Read the book: «Т9», page 4

Глава 6. Визитка

Алешка.

– Леший, бабочку поправь, – получаю по удавке, и она прокручивается вертолетом, останавливаясь вертикально.

Старший брат с диким гоготом доходит до зеркала и прилизывает свои высветленные добела волосы ладонями. Подбегает мамочка и замазывает своему ненаглядному пасосынку гнойные прыщи на висках и скулах.

– Красавец ты наш! Жених! – отходит в объятия такого же, как и она, упитанного отчима, смахивает слезку с нарощенных пластмассовых ресниц.

Мама и Гена поженились и свели нас с Ромой под одной крышей. Я, конечно, всегда мечтал о братике, но не такой ценой, и не о таком наглом борове. Батя уже давненько ушел к другой бабе с двумя детьми и заделал ей еще столько же.

Видимо, в замкнутом пространстве из десяти тысяч человек хочется попробовать каждого.

В нормальных семьях обычно появляется младшенький, а тут старший, толстый, да еще и такой долбоеб. Сначала я думал… ладно, будет меня защищать. Хер там был! Сам топил меня, ссылаясь на то, что пытается сделать из меня человека. Любимая забава – исподтишка расстегнуть портфель, из которого сразу сыпалось все содержимое. А на перемене заехать по щеке лизуном с оттяжкой на виду у всего этажа – святая обязанность.

Вроде все невинно, но очень унизительно.

Родители игнорировали шалости пухлого отличника, и наказанным всегда оказывался я. Но в один день все изменилось, я вымахал за лето, перешел в восьмой класс, где и происходит все самое интересное между маленькими девственниками и зрелыми старшеклассницами.

Меня никогда не прельщали ровесницы ввиду их тупости и легкодоступности. Моей первой женщиной, как и у большинства из нас, была местная расхитительница мальчиковой невинности. Мы ее называли Жмыха, ибо жмыхалась она со всеми подряд, особенно с пацанами вроде меня, и выжимала из них все возможные соки. Впоследствии она сошла с ума и сейчас бегает топлес по трассе со своей маленькой собачкой.

Так вот, начались первые полноценные стычки с братом, в одной из которых я вывихнул себе плечо, когда перекидывал этого свинатра через себя. С тех пор, денег семьи я не видел, Мамочка не работала, каталась обрюзгшим мягеньким сыром в масле из бабла и роскоши, а ее муженек – датупет, все сбивал и сбивал людское молоко, набивая свои бездонные карманы.

Ну короче, все понятно, излюбленный слизняк из 11А и оборванец и 8Д идут на выпускной, где ботан получает свою купленную золотую медаль. Уже на подходе к обшарпанному дому культуры модного тогда цвета желто-оранжевой аскорбинки… все психушки, дкашки и пожарки так красили (этот цвет предшествовал легендарному персиковому)… я отщепился от нашей дружной семьи и перебежал к пацанам на остановку.

Они передали мне пакет, и я скинул с себя это клоунское одеяние четы Домниных. Моя девичья фамилия, кстати, Быков, и я ее вернул, когда мне исполнилось восемнадцать. Темно-синие трубы, белый джемпер мелкой вязки, красная рэперская кепка козырьком назад, деревянные бусы на шее и небольшое колечко в ухе. Такое сочетание с моей чертовски привлекательной внешностью заставляло телочек ссать по ляжкам. Зато летом у меня почти не было личной жизни, ибо я работал практически сутками несмотря на уровень жизни ОСТАЛЬНОЙ семьи.

Итак, в новом виде я заявился на торжественное вручение аттестатов не для того, чтобы склеить одну из разодетых фиф с дурацкой диадемой на пустой башке в свадебном платье, иногда даже в белом.

Вообще-то мы хотели сорвать сие мероприятие и бросить пару петард в толпу расфуфыренных выпускников и их родичей, как вдруг из зала поднялась ОНА… ее платье, в отличии от всех, едва облегало ее песочные часы, оно струилось и ниспадало до самого пола по круглым бедрам, переливалось словно чешуя от черного к изумрудному.

Как заколдованный я пошел по забитому людьми проходу по темно-бордовой ковровой дорожке навстречу той северной звезде, что ослепила меня ледяным свечением ее холодных голубых глаз.

Кристально чистый лед.

Словно примерзший к лазелке язык я не мог оторваться от нее, ибо одно неверное движение, и все будет разодрано в кровь, к херам, в клочья, в хлам, разбито вдребезги. В тот момент моя жизнь раскололась на до и после, и я четко осознал, что именно в ту секунду я повзрослел, и что я пронесу сквозь всю свою жизнь это чувство.

Я летел на этот притягательный свет, завороженный ее пленительной красотой, и в тот момент я понял, как хочу быть романтичным, как мечтаю совершить подвиг ради нее. Я подошел к подножию ступеней и протянул ей руку.

Большего презрения я никогда не видел в своей жизни, и тогда мое сердце окончательно разорвало самым удивительно сильным чувством в мире – ЛЮБОВЬЮ. И мне хотелось заорать это слово, как в дождях-пистолетах. Я ощутил всем нутром то, о чем были все наши песни.

Она была так похожа на Наташу Королеву, что я чуть не запел про лето кастаньет и побежал за желтыми тюльпанами.

– Тебе чего, дрищ? – произнесла она своими коралловыми пухлыми губками, и это было самое прекрасное, что я когда-либо слышал.

Моя рука потянулась выше, а она поднялась на одну ступеньку вверх и встревоженно позвала.

– То-ош!

За плечо меня рванул типа секьюрити и потащил обратно к выходу.

Я вижу Кузю, кидающего в зал целую стопку зажженных петард, вырываюсь из цепких лап бугая и несусь за товарищами на улицу с диким ржачем.

Помню наш стремительный побег и полет об асфальт, который стесал добрую часть моей кожи на ладонях. Помню тот самый вопрос лучшего лысого друга с челкой на лбу и под носом.

– Ты эт, че, втюрился что ли?

Тот вечер я провел в обезьяннике. После этого я не видел ее, она словно провалилась сквозь землю. я как долбанный принц искал свою русалку, но безуспешно. Мои парни ее не знали, а у брата я и спрашивать не стал, он бы все равно не сказал бы.

А потом девятый, училище, армия, завод…

И вдруг грянула встреча выпускников, на которой я чудом оказался.

А не хотел, ведь Кузьма бросил меня и остался на подработку.

Жена брата уговорила меня. Вообще-то поставила перед фактом: или в няньках с тремя спиногрызами, или на встречу.

И как же удачно я попал. Да еще и за один стол с любовью всей своей жизни.

Она стала еще лучше, еще красивее, чем в тот день нашей единственной встречи. Я полюбил ее с первого взгляда и наконец-то нашел. Я не сводил с нее глаз весь вечер, любуясь ей из-под козырька. Но стоило отлучиться всего на несколько минут, оттащить свиное рыло до тэшки, как едва не произошло непоправимое.

Возвращаюсь, а мою любовь уже тащат в подсобку целый кружок по интересам.

И сейчас ОНА в моей постели. И ее зовут На-астя…

Нежно провожу по бархатной слегка впалой щечке.

Настя, подари мне счастье.

Пушистые угольно-черные ресницы распахиваются, и меня испепеляет небесно-голубой свет.

– Слышь, ушлепок?! – вещает сладким ротиком моя звезда, а я практически теряю дар речи, когда она бьет меня по рукам и уже почти рычит на меня, – Тебе жить надоело? Где я?

******************************

Настя.

Вместо ответа выходит на кухню и возвращается с подносом. Ставит на столик рядом с моим лежбищем и улыбается своими щенячьими глазками.

Ну что за идиот? Хотя ответ очевиден.

Вдруг острая пика копья диаметром с мою голову сносит мне мозги и размазывает их о светлую стену скромного жилища настоящего холостяка.

Твою мать, Лебедева, такого позора мы еще не переживали никогда… во рту вывалили мусоровоз, на платье и волосах кусочки частично переваренного мандарина, в голове профилактика на телевидении.

– Сколько времени? – я смягчилась и даже улыбнулась, удобно усаживаясь и укутываясь в толстенное, но такое невесомое одеяло.

– Пять часов вечера, – отвечает и садится рядом со мной, протягивая мне мой клатчик, – Я Леша.

– Я помню, – становится ТАК стыдно, когда открываю сумочку, достаю визитку и сую парню, – Слушай, я хочу тебя отблагодарить. Вот, свяжись с моим помощником, я распоряжение ему отдам. Он заплатит.

Парень даже глазом не моргнул и схватился за визитку, едва ли не вырывая мои пальцы.

Вот это желание наживы…

Воцарилось неловкой молчание. Мальчик нервно жует губы и щелкает костяшками. Смотрю на съеденный мною за минуту завтрак и понимаю, что нужно тикать. Осматриваю себя и в ужасе молю моего странного спасителя.

– Дай мне, пожалуйста, рубашку свою, и я пойду. Меня очень ждут.

Боже, представляю, как Антон мысленно меня убивает. Он же, наверное, места себе не находит.

Алешенька исполняет просьбу и провожает меня до двери, неловко прощаясь и немного заикаясь.

А вчера был такой решительный и храбрый…будущая жена, говорит, пффф… как еще не воспользовался моим состоянием, а может и воспользовался… впрочем, это уже все неважно. Завтра это забудется, как страшный сон, и я больше никогда не вернусь сюда.

Я в последний раз обернулась на стоящего в дверях парня в обтягивающей его мускулистый торс майке-алкоголичке. Он все еще крепко стискивал мою визитку.

– Я позвоню тебе, Настя.

Я киваю и захожу в лифт.

В нашем городе всего три девятиэтажки, и меня угораздило попасть в одну из них.

Зато до дома пару шагов.

Захожу в магазин и покупаю воду, на улице жадно осушаю половину бутылки и корю себя за содеянное. Белая рубашка, завязанная под грудь, элегантно скрашивает мою мини-юбку. Легкий ветерок гуляет в не расчесанных склеенных патлах, что у меня сейчас вместо волос.

Мне срочно надо в душ… надеюсь, я не встречу Ленку… хотя скорее всего она под домашним арестом после вчерашнего отрыва.

Заворачиваю во двор и замираю, не зная, что мне делать, спасаться бегством или убиться об ближайшую кирпичную стену.

– Ну, здравствуй, звезда ютуба!

На тротуаре стоит черный наглухо тонированный автомобиль, с его кожаных сидений свесил ножки никто иной, а Сергей Вечный.

– Садись. И без разговоров.

Глава 7. Жених

Сергей.

Я люблю ее. Люблю за то, что не такая как все, за то, что ей плевать на мои чувства. Я люблю ее за то, что она МЕНЯ не любит.

Со дня нашего знакомства я не провел ни одной спокойной ночи. Каждый день мне не хватает кислорода и дышать просто невозможно. Грудину сдавливает так сильно, что кажется, мои легкие вылетят из горла, в котором и без того стоит не сглатываемый ком.

Я как пес таскаюсь за ней и зализываю ее раны… а она убегает от меня, то к другому мужику, то к своему брату.

Иногда я боюсь за свое эмоциональное состояние, так как нахожусь на грани безумия. Это самая настоящая зависимость. Чувства. Это игла, на которую тебя подсаживают против твоей воли. Это боль, на которую ты не давал согласия.

Но, когда она рядом со мной, я не могу надышаться ей, насытиться ее близостью.

– Чего приперся?

Усмехаюсь. Мое ангельское терпение дает первую трещину.

У этой суки еще хватает наглости дерзить мне. Треплет мне нервы, БЛЯДЬ, каждый, СУКА, Божий день!!!

Никогда, ни разу не повысил голоса на нее, терпел все выходки этой безбашенной оторвы. Прощал измены, ее отвратное отношение ко мне, запихивал гордость себе в задницу, да поглубже. Но сейчас…

Сейчас она БУДЕТ моей женщиной. И официально. Хочет она этого или нет.

Я вылетаю из машины и несусь в сторону дикой кошки, которая в два изящных прыжка на высоченных шпильках оказывается в паре метров от меня.

– Стоять! – рычу и сжимаю кулаки, – Ты хоть видела, какой скандал гремит вокруг твоего имени? Ты отдаешь себе отчет, что можешь потерять репутацию, бизнес, имя?

– Да поебать, Сергей Николаевич, – отвешивает издевательский поклон и улыбается в своей сучьей манере, зная, что я подотру все ее дерьмо.

А если и не я, так другой дурачок, которых у нее целый веер.

И это пугает меня больше всего, и я даю задний ход.

– Сластен, ну я был не прав, что надавил на тебя, я буду ждать столько, сколько прикажешь. Я готов на все твои условия.

– На колени.

Смотрю на нее, потом на ожог на своей руке.

– Что, прости? – переспрашиваю, вдруг я ослышался.

– На-ко-ле-ни… – произносит по слогам и указывает взглядом на мое место, возле ее ног.

Ну а что мне было еще делать?!

Конечно же я встал и получил в ответ.

– Вот так будешь идти за мной по всему городу, и завтра ТЫ, мой сладкий, будешь звездой местной «подслушки».

Разворачивается и быстрым шагом удаляется от меня, даже не оборачиваясь.

Ну все…

Меня накрыло, просто прорвало, я встал на ноги, рванул ее за локоть обратно, моментально получая оскорбительную пощечину по лицу.

А ведь меня никто никогда не бил. Даже родители.

Тащу непокорную, бьющуюся в истерике истеричку в свою машину, когда сзади на меня налетает внушительный такой, нехеровый удар по затылку.

– Сдается мне, сударыня, вы снова в беде?

Голос принадлежал какому-то соплежую, гопнику из подворотни, в объятиях которого пряталась моя женщина.

– А может лицом к лицу? – разминаю шею.

– Хватит, Сережа! Уезжай! Я давно хотела тебе сказать хотела, вот мой жених, и я его люблю, и вообще уезжаю на другую планету, лишь бы подальше от тебя.

А дальше происходит немыслимое. Она впивается в него голодной хищницей и целует так, как меня никогда не целовала.

Мой мир рушится… я смотрю и медленно умираю от этого зрелища. Чувствую, легкий хлопок по спине.

Мишаня…

– Поехали, Серег, она не стоит этого.

А я не могу даже сдвинуться с места, просто смотрю, как эти двое лижутся, просто поедают друг друга.

– Поедем, Сер…

Вырываю руку и разлучаю парочку, оставляя свой кулак с хрустящим бонусом на малолетней роже. Сажусь за руль. Миха уже на ходу запрыгивает в мой мерс, и мы уносимся из этой дыры.

****************************

Настя.

Леша падает на асфальт и плюется своими зубами. Удар у Сергея Вечного очень и очень неслабый. Он перекрушил немало моих воздыхателей на моих же глазах. Но мне так захотелось позлить его сегодня.

Завтра извинюсь…

Смотрю на жалкое зрелище, разворачиваюсь и ухожу, оставляя мальчика наедине со своим проигрышем и платой за его услуги по двойному спасению.

Антон встретил меня достаточно холодно. Ему не привыкать, конечно, к моим выкрутасам, но даже он на меня сильно обиделся.

– Настя, – он так редко звал меня так, – Вот зачем, а?

Ставит передо мной куриный супчик с сухариками. Мой патч отваливается и летит прямо в горячий бульон.

Бульк!

Капли кипятка обожгли мою шею, которую не прикрывал махровый белый халат. А мне так все равно, я снова и снова прокручиваю видос, где бухущая я отплясываю то на столе, то на чьем-то члене.

Звезда родилась!

И почему-то в ту секунду я вспомнила суд. Тот суд, где мы отсудили родительские права, когда нам обоим было больше восемнадцать лет. Нас признали сиротами, безродными, и я как сейчас помню, как мне было тогда хорошо, потрясающе легко, будто мое прошлое стерли и облегчили мне жизнь… на каких-то пару часов…

Помню, как проплакала весь вечер, как отдала все то, что копила, пока смотрела на пьяную мать на скамье ответчика. Ей было плевать, насрать даже. Она смотрела на нас и улыбалась. Мне кажется, она была под кайфом тогда.

Через год умер отец, который даже не явился на заседание. Он пил. После его смерти я похоронила частичку себя… ту, что отвечала за адекватность.

– С тобой все хорошо? – шепчет Антон, а я вскакиваю и подбегаю к нему, стискиваю его пояс, – Маленькая моя гуська, – сгребает меня в объятиях и крепко прижимает к себе, полотенце падает с мокрых волос – Лебедева, ты доиграешься когда-нибудь… ох, и доиграешься.

– Я извинюсь, Тош, правда… я просто… просто так боюсь стать…

– Шшш…

Гладит меня по голове и мягко покачивает. За окном уже так темно, и нам пора уже выдвигаться, чтобы хотя бы к обеду попасть на работу.

Больше никогда сюда не вернусь, – думаю я уже в машине, провожая последнюю из шести заправок, и касаюсь пальцами губ, на которых горел адским пламенем сегодняшний поцелуй, а в моем животе защекотало доселе незнакомое чувство.

Мне стало страшно.