестры.

– Он с друзьями в баню пойдет, – вернувшись к столу, машет она рукой. – Развлекаемся каждый по своей программе.

Я внимательно вглядываюсь в счастливое лицо сестры и прошу Боженьку дать ей счастья. Если у меня жизнь не задалась, то пусть уж хоть ей счастья обломится.

– Завтра мы с Назаретом идем на скрининг, – заявляет Жанка. – Заодно и пол ребенка узнаем.

– А ты кого хочешь? – задаю глупейший вопрос.

– Да мне все равно, – пожимает плечами сестра. – Ну, не знаю даже… Родить поскорее хочется, – признается она. – Надоело с пузом ходить.

– Да срок-то еще небольшой, – ласково напоминаю я. – Ты маме когда скажешь?

– Давай договоримся так, – строго замечает сестрица. – Я молчу о твоем местонахождении. А ты – о моей беременности. Согласна?

– Ладно, – сдаюсь я, смутно догадываясь, что Шмелев обязательно возьмет в оборот моих родителей. А они люди простые. Интригами не искушенные. Вряд ли смогут что-то утаить от Федора Ильича. Проболтаются обязательно, а потом затянут песню «Разберитесь по-хорошему!». Федя им наврет с три короба и рванет за мной в Никитск.

– Вот и славно, – весело замечает Жанна. – Маме отправь письмо какое-нибудь, чтобы она не волновалась. И с утра долго не разлеживайся. Я вернусь, поедем с тобой к Люсе…

– А кто это? – удивилась я, желая отдохнуть, а не бродить по хаткам.

– Самая крутая акушерка в городе. Специализируется на домашних родах. Обычных или в воде. Я с ней рожать планирую. Назарет уже договорился…

– Здорово, вот только при чем здесь я?

– Люся… Людмила Вячеславовна то есть, обычно работает с доулой. Она сама очень строгая. Ее требования должны выполняться неукоснительно. А доула – помощница для роженицы. Она объяснит, что требуется. Водички принесет, потрет спинку и ножки. Научит правильно дышать. Она как буфер между строгой Люсей и капризной клиенткой, понимаешь?

– Допустим…

– Так вот, – вздыхает сестра и смотрит на меня как на умственно отсталую. – Ирка – ее последняя доула – умотала работать в спортзал. Она вообще-то инструктор по йоге. И Люся сейчас ищет специалиста. А у тебя дипломы потрясающие. Как раз в тему. Вот она и заинтересовалась…

– А откуда она про меня знает? – изумленно смотрю на сестру. – Я же только в Никитск приехала.

– Ну, здрасьте-пожалуйста! – разводит руками Жанка. – Твой Шмелев, небось, тебе все мозги выел. Ничего не соображаешь, Полька! Пока ты ко мне летела, я все и обтяпала. Скажи спасибо, что у тебя такая сестра умничка!

– Но, – пытаюсь переварить информацию. – Жанна, я никогда таким не занималась. Училась на психфаке в свое удовольствие…

– Вот пора и совместить приятное с полезным. Жить-то на что-то надо. Сумку от Фурлы уже, конечно, не купишь, но на булку с маслом должно хватить. Не зря же ты училась, систер!

– Не зря, – эхом повторяю я, даже не рассчитывая на такой благополучный исход.

Прекрасно помню, почему решила пойти учиться. Лишь бы меньше бывать рядом с Федором. И хоть как-то занять мозги. Честно говоря, мне больше всего хотелось продолжить учебу в медицинском. Выучиться на гинеколога и вести прием в каком-нибудь известном центре. Но стоило мне только заикнуться об этом Шмелеву, как у него глаза вылезли из орбит.

– Врач, по сути, обслуга, моя дорогая, – шипит он. – Тебе, как моей жене, недопустимо чужие пилотки разглядывать. Как мне с тобой тогда в одну постель ложиться, зная, куда ты всовывала пальцы и на что смотришь весь день. Еще в дом заразу принесешь…

От такого поворота я даже слова сказать не могла. Стояла, пораженная, и смотрела на холеного старика в джинсах и футболке от Армани. Это надо такое придумать! Врач – это обслуга! А банкир кто? Хозяин жизни? Красивый поворот!

– Выбери себе что-нибудь более утонченное, – поморщившись, разрешает Федор Ильич. – Искусствоведение или социологию. Чудесные бесполезные предметы. Зато в любом обществе ты без труда найдешь тему для беседы.

– Может, психология? – спрашиваю как можно равнодушнее.

– Пожалуй, да, – добродушно кивает Шмелев. – Выбери хороший ВУЗ, котенок. Я все оплачу. Или нет, – отмахивается он, передумав. – Позвоню Сашке Далецкому. Он тут в нашем универе в ректоры выбился. Попрошу его принять тебя на бюджет. Отличный вариант!

Сказано, сделано! И буквально через пару месяцев я вливаюсь в ряды студентов. Но все мои мечты, хотя бы на парах оставаться без надзора разбиваются о строгие указания Федора. Мне нанимают личного телохранителя. И рослая противная баба сопровождает меня везде. Даже в университетский сортир. Естественно, мои однокурсники с первого дня считают меня больной и странной. Смотрят пренебрежительно и дают обидное прозвище. Инвалидка! Сторонятся, всем своим видом показывая, как им противно мое общество. За партой я сижу одна, не считая Тамары. Поэтому остается только учиться, а дома – обсуждать с Федором Ильичом прошедший в разлуке день.

– Хоть я и считаю психологов шарлатанами, но мне тоже полезны твои рассказы, – говорит он за ужином. – Потом посмотрим, котенок! Если врачи запретят нам рожать, открою тебе частную практику. Или введу для тебя в банке специальную должность. А что? Это идея! Распоряжусь освободить кабинет рядом с моим. И в обед сможем предаваться разврату, – хохочет он, потянувшись ко мне. Наскоро обтерев губы салфеткой, муж целует меня грубо и требовательно.

И в тот момент я отчетливо понимаю, что хромая и беременная стану совершенно беспомощной. А когда появится ребенок, Федор точно не даст развод. Или выгонит меня, оставив малыша себе. Сколько таких случаев? Да до фига!

– Ребенок? – не в силах переварить информацию, тихо тяну я. – У вас же есть Настя и Илья… А мне здоровье, наверное, не позволит…

– Здоровье поправим. Марина, запиши мою жену к нормальному эндокринологу, – поворачивается он к сестре, сидящей напротив меня. – Или ты не хочешь от меня детей? – спрашивает подозрительно, как будто Шмелевский отпрыск – это самый дорогой подарок в мире.

Брезгливая гримаса безотчетно пробегает по моему лицу. Стараюсь как-то справиться с чувствами. Но бесполезно! Муж мгновенно догадывается.

– Выйди, Марина, – велит он сестре. – Все пошли вон! – кричит он в ярости. И когда все домочадцы, как ошпаренные, вылетают из столовой, спокойно встает из-за стола и нависает надо мной. Я сижу, боясь пошелохнуться. Даже не успеваю удивиться перемене, когда добродушный старичок превратился в злобного монстра.

– Посмотри на меня, – сипло приказывает муж, беря меня двумя пальцами за подбородок и чуть приподнимая мое лицо. – Ты что себе возомнила, Аполлинария?

Застываю, немея от страха.

«Но не ударит же он меня», – думаю легкомысленно, когда тонкая ладонь рассекает воздух и бьет меня по лицу.

– Ты, дрянь, совсем рассобачилась, – хрипит Федор Ильич. – Придется тебя держать в строгости.

Как будто до этого я жила как-то иначе!

– Повторяй за мной, – рычит он, все еще удерживая меня за лицо. Из моих глаз ручьем текут слезы, а язык прилип к небу. Неужели весь этот ужас происходит со мной? – Повторяй! Я очень хочу ребенка. Дорогой муж, мы должны чаще тренироваться…

Рыдая, бормочу вслед за Шмелевым. Закрываю глаза, чтобы не видеть искаженное злобой лицо мужа. И чувствую, как моих глаз касается льняная салфетка.

– Все хорошо, котенок, – вздыхает Федор Ильич. – От тебя требуется только одно. Послушание. Поняла? Ты же хочешь жить со мной в любви и согласии?

– Да, – киваю я и прошу жалобно. – Я все сделаю, как вы велите. Только не бейте меня, пожалуйста!

– Не говори ерунды, – криво усмехается муж. – Я тебя даже пальцем не тронул.

Он внимательно смотрит на меня и, придавив свободной рукой мою шею, замечает сварливо.

– Зря я разрешил тебе посещать универ. Небось, встретила там молодого козла, а теперь от меня нос воротишь.

– Нет, – мотаю я головой. – Я не общаюсь со сверстниками. Спросите Тамару!

– Это хорошо, – кивает Шмелев. – Больше не расстраивай меня, котенок. А то костей не соберешь, поняла? – рыкает он, пригибая мою шею к столу.

– Да, – сиплю обреченно. – Отпустите меня, пожалуйста! Я больше не буду, – бурчу как маленькая. И самой себе противна в собственном бессилии.

– Вытри слезки, и давай позовем наших родственников. А то решат, что мы тут уже приступили к операции «наследник», – добродушно усмехается он и громко зовет. – Можете войти!

С этого вечера многое меняется. Кроме Тамары меня в университет тепрь сопровождает еще и Николай Иванович, коренастый строгий мужик. Но он обычно не заходит в аудитории, а терпеливо ждет под дверями. Ко мне и раньше никто подойти не мог. А теперь тем более. Исключение составляют две девчонки с социологии. Дочки Шмелевских партнеров. На перемене, если встречаемся где-то в коридорах, можем поболтать минутку. Но всегда под надзором строгой Тамары.

– Она у тебя в памперсе ходит? – хихикает Ляля, когда приходит к нам в гости вместе с родителями.

– Это же биоробот, – смеется Света. – Функция очистки не предусмотрена. Когда забьется гуаном, Федор Ильич купит новый аппарат.

Девчонки почти мои ровесницы. Веселые. Радостные. Болтают о женихах и нарядах. А я лишь слушаю их и печально улыбаюсь. На тряпки Федор денег не жалеет. Вот только все покупает по собственному вкусу, никак не заботясь о моих желаниях. Его вообще мое мнение не интересует. Может распустить мне тщательно уложенные волосы, или заставить пойти переодеться. Не угадаешь, когда и чем можешь не угодить… Приходится приспосабливаться и заранее просчитывать все варианты. В нужный момент изображать интерес, в другой раз – скуку. А главное – притворяться в постели. Подмахивать и стонать с чувством. А это противно.

Чем хороша профессия психолога? Ты понимаешь о людях все. Прекрасно знаешь все повадки абьюзера и пути к освобождению. А в реальной жизни ничем не можешь воспользоваться.

План побега рождается в моей голове не сразу. Видимо, понадобилось еще два леща, чтобы я задумалась об этом основательно.

«Самое главное, новый смартфон», – решаю я и, когда на новый год приезжает сестра, прошу ее купить мне самый простой Самсунг и симку.

«Нужно бежать, – шепчу я, захлебываясь слезами той ночью, когда муж из-за глупой шутки приложился к моей голой спине и ниже тонким ремнем. Чувствую, как горит кожа чуть на пояснице и ягодицах. Пытаюсь изо всех сил совладать с собой. – Главное, ничем не показать свою решимость, – думаю я. – Повод у абьюзера может быть любой. Тем и страшен подобный брак. Живешь как на пороховой бочке. И никогда не догадаешься, что ждет тебя за поворотом. То ли получишь кольцо с бриллиантом, то ли по морде. А может статься и то, и другое».

«Уходите оттуда, где вам плохо!» – призывает всех известный психолог. А за ним как попки повторяют другие. А ты попробуй, дорогой товарищ, уйти от Федора Ильича! Это ж как нужно исхитриться, чтобы обмануть несколько кругов охраны и не попасться. Потому как в моем случае, провал равносилен гибели. Федор просто запрет меня в доме и не разрешит посещать универ и родителей.

При первой же оказии Жанка передает мне новенький Самсунг.

– Симка на мое имя, – говорит торжественно. – Заныкай подальше, чтобы Федюлька не засек.

Легко сказать! А учитывая любовь Шмелева копаться в моих вещах, спрятать сотовый так, чтобы он его не нашел, вообще дохлый номер. Хорошо хоть в мою гардеробную не проверяют на жучки. У Шмелева пунктик. Муж свято уверен, что все его разговоры прослушивают конкуренты. Поэтому Самсунг приходится держать за подкладкой сумки и везде носить с собой. Благо он выключен. А я самой себе напоминаю партизанку на задании, несущую в штаб СС бомбу.

Беспомощная коза, блин!

Сержусь на себя. Ну как не сердиться, когда со Шмелевым растеряла все. Даже чувство собственного достоинства!

Во все глаза смотрю на сестру, горбушкой обтирающую юшку в салате. И дышу. Дышу!

Я свободна, мать вашу! От Федора Ильича и его дурацких требований. От его рук, лапающих меня, когда вздумается. От гадского, чуть надтреснутого голоса. Птичка упорхнула из клетки, старый козел! Так тебе и надо!

Уже под утро, когда, наговорившись вдоволь, мы разбредаемся по спальням, я решаю согласиться на Жанкино предложение. Работать ни по одной специальности я не смогу. А доула – это как раз самый оптимальный вариант!

Утром я просыпаюсь от громкого шепота. Жанка, склонившись надо мной, пытается что-то втолковать.

– Мы с Назаретом едем в Перинатальный центр. Часов в двенадцать вернусь. Сведу тебя с Люсей. Отдыхай, систер…

Но как только за Жанной захлопывается дверь, я подскакиваю с постели. Запахиваю на груди ее халат. Бегу в кухню и с высоты шестого этажа смотрю, как моя сестра в сопровождении высокого широкоплечего мужика спешит к черному Порш Кайену. Мужчина что-то весело бросает Жанке. Она улыбается. Его лица я не вижу. Но в каждом движении этого человека чувствуются сила и власть. Он чуть поворачивается к моей сестре, и я перестаю дышать. Как зачарованная, смотрю на хищный профиль и молю, молю бога.

Пусть тебе повезет, сестричка!

В этот момент Назарет оглядывается и внимательно глядит на наши окна. Я успеваю вовремя отпрянуть в сторону. А потом медленно осаживаюсь на пол и рыдаю навзрыд.

Поломанная глупая кукла!

«Вставай, – говорю себе, когда слезы иссякли. – Выплакалась, и хорошо. А теперь за дело. Попробуй вылепить из обломков души самоуважение и уверенность. Потихонечку, милая, шаг за шагом», – убеждаю себя.

Поднимаюсь с пола и как больная бреду в ванную. Смотрю на себя в огромное во всю стену зеркало с яркой подсветкой и вижу бледного заморыша. Ну, какая из меня доула?!

«Ты должна произвести хорошее впечатление на эту Люсю, – велю самой себе. – Работа нужна. Особенно, без оформления. Давай, мой голову, красотка!»

Встреча с самой великой акушеркой Никитска проходит на удивление приятно. И вскоре мы с Люсей уже болтаем как закадычные подруги. Она снабжает меня учебными пособиями и роликами. А примерно через месяц, погоняв по выданному материалу, берет с собой на роды. Жизнь потихоньку налаживается. Я уже меньше обращаю внимание на прохожих. Не выглядываю в витринах «хвост», а свободно и беззаботно живу. Дышу полной грудью. Гуляю в парке в свободное время и, глядя на забавных малышей, которых матери возят по парку, запрещаю себе думать о материнстве.

«От Федора не хочу. А кто-то другой вряд ли согласится жить с чужой женой».

В том, что Шмелев мне не даст развода, я уверена. Затянет процесс, всучит кому надо взятки. Потребует вызвать меня в суд. А там поймает в ловушку. Лучше уж жить одной. Заниматься любимым делом, а по вечерам слушать Жанкины байки.

– Почему вы не живете вместе с Назаретом? – спрашиваю сестру.

– Он меня бесит, – отмахивается она. – Родится ребенок, тогда, может, к нему перееду окончательно. А пока мне с тобой лучше, чем с ним. Под боком личная доула!

– Странно, что твой муж так и не соблаговолил познакомиться со мной и с родителями, – бубню я сварливо.

– Ой, – фыркает Жанна, – перекрестись левой пяткой! Он такой нудный и правильный. У него на все есть свое мнение. Не переспоришь, блин! Кстати, он на родах собирается присутствовать, – хмыкает сестра. – Вот там и познакомитесь!

– Не очень-то и хотелось, – огрызаюсь я, прекрасно понимая, что в тот момент будет не до формальностей. Кивнем друг другу – в лучшем случае.

Но в тот момент, когда в ванную комнату, где в большой белой джакузи стонет моя сестра, стремительно входит высокий властный мужчина, у меня все обрывается внутри. Опускаю голову, убирая со лба Жанкины волосы. Исподволь наблюдаю, как Назарет в обычном белом халате и в шапочке садится на стул рядом с Жанной. Даже издалека видно, что самый крутой мэн в городе немного прибалдел. Просто сидит рядом, держит Жанку за руку и отрешенно смотрит куда-то в стену.

Продолжительная схватка скручивает сестру. Она стонет от боли, а этот наглый тип даже не поцелует ее.

– Полюби каждую схватку. Это мостик от тебя к ребенку! – шепчу я Жанке, как учила Люся.

Глава 4

Шмелев

С той минуты, как пропала Аполлинария, я пребываю в бешенстве. Пару раз даже врезал кому-то по морде. Думал, нажалуются, но нет, никто даже не пикнул. Терпилы, блин!

И каждый день из этих проклятых семи месяцев я беспрерывно размышляю о своей жене. Куда она делась, мать вашу! Маленькая стерва сбежала. Придумала хитренький план и дала деру. Никто из семьи и охраны даже не догадался проверить сумку моей благоверной. Никому в голову не пришло задаться элементарным вопросом – а за каким лядом госпоже Шмелевой на приеме у врача понадобился шоппер? Нет, в кабинет ее, конечно, под белы руки завели. Вот только оттуда она выскочила тайком. Судя по камерам, вошла в туалет, а после уже исчезла с радаров.

Что произошло на самом деле, моя охрана поняла не сразу. Сначала эта глупая корова Тамара оббежала все сортиры в медицинском центре. Ворвалась в каждую кабинку. Нарвалась на какую-то истеричку и ввязалась в скандал. Тут же подоспела охрана центра. Затем подключились парни, дежурившие на улице.

– Ее нет в здании, Ильич, – виновато басит в трубку Панкратов, глава моего охранного агентства, стоит мне только выйти из здания аэропорта. – Проверили все камеры наблюдения. Аполлинария Михайловна исчезла…

– Как, вашу мать, она могла пропасть? А вы куда смотрели? Местная СБ? – глухо спрашиваю я, усаживаясь в поджидающий меня Майбах. И спина холодеет от ужаса. Если мою девочку похитили, то должны выдвинуть требования. Вот только вопрос кто и зачем? У меня нет врагов, способных на такой поступок. А те, кто пытался рыпаться подо мной, уже давно перестали трепыхаться и просто весело подмахивают. Ну, или свалили далеко и надолго.

– Как и где искали? – обрываю охи и вздохи Панкратова.

– Ну как… – бубнит он. – Высматривали прихрамывающую девушку чуть выше среднего роста в бледно-голубом платье…

– Подожди… – рявкаю я и включаю видеоконференцию, приглашая к разговору сестру и охрану, выезжавшую с моей супругой в медицинский центр. Вот тут-то я выясняю про шоппер.

– Кто-нибудь знает, что находилось в сумке? Кому-то пришло в голову ее проверить?

– Федя, мы говорим о твоей жене, а не о преступнице, сбежавшей из мест заключения. Ее же не из зоны в больницу привезли, – брякает моя дура-сестра.

Была бы эта стерва рядом, вмиг бы отхватила по мордасам. А так остается только шипеть.

– Запросите в больнице копии записей видеонаблюдения. И пришлите мне, – отрывисто бросаю я. – Придется мне за вас поработать.

Благотворительный базар, сцуко!

– Федор Ильич, мы уже получили копии, – бодро рапортует Панкратов, хотя глядя на его испуганный пряник, я подозреваю обратное. Никто ничего не запросил и не получил. Но сейчас зашуршат… бараны… Начнут имитировать бурную деятельность.

Но по полученным от Центра записям так ничего выяснить не удалось. Камеры на выходе не зафиксировали никого похожего на мою жену. Спрятаться где-то в центре она не могла. Местная охрана прошерстила все помещения. Оставался только служебный вход. Но там особого движения не было. Какие-то медсестры или лаборантки сели в Ладу Калину и уехали.

Чувствую, как сердце пропускает удар. Куда все-таки делась моя жена? Испарилась, блин! Выпорхнула пташка из золотой клетки. Версию похищения я отметаю сразу. Иначе бы моя стервочка не врала про туалет и несвежую семгу. Побег, твою мать! Но я найду эту дрянь и верну домой. Пусть знает свое место. Еще никому не удавалось облапошить Федю Шмелева.

– Это все детский лепет, – обрываю я бодрые заверения Панкратова. – Всех оштрафовать, Валерий Дмитриевич, – приказываю я. – Авдееву уволить.

– Федор Ильич, пожалуйста, – вопит Тамара Авдеева с другой стороны экрана. Высокооплачиваемый телохранитель моей супруги, блин. – Я лично разыщу Аполлинарию Михайловну. Христом богом клянусь!

Вот это я понимаю порыв энтузиазма. Пока по голове кувалдой не настучишь, никто не пошевелится. Ленивые ж. пы!

– Мне нужно тебе еще раз поверить? – спрашиваю подозрительно. – Я, по-твоему, полный лох?

– Нет-нет! Я найду ее! – воет Тамара. И мне вдруг в одночасье становится смешно. Естественно, сейчас эта корова поднимет свой мощный зад и кинется искать мою жену. Дело запахло жареным! Подозревает, чем для нее может закончиться эта дурно пахнущая история. В нашем городе ей даже ПТУ не доверят охранять. К тому же на кону стоит ее собственная квартирка в спальном районе. Я-то своего не упущу. Сдеру три шкуры как возмещение убытков.

– Посмотрим, – бросаю отрывисто. – Пока я в командировке, предоставьте мне точные сведения, где сейчас находится моя супруга, и кто ей помогал. Хочу к вечеру иметь полную информацию, как ей удалось выбраться из Центра, и где она находится в настоящий момент? Кстати, аэропорты и вокзалы запросили?

– Да, – как пионер заявляет Панкратов. – Ждем от них информацию…

– Сразу мне присылайте, – рявкаю я, собираясь отключить связь.

– Федя, – робко спрашивает сестра. – Может, лучше обратиться в полицию? Вдруг с Полинкой что-то случилось…

– Мою жену зовут Аполлинария, – рычу я, не сдерживаясь. – И никакой полиции. Не хватало еще, чтобы мое имя полоскали в ящике и в интернете! Ты хоть представляешь, какая буря поднимется? Неужели не можешь спрогнозировать элементарные вещи?

Бросаю трубку и тут же набираю тестя. Старый чудак вообще не в курсе, где его обожаемая «Полинка». А теща всегда себе на уме. Даже если что-то знает, не скажет.

– Пока в полицию не обращаемся, – то ли прошу, то ли приказываю я.

– Хорошо, – легко соглашается тесть. Очень легко. Значит, в теме. Только играет на другой стороне поля.

Ну, погоди, старый козел, – мстительно щурюсь я. – У тебя еще прихватит твоя язва. Будешь лежать в городской больнице, а не в частной клинике…

«Старый козел, – усмехаюсь мысленно, только сейчас сообразив, что отец жены младше меня на семь лет. Вот только где он со своими болячками, и где я, женатый на его дочке?!»

Намного позже, получив данные с камер наблюдения аэропорта, до меня доходит неоспоримая истина. Мы ищем хромую девку в голубом платье, а моя дражайшая супруга умудрилась переодеться в джинсы и какую-то безликую майку. Я даже понятия не имел, откуда у нее эти вещи. Вглядываясь в экран, я с интересом наблюдаю, как любимая проходит таможенный и паспортный контроль. И не хромает, стерва!

Вспоминаю ту нашу первую встречу, когда заполошная девчонка внезапно оказалась под колесами моего Джипа. И кровь на снегу… Много крови. В тот момент я чуть в штаны не наложил. Думал, все! Сбили насмерть! И хоть за рулем сидел Миша – мой постоянный водитель, но дурацкие заголовки СМИ уже замелькали перед глазами.

«Банкир-убийца! Распять!»

Сразу в момент ДТП мне в глаза бросается красота девчонки. Вот она лежит в луже крови, стонет от боли, а я любуюсь. Маньяк, блин!

Серега буровит всякую хрень, ругается, как портовый грузчик. А мои руки уже сами тянутся к потерпевшей.

– В травму, быстро! – рявкаю я, поднимая красавицу с алого снега. Осторожно укладываю ее на заднее сиденье Ренджа. Плевать на светлую обивку, на кашемировое пальто в бурых пятнах.

– Гони, что вылупился! – ору на водителя.

А сам тем временем ставлю на уши главного врача и заведующего травматологией. Как итог, красоточка попадает на операционный стол уже через полчаса после аварии.

Нет, я не хочу скрыть следы или избежать ответственности.

– Лечение полностью за мой счет, – говорю я матери девчонки. – Плюс компенсация ущерба. Пяти миллионов хватит? – спрашиваю отрывисто. И по глазам вижу, что хватило бы и одного. Деньги выплачиваю сразу, а лечение беру под личный контроль. А когда девчонка слегка поправляется, чувствую, как меня лихорадит от гона. Цветы, конфеты ручной работы. Какие-то немыслимые подарки. Да я так ни за одной своей женой не ухаживал! Но эти глаза наивного олененка околдовали меня сразу. Ведьма, блин! Хрупкая нежная девочка. Пусть не девственница, но такая наивная и неискушенная! Аж башню сносит. Именно тогда посылаю куда подальше всех телок и вступаю в гребаный отряд задротов. Жалким озабоченным онанистам только туда и дорога. К другим бабам меня совершенно не тянет, а к моей девочке еще не настало время подкатить по-взрослому. Это уже потом, после первого курса реабилитации, я решаю, что самый раз перейти к следующему этапу отношений. Будто случайно по пути из Дрездена в Прагу заезжаю проведать малышку в Карловы Вары. Веду ужинать в элитный ресторан. И плачу шутку евро специально обученному человеку, капнувшему немного аналога шпанской мушки в стакан томатного сока. Вуаля!

Та ночь казалась мне бесконечной и самой лучшей в жизни. Я, конечно, подозревал, какой сладкий пирожок угодил на капот моего Рэнджа. Но даже не догадывался, как мне снесет башку от обладания Аполлинарией. Я готов был умереть за нее. И больше всего на свете мечтал жениться на этом маленьком забавном воробушке. И сразу бы поволок Аполлинарию в ЗАГС, но она смутилась и ничего не ответила. А я закусил удила! И как не придушил маленькую стерву! Но таки добился своего! Надел на тоненький пальчик свое кольцо и лишь недавно заикнулся о детях.

Может, разговор о предстоящей беременности всему виной?

«Кстати! – бью себя по башке. – Эти пять миллионов, которые я вроде бы и выплатил сразу, но они так и остались в моем банке. Какова их судьба?»

Лихорадочно открываю нужную вкладку в программе. Во все глаза смотрю на вклад супруги и не верю своим глазам. Деньги на месте. Вот только проценты сняты и переведены на карту Сбера.

– Красивый ход, Аполлинария Михайловна! Очень красивый! – бью себя по ляжке.

Основную сумму моя жена трогать не стала. Прекрасно понимала, что никто без моего ведома не выведет со счетов такие бабки. А я насторожусь. Начну задавать вопросы. Видимо, моей совершенно не алчной супруге этого хотелось меньше всего. А вот с процентами прокатило! А я, дурак, еще и ставку увеличил! На безбедную жизнь, конечно, не хватит. А вот на билеты вполне достаточно!

Естественно, жене помогали родственнички! Наверняка не обошлось без мамаши и Жанки. Я в этом ни на минуту не сомневаюсь. Особенно, когда в урне аэропорта находят подаренный мною айфон за семьдесят штук.

«Удрала, стерва! – мычу я, свирепея. – И чего тебе не хватало?»

Сжимаю кулаки от бессилия. Прошло больше полугода. На поиски потрачены миллионы. Но я до сих пор не знаю, где именно прячется Аполлинария. Улетела вроде в Стамбул. А оттуда в Питер. Мои люди обшарили весь город и окрестности. Прошерстили все отели от Невского до проспекта Художников, но обнаружить беглянку так и не удалось. Может, ее инопланетяне украли? – скалюсь я в недоброй ухмылке.

– Федор Ильич, к вам Панкратов просится! – отвлекает секретарь от невеселых мыслей.

– Пусть зайдет, – тихо вздыхаю я, снова возвращаясь к размышлениям о жене. Карты оплаты я ей блокировать не стал. Рассчитывал через них узнать местонахождение дорогой женушки. Да и как оставить дорогого человека без средств к существованию? Вот только с момента ухода из моего дома Аполлинария только один раз сняла деньги с карты. В аэропорту. Перед тем, как сесть в гребаный самолет до Стамбула!