Неразрывность. Хроника двух перерождений

Я допила чай и слабо улыбнулась.

– Спасибо тебе, что помогаешь мне развеяться.

– Друзья на то и существуют, чтоб помогать друг другу, и не надо за это благодарить.

* * *

Когда мы вышли из дома, совсем стемнело, только на западе слабо светилась полоса заката. Дневная жара спала, было прохладно, даже зябко. Одинокие машины проезжали, разрезая шорохом шин ночную тишину. Мы присели на скамейку у подъезда в ожидании запаздывающего такси.

У Ани на неделе в очередной раз закончился бурный двухмесячный роман, и она делилась со мной последними новостями.

– Нет, ты представляешь, он мне после всего этого предложил переехать к нему. А мне как быть? У меня ни работы нет, ни денег, чтоб себя содержать, – я бедная студентка, мне учиться надо! А он, видите ли, мало получает! Тем более он живёт с мамой! Саш, с мамой! И что мне делать в одной квартире с не знакомой мне женщиной?!

– Да, не осталось нынче мужиков нормальных, тех, на которых можно положиться, – грустно констатировала я.

– Вот именно. В общем, я решила, что игра не стоит свеч, и порвала с ним. Зато теперь я снова открыта для нового! О, вот и такси!

Поблёскивая крышей в свете фонарей, к подъезду подъехала жёлтая машина такси. Анька, весело распахнув дверь, жестом пригласила меня внутрь. Я изобразила книксен, отчего мою короткую юбку пришлось снова одёргивать до приличной длины. Аня махнула на меня рукой и первая полезла в салон. Я, придерживая подол, села в машину и захлопнула дверь. Такси тронулось.

В салоне приторно пахло автомобильным освежителем воздуха. Этот запах у меня всегда ассоциировался с болтанкой, поэтому уже через пару минут меня начало укачивать. Я закрыла глаза.

Через десять минут мы подъехали ко входу маленького клуба. Это было наше любимое место. Там всегда была хорошая музыка, чтобы можно было оторваться, и дорогой алкоголь, что привлекало только приличную публику.

Мы выбрались из машины, поправили платья и, пройдя контроль, прошли в зал. Нас встретили официант, грохот музыки и мелькание светомузыки на танцполе. Официант предложил нам столик, оставил меню и удалился.

Аня расслабилась и небрежно откинулась на спинку дивана. Её взор мягко скользил вокруг, изучая окружение. Она на глазах преображалась из смешливой, немного шумной девчонки в томную и страстную охотницу. Она входила в роль.

Я чувствовала себя неуютно, поэтому, взяв со стола меню, углубилась в его изучение. Мне нужно было расслабиться. Поэтому срочно требовался алкоголь.

Среди грохочущей музыки, оживлённых людей и яркого света, соседствующего с глубокой темнотой, я чувствовала себя деревянной и сонной. Хотелось плюнуть на все развлечения и отправиться домой, но было чудовищно жаль так и не прожитого праздника, который я уже запланировала себе на сегодняшний вечер. Надо было перестать напрягаться, поймать волну хорошего настроения, стать гибче, наконец. Не зря же я приехала сюда! Да и Ане не объяснишь, почему я внезапно решила уйти. Не поймёт.

Поверх кожаного переплёта меню я посмотрела на Аню. Сегодня она была очень хороша. Её чувственные губы были ярко подведены и игриво улыбались. Рыжеватые волосы были собраны в высокий хвост на затылке и открывали взгляду тонкие ключицы. Платье ремешком ласково обнимало её за шею. Стройная талия подчёркивалась облегающим кроем. Туфли на шпильке с платформой делали её ноги умопомрачительно длинными.

Честно говоря, я завидовала ей. Завидовала её стройной фигуре и красивому лицу, лёгкому нраву и спокойной жизни. Она редко надолго оставалась одна и ещё реже переживала по поводу своих бесконечных расставаний. Она не заморачивалась на проблемах, предпочитая отрываться по полной и возвращаться домой под утро.

Хотелось бы мне быть такой, но я не могла. Не умела так же щедро и смело раскрываться перед людьми и так же легко отпускать их. Мне было не дано гипнотизировать мужчин своей сексуальностью. Даже сейчас, когда на мне была её одежда, я чувствовала, что каждая вещь сидит на мне хуже, чем могла бы сидеть на ней. Я чувствовала себя скучной и уродливой рядом со своей подругой.

Значит, надо было выпить. Срочно.

Алкоголь делал меня свободнее, податливей изнутри, давал мне смелость играть и честность быть собой, смягчал острые грани моих чувств. Я любила состояние алкогольного опьянения только за то, что в таком состоянии была немножко более нормальной. Немножко менее собой.

К нашему столику подошёл официант. Аня повернулась, лениво глядя на него прищуренными глазами.

– Что будете заказывать?

– Ой, да, сейчас, – я заметалась глазами по страничке с алкоголем. – Да-да, сейчас, принесите мне… – и замялась.

– Бутылку шампанского и сырную тарелку, пожалуйста, – Аня мягко вытянула из моих пальцев меню и отдала официанту. – Второе пока пусть побудет у нас, хорошо?

– Да, хорошо, – он черканул в блокнотике, взял меню и ушёл.

– Расслабься, всё плохое на сегодня уже закончилось, – она мимоходом улыбнулась мне и снова начала шарить глазами по залу. – Что-то сегодня народ какой-то вялый, а времени вроде уже много, – она взглянула на блестящие наручные часы. – Ну да ладно, мы никуда не торопимся, правда? – она снова повернулась ко мне.

– Да, наверное, – я обвела глазами зал по примеру подруги. – Что-то совсем уныло здесь сегодня.

– Ничего, сейчас принесут шампанское и на танцполе станет немножечко жарче, – она обаятельно улыбнулась блондину, сидящему за столиком за моей спиной. – Ты смотри, какой симпатичный, подбородка почти нет, но глаза какие красивые…

Я обернулась. Блондин улыбался Ане маленькими и неловкими губами. Я никогда не понимала, что она находит в своих воздыхателях. Мне они казались плоскими и пресными. Наверное, именно поэтому я сама им ни капельки нравилась.

Я нравилась исключительно подлецам. И, честно говоря, взаимно. Иногда, слушая Аню, я искренне завидовала её избирательности. Ей попадались иногда дураки, иногда тюфяки, но чаще всего это были, в общем, нормальные парни. Но ещё ни разу над ней не издевались так жестоко, как издевался надо мной почти каждый из моих бывших.

– Ну вот что он ушами хлопает? Не видит, что ли, что тут симпатичные девушки без кавалеров сидят? – спросила Аня, кокетливо подперев рукой подбородок.

– Может, он стесняется, – мне тоже, честно говоря, было неловко. Ещё мгновение – и я стану лишней.

– Ну тогда пусть пеняет на себя. Я не буду ждать вечно, обмениваясь многозначительными взглядами, – она обернулась к подошедшему официанту, разрывая зрительный контакт с молодым человеком. – О, наш допинг прибыл! Спасибо, – она подняла наполненный официантом бокал, – Итак, за прекрасных нас! До дна!

– До дна! – я скосила глаза на искрящуюся жидкость и залпом выпила.

По пищеводу прокатился горячий колючий комок, в носу защекотали пузырьки, на глазах выступили непрошеные слёзы. Я почувствовала, как шея немного расслабилась.

Аня откусила белыми зубами кусочек сыра, демонстративно игнорируя улыбки блондина.

– А сегодня подали неплохой сыр! В прошлый раз была редкостная гадость. По ощущениям, он лежал на воздухе дня два.

Я покрутила бутылку, пытаясь в полумраке рассмотреть сорт вина. Брют.

– Ань, а почему ты сухое заказала? Оно же кислое!

– Привыкай! Хорошее вино должно быть сухим, – она поучительно подняла палец к потолку. – А вообще-то я бы тоже предпочла полусладкое. Но сегодня есть только сухое. Ну что, ещё по бокальчику?

– Наливай!

Аня подняла бокал.

– Ну, за выдающиеся достоинства! – она расправила свою пышную грудь.

– Угу. За них я могу пить стоя и не чокаясь, – усмехнулась я.

– Не только мужчин должна утешать мысль о том, что размер – не главное, – Аня выпила шампанское.

Я откинулась на спинку, наблюдая за танцполом. Народу на нём прибавлялось. Моя спина расслабилась и обрела подвижность. Мышцы ног потеплели. Я почувствовала, что мне тоже хочется танцевать.

– Нет, ты только подумай! Сидит, улыбается… и ни хрена не делает! Мне что, просто его игнорировать, что ли? – вырвал меня из забытья возмущённый голос.

– А, что? – я вернулась мыслями к Ане.

– Да этот чудик из-за соседнего столика! Он мне улыбается, но подойти поболтать не хочет. А я не могу, когда мне кто-то улыбается, улыбаться другому!

– Почему?

– Это невежливо. Неловко как-то.

Я удивилась.

– Какая тебе разница? Ты сюда развлекаться пришла, а не воспитание демонстрировать.

– Не знаю. Всё равно он меня раздражает.

– Ну давай тогда ещё выпьем и пойдём танцевать.

– Хорошая идея! – Аня взялась за бутылку.

Танцпол встретил нас оглушающей музыкой и мельканием тел. Мы пробрались поближе к центру, чтобы не чувствовать холода, которым тянет от неподвижности зала. Я прикрыла глаза и отдала своё тело во власть грохочущей музыки.

Аня стреляла глазами по сторонам в поисках партнёра для танца, но все мужчины уже были заняты. К нам никто не собирался подходить. Тогда Аня выбрала единственного оставшегося партнёра – меня.

Я была этому рада. Мне не хотелось оставаться одной в этой толпе.

Я отдалась танцу и больше ни о чём не думала.

* * *

Натанцевавшись до ломоты в ступнях, зверски стиснутых туфлями, мы снова сели за свой столик, допили шампанское и заказали ещё одну бутылку. Блондин, что так раздражал Аню, теперь болтал с полной шатенкой, сидя за тем же столиком. То ли шатенка оказалась более смелой, чем молодой человек, то ли он именно её и ждал – это было уже неважно. Да, сегодня на знакомства нам не везло, но под шампанское и неплохую музыку вечер обещал состояться.

Пробравшись сквозь туманную темноту зала, к нашему столу подошли двое мужчин. Один из них был среднего роста и одет в светлый костюм и чёрную рубашку. Даже в полумраке были чётко видны глубокие морщины, которые собрались от улыбки у его глаз. Эти морщинки делали его улыбку немного карикатурной, но были странно притягательны. Второй был высок и мускулист. От него веяло первобытной силой. В расстёгнутом воротнике поло виднелась заросшая тёмными волосами грудь. Гладко выбритое лицо добродушно улыбалось. Круглые щёки, казалось, готовы были взорваться от налитого кровью румянца, однако синеватый от выбритой щетины подбородок был мужественен и твёрд.

– Девушки, можно к вам присоединиться? Вы, наверное, соскучились одни. Тем более, вы, наверное, уже устали танцевать, – невысокий мужчина махнул рукой на танцпол. – Надеюсь, вы нас узнали. Миша мне рассказал о вас. Очень хотелось бы познакомиться ближе, – он обаятельно и располагающе улыбнулся Ане.

Я перевела взгляд на Аню. Она, грациозно выгнув спину, призывно улыбалась пухлыми губами. После секундного раздумья она мягко скользнула ближе к стенке, позволяя сесть рядом с ней. Я, перебирая руками по сиденью, подвинулась тоже. Рядом с Аней уселся высокий брюнет. Судя по тому, как загорелись её глаза, она была очень довольна таким раскладом. На диванчик рядом со мной опустился мужчина в светлом костюме. От него приятно и волнующе пахло парфюмом. Я посмотрела на него, но его взгляд был устремлён на Аньку. Моё настроение внезапно поползло вниз. Так вот кого она высматривала весь вечер. Я почувствовала, что сильно устала и хочу домой.

– Итак, давайте знакомиться ещё раз. Меня зовут Андрей, а это Михаил, – сказал он, доброжелательно улыбнувшись Ане.

– Михаил, скажешь тоже, – его друг хохотнул. – Ещё по имени-отчеству представь. Просто Миша, – он весело подмигнул Ане. – А как зовут наших прелестных собеседниц?

– Анна, – опустила ресницы Анька.

– Саша, – буркнула я.

– Как-как? – Андрей наклонился, чтоб разобрать в шуме музыки мой невнятный голос.

– Саша! Александра! – гаркнула я ему прямо в ухо.

Он от неожиданности дёрнулся. Даже сквозь перину опьянения мне стало обидно за собственную неуклюжесть. Почему у меня не выходит быть лёгкой и изящной, как Аня? Вроде девочки по законам жанра должны вырастать из гадких утят в прекрасных лебедей, а я выросла в не менее гадкую утку.

Андрей попросил у мимо проходящего официанта меню и углубился в него. Миша с Аней уже увлечённо обсуждали автотранспорт. Миша с энтузиазмом отстаивал необходимость сохранения раритетных автомобилей. Анька со смехом оппонировала, считая, что машина должна выполнять чисто утилитарные функции. Мишу это задевало до глубины души, и его возмущение вызывало новый взрыв веселья у Ани.

Я слушала их, улыбаясь непосредственной горячности Миши и лукавой игре Ани, украдкой делая большие глотки из бокала с шампанским. Я проголодалась, и из-за этого тепло очень быстро начало расползаться по телу, заставляя голову кружиться.

Я перевела взгляд на Андрея. Он, слегка нахмурив брови, рассматривал меню. Пауза затягивалась.

– Неужели тебе ничего не нравится? – я попыталась завязать разговор. – Думаю, завсегдатаи заведения могут помочь. Можно спросить у Ани, она тут все блюда знает.

– Нет, мне просто нравится слишком многое, – он посмотрел на меня и улыбнулся. Внезапно он повернул ко мне меню и спросил: – Чего ты хочешь?

– Не знаю… Честно говоря, мне всё равно.

– Можно я тебя побалую бренди с колой? Всё-таки это классика.

– Я не против.

– А есть что-нибудь будешь? Тут вроде неплохая пицца.

– С удовольствием! – я благодарно улыбнулась.

Андрей подозвал официанта и сделал заказ. Пока он отвлёкся, я наблюдала за Аней и Мишей. Он уже рассказывал ей о недавнем автопробеге по России, в котором участвовал. В полутьме зала было видно плохо, но я явственно различила оловянный блеск в Аниных глазах, который говорил о том, что тема ей совершенно неинтересна.

Андрей снова повернулся ко мне.

– У тебя очень интересная внешность, ты совершенно не похожа на местных девушек. Откуда ты родом?

– Я местная. В этом городе выросла.

– Неужели ни разу не приходилось переезжать? Мне кажется, по нашей жизни такое – редкость.

– Даже из одной квартиры в другую. Всю жизнь, сколько себя помню, живу в одном месте. Можно было бы, конечно, устроиться получше, но пока возможностей особых нет. Да и сильного желания что-то менять, пожалуй, тоже. А ты местный?

– Честно говоря, нет. Хотя живу здесь уже очень давно, лет десять, наверное.

– А где ты жил до этого?

– В Ярославле.

– Ого! Далековато! И что же тебя заставило сюда переехать?

– Обстоятельства.

– Какие, если не секрет?

– Секрет, – Андрей взял кусочек сыра и отправил его в рот.

Я даже обиделась.

– Ну и зачем надо было задавать такие вопросы, которые провоцируют меня выведывать твои секреты? – спросила я с раздражением.

Андрей засмеялся.

– Погоди, я не спрашивал тебя, почему ты не переезжала. А на вопрос, местный ли я, я в полной мере ответил. Спасибо, – он вежливым кивком поблагодарил официанта, который поставил на стол несколько стаканов с коктейлями и блюдо с пиццей. Миша покосился на блюдо, но не притронулся к нему. Андрей подвинул один из стаканов мне, другой Ане, третий взял сам.

– За прелестных дам, – он поднял свой стакан, пристально глядя на Аню, и выпил. Анька благодарно и кокетливо опустила ресницы.

Я чувствовала себя уязвлённой. Он выставил меня полной дурой, хотя я просто проявила вежливость. Развёл тайны на пустом месте. Сделал Ане комплимент, хотя только что говорил со мной. Да и чёрт с ним! Пускай катится к ней. Хотя вряд ли его сегодня к ней подпустят. Да и если бы она была одна – она бы к этому чудиле и близко бы не подошла.

Чтобы погасить вспыхнувшую злость, я выпила полстакана залпом. Плевать! Главное, что есть за чей счёт выпить. И перекусить.

– А чем ты занимаешься? – вопрос Андрея застал меня врасплох. Пришлось выдержать длительную паузу, прежде чем ответить: неудобно разговаривать с набитым ртом.

– В смысле, кем работаю?

– Ну да. Или, может быть, хобби у тебя есть интересное.

– Работаю официанткой в небольшой забегаловке. Что люблю делать? Из-за работы вообще ни на что времени не остаётся. Иногда с подружками куда-нибудь выберусь, иногда фильм посмотрю… А так… Даже нет чего-то такого, чем я бы занималась бы постоянно. А ты что делаешь?

– О, я человек очень широких занятий! Но ничего особенно интересного про эти занятия рассказать не могу, потому что в большинстве своём они очень скучны.

– Мне кажется, ты прибедняешься! Не может быть на свете ничего скучнее работы официантки!

– Почему не может быть? Работа уборщика, например.

– Думаю, нам непросто будет сравнить. Я не работала уборщицей, а ты, думаю, не работал ни тем, ни другим.

– Ошибаешься. У меня работа очень плотно связана с уборкой.

Я смерила его взглядом. Хороший костюм, приятный парфюм. Интересно, что он имеет в виду? Санитар? Дворник? Бухгалтер? Отдел кадров?

Он поставил стакан на стол, посмотрел на меня и захохотал.

– Только сейчас понял, как глупо звучала эта фраза. Как из дешёвых сериалов про ментов, – он искренне веселился, а потом, наклонившись ко мне, понизил голос: – Я должен тебе признаться – я наёмный убийца.

– Шутишь?

– Нет, но теперь ты слишком много знаешь, – его рука внезапно скользнула в карман.

Сердце в груди зашумело, разучившись биться от страха.

А он достал из кармана жевательную резинку и с хохотом откинулся на спинку дивана. Я поняла, что он издевается надо мной, и почувствовала, как щёки заливает вернувшаяся кровь. Почему он выставляет меня дурой?

– Будешь? – он протянул пачку мне, давясь смехом.

– Я не понимаю, по какому поводу ты веселишься, – с достоинством сказала я, проигнорировав вопрос, и, чтобы сгладить неловкость, поднесла стакан ко рту.

– Ну-ну, конечно, ты просто своего лица не видела! Мне показалось, или ты ужасно испугалась?

Я чуть не откусила край стакана. Чтобы не вспылить, мелкими глотками допила коктейль до дна и спокойно поставила стакан на стол.

– А мне показалось, что у кого-то шутки дурацкие!

Андрей, отсмеявшись, подвинул ко мне в качестве извинения полный стакан.

– У меня созрел замечательный тост! За новые знакомства! – он поднял стакан. Аня и Миша присоединились к нему. Я тоже подняла свой стакан. – До дна! – он залпом выпил остатки из своего стакана. Я только отпила, чувствуя, что голова стала тяжёлой.

– Саш, мы отойдём ненадолго, – Аня наклонилась ко мне. – Пойдём потанцуем, хорошо?

– Хорошо, – пробубнила я.

Я видела, как они пробираются на танцпол, присоединяясь к смутным фигурам, расплывчатым от дыма и мерцающим от цветных прожекторов.

– У тебя очень интересные глаза. Такой красивый разрез при таком необычном цвете встречается редко. Неужели твоя мама была местная?

– Нет, она приехала из Сибири. У неё тоже был красивый разрез глаз. А отца своего я никогда не видела. Цвет, наверное, от него, у мамы были совсем другие глаза…

– Были?

– Да, она умерла пару лет назад, – мне стало совсем грустно, хотелось расплакаться.

– У каждой жизни свой срок, – философски заметил Андрей.

– Да. Просто жаль, что он бывает так неоправданно короток.

– Тогда давай выпьем за тех, кто за свою короткую жизнь сумел подарить тебе такие красивые глаза.

– Давай, – я подняла стакан. И выпила его до дна. Больше я ничего не помнила о том вечере.

Глава 4
Вожделение

Я потерпел фиаско как художник, как мастер – и как человек. Меня это сильно уязвило. Я должен взять реванш, должен разгадать загадку, должен понять. Но я не хочу знать, что эта официантка из себя представляет. Скажу честно, мне просто страшно. Я видел многих людей, я многим заглядывал в души. И каждый раз мне становилось страшно от по-настоящему красивых людей. Они напоминали мне могилы древних царей. Такое ценнейшее произведение искусства, как их тело, созданное природой с величайшей тщательностью, оскорблялось вонючей и уродливой мумией их давно умершей души. Я много раз видел это, мне было невыразимо мерзко, но я изо всех сил старался это игнорировать. Рисовал им другие души. Мысленно вытаскивал их личность из тела, выдумывая людям на холстах другое прошлое, настоящее и будущее…

В этот раз я вообще не хочу касаться её личности. Ещё раз вскрывать могилу чьей-то души, давая доступ свежему воздуху, который усиливает разложение? Нет, спасибо, больше не хочу. Я не хочу оскорблять её красоту даже осознанием смерти внутри неё.

Правда, возникла одна маленькая проблема. По памяти я не смог её воспроизвести. Со мной такого давненько не случалось. Может быть, я что-то не учёл? Может быть, моя память не так цепка, как я думал?

Почему я её украдкой не сфотографировал? Я мог притвориться, что фотографирую вовсе не её, а, например, самого себя, а её совершенно «случайно» поймать в кадр. Да, я понимаю, что даже девушки за этим занятием выглядят глупо, но… Стоп. Я порю чушь. Зачем мне так напрягаться, если есть социальные сети?

Пока всё, что я о ней знал, это было её имя и то, что она работает в кафе в центре города. Значит, долгое время живёт неподалеку. Вряд ли человек станет ездить с другого конца города для работы в кафе. Ресторанчиков везде хватает. Я понимал, что для того, чтобы гарантированно найти её страничку, информации недостаточно, но это был самый незаметный способ получить её фотографию. Игра стоила свеч.

Примерно определив её возраст, я зарегистрировался в одной из самых популярных среди молодёжи сетей и, забив в поиск её имя и город, начал искать знакомое лицо.

* * *

Никогда ещё я не проводил такую масштабную поисковую операцию. Через пару часов голова совершенно забилась от потока ненужной информации, гримасничающих лиц и бессмысленных фотографий событий, еды и животных. Кажется, я скоро перестану понимать людей. Зачем им всё это?

Я разлёгся на диване поудобнее. В конце концов, что я брюзжу, как старый пень? Не лучше ли присмотреться к ним повнимательнее, расслабиться и выключить мозги. Может быть, я пойму что-то, чего не понимал до этого?

Я закинул ноги на подлокотник дивана и, стараясь не искать логических объяснений, просто рассматривал эти маленькие кусочки чужой жизни. Мне очень понравилась яркость красок, живость поз и лёгкость восприятия. Я улыбался, радуясь за каждый ярко прожитый момент чужой жизни.

И вдруг поймал себя на непривычном чувстве. Что моя жизнь совсем не так хороша, как я думал. Действительность на просторах интернета показалась мне такой яркой, лёгкой и радостной, что, переведя взгляд на чуть обшарпанный журнальный столик, я был неприятно удивлён его уродством. Шторы на окне показались грязными тряпками. Да и я тоже не очень красив и молод…

Я провёл по столу рукой и зажмурил глаза. Он был не так уж стар – он просто имел свою историю. Я почувствовал ладонью его шершавую поверхность, вспомнил, каким образом появилось большинство царапин на ней. Вздохнул несколько раз и открыл глаза. Отпустило. Комната вновь показалась уютной.

Я пошёл на кухню и приготовил кофе. Лениво прихлёбывая из чашки, я тупым взглядом уставился в угол кухни. В голову начало закрадываться ощущение бессмысленности потраченного времени и усилий.

Всё, если в течение следующих двух часов поиска я её не найду – буду пробовать другие варианты.

Взяв кружку с собой в комнату, я снова заскользил глазами по страницам. Вдруг сердце провалилось куда-то в желудок и перекрыло дорогу очередному глотку кофе. Я закашлялся. С экрана на меня смотрели её чуть асимметричные глаза, и кривой яркой полосой расплывалась неискренняя улыбка. Рядом с ней на фотографии была запечатлена русая девушка с неестественно полными губами.

Я нашёл её!

Я сразу перешёл на страничку того, кто выложил эту фотографию. Это была страничка русоволосой девушки. Согласно обнародованной информации, её звали Анна Самохина. Её страничка полнилась бессмысленными цитатами, собственными фотографиями в нарядных платьях, фотографиями стереотипных красавиц и красавцев. Мне стало смешно: её существо явно стремилось к созданию идеальных форм – для того чтобы вместить достаточно убогое содержание.

Но я отвлёкся.

Ощущая лёгкую щекотку в желудке, я перешёл на страничку Александры Криницкой, немного пролистал её… и окончательно разочаровался. Её страница пестрела такими же постановочными фотографиями, как и у её подруги, не раскрывающими ни обаяния, ни индивидуальности. Но я находил в каждой фотографии недостатки, вылезшие против воли хозяйки, и радовался им, как ребёнок. Стандартные лекала, по которым шились все эти роскошные платья, не могли повторить её удивительные, выдуманные природой в едином порыве вдохновения формы.

Ну как, роскошные. Дешёвые обёртки для дешёвых конфет.

Я же хотел её увидеть завёрнутой в белоснежную простыню, чтобы ничто не отвлекало от её красоты.

Но на фотографиях я снова и снова видел дешёвые, уродующие своей искусственностью кружева. Горечь разочарования жгла мне горло, и, тем не менее, я едва мог дышать от охватившего меня волнения. Я смотрел на её фотографии, и часть её красоты уже принадлежала мне. Теперь я имел материал, с которым мог работать.

Мне нужно было попробовать ещё раз поймать и запечатлеть то, что заставляло так колотиться моё сердце, но дать королеве, что скрыта глубоко внутри неё, другое имя, другие чувства, другие мысли, иную суть.

И я дам. Иначе – зачем я вообще был?

Сегодня у меня много работы.

* * *

Я полное ничтожество. Совершенно негодный художник. Всё, чего я смог добиться, – это повторить статичные и плоские изображения фотографий. В них не было того волшебства, что заставляло меня терять голову при виде девушки.

Неужели я так беспомощен?

Я достал и установил на мольберте портрет бывшей жены. На меня из темноты холста взглянула уставшая, нежная и добрая женщина. Её лицо было так знакомо, и одновременно я не помнил встречи с ней.

Потому что её никогда не было. Никогда не было доброты во взгляде этих глаз, не было нежности. А вот её усталость я хорошо помню. Я погрузился в воспоминания, чтобы вспомнить, какой она была…

Мы поженились на последнем курсе училища. Она была красива, умна, весела и остроумна. Рядом с ней было интересно: она задавала вопросы в лоб, не боялась правды и прятала свои выводы за спиной до лучших времён. Она причудливым образом искажала проявления всех своих чувств и мыслей, чтобы никто и никогда не смог её ранить. Но ничто не могло скрыться от её потрясающе острого ума. Она была восхитительно свободна и красива в своём камуфляже, напоминая осьминога в океане.

Кем она была на самом деле? Она была великолепной иллюзионисткой. Все силы своей души она пропускала через калейдоскоп своего разума, рождая потрясающие образы себя. Я не против был следить за её метаморфозами всю жизнь – так причудливо и непринуждённо менялись её душевные состояния, жесты и мимика, отражения её сущности. Однако я не учёл одного обстоятельства: её желания быть со мной.

Что мог дать свободолюбивый человек специфического мировоззрения такой блестящей женщине? За свою изменчивость и красоту она могла купить в этом мире намного больше, чем неопределённое существование со мной, ведь на самом деле она была достаточно жадна и тщеславна.

Но я её обманул. Я пристально следил за её изменениями – она видела в моих глазах своё отражение и принимала это за обожание. Я подыгрывал ей – она принимала мою игру за любовь. К сожалению, её гениальный разум, наученный тонко изменять чувства, идущие изнутри, оказался неспособен видеть неискренность других.

И она стала моей женой.

Она бы никогда не раскрыла мой обман, если бы не случай. После окончания училища моя карьера неожиданно пошла в гору – то, ради чего другие работали до кровавого пота, буквально свалилось мне в руки. Мне удалось создать несколько крайне удачных иллюстраций, что сделало меня востребованным, хорошо оплачиваемым специалистом. Но мне было неинтересно, и я занимался этим только ради денег. Моя жена, почувствовав вкус к хорошей жизни, была на седьмом небе от счастья. И мне пришлось выбирать: либо её счастье, либо моё. Мой выбор раскрыл правду, и её чувства стали настолько сильны, что разум уже не смог искажать их. Теперь я постоянно чувствовал от неё только злобу и ненависть, рождённую обидой и неудовлетворённостью.

Не стоит перечислять её истерики, рукоприкладства и демонстративные измены. Это не задело меня. Меня заставила уйти её честность в собственных чувствах, конец завораживающей игры.

Да и я, в конце концов, тоже не монстр. Многие справедливо ненавидят меня за моё нежелание быть «порядочным» или «честным». Но зачем мне делать несчастной женщину, от которой мне больше ничего не нужно?

Да, правильно, незачем. Ведь, как я уже сказал, я не монстр.

Мы расстались тогда навсегда. Она сама никогда не звонила мне, да и мне больше ничего не хотелось от неё. Расстались ли мы врагами? Не знаю. Наверное, она ненавидела меня. А я никогда не держал на неё зла. В конце концов, я же осознавал, что мне нечего ей предложить.

После нашего расставания я решил написать этот портрет. Я тщательно вспоминал её лицо до последней родинки. И не мог найти в нём что-то постоянное, что-то, что хотелось бы запомнить в ней навсегда.

Тогда я решил всё выдумать. Выдумать её любовь, которую она, наверное, никогда не будет способна испытать; её нежность, которую она давно запретила себе проявлять. Это было несложно. Я видел на этом лице столько различных эмоций, что выучил наизусть форму и динамику каждой мышцы, изгиб и глубину каждой морщинки.

Самое поразительное, что у меня получилось! Женщина на портрете была похожа и одновременно не похожа на мою жену. Черты лица, так точно подмеченные мной, застыли в выражении, совершенно ей не свойственном. Я был доволен. И теперь каждый раз, когда мне стоит повторить подобный трюк, я достаю этот портрет и вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю…

* * *

Спустя несколько дней я окончательно убедился в собственной беспомощности. Мои попытки просто жалки. Я должен снова найти эту официантку.

Но как? Прийти к ней на работу? Нет, мне нельзя светиться. Выяснить, где живёт, и караулить у дома? Да, можно. Но спать тоже когда-то надо. А впрочем, можно сделать проще, тропинка-то уже протоптана…

Я зашёл в социальную сеть, в которой нашёл фотографии, создал новый аккаунт, назвался Мишей (именем моего старого знакомого), а вместо фотографии поставил картинку с блестящей иномаркой, загрузил несколько забавных картинок пополам с фотографиями красивых мест и дорогих машин. Но возраст отметил свой. Получилось неплохо, непонятно, кому принадлежит страничка: то ли обладателю малого бизнеса, только что зарегистрировавшемуся в сети в связи с разводом, то ли невзрачному зануде, пытающемуся привлечь незаслуженное внимание.

Написал Анне Самохиной с предложением просто пообщаться. Ведь я первый день в сети, хочется общения с молодыми и энергичными людьми, а у неё такие интересные фотографии на страничке… Если я правильно всё понимаю, она ответит. Слишком уж ей льстит чужое внимание.

Ответила.

Поддерживаю непринуждённую беседу. Получается трудновато.

Да, кстати, Аня, ты очень красивая.

Задаёт наводящие вопросы. Прощупывает почву.