Лестница бога. Ступень 3. Воля демиурга

Пролог

Храм Одина в Тарии, столице империи магов, поражал паломников, особенно попавших в него впервые, своими размерами и величием. Исполинским зиккуратом возвышаясь над столицей, он был виден не только с любой точки города, но и с морского залива – некоторые паломники прибывали в столицу морем, на корабле. К подножию храма вела широкая дорога, стрелой пронзающая всю столицу, рассекающая ее на две почти равные части и выходящая к побережью лазурного моря. Внешне выглядевший как огромная равносторонняя без каких–либо украшений ступенчатая пирамида с обращенным к городу арочным входом, венчаемая устремленным ввысь остроконечным металлическим стержнем, пронзавшим, казалось, сами облака, внутри храм поражал своим строгим великолепием – ни одной лишней детали, ни одного выглядевшего чужеродным элементом украшения. Лишь серовато–зеленый каменный пол из полированного гранита, ровные, украшенные местной мозаикой стены, ряды монументальных колонн по стенам главного зала, подпирающих неширокую галерею почти под самым потолком… Да громадная, угольно–черная, изваянная, казалось, из первородного мрака статуя распахнувшего крылья дракона с зажатыми в когтистых лапах мечами у дальней стены храмового зала, обнимавшего массивное, украшенное изумрудами каменное кресло с высокими подлокотниками. К статуе вела небольшая лестница из пары десятков ступеней, теряющаяся на фоне громадных размеров ящера. По распахнутым крыльям дракона время от времени пробегали едва заметные радужные блики, оттенявшие серебристые прожилки на каменной чешуе статуи.

Сейчас зал был практически пуст, что неудивительно – за порогом храма стояла глубокая ночь. Однако гулкую тишину громадного пустого помещения шепчущим эхом неожиданно разбила человеческая речь, принадлежавшая единственному находящемуся в нем человеку, преклонившему перед алтарем колени.

Молящимся оказался еще не старый, но с уже заметной проседью в густых волосах мужчина, витиевато, с почтением, но уверенно и без подобострастия обращающийся к нависающей над ним статуе. Его хриплый голос был слышен в каждом уголке огромного зала:

– О Великий Один, всемогущий и справедливый! Да продлятся вечно эпохи твоего правления, да не оставишь ты нас милостью своей! Смиренно преклоняю колени пред ликом твоим, и покорно прошу исполнить обещание твое…

– Я за него! Говори, зачем вызывал, только побыстрее – я спешу! – звонкий девичий голосок хрустальным перезвоном разлился по всему залу, эхом отражаясь от высоких каменных стен и теряясь где–то под укрытым во мраке сводом.

Подняв голову, коленопреклоненный мужчина увидел, что на высоком каменном троне, который когтистыми лапами со скрещенными мечами обнимала статуя дракона, сидела молодая девушка ослепительной красоты в короткой полупрозрачной белой тунике, едва закрывающей тяжелые округлые груди и колени прямых длинных ног, заканчивающихся маленькими, обутыми в легкие плетеные сандалии из белой кожи ступнями. Идеальной формы лицо поражало мягкими и лаконичными чертами, большие зеленые глаза, окаймленные длинными пушистыми ресницами, придавали выражению лица девушки некоторую детскую наивность, длинные густые золотисто–льняные волосы, скрепленные на лбу ажурной диадемой с большим изумрудом в цвет глаз, водопадом ниспадали на резные подлокотники кресла. Тонкую талию перехватывал сплетенный из витых золотых колец похожий на обруч пояс с массивной округлой бляхой, украшенной выпуклым изображением дракона, прорисованным до мельчайших подробностей – копией находящейся за ее спиной статуи. Голова с ощеренной драконьей пастью на бляхе сверкала двумя зелеными изумрудами, врезанными в украшение вместо глаз.

– Госпожа, все реже и реже отзывается бог наш на молитвы простых людей, поклоняющихся ему, невзирая на усердие наше! Все реже спускается он на землю, дабы выслушать просьбы наши. Скажи – может, прогневали мы чем–то Создателя?

– А что, без личного присутствия бога вы уже ни один вопрос решить не можете? Раньше ведь как–то справлялись!

– Раньше со всеми вопросами мы обращались к жрецам Создателя. Однако теперь из всех жрецов у нас есть только вы, госпожа, а вы нынче так же далеки, как и Один.

– Да, эту проблему я, признаться, упустила, – задумчиво пробормотала девушка, – давно пора было оставить вам свою замену… Впрочем, исправить ошибку никогда не поздно. Повелеваю – как только ваше поселение разрастется, достигнув численности в десять тысяч человек, выберите самого достойного из детей своих и приведите сюда, в храм. Я заберу его на обучение, сделав своим жрецом, так что будет у вас постоянный жрец, готовый выслушать ваши просьбы в любое время, днем и ночью. Ему я передам часть своей божественной силы – так, чтобы был он способен стать проводником божественной воли. А до того момента уж не обессудьте – ежедневно проводить кучу времени в храме, разбирая ваши мелкие проблемы, у меня нет ни желания, ни того же времени, тем более что освящать браки вы отлично научились и без божественного присутствия. Не волнуйся, совсем без помощи я вас не оставлю – буду иногда являться на ваш зов. Однако по каждой мелочи не вызывайте – шлите зов только тогда, когда появится сразу несколько важных вопросов, требующих моего личного присутствия.

– Госпожа, но численность жителей столицы давно уже превысила названную вами цифру… Значительно превысила! Да и окрестности столицы тоже достаточно плотно заселены…

– Хм… Ладно, признаю – в последнее время я несколько забросила дела в вашем анклаве… Тогда откладывать процедуру не будем – отбор кандидата в жрецы можете начинать уже сейчас. Времени на обучение для него, к сожалению, останется не так уж и много, поэтому выберите кого–нибудь постарше. Можете поискать среди студентов или абитуриентов академии – там наверняка найдутся достойные кандидаты.

– По какому принципу мы должны отбирать кандидата, госпожа?

– По единственному – кандидат в жрецы должен быть лучшим во всем. Он должен быть самым умным, самым красивым, самым сильным, причем как магически, так и физически…

– Вы сейчас говорите о своем муже, госпожа?

– Что, юмор прорезался? Ну–ну… Да не трясись ты так – я не обидчивая, да и шутку оценила. Самым умным и самым сильным из людей, разумеется, то есть из вас!

– Мы найдем такого человека, госпожа, и приведем в храм!

– Вот и отлично! Приводите его сюда, и я заберу своего будущего жреца на обучение в мир Создателя. Выучившись, он вернется к вам, заняв должность верховного жреца, и станет заниматься административными делами, освободив меня и моего мужа от той рутины, которую вы зачем–то решили на нас взвалить. Ко мне вы будете обращаться исключительно в экстренных случаях – когда своими силами справиться не сможете.

– Госпожа, а к вашему мужу мы сможем обращаться? Вы, как его жена и первожрица, вне всякого сомнения имеете право озвучивать волю Создателя, однако не проясните, почему не отзывается на наши мольбы сам Великий Один?

– А не отзывается Великий Один потому, что в настоящее время занят другими, более важными делами – прибавление в семействе у него.

– Грядут ли изменения в сонме богов, госпожа?

– А как же! Грядут, еще как грядут! Двое детей у Одина родилось – девочка и…

– И мальчик, госпожа?

– И еще одна девочка! Не сбивай меня! Сама собьюсь… Так вот, богиня Иллура принесла нашему создателю девочку, и назвали ее Линнея, а я подарила Одину вторую девочку. Имя ее – Селена.

– Но уже на протяжении многих лет вместо Одина на наш зов являетесь вы, госпожа! Дети давно уже должны были вырасти…

– Это здесь, в этом мире они давно бы уже выросли. На самом деле они пока еще дети – в мире богов время идет по–другому.

– Значит ли это, госпожа, что должны быть построены храмы для каждой из богинь? Или нам необходимо установить отдельные алтари в храмах Одина?

– Как говорит муж мой – заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет… Нет, достаточно будет для вас и одного храма с одним алтарем. Приходите сюда и молитесь кому хотите – кто–нибудь из нас да услышит. И вообще – властью своей постановляю отныне и на веки веков – в каждом храме моем… В смысле – в каждом храме Одина постоянно должен находиться хотя бы один жрец, к которому и станут обращаться со своими проблемами все верующие. Тем более что с некоторых пор храмов у Одина стало достаточно много… Жрец назначается один на десять тысяч человек населения прихода – обеспечивать всем необходимым его будете сами. Если прихожан окажется слишком много – можете избрать нескольких жрецов. Самый опытный жрец храма назначается его настоятелем. Рекомендую выбирать в жрецы самых достойных – должность эта пожизненная, как бы впоследствии горя с ними не хлебнули… Пока все кандидатуры будущих жрецов перед их обучением стану утверждать я лично – вдруг они окажутся слабыми магами или вообще мне не понравятся! Ох, и говорил мне муж мой – заведи себе администратора, не связывайся с этой рутиной сама. Не послушалась…

– Госпожа, воля ваша насчет администратора не совсем понятна мне…

– Администратор – это жрец, решающий административные вопросы. Свадьбы, похороны, рождение детей… Личные просьбы к Создателю… Короче, сами разберетесь. Сейчас я спешу, однако в ближайший выходной обязательно появлюсь в храме – буду решать все ваши накопившиеся проблемы, требующие моего личного участия. В дальнейшем планирую появляться у вас один раз в неделю, по выходным. Чаще не получится – я сейчас постоянно живу в другом временном потоке, и ваше «раз в неделю» для меня – ежедневная головная боль. Так что до скорой встречи! Да, и про моего жреца не забудьте – от вашего выбора будет зависеть ваша дальнейшая судьба как минимум на ближайшие десятилетия!

Глава 1

Возвращаясь домой со вступительных экзаменов, Дэнни радовался, как ребенок, и, улыбаясь встречным прохожим, не скрывал своей радости – пройдя суровый отбор, он только что был зачислен студентом первого курса в Тарийскую магическую академию. Поступить в это высшее учебное заведение, одно из самых престижных в империи, считалось делом достаточно сложным – отбор среди абитуриентов, поголовно являющихся магами, проводился не просто жестко, а в прямом смысле слова жестоко. Принимались единицы – мест в академии традиционно выделялось не слишком много, поэтому обучались в ней самые лучшие. У активно развивающегося молодого государства просто не хватало ресурсов на обучение высшему магическому искусству огромного числа желающих. Нет, полными неучами Лиярцы, разумеется, не были – стараниями императора в стране, в дополнение к начальному, давно уже ввели обязательное среднее образование. Закончив к семнадцати годам средние школы, юноши и девушки считались вполне готовыми к самостоятельной, взрослой жизни, и имели все шансы неплохо в ней устроиться – рабочих рук в империи традиционно не хватало, шла активная колонизация материка, и способности молодых магов были всегда востребованы, особенно способности бытовиков и строителей. Без работы не оставались и боевые маги – заросший густой растительностью континент поражал разнообразием животного мира, хватало и опасных хищников. Иногда даже доходило до столкновений с обитающими в лесистых предгорьях демонами, однако подобные случаи все же считались скорее исключением, чем правилом – неуловимые разумные хищники предпочитали не связываться с человеком, если только тот не представлял для них прямой угрозы. Возможно, в будущем взаимное сосуществование на одном материке двух разумных видов и могло составить проблему, однако пока места для всех вполне хватало.

Столица, построенная более ста лет назад прибывшими с Натаны первыми колонистами, огромным разноцветным пятном раскинулась на карте западного побережья материка, почти на экваторе. Город, длинным языком протянувшись вдоль храмовой дороги от океанского побережья на несколько километров вглубь джунглей, отвоевал у леса солидный кусок территории, начинаясь от песчаной морской косы и заканчиваясь почти у самого храма, насчитывал уже более двадцати тысяч жителей и продолжал активно расширяться. Правда, не столь стремительно, как в первые десятилетия от начала колонизации – в последнее время жители империи, в основном молодежь, все чаще решали не оставаться в Тарии, создавая конкуренцию старожилам, а создавали новые поселения, где, в отличие от столицы, могли в полной мере реализовать полученные в школе знания и навыки. Деревеньки и небольшие городки, как грибы после дождя, возникали в столичных пригородах, связывая себя с Тарией сетью дорог. Новые поселения занимались преимущественно сельским хозяйством, однако нарождалась и промышленность, тем более что буквально в паре сотен километров от столицы начиналась протяженная горная гряда, богатая залежами меди, никеля, железа, строительного камня. Маги–рудознатцы обнаружили высоко в горах залежи и других металлов, включая драгоценные. Первый металлургический заводик уже снабжал молодую империю отличным железом, а по особым заказам заводские маги выплавляли и высококачественную легированную сталь, благо из мира богов начали возвращаться первые люди, вынесшие оттуда доселе неведомые уникальные знания. Спасибо Создателю – он продолжал заботиться о своих детях, исправно давая возможность каждому четвертому имперцу получить знания иного мира.

Обучение не пропало даром – лучшие выпускники, чьи принесенные божественные знания оказались самыми полными, становились учителями в многочисленных школах и пока единственной имперской магической академии. За десятилетия лиярцы в своем развитии намного опередили своих собратьев с Натаны, с которыми продолжали поддерживать отношения – благо для них, в отличие от жителей другого континента, силовой барьер между материками давно уже не составлял непреодолимого препятствия. Овладев необходимыми техническими знаниями и технологиями, Лияра построила небольшой флот, который использовался не только для прибрежного рыболовства, транспортного сообщения и колонизации новых территорий, но и для плавания через океан. Оснащенные электрическими генераторами с магическим приводом, лиярские корабли конструировались достаточно надежными, чтобы не бояться океанских штормов, а опытные корабельные боевые маги могли отбить практически любую направленную на них атаку.

В противовес морским судам, наземный транспорт Лияры использовал не столько механический привод и электрическую тягу, сколько разнообразные магические движители. Фантазии имперских ученых не было границ – использовались любые подходящие знания, полученные в божественном мире, поэтому рядом с колесной самодвижущейся повозкой можно было встретить и грузовую платформу на гусеничном ходу, и оригинальный шагоход, сделанный по индивидуальному проекту, и реактивную летающую лодку с крыльями, и даже плывущие над дорогой машины на воздушной подушке или на антигравитационном движителе. Разнообразие механических транспортных средств объяснялось не только различными предъявляемыми к ним техническими требованиями, но и знаниями, опытом, мастерством и личной магической силой их конструкторов. Пока большинство подобных машин существовало в единичном экземпляре – трудоемкость их изготовления оказывалась слишком высока, и на создание единственного образца у умельца нередко уходили годы напряженного труда. Однако уже появлялись мастерские, запускавшие самые удачные и хорошо зарекомендовавшие себя машины в массовое производство. Такие мастерские активно приглашали на работу талантливую молодежь, заманивая щедрой оплатой – рабочих рук, несмотря на высокую рождаемость, постоянно не хватало.

Исключительно высокая рождаемость у жителей Лиярской империи объяснялась просто – бог Один, благословляя в своем храме первую супружескую пару, сделал невесте неожиданный подарок, скрывавший в себе серьезные демографические последствия. Демиург пообещал вторую молодость той женщине, которая освятит в его храме своего шестого ребенка. Вернувшиеся из другого мира люди рассказали своим соотечественникам, что там, где они были, операции по омоложению являются обычными процедурами и люди относятся к ним как к само собой разумеющимся – вернуть молодость мог любой, кто имел достаточно денег. Однако в мире Наты сотворить подобное мог только бог. Про обещание божества до поры до времени забыли и вспомнили только тогда, когда, спустя почти двадцать лет, одна из женщин принесла в храм своего шестого ребенка и попросила Демиурга вернуть ей молодость. Вернувшаяся домой помолодевшая супруга встряхнула всю Лияру – в течение ближайших нескольких лет по стране не только резко увеличилась рождаемость, но и прокатилась волна омоложения.

Правда, рады этому божественному подарку оказались далеко не все – в стране и так ощущался традиционный переизбыток женского населения, который сложился изначально, ведь среди прибывших колонистов почти три четверти составляли женщины. Перекос со временем стал уменьшаться и грозился вскоре совсем исчезнуть – у магов, в отличие от простых людей, мальчиков и девочек рождалось практически поровну, но вернувшие себе молодость женщины сломали нарождающееся равновесие. Ведь мужчинам–то возвращения молодости никто не обещал!

Ситуацию изменила мать Дэнни, лэри Алайя. Прибыв в Лияру в числе первых колонистов и став второй женой лэру Райну, опытному боевому магу, занявшему со временем кресло заведующего кафедрой боевой магии недавно построенной Тарийской магической академии, она, получив после рождения своего шестого ребенка обещанную молодость, не побоялась заявиться в храм Одина повторно и потребовать возвращения молодости также своему мужу. Диалог с верховной жрицей Одина, богиней Таней, вошел в лиярские хроники как пример того, как не надо разговаривать со своими богами, и, будучи перенесен на бумагу современными летописцами, выглядел примерно так:

– Госпожа Таня, я хотела бы поговорить с Создателем!

– Можешь говорить со мной, дитя, муж мой занят и не может ответить на твои мольбы.

– Я пришла не молиться, а требовать справедливости!

– Ты смеешь утверждать, что твой бог к тебе несправедлив?

– Возможно, госпожа, речь идет не о допущенной им несправедливости, а о простой забывчивости. Возможно, о невнимательности. Точнее можно будет сказать после того, как Один выслушает меня.

– Мой муж позволил мне решать любые вопросы от своего имени, так что повторно предлагаю высказать свою просьбу мне. Отказывая мне в праве решать, ты выказываешь неуважение в первую очередь к своему богу.

– Один пообещал каждой женщине, родившей шестерых детей, вернуть молодость…

– И чем же ты недовольна, дитя? Сейчас, после рождения шестерых детей, ты выглядишь так же молодо, как и до замужества. Тебя это не устраивает? Так ведь никто не неволил – могла и отказаться.

– За мою молодость я приношу Создателю свою искреннюю благодарность, но почему он отказал в возвращении молодости моему мужу?

– А он что, тоже родил шестерых детей? Или расщедрился хотя бы на одного? Я что–то не видела процесса рождения твоим мужем ребенка. Возможно, я просто была невнимательна?

– Но в рождении детей участвуют двое!

– Ты не права, дитя. Это в зачатии ребенка участвуют двое, причем мужчина в этом процессе вовсе не является обязательным условием, достаточно наличия семенного генетического материала. А вот в рождении участвует одна женщина. Она вынашивает, рожает и выкармливает младенца. Так было, так есть и так будет. Так что награда соответствует проделанной работе.

– Я могла бы сказать, что в то время, пока женщина вынашивает и выкармливает младенца, ее саму кормит ее муж. Но даже не это главное – если женщины Лияры пока продолжают рожать, то вскоре рожать им станет не от кого! Все мужчины перемрут от старости, и в стране останутся одни молодые вдовы. Которые тоже вскоре помрут, если не озаботятся запасами, как вы выразились, семенного материала. Или им вступать в браки с собственными детьми? Среди тех, кстати, тоже будет наблюдаться повышенная смертность мужского населения по причине неизбежной старости!

– В твоих словах есть смысл, дитя. Но что ты хочешь? Вернуть твоему мужу молодость просто так я не могу – ничто и никому в этом мире не дается даром. Это закон, введенный Создателем. Нужна плата. С тебя плата уже взята – ты принесла миру шестерых детей.

– Я могу родить ребенка в уплату за возвращение молодости моему мужу!

– Одного? И ты считаешь подобное предложение справедливым? Для тебя молодость стоила шестерых!

– Но вы же сами только что сказали, что мужчина в рождении детей принимает значительно меньшее участие – он не вынашивает и не вскармливает детей, а, значит, молодость моего мужа стоит не более двоих детей!

– Четверых! И я верну твоему мужу молодость.

– Троих, госпожа, причем авансом – сначала вы вернете моему мужу молодость, а потом я расплачусь за этот подарок тремя своими детьми. Мой муж уже достаточно стар – если вы не вернете ему молодость сейчас, то вскоре может оказаться, что рожать мне будет не от кого.

– Мне нравится твоя дерзость, дитя, и я исполню твою просьбу – приводи завтра своего мужа в храм, и он получит просимое. Однако помни, что с этого момента каждая последующая молодость для тебя и твоего мужа будет дарована после рождения тобой девяти детей! И так отныне будет для всех, кто захочет видеть своего мужа молодым …

Вот так Дэнни оказался членом дружной семьи немногочисленных старожилов империи – его мать выпросила у богини для его отца сначала вторую, а потом и третью молодость. Сейчас его отец, уже четырежды пройдя омоложение, выглядел молодым красивым мужчиной, которому на вид не дашь и тридцати лет. Мать Дэнни, после последнего омоложения родившая своему мужу уже пятерых детей, биологически выглядела немного постарше – если считать годы последнего цикла, однако, как сильная магиня, продолжала прекрасно выглядеть. Многочисленные братья и сестры Дэнни, все сильные маги, в большинстве своем не только давно выросли, выпорхнули из родительского гнезда и свили свое собственное семейное гнездышко, но и сами давно уже имели длинную вереницу детей и внуков. В семейном архиве тщательно хранился документ, в который Алайя постоянно заносила имена вновь родившихся родственников, и долгие часы Дэнни провел за его изучением – свою родословную, как постоянно твердили родители, знать было необходимо.

В семье Дэнни являлся не самым последним ребенком – трое младших братьев и две сестры каждый день встречали возвращающегося со школы старшего брата радостными визгами, – и вскоре должна была появиться на свет еще одна сестренка. Все родственники юноши считались сильными магами, однако даже среди них Дэнни оказался особенным – свои магические возможности он проявил еще будучи новорожденным. На самом деле не только в семье Райна и Алайи, но и вообще в истории Лияры рождение ребенка с активным, полностью инициированным магическим даром являлось уникальным, нигде и никогда ранее не зарегистрированным случаем. Обычно магия у детей начинала активно проявляться в период полового созревания, когда повышенный уровень гормонов интенсивно разрушал внешний барьер магического резерва, подтачивая его запирающие скрепы, и только у самых сильных магов способности пробуждались в раннем детстве. У грудных детей магических способностей до этого случая не было зафиксировано ни разу, из–за чего в среде медиков даже разгорелся спор по поводу новорожденного: что это – аномалия или рождение особо сильного мага? Большинство врачей склонялось к мнению, что проявление магических способностей в столь раннем возрасте – скорее аномалия, тем более что, повзрослев, Дэнни, оставаясь обладателем самого большого магического резерва, перестал по его величине кардинально отличаться от своих сверстников – у тех развитие магического дара протекало даже быстрее. Однако имелись и свои плюсы – сколько Дэнни себя помнил, он постоянно ощущал вокруг себя разлитую в окружающем пространстве магию и воспринимал ее как что–то естественное, само собой разумеющееся. Как воздух, которым дышишь, как свет в яркий солнечный день. Он мог в любой момент подсознательно зачерпнуть из мира столько магии, сколько ему было нужно, и использовать ее для своих целей. А какие могут быть цели у ребенка? Только игры. Вот так и получилось, что, пока его сверстники обменивались игрушками в песчаных кучах, Дэнни игрался с магией в компании со старшими братьями и сестрами, уже изучающими в школе магические дисциплины. Можно сказать, что ребенок пользовался магией так же естественно, как дышал. Это потом, повзрослев и поступив в школу, мальчик узнал, что магия на самом деле является одной из форм окружающей его мировой энергии. Владение магией с пеленок сильно помогло Дэнни в школе – воспринимая подаваемую учителями информацию через призму своих ощущений, он по–иному перерабатывал и усваивал получаемые знания. Знания структурировались и систематизировались в его детской голове и, усваиваясь, тут же находили свое практическое применение – мальчик, в отличие от своих сверстников, редко принимал рассказываемое учителями на веру, и, как только появлялась возможность сбежать после уроков в прилегающий к столице лес, проверял полученные в школе теоретические знания на практике. Не всегда проводимые им опыты оказывались безобидными – за некоторые он бывал серьезно наказан суровым, но справедливым отцом, причем с применением весомого аргумента в виде отцовского тяжелого кожаного ремня, а после проведения отдельных экспериментов Дэнни вообще оказывался в больнице. Наиболее травмоопасны для мальчика оказались такие предметы, как химия и физика – домашнее изучение реакций окисления редко проходило без взрывов в прилегающем к городу клочке первозданного леса, куда мальчик регулярно сбегал после уроков для реализации на практике полученных теоретических знаний. А разделы оптики, электричества и гравитации обычно заканчивались для леса множеством сожженных, побитых молнией и выдернутых с корнями деревьев. Настоящим мучением для Дэнни стало изучение в школе основ магии – показываемые наставниками готовые магические плетения не устраивали пытливый ум ребенка, ему требовалось подробно узнать, как и почему это работает. Учителя, сами не всегда в состоянии объяснить, почему магические формулы выглядят именно так, а не иначе, только разводили руками и заставляли зубрить поданный материал, что мальчику и приходилось делать, причем делать, пусть без проявляемого рвения, но исключительно на «отлично». Попытки понять поданный в школе материал, изложенный в виде догмы, плавно переходили от теоретических расчетов и обоснований в эксперименты… И в лесу за городом опять звучали новые взрывы, ночное небо над Тарией озарялось очередной порцией всполохов, а филейная часть экспериментатора, вошедшая в плотное соприкосновение с известной частью отцовской одежды, предсказуемо оказывалась в состоянии, требовавшем срочного обращения к медикам. Тут некоторую помощь неожиданно оказала школа с очень вовремя появившимися уроками биологии – полученных там знаний ребенку оказалось достаточно, чтобы самостоятельно разработать несколько лечебных формул, как снимавших болевые симптомы, так и практически мгновенно устранявших наиболее тяжелые последствия воспитательных процедур. Самостоятельные попытки разобраться в плетении магических формул, выявившие даже, на взгляд Дэнни, несколько неправильно излагаемых учителями моментов, привели к демонстрации этих моментов в классе перед учителями. К этому времени мальчик уже достаточно хорошо овладел основами магических плетений, чтобы вступать с наставниками в аргументированные дискуссии. Попытки поиска истины в спорах с учителями не всегда заканчивались благополучно – некоторые, как и эксперименты в лесу, приводили к взрывам и разрушениям, но уже не в лесу, а в школьных аудиториях. От окончательного разрушения школы учащихся и преподавателей спас случай – очередной взрыв в школьной аудитории заметил случайно проходящий мимо преподаватель кафедры теоретической магии Тарийской магической академии, и молодое дарование стало после школьных занятий посещать академические факультативы по теории магии. Правда, под данное им честное слово – любой эксперимент проводить только на территории полигона академии, а перед этим – обсудить условия его проведения с кем–либо из преподавателей. Тогда же для преподавателя, приведшего талантливого школьника в академию, неожиданно открылось, что отец Денни, лэр Райн, в свое время избранный Создателем для обучения в мире богов, занимал в той же академии кресло заведующего кафедрой боевой магии – без его подписи юное дарование не могло получить допуск на закрытый полигон академии, а свое родство с одним из первых лиц академии юноша от преподавателя благоразумно скрыл. Тем же вечером Дэнни в последний раз был наказан, правда, уже без применения кожаного аргумента. Зато поступление сына в академию стало практически решенным вопросом – заниматься на факультативах с одаренным ребенком начали те преподаватели, которые впоследствии должны были принять участие в работе приемной комиссии. Впрочем, за будущее сына Райн и без того не особо волновался – почти все его дети, успешно пройдя жесточайший конкурс, в свое время спокойно поступили в столичную академию и успешно ее закончили, а те, которые пока не поступили, были для академии еще слишком молоды. Сказывалась хорошая наследственность родителей…

И вот наступил тот долгожданный день, к которому Дэнни готовился всю свою жизнь – день поступления в Тарийскую магическую академию. Волнующий день… Но волновался юноша абсолютно зря – все необходимые вступительные экзамены им были сданы накануне одним из первых, и приемная комиссия, из огромного потока абитуриентов выбирающая единицы достойных продолжить учебу и получить высшее образование, единогласно посчитала юношу достойным, поставив по всем предметам высшие оценки, лишь подтвердившие аналогичные оценки в школьном аттестате.

Уже выйдя из академии, в которой ему предстояло учиться последующие семь лет, Дэнни осознал, как же сильно он волновался. Но сейчас в душе юноши уже царили спокойствие и какая–то неуловимая легкость – ему казалось, что в этот день сбываются все его мечты, а жизнь прекрасна и безоблачна, как ясное осеннее небо над головой. И Дэнни, улыбаясь встречным прохожим, радовался и своему, в общем–то, вполне ожидаемому поступлению, и нежаркому осеннему солнцу, и безоблачному голубому небу, и приятному, насыщенному запахами моря теплому ветерку. Эту радость Дэнни нес домой, шагая по широкой и прямой, как стрела, храмовой аллее, чтобы разделить ее со своими родителями и братьями–сестрами. Перед мысленным взором юноши проносились картины его предстоящей учебы – лекции, опыты, практика… А потом, по окончанию академии – Дэнни в этом почему–то совсем не сомневался, – научная работа в стенах академии по вопросам теории магии, затем диссертация, признание в научных кругах, заслуженная слава и известность…