Даяна I. Шёпот рун. Том 9

Пролог

Когда избегаешь погони, самое главное – это не маскировка, а дезинформация.

(«Love Nikki», Принц Ройс).

Гарконская Пустошь, Пасть Леты, Стан Ориха.

Сегодня всё было по-другому.

Первой мыслью было: «Я замёрзла». Уже само по себе это означало, что она может связно сложить в голове несколько слов.

«Что происходит?».

Клео обнаружила себя в пустом шатре с наполовину откинутым пологом. Резкий порыв ветра швырнул внутрь немного снежной взвеси, но это сейчас беспокоило её в последнюю очередь.

С трудом упёршись лбом в пол, она попыталась рывком сесть. Удалось только с третьей попытки.

Ей было плевать на грязную засаленную шкуру, которая под ней обнаружилась. Вся брезгливость Клео давно испарилась за эти дни, уступив место равнодушию и какому-то отупению. Сейчас она была готова терпеть всё.

И если бы сейчас стоял выбор: остаться здесь или вырваться из этого ненавистного стойбища, ползком по снегу и дерьму, которое было здесь повсюду – она бы уверенно выбрала второй вариант.

Всё, что угодно, только бы подальше отсюда.

Игровой инвентарь по-прежнему не желал реагировать на её мысленные команды, как и все её умения, включая отправку сообщений, но то, что она это ясно осознавала, уже само по себе вселяло неистовую, бешеную надежду. Если ей повезёт – сегодня всё может закончится.

Стараясь не создавать лишнего шума, она осмотрелась в поисках чего-то острого: чем можно разрезать грубые верёвки. Но сначала – ноги.

Несколько минут ей понадобилось, чтобы продеть их, сквозь связанные сзади руки, выведя перед собой узел на запястьях. На несколько мгновений даже показалось, что она так и останется в подобной унизительной позе, но поддаваться панике девушка не стала. Миллиметр за миллиметром, она протискивала бёдра сквозь узкое кольцо туго связанных рук, сдирая верёвками кожу, и, наконец, ей это удалось.

Непослушные пальцы, окоченевшие от холода, не собирались слушаться, но еле слышно шипя сквозь зубы, словно рассерженная кошка, Клео раз за разом пробовала распутать узлы. Хоть гоблины и не были знатоками верёвочных петель, затянули они их от души, компенсируя приложенной дурью простоту сотворённых узлов.

«Как корову какую-то привязали, – мелькнула злая мысль, когда она увидела, к чему всё это время была прикреплена верёвка, отдельной петлёй зафиксированная на её запястьях. Просто вбитый в мёрзлую землю колышек. – Уродцы мелкие!».

Верёвка соскользнула с ног, а тифлингесса облегчённо вздохнула. Согнув несколько раз ноги в коленях, Клео прислушалась к своим ощущениям. Если придётся бежать – она сможет, вот только присутствовали серьёзные сомнения, что удастся скрыться от этой орды гоблинов на их территории. Если она, конечно, что-либо сейчас не придумает.

Осмотр шатра радости не принёс.

Ни единого намёка на колюще-режущее. Даже завалящей дубины не было, случись вдруг отбиваться. С сожалением глянув на давно потухшие угли в коряво сложенном очаге, она снова вздохнула. Пережечь верёвки тоже не выйдет.

Пригнувшись, как можно ниже, Клео осторожно выглянула наружу.

В гоблинском стане было пусто. Не бегали с мерзкими криками гоблинские дети – вечно чумазые и наглые… Не сновали по своим делам взрослые гоблины, которых здесь всегда было видимо-невидимо…

«Тут что, мор какой-то прокатился? – нахмурилась тифлингесса, не ослабляя бдительности. – Куда все подевались?».

Передвигаясь по-прежнему осторожно, мягкой стелющейся походкой, девушка скользила между покинутых шатров, ища что-то, что поможет ей освободить руки.

С каждым движением, вялость и дурман, много дней державшийся в голове, отступал, но до нормального состояния было ещё далеко. Вероятно, именно поэтому она заметила вынырнувшего из-за шатра гоблина слишком поздно.

Молодой, перепуганный, донельзя удивлённый, он только открывал рот, когда Клео, зарычав, бросилась на него, замахиваясь сложенными в замок руками. Бедолага смог только прикрыться руками, когда озверевшая Клео повалила его на утоптанный снег, усевшись на него сверху.

Ещё несколько ударов, и гоблин «поплыл». Тифлингессе потребовалось ещё с десяток секунд, чтобы торопливо его обыскать.

– Есть, – выдохнула девушка, вытащив из гоблинской котомки старое ржавое лезвие, с наспех обмотанной тряпкой рукоятью. – Засранцы, даже ручку не в состоянии нормальную сделать!

С силой зажав рукоять ножа между коленями, Клео начала торопливо перерезать путы на руках, то и дело поправляя норовивший выскользнуть нож.

«Быстрее! Ну! Давай же, детка!».

Когда с верёвками, наконец, было покончено, она не стала бросать их тут же. Вместо этого, она запихнула их в котомку валяющегося в «отключке» гоблина.

Бесцеремонно сграбастав его за шиворот, Клео откинула полог ближайшего шатра и рывком забросила тщедушное тело внутрь. Несколько ударов по щекам, и зелёный коротышка распахивает глаза, слабо понимая, что произошло.

– Один звук, и я тебе выколю глаз! Кивни, если понял! – змеёй прошипела тифлингесса, держа гоблина за горло, готовая сжать руку, ели тот вздумает закричать. – Ну!?

Дико вращая глазами, даже прижатый к земле, пленник смог несколько раз кивнуть.

– Куда все делись? – задала вопрос тифлингесса, немного ослабив хватку.

– Шаман, – прохрипел гоблин. – Им шаман собрать. Там.

– Куда собрал? Зачем? Где это там?

Из корявых объяснений перепуганного до смерти гоблина, Клео поняла, что у неё появился отличный шанс. Пока весь «ктар» слушает какого-то важного шамана на окраине стойбища, сюда никто не припрётся. А сам этот недоумок оказался здесь совершенно случайно, подумав, что пока никто не видит, он может немного перекусить кое-какими припасами.

«Господи… Какое позорище… Попасть в плен к подобным идиотам? Если кто-то узнает, я вовек не отмоюсь».

– Крысятничаем, значит? – оскалилась Клео.

– Я не крысятничать, – пискнул гоблин. – Я есть чуть…

Что именно «есть», тифлингесса дослушивать не стала.

Ржавое лезвие пропороло горло гоблина, который каким-то звериным чутьём успел понять, что сейчас произойдёт. С силой навалившись на рукоять, Клео несколько раз попыталась загнать лезвие глубже, остановившись только тогда, когда гоблин рассыпался сияющими искрами, оставив после себя воняющий башмак и ту самую котомку, в которую тифлингесса сложила куски верёвок.

Завалившись на бок и тяжело дыша, она лихорадочно восстанавливала дыхание, прокручивая в голове дальнейший план побега. И вроде всё выглядело реально – она боялась вновь угодить в лапы гоблинов. До жути боялась.

Клео узнала всё требуемое, чтобы благополучно свалить отсюда: направление, в котором ей нужно двигаться и примерная фора. Если верить словам допрашиваемого, выходило, что у неё в запасе есть не меньше часа. Ещё с десяток минут – пока будут разбираться, куда делась пленница. И минут пять, чтобы объявить всеобщую тревогу.

А вот потом за беглянкой двинется половина стойбища, которая камня на камне не оставит в Пасти Леты.

И если Клео не сумеет затеряться к тому времени на просторах ущелья – её обязательно разыщут и снова приволокут, как скот, в стойбище. Вот только дальнейшее ей уже не понравится.

Игровой интерфейс по прежнему не работал, но сейчас девушке было достаточно того, что она может самостоятельно передвигаться. Уже покидая стойбище, взгляд Клео зацепился за знакомые очертания.

– Не может быть? – удивлённо прошептала она, узрев то, что, по её мнению, ну никак не могло находиться у гоблинов. – Только не говорите мне, что мелкие бестолочи умеют этим пользоваться…

Широкие, не совсем ровные, тяжёлые, подбиты снизу каким-то жёстким мехом, но это были они – лыжи. Естественно, надевать их Клео не собиралась, поскольку крепления для ног, как таковые, здесь отсутствовали. Вместо них были прикреплена какая-то сбруя, состоящая из широких кожаных завязок, в которых могли разобраться только сами гоблины.

Но вот сами лыжи ей понадобятся для кое-какой инсценировки. И если у неё получится – девушке удастся обмануть погоню с вероятностью в девяносто процентов.

А сейчас – нужно уходить в сторону того редкого подлеска, поскольку равнина просматривалась на несколько километров, и одинокая фигура будет замечена сразу, что сведёт на «нет» все её усилия.

– Не скучайте, ребятки, – хищно оскалилась тифлингесса. – Я обязательно вернусь. Обещаю!

Спустя несколько секунд о присутствии Клео в гоблинском стане ничего не напоминало. Ничего, кроме еле заметной цепочки следов, уходящих в сторону подлеска.

Глава 1

Мир – это все, что заключено здесь. Жизнь, смерть, люди и все остальное, что окружает нас. Мир необъятен и непостижим. Мы никогда не сможем понять его. Мы никогда не разгадаем его тайну. Поэтому мы должны принимать его таким, как он есть, – чудесной загадкой.

(Карлос Кастанеда, «Отдельная реальность»).

Много веков это помещение пустовало.

Ни лучика света, ни малейшего дуновения ветра. Лишь нерушимые скрепы магии, до сих пор функционирующие и сохраняющие первозданный вид стен, да строгие обводы туннелей, коими щедро испещрена громадная пирамида – усыпальница Мастера Нивела.

Когда посреди зала возник портал, из яркой точки превратившись в полыхающий тёмным пламенем овал, никто не посмотрел на буйство магических плетений.

Было просто некому.

Шагнув из портала на почти девственно-чистый пол, отливающий багровым, будто застывшая кровь, темноволосый мужчина задумчиво хмыкнул, изогнув бровь. Не нужно даже догадываться, что здесь происходило несколькими минутами ранее – и так всё понятно.

По еле видимым царапинам на несокрушимых стенах, по частично отколовшемуся покрытию пола в центре… Здесь шёл магический бой. Далеко не простой, если сражающиеся смогли повредить «вечный камень», навсегда нарушив целостность творения неведомых зодчих.

Когда его взгляд упал на распластанную подле потухшей Колыбели тело, мужчина едва уловимо поморщился.

– Я так понимаю, всё прошло, как мы не планировали? – несмотря на объёмность помещения, эха не было. Вопрос, заданный валяющемуся телу, повис в воздухе, а акцент на частичке «не» был слишком уж обозначен, чтобы его проигнорировать.

Непонятно, что вызвало усмешку на лице, которое веками не видело улыбки, но мужчина, судя по всему, был весьма доволен.

– Слушай, прекрати ломать комедию, – фыркнул Танатос, подойдя ближе. Легонько пнув носком сапога распростёртое тело, он наклонился, чтобы коснуться навершия рукояти кинжала, торчащего из виска покойника. – Неплохо, – с уважением произнёс Бог Смерти. – Думаю, спрашивать, кто тебя так, не стоит?

– Тебе когда-нибудь пробивали голову двумя футами зачарованной стали? – внезапно прохрипел тот, кто должен быть гарантированно гулять по полям Вечной Охоты. Оживший покойник закашлялся. С трудом протянув руку, он подрагивающими пальцами обхватил рукоять оружия. – Гхырхов клак, – прорычал он, с влажным хлюпаньем выдернув мизерикордию из виска. – А-а-а, демоны его дери! Это больно, знаешь ли!

– Раньше для тебя это было, как укус мошки, – заметил Танатос с лёгкой долей насмешки. – Или Хассараг уже не тот, что раньше? Стареешь, брат?

– А не пойти ли тебе в тролью задницу, Темнейший? – огрызнулся вампир, с кряхтением поднимаясь с пола. – Вместо того, чтобы зубоскалить, лучше бы сделал вид, что ты переживал за меня. И вообще, ты мне должен теперь!

– Должен? – удивился Танатос. – И за что это я тебе должен?

– За что? – возмутился вампир. – Ну конечно, это же не тебя здесь таскало по залу, когда два на всю голову больных огромных дракона старались разнести здесь всё к демонам. Ты вообще в курсе, что твой Боня достиг высшей ступени развития и освоил Дыхание Тьмы? Представляешь, что бы произошло, попади он в меня?

– И что бы произошло? – спокойно поинтересовался Танатос. – Максимум, чесался бы неделю, и то не факт.

– Понятно. Всё, как всегда, – раздражённо пробурчал вампир, рана на виске которого стремительно затягивалась. Брезгливо взяв двумя пальцами кинжал, он зачем-то его обнюхал, а после чего спрятал в рукаве куртки. – Нужно обязательно вернуть его своему ученику, – зловеще произнёс он.

– Ученику? Ого! – удивился бог. – Я думал, это дроу тебя наградил! Тогда я должен признать, что с соратниками ему крайне повезло. Пойти против Наставника… Это дорогого стоит.

– Фут зачарованной стали в башку это стоит, – огрызнулся Хассараг. – Нашёл тут героя.

Он тщательно отряхнул куртку и окинул взглядом пустой зал.

– А лихо они здесь покувыркались, – озадачился вампир. – Боюсь представить, что будет в самом конце, если уже сейчас он способен легко разнести пол-Масархуда в ярости и не запыхаться. Не боишься?

На сказанное Танатос лишь презрительно хмыкнул, показав, что он об этом думает.

– Ну тебе-то понятно, – поёжился Хассараг. – Всегда и на всё было плевать. Вот только мне теперь предстоит отгребать от психованного Первожреца и от Тиамат. Думаешь, она тебе это спустит с рук?

За перебранкой мужчины пропустили момент, когда сзади них раскрылся ещё один портал, исторгнувший разъярённую фурию.

– И как это понимать? – процедила появившаяся Миардель. – Ты ничего не хочешь мне объяснить, Танатос? – растворившись в пространстве, она в тот же миг возникла прямо перед Богом Смерти, гневно сдвинув брови. – Ты что творишь, Темнейший? – это было произнесено с издёвкой.

Богиня Любви и Ненависти предстала в этот раз не в лёгкой белоснежной тунике, а в чёрном вечернем платье, будто портал выдернул её с коктейльной вечеринки в самый разгар.

– Я тоже рад тебя видеть, – воскликнул Хассараг, раскинув руки и пытаясь обнять побелевшую от злости богиню. – Как ты похорошела, Миардель! А что за траур? Кто-то умер?

Небрежный взмах тонкого запястья, и Хассараг, пролетев через весь зал, с хрустом впечатался в одну из стен, оставив на ней глубокую вмятину. Провисев секунду, изломанное безжизненное тело кулем грохнулось на пол, не подавая признаков жизни.

– Если эта дохлая дрянь ещё раз ко мне приблизится, я клянусь – его останки будут собирать по всему Флералу! – в глазах Миардель сейчас клубилась всепоглощающая ярость. – Я требую ответа, Танатос!!!

– Не нервничай, пожалуйста, – успокаивающе попросил Танатос, совершенно не обратив внимания на подрагивающее в конвульсиях тело Хассарага. – Я могу узнать причину твоего столь… эффектного визита? – обвёл он руками центральный зал пирамиды. – Или ты просто зашла с нами поздороваться?

– Ты нарушил Соглашение, Танатос! – гневно выкрикнула Миардель. – А сейчас пытаешься сделать из меня дуру!

– Ты сама неплохо справляешься, – раздался еле слышный хрип из другого конца зала.

Зарычав, Миардель ударила волной силы, отчего Хассарага подняло в воздухе, а потом с силой припечатало о пол. Услышав хруст, она презрительно улыбнулась, снова повернувшись к невозмутимому Танатосу.

– Я. Тебя. Слушаю!

– Очень интересно, – хмыкнул Бог Смерти, удобно усаживаясь на появившееся из ниоткуда мягкое кресло. – А вот с этого места поподробней, пожалуйста. И как же я, позволь спросить, нарушил Соглашение? М-м-м?

– Ты сейчас издеваешься? – воздух завибрировал от проявления божественной силы. Стены пирамиды начали слегка подрагивать. Миг, и они будут сметены, подчиняясь божественной воле той, кто способна с лёгкостью это сделать. – Если сейчас я не получу объяснений – тебя ждёт война. Ты меня понял?

– Я понял, – удивился Танатос. – Вот только я так и не услышал, в чём именно ты меня обвиняешь?

– Ты отдал этому чернокожему ублюдку Праруну! Какое ты имел право на это? Ты же понимаешь, что теперь будет?

Танатос несколько секунд удивлённо смотрел на разгневанную Миардель, которая, буквально нависла над ним, ожидая ответа, а после чего негромко рассмеялся, чем привёл богиню в недоумение.

– Прости, – отсмеявшись произнёс он. – Я просто не могу поверить тому, что сейчас от тебя услышал. Ты правда считаешь, что это я отдал одну из Прарун? Серьёзно? И у тебя есть этому доказательства?

– Не играй со мной! – её взгляд заледенел.

– Да просто это звучит до такой степени абсурдно, что я даже не знаю, что тебе говорить, – из голоса бога Смерти моментально исчезла вся напускная весёлость. – Я отправил сюда Хассарага! Отправил для того, чтобы он всё проконтролировал!

– Твой зверь открыл им Усыпальницу! Разве не так?

– Так, – кивнул Танатос. – Думаешь дроу не нашёл бы второй вход? Сомневаюсь. Он сюда пришёл именно для этого. Так что твой довод – это просто слова. Идём дальше… Эту, как ты его назвала, зверушку, я потерял! Он уничтожен ипостасью Тиамат! В этом тоже была моя выгода? – повысил голос Танатос. – Или моя выгода была в том, что его, – он указал на стонущего Хассарага, – вероломно предал его собственный ученик? Может это я его подговорил, чтобы он напал на учителя? Так в чём же моя выгода, Миардель? – прорычал Танатос, поднимаясь.

– Я пока не знаю как, но точно уверена, что ты причастен к его усилению! И будь уверен, когда у меня будут доказательства, я предоставлю их остальным! Вот тогда и поговорим! – вздёрнула подбородок богиня. – И ты знаешь, что последует дальше!

– Когда будут доказательства, – заметил Танатос. – А пока, на твоём месте, я бы прикусил язычок. Ты не с Магрубом разговариваешь! И советую, впредь, не забываться! – прошипел бог, непроизвольно останавливая Время.

– Хорошо, – внезапно согласилась Миардель. – Я приношу свои извинения. Пока приношу! – бросила она напоследок, прежде чем исчезнуть во вспышке божественного портала. – Но мы с тобой ещё не договорили, – прогремел её голос, после чего божественное присутствие Миардель окончательно перестало ощущаться.

– Слышал? – устало произнёс бог. – И это пока первая ласточка.

– Сукой была, сукой и осталась, – тяжело закашлялся Хассараг, не делая попыток встать. – Бешеная божественная сука! Вы сделали большую ошибку, когда решили дать ей власть, – тихо добавил вампир.

– Мне уже очень давно кажется, что мы все тогда сделали ошибку, – вздохнул Танатос. – И я в этом списке – самый первый. Надеюсь, это ещё можно исправить.

Хассараг сделал новую попытку подняться, что удалось ему с большим трудом. Кости с противным хрустом занимали положенные места, только на этот раз гораздо медленнее, чем обычно. Даже для бессмертного антиделувиана подобное божественное внимание бесследно не проходит.

– Может ты сделаешь уже что-нибудь? – вспылил вампир. – Или так и будешь на меня смотреть?

Не глядя, Танатос запустил в Хассарага небольшой магический сгусток, который по сложности плетения превосходил всё ранее виденное вампиром. Когда из другого конца зала раздался дикий рёв, Танатос поморщился.

– Ты нормальный? – взревел вампир, подскочив с пола, будто его кипятком ошпарили. – Не мог как-то помягче? Раньше ты делал это более безболезненно.

– Ну извини, – пожал плечами бог. – Судя по твоему диалогу с Миардель, мне показалось, что боль тебе очень сильно нравится.

– Да пошли вы, – сплюнул Хассараг в сердцах. – И шутки ваши божественные – идиотские. Зарекался же не лезть в ваше болото.

– Ты из них никогда не вылезал, – покачал головой Танатос. – В общем, так… Я пошёл, а ты дальше продолжай наблюдать за нашим знакомым, чтобы он не натворил глупостей. И ни в коем случае не вмешивайся! – приказал Танатос.

– А что с Тиамат? – хмуро поинтересовался вампир. – С ней как?

– Откуда я знаю? – удивился бог. – Твоя Богиня, сам и разбирайся.

– Да чтоб вас всех скалогрыз задрал! – в сердцах выпалил вампир, после чего витиевато выругался. – Заносчивые ублюдки!

Вот только слушать его было уже некому, поскольку зал снова оказался пуст.

Глава 2

Фильм должен жить своей жизнью. Абсурдно, если режиссёр вынужден использовать слова, чтобы объяснить, о чем его картина… если зрителю заранее рассказать, как был сделан некий эпизод и что он значит, то потом эти рабочие детали вторгнутся в непосредственное восприятие фильма. И тогда вся картина станет уже другой. Поэтому я думаю, что самым ценным и важным является создание пространства фильма, а любая попытка озвучить технику создания нарушает впечатление.

(Дэвид Линч, «Поймать большую рыбу»).

Вяло ковырнув ложечкой шарик мороженного, обильно политый карамельным соусом, я, почему-то резко расхотел десерт. Вздохнув, отодвинул от себя вазочку. Не хочу.

– Ну и что опять? – спросил сидевший напротив дядя Женя. – Снова ушёл в себя, но обещал вернуться?

Мне оставалось только кивнуть. Желания разговаривать и объяснять то, о чём уже не один десяток раз проговорили, совершенно не было.

Выйдя из игры, я дал себе команду не заходить туда хотя бы пару дней. Выспаться, погулять, проветрить голову… Это то, что мне сейчас было крайне необходимо, иначе «Даяна I» грозила просто меня доконать.

Вот мы с дядей Женей и решили совершить небольшой променад и немного развеяться, прогуливаясь по городу. Ну как, по городу… Скорее, по району, благо уютных заведений здесь было пруд пруди.

Вот только ожидаемого успокоения заслуженный отдых так и не принёс. Я никак не мог отделаться от чувства, что мне снова нужно куда-то срываться, бежать, что-то снова выполнять… Игра крепко держала моё сознание до сих пор.

– Может тебя психологу показать, малой? – усмехнулся дядя, подначивая. Ещё бы, ведь он прекрасно знал, что психолог мне не требуется. – Или напоить в сопли, чтобы ты перезагрузился? Реально, ты уже достал своей кислой рожей отсвечивать. Всё же хорошо, – в отличии от меня, дядя вместо десерта предпочёл заказать пиво, причём сразу два бокала, один из которых он влил в себя залпом, а второй уже сидел и смаковал.

Эстет, блин.

– Всё нормально, – пробурчал я. – Я просто задолбался.

Причин для такого настроения у меня было множество, одна из которых уверенно превалировала над остальными: меня снова поимели. И «поимели», в данном случае, означало только то, что мною снова виртуозно воспользовались. Горечи добавляло то, что я не до конца понимал – где именно?

И хоть дядя и пояснял, что изящную многоходовочку он почувствовал только после всех случившихся событий, легче от собственной недогадливости не становилось. Меня банально «юзнули», хотя на язык просилось совершенно другое слово.

– Слушай, я понимаю, что сейчас задето твоё ЧСВ, но сам посуди: где ты, а где искусственный интеллект? Это игра, Вова. И в неё нужно играть, а не интриги плести. А ты тут сопли развесил, что не смог разгадать великий замысел. А почему же ты тогда не убиваешься, когда в шахматы проигрываешь искину? Тоже ведь машина победила?

И он был прав.

Когда я прикоснулся к Колыбели Праруны, меня прошило, словно в голову ткнули оголённой фазой, а к заднице прилепили ноль. За тот миг, который растянулся в вечность, я успел впитать настолько большой пласт знаний, что впору было беспокоиться за сохранность своего мозга.

Ощущения были неописуемыми.

Будто кто-то зафиксировал меня в одном положении, грубо вскрыл черепную коробку, а потом совершенно бесцеремонно всыпал туда мешок дроби, каждая из которых несла определённый пакет знаний, и с грохотом эту коробку захлопнул.

Всё это сопровождалось адской болью. Уже потом я понял, что это было банальной симуляцией, и моему мозгу в реальности ничего не грозило, но на тот момент – всё было плохо и вполне реально.

Я не скажу, что все пазлы в моей голове сложились, поскольку эта демонова Праруна подкинула ещё столько же. Одно я знал точно – меня возненавидели все божественные пантеоны. Все и сразу! И было отчего.

Чтобы было более понятно – я поясню, что такое Праруны.

Руна Величия. Руна Порядка. Руна Изгнания и Руна Пустоты, которая мне и досталась.

И если простых рун Хаоса в мире существовало всего двадцать пять, включая загадочную «пустую» руну, с которой непонятно, что можно делать, то Прарун было всего четыре. Четыре безумно сложных знака, с функционалом которых я до сих пор не представлял, что делать. В ставы их было вплетать нельзя, использовать тоже нельзя, а активация её жрала столько маны, столько у меня пока даже не было в обозримом будущем. И толку от неё? Для чего всё это было?

Да, я до сих пор не знал, что именно мне даёт Руна Пустоты, поскольку вместо описания там присутствовало лишь несколько строчек текста, которые только нагоняли тумана, вместо нормального объяснения.

«Кровь рождает кровь, и камень тупит даже мифрил. Но камень мифрил и отточит, коль жизнь не беречь…».

Итог похода в Бада-Баром был, в целом, положительным, поскольку я обрёл возможность создавать легендарные вещи, обзаведясь не менее легендарной мастерской. Всё это было разбавлено одной маленькой ложкой дёгтя, а именно: я совершенно не представлял, как получать чёрный мифрил, когда груда лома в углу кузни истощится.

О том, чтобы вооружить старый состав «Мастеров Мглы» оружием – не могло быть и речи. Более того – им вообще не нужно знать, что я обладаю подобными возможностями.

Заготовленная «сказочка», что молот, отданный дяде, я нашёл совершенно случайно, понятно – не прокатила, но связать меня и изготовление молота было ещё более фантастическим. Тем, что никому и в голову не могло прийти. Все решили, что я заранее знал, где лежала реликвия. И меня это полностью устраивало. Так спокойнее.

Из минусов было: пониженный на три уровня персонаж, откат умения «Ярости» на неделю. Почему на три уровня? Да потому, что я мог находиться в ипостаси сколь угодно долго, вот только нигде не было написано, что каждые две минуты пребывания пятиглавым драконом будет отжирать у меня один игровой уровень. Сюрприз?

Ещё одним ушатом дёгтя было то, что Клео, каким-то образом, умудрилась сбежать от гоблинов, хотя Орих меня клятвенно уверял, что подобный расклад невозможен. Это создало огромную проблему, поскольку я даже не представлял, где и как может всплыть эта гиперактивная дама, добавившая мне седых волос.

Об этом мне сообщил дядя, который, в отличии от меня, в игру всё же продолжал заходить, постепенно наводя порядок в клане. Именно он и разговаривал с запыхавшимся гонцом, которого прислал Орих с печальной вестью. Не знаю, убивают ли у них вестников, принёсших дурные новости, но внешний вид гоблина прямо намекал, что стану его было не жалко, реши мы его прибить.

Разумеется, дядя побеседовал с вестником, но ничего обнадёживающего так и не услышал. Пленница пропала. Случайно или нет, но вместе с ней пропал ещё один гоблин, следов которого так и не разыскали.

Ну да… зная Клео, можно с уверенностью утверждать, что этот бедолага давно мёртв.

Посланная погоня шла по её следу, но он оборвался перед небольшим ущельем, словно беглянка предпочла плену героическую смерть, сиганув вниз. Там же была найдена и пара гоблинских лыж, которой воспользовалась убегающая, чтобы максимально оторваться от преследующих.

Разумеется, я не верил, что дело обстояло именно так, поскольку отсутствием смекалки данная особа явно не страдала. Вот хоть кто меня будет убеждать, что всё так и произошло, я просто рассмеюсь ему в лицо, прекрасно понимая, что Клео виртуозно обвела гоблинов вокруг пальца, красиво запутав следы.

«Лисица какая-то! Хитра, расчётлива, упорна… И опасна… И – не вовремя. Очень не вовремя».

Как сообщил мне дядя: он распорядился выставить вокруг Сердца Хаоса несколько секретов, которые должны были своевременно дать знак, если засекут чужака, но пока всё было глухо. Клео, как в воду канула.

Я, конечно, сомневаюсь, что после такого «радушного» приёма она захочет остаться в Пасти Леты, предпочтя сразу телепортироваться оттуда, но вероятность появления её возле Храма было исключать нельзя. Всё может быть, в её случае, и лучше лишний раз перестраховаться.

А ещё меня очень беспокоил Хассараг.

В голове не укладывалось, что он, принёсший на моих глазах клятву Тиамат, мог её так легко нарушить, пытаясь убрать меня с игровой доски, вероломно предав и чуть не поставив под угрозу успех всего нашего похода. Да она же его после этого в порошок сотрёт!

Но, как мне рассказал всё тот же дядя, «птенцы» в Сердце Хаоса всё же появились, сразу закупорившись на нижних ярусах крепости. Что самое странное: Тиамат никак не прореагировала на их присутствие, будто предательство их учителя никак на них не должно отражаться. Я не хотел бы оказаться прав, но мне кажется, что Хассараг тоже давно находится в крепости, поскольку своих учеников, как правило, он надолго не оставляет.

Вопрос: почему богиня его никак не наказала? А если и наказала, то почему об этом до сих пор не известно мне? Сплошные вопросы и ни одного внятного ответа!

Когда из дядиного кармана полилась мелодия, я так же продолжал сверлить задумчивым взглядом подтаявший шарик мороженного, глубоко погружённый в свои мысли.

Проследив взглядом, как он, не торопясь, вытащил «смартфон», я откинулся на стуле. Это уже заслуживало моего внимания, так как за всё это время, что он со мной, ему звонили всего несколько раз. И то – он уходил либо в ванную, как будто принимал звонок от любовницы, либо шёл курить на лестничную площадку. О чём и с кем он говорил – мне было неизвестно.

– Да? – настороженно сказал дядя, взяв трубку. – А, привет, Дим. Что-то срочное? Что!? – дядя Женя неуловимо подобрался. – Сама? И? Очень интересно… Хорошо, я возьму трубку. Да, со мной. Всё, давай, спасибо.

Нажав кнопку отбоя, он положил «смартфон» на стол.

– Что случилось?

– Случилось? – многозначительно хмыкнул дядя. – А вот сейчас сам и узнаешь, Вова. Случилось очень и очень интересное!

– В смысле? – спросил я, но был перебит заново раздавшимся рингтоном.

– Держи, – дядя протянул трубку мне. – Это тебя, малой.

Наверное, недоумение отразилось на моём лице в полной мере, так как дядя понимающе улыбнулся, но больше комментариев не последовало. Весь его вид говорил о том, что ему самому любопытно, с кем я буду сейчас говорить.

– Алло? – осторожно ответил я, свайпнув по широкому экрану. – Слушаю.

«Привет! – бархатистый женский голос вогнал меня в ступор. – Узнал?».

– Нет, не узнал. Это кто?

«Нам нужно встретиться. Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Тебе это интересно?».

Возраст по голосу я ещё не научился определять, но мне, почему-то казалось, что говорящая женщина, или девушка, ненамного меня старше, или вообще моя ровесница.

– Ещё раз: ты кто?

Я не любил загадки, а особенно глупые телефонные розыгрыши.

«Меня зовут Александра, – со смешком ответила загадочная собеседница. – А в «Даяне» ты знаешь меня, как Клео. Готов слушать дальше?».