Тень за спиной

– Позволите нам зайти на пару минут? – спросил Стив.

На этот раз она внимательно изучила наши удостоверения: то ли хотела убедиться, то ли обдумывала решение. Наконец сказала:

– Ладно. Проходите.

Повернулась и начала подниматься по ступеням.

Ее квартира находилась на первом этаже и вполне оправдала мое предположение – была очень даже неплоха. Маленькая гостиная с кухонькой и две двери: одна – в спальню, другая – в ванную. Прошлым вечером Люси явно принимала гостей. Повсюду банки из-под пива, запах табака еще витает в воздухе. Но и вылизанное до блеска, это помещение ничем не напоминало бы дом Ашлин. Шторы сделаны из старых почтовых открыток, нанизанных на леску, элегантный деревянный столик для кофе, пара диванов, накрытых пледами с мексиканским орнаментом, телефон в стиле 70-х и чучело лисы верхом на мотке кабелей рядом с телевизором. Никто не заказывал эту обстановку по каталогу.

Пробормотав извинения за то, что дневной свет будет бить Люси в лицо, мы со Стивом расположились на диване у окна. Я вытащила из кармана блокнот, давая понять Стиву, что не собираюсь просидеть всю беседу молча. О’Келли – идиот, Стив прекрасно умеет разговаривать со свидетелями. Может, и не так гладко, как Бреслин, но почти любого он способен убедить, что выступает на его стороне. До недавнего времени и я была не хуже в этом трюке, да Люси и не выглядит так, будто намеревается вывести меня из равновесия. Она же не дурочка, в самом деле.

– Здесь есть кто-нибудь, кроме вас? – спросил Стив.

После нашей беседы Люси явно понадобится поддержка.

Та, устроившись в кресле напротив, переводила взгляд с меня на Стива и обратно.

– Нет. Никого. Только я. А почему…

Обычно лицо свидетеля одновременно выражает стремление помочь, желание узнать, что случилось, и мысль о-господи-я-же-не-влип-в-неприятности. В тех районах, где полиция не пользуется особой популярностью, выражение лица другое – насупленный взгляд трудного подростка. Причем так на тебя будут смотреть люди, давно перешагнувшие порог тинейджерства. Лицо Люси не выражало ни того ни другого. Она сидела прямо, ноги напряжены, словно она готова вскочить в любую секунду, глаза широко раскрыты. Насторожена, напугана и вся сосредоточена на этом своем страхе. На кофейном столике стояла пепельница зеленого стекла, которую стоило бы вытряхнуть до того, как впускать в дом полицейских. Мы со Стивом притворились, что не замечаем ее.

– Сначала мне нужно, чтобы вы кое-что подтвердили, – с самой успокаивающей улыбкой сказал Стив. – Вы Люси Риордан. Родились 12 апреля 1988 года. Работаете в театре «Фонарь». Все верно?

Спина у Люси напряглась. Никому не нравится, что полиция располагает информацией, которую человек сам не сообщал. Но Люси это нравится явно меньше остальных.

– Да, я технический управляющий театра.

– И вы подруги с Ашлин Мюррей. Близкие подруги.

– Мы знаем друг друга с детства. А что случилось?

– Ашлин мертва, – произнесла я.

Сказала я это вовсе не потому, что у меня напрочь отсутствует чувство такта. После ее слов в дверях я хотела увидеть реакцию.

Люси впилась в меня взглядом. На ее лице сменилось столько выражений, что я не успела толком разобрать ни одно. У нее перехватило дыхание.

– Сожалею, что ваш день начинается с дурных вестей.

Схватив со столика пачку легких «Мальборо» и не спрашивая у нас разрешения, Люси достала сигарету. Даже ее руки выглядели энергично: сильные кисти, коротко подстриженные ногти, пальцы в мозолях и шрамах. На мгновение пламя зажигалки дрожью зашлось в ее ладонях, но вот она уже взяла себя в руки и вся ушла в затяжку.

– Как?

Голову она опустила, челка полностью укрыла лицо.

– Мы ничего не можем пока утверждать наверняка, но ее смерть кажется нам подозрительной.

– То есть ее убили. Так?

– Похоже на то.

– Черт! – Люси произнесла это до того тихо, будто и сама не осознавала, что сказала это вслух. – Черт! Черт!

– А почему вы решили, что наш визит связан с Ашлин? – спросил Стив.

Люси подняла голову. Она не плакала, и это уже хорошо, но лицо мертвенное. Невидяще глядя перед собой, она выговорила:

– Что?

– Когда мы стояли внизу, вы сказали: «Это из-за Ашлин?» Почему вы так решили?

Сигарета дрожала, Люси перевела на нее взгляд и плотнее сжала пальцы.

– Я не знаю. Мне так показалось.

– Подумайте. Должна же быть какая-то причина.

– Не знаю. Просто это было первое, что пришло в голову.

Мы ждали. Где-то в стенах глухо урчали трубы отопления. Этажом выше сосед неразборчиво кричал что-то, кто-то с топотом пробежал по комнате, и портьеры-открытки заколыхались. На диване рядом с креслом Люси мягкая игрушка – Гомер Симпсон, на лбу кто-то вывел непристойное слово. Похоже, вечеринка удалась на славу. Первое, что сделает Люси, когда сможет разглядеть хоть что-то вокруг себя, засунет эту куклу на самое дно мусорной корзины.

После длительного молчания Люси чуть обмякла. Она не будет плакать, и ее не вырвет. По крайней мере, сейчас. У нее есть дела поважнее. И у меня складывалось стойкое впечатление, что для начала она решила соврать нам.

Стряхивая пепел прямо на окурки с травкой в пепельнице, она заговорила осторожно, обдумывая каждое слово:

– Ашлин только начала встречаться с этим Рори. Вчера она пригласила его к себе на ужин. Он в первый раз должен был прийти к ней в дом. До этого они встречались только на людях. Поэтому когда вы сказали, что из полиции, то первое, о чем я подумала: может, что-то у них стряслось. Другой причины, по которой бы вам понадобилось побеседовать со мной, я не могу себе представить.

Чушь. Я с ходу могла придумать десяток причин: марихуана, соседи пожаловались на шум, неподалеку на улице случилась потасовка, а мы ищем свидетелей, бытовуха в соседнем доме. Могу подбросить еще несколько, если надо, и я уверена – Люси способна сделать то же самое. Вот и пошло вранье.

– Ясно, – сказала я. – Кстати, вчера вечером вы с Ашлин переписывались как раз об этом свидании.

Люси снова напряглась, пытаясь вспомнить, что же она писала.

– Вы написали… – Я притворилась, что ищу запись в блокноте. – Вы написали: «Будь осторожна, ок?» Что вы имели в виду?

– Я уже говорила. Они знакомы недолго и впервые должны были остаться наедине.

Стив изобразил удивление:

– Вам не кажется, что это слегка отдает паранойей?

Брови Люси поползли вверх, и она окинула Стива враждебным взглядом.

– Вы так думаете? Я же не сказала ей спрятать в лифчик заряженный револьвер. Просто посоветовала быть осторожной, потому что к ней придет посторонний человек. Вы считаете это паранойей?

– Я считаю это разумной предосторожностью, – одобрила я. Люси благодарно взглянула на меня, и напряжение снова немного отпустило ее. – Я бы сказала своей подруге то же самое. А вы знакомы с Рори?

– Да. Я даже присутствовала, когда они встретились впервые. Один мой коллега с работы, Лар, написал книгу по истории дублинских театров. Презентация книги происходила в книжном магазине Рори «Вэйвард», это в Раннелах, знаете? Там был народ из театральной тусовки, и я предложила Ашлин присоединиться к нам. Я думала, ей не повредит немного проветриться.

Люси выдавала кучу информации. Это древний метод допроса: один из вас выводит свидетеля из себя, и тот все выкладывает второму. Мы со Стивом частенько таким пользуемся, только обычно у нас я – злая, а Стив – добрый. Пока я, впервые за долгое время, наслаждалась ролью хорошего полицейского, Стив писал в блокноте.

– Там Рори и Ашлин и нашли друг друга, – подытожила я.

– Еще как нашли. Лар немного почитал из своей книги, потом подписывал экземпляры, мы шатались по магазину, угощаясь халявным вином, а Ашлин и Рори разговаривали. Они будто растворились в одном из уголков магазина. Нет, они не тискались, просто разговаривали и смеялись. Я думаю, Рори так всю ночь готов был провести, но у Аш правило: никогда не разговаривать с парнем слишком долго…

Люси замолчала и закрыла глаза. Вот он, этот фильтр: чтобы мы, не дай бог, не подумали плохо о ее дражайшей Аш, но я уже поняла, о каких «правилах» она проговорилась, и продолжила за нее:

– …чтобы он не догадался, что нравится ей. – И я кивнула, точно находила это вполне очевидным.

– Да, именно. Почему-то считается, что это неправильно. – Люси повела плечом, скривила губы, но это было не раздражение, а нежность. – Короче, где-то через час Ашлин прибежала ко мне, вся такая: господи-ты-боже-мой-он-такойкрасивый-такойумный-такойзабавный-и-такоймилый-и-нам-было-такчудесно… Она сказала, что дала ему свой номер телефона, а теперь ей надо поболтать с кем-нибудь другим. Поэтому она провела остаток вечера с нашей компанией, но все время спрашивала: «А куда он смотрит? А что он делает? А он ищет меня глазами?» А он только это и делал, искал ее. Они оба втюрились по уши.

– А какая у Лара фамилия? – спросила я. – И когда именно проходила презентация, на которой они встретились впервые?

– Лар Фланнери, Лоренс. Это было в начале декабря. Точную дату не помню. В воскресенье вечером, чтобы ребята из театра могли прийти.

– А после этого вы встречались с Рори?

– Нет. Ни разу. Да и Ашлин встречалась с ним всего несколько раз. Она не торопила события.

Люси припала к сигарете и сделала длинную затяжку. Она явно чего-то недоговаривала. Мы со Стивом молчали, но на этот раз у Люси не было намерения помогать нам, вместо этого она спросила:

– Скажите… В смысле, вы думаете, что это Рори ее?…

Вопрос был вполне естественный, но внезапно в ее голосе проскользнула необычная интонация, которую я не смогла распознать, а в глазах за челкой появилась какая-то странная настойчивость. Этот вопрос значил для нее гораздо больше, чем она хотела показать, и ей требовался четкий ответ.

– А как вам кажется? – подал голос Стив. – Вы бы подумали на него?

– Я ни на кого не думаю. Вы же детективы. Он ваш главный подозреваемый? Или как у вас это называется?

– А в Рори было что-то конкретное, что подавало бы вам сигнал тревоги? Что-то, из-за чего вам казалось, что с ним надо держаться начеку?

Люси явно хотелось повторить свой вопрос, но она сдержалась. Умная, толковая, сообразительная. Что бы она от нас ни скрывала, только удачное стечение обстоятельств поможет нам это выяснить.

Она снова затянулась.

– Нет. Ничего особенного. Приятный парень. Немного зануда, на мой вкус, но Аш явно видела в нем что-то, чего я не уловила, так что…

– Она говорила когда-нибудь, что боится его? Или что он оказывает на нее давление? Или пытается ее контролировать?

Люси покачала головой:

– Нет. Ничего подобного она не говорила. Никогда. Только какой он чудесный, и как ей с ним спокойно, и как она ждет не дождется снова его увидеть. А вы думаете…

– Люси, давайте не будем ходить вокруг да около. Мне непонятно, почему вы так волновались за Ашлин. Послать ей сообщение с просьбой быть осторожной – это я могу понять. Но как вы догадались по одному нашему виду, что мы здесь из-за нее? Вы ведь только что сами сказали, что Рори не вызывал у вас опасений, что он производит впечатление хорошего парня. Как-то не вяжется. Вы ведь могли подумать, что мы пришли из-за соседа, толкающего наркоту, или из-за того, что ночью кого-то поблизости пырнули ножом, или кого-то из ваших родственников ограбили, или его сбила машина. Нет ни одной причины, по которой вы должны были первым делом подумать об Ашлин.

Люси докурила до самого фильтра, не спеша затушила окурок в пепельнице – она не тянула время, а обдумывала. Свет из окна заливал комнату, совершенно безжалостный к Люси, он словно соскоблил все, что было в ней необычно и привлекательно, и выставил напоказ мешки под глазами да размазанный по бледному лицу тональный крем.

– Могу я налить себе воды? Голова просто раскалывается.

– Конечно, – ответила я. – Мы никуда не торопимся.

Она прошла на кухонную половину и медленно повернула кран, подставила ладони под воду, спрятала в них лицо и замерла, плечи ее вздрагивали. Вернулась она, держа в одной руке пивной бокал, а другой утирая лицо, и выглядела при этом, будто очнулась.

Усаживаясь в кресло, Люси заговорила:

– Ладно. Я думаю, что у Аш был еще кто-то. Кроме Рори.

Взглядом она проверила нашу реакцию. В глазах снова странная настойчивость. Мы со Стивом не смотрели друг на друга, но, похоже, могли обмениваться мыслями.

Ну конечно, мне сразу показалось, здесь что-то не так. – Стив.

На сегодня пробежка у меня отменяется. – Я.

– И кто он? – спросил Стив.

– Я не знаю. Она не говорила.

– Даже имени не упоминала?

Люси так сильно замотала головой, что челка буквально завесила ей лицо, она откинула волосы.

– Нет. Даже ни разу не сказала напрямую, что встречается еще с кем-то. Мне просто так казалось. Ничего конкретного я вам сказать не могу.

– Хорошо, – кивнула я. – Предположим. Но почему вам так казалось?

– Да так. Всякие мелочи. Это началось несколько месяцев назад, еще до того, как Аш встретила Рори. Я предлагала ей сходить куда-нибудь вместе, посидеть, но она постоянно отказывалась, и вечно с какими-то странными отговорками типа «Не могу, у меня сегодня пилатес». Или соглашалась, но в последний момент присылала сообщение: «Планы изменились. Можем перенести на завтра?» И вообще она будто отдалялась. Стала очень следить за прической, за ногтями. Теперь все всегда было идеально. А когда подруга от тебя отдаляется и начинает очень следить за собой… – Люси пожала плечами. – Обычно это означает новый роман.

Ашлин отменила свидание с Рори всего за несколько часов до назначенного времени. А я-то думала, она просто хотела показать, кто здесь босс. И снова то неясное чувство, которое я испытала на кухне у Ашлин, когда Стив обратил мое внимание на плиту. Будто мираж, музыка вдалеке, мерцание.

– И когда же все это началось? – спросил Стив.

Люси провела пальцем по бокалу, задумалась – может, действительно пыталась вспомнить, а может, сочиняла ответ.

– Где-то с полгода назад. В конце лета.

– Вы представляете, где они могли бы познакомиться? На работе? В пабе? Какое-нибудь общее увлечение?

– Понятия не имею.

– Кроме вас, у Ашлин были друзья?

Люси пожала плечами.

– Иногда она ходила пропустить стаканчик с коллегами по работе. Но друзей не было.

– Она увлекалась чем-нибудь?

– Ничем особенным. Последние пару лет она ходила на несколько вечерних курсов: сальса, макияж, испанский. Прошлым летом брала уроки кулинарного искусства. Она вполне общительная, но при мне никогда не упоминала какое-то конкретное имя. Никого, о ком бы говорила снова и снова. Ничего такого.

Ашлин Мюррей представлялась мне все более и более интересной личностью.

– Послушайте, Люси, я тут чего-то не улавливаю. Аш – ваша ближайшая подруга, с детства, и она ничего не рассказывает вам о своем ухажере?

Снова в глазах настороженность.

– Я сказала, что мы дружим с детства. Я не говорила, что она моя ближайшая подруга.

– Нет? Тогда кто она вам?

– Приятельница. Мы тусовались вместе еще в школе, и эта связь сохранялась и после. Мы не то чтобы обменивались телепатическими волнами.

На лице Стива проступило озабоченно-укоризненное выражение.

– Люси, вы знаете, как мы нашли вас? Только ваш номер телефона значится в списке экстренных контактов Ашлин. В такие списки заносят только тех, кто по-настоящему близок.

– Ее мать умерла несколько лет назад. Отца у нее нет. Она единственный ребенок в семье. Кого еще она могла внести в этот список?

И снова лжет, пытается почему-то представить их дружбу чем-то вроде камушка в туфле, вот только тепло, с которым она говорила о пресловутых «правилах Ашлин», свидетельствует об обратном.

– И именно с вами Ашлин чаще всего говорила и переписывалась по телефону. Как вы и сказали, у нее было мало друзей. Она-то точно считала вас ближайшей подругой. Она знала, что вы это воспринимаете иначе?

– Мы подруги. Я так и сказала. Но мы не то чтобы не разлей вода. Мы не поверяем друг другу сокровенных тайн. Ясно?

– А кому же Ашлин их поверяла? Если не вы, кто был ее ближайшим другом?

– Такого, о каком вы говорите, у нее не было. С некоторыми это случается.

Голос ее сорвался. Я решила дальше не давить, она и так держалась из последних сил, и не хотелось, чтобы она разлетелась на мелкие кусочки прямо сейчас.

– Ну хорошо, – сказала я. – Но когда я начинаю с кем-то встречаться, то рассказываю об этом своим друзьям. Пусть даже не самым задушевным. Вы – нет?

Люси отпила воды из бокала и немного успокоилась.

– Да. Конечно. Но Ашлин ничего мне не сказала.

– Вы говорили, что она постоянно рвалась поговорить о Рори, о том, какой он замечательный. А она рассказывала вам о других своих приятелях, тех, которые были до него? Знакомила с ними?

– Да. Правда, это было несколько лет назад. Но да, она меня с ними знакомила.

– Она хотела поговорить о них, узнать, как они вам, верно?

– Да.

– Но не в этот раз?

– Нет. Не в этот раз.

– Есть соображения – почему? – спросил Стив.

Люси потерла донышком стакана пятно фиолетовой краски на штанах, потом попыталась соскрести его ногтем.

– Я бы предположила, что он женат. Нет? – И посмотрела на меня.

Я согласилась:

– Я бы тоже так подумала. А вы ее не спрашивали?

– Никогда. И знать об этом не хотела. Такие истории не для меня, и Аш прекрасно это известно. Мы обе не стали бы о таком говорить. Ничего хорошего, кроме ссоры, из этого не вышло бы.

– Вы хотите сказать, что Ашлин могла бы встречаться с женатым мужчиной. Что это не было табу для нее.

Люси удалось отскоблить краску, и она перекатывала комок между пальцами.

– Звучит так, будто Аш была коварной разлучницей и разрушительницей семейных очагов. А она была не такой. Совсем. Она просто… Она очень неопытная. Во многих вещах. Я понятно объясняю?

Быстрый взгляд на меня. Я кивнула. Она словно постарела с тех пор, как мы появились, на лице обозначились морщины, этот разговор совсем вымотал ее.

– И если кто-то был в чем-то уверен, то Аш это принимала. Поэтому я могу представить ее себе встречавшейся с женатым мужчиной. Не потому что она считала, что это хорошо, а потому что ее убедили, что это нормально.

– Ясно, – сказала я.

Это просто счастье, что жертва у нас Ашлин, а Люси – свидетель, а не наоборот. Поскольку к этому моменту я уже была готова отхлестать Ашлин одним из ее полотенчиков в клеточку.

– Вы, наверное, очень обрадовались, когда она начала встречаться с Рори, – сказал Стив. – Хороший парень, не женат. Из-за него вы с Ашлин наверняка не поссоритесь. Правда?

– Да. – Но ответ задержался на какую-то долю секунды. Что-то еще промелькнуло в голове у Люси, и об этом с нами ей говорить не хотелось.

Я спросила:

– Как вам кажется, она покончила с прошлыми отношениями до того, как начала встречаться с Рори? Или у нее было два романа параллельно?

– Откуда мне знать. Как я уже говорила…

– Ее планы остались столь же непредсказуемыми? Она по-прежнему все отменяла в последнюю минуту?

– Мне кажется – да.

– Так вы поэтому волновались за Ашлин?

Люси по-прежнему мяла в пальцах комочек краски, локти уткнуты в бедра, голова низко опущена.

– Как же не волноваться? Жонглировать двумя парнями, один из которых к тому же женат. Это не может хорошо закончиться. Аш, она… она в каких-то вещах очень наивна. Не понимала, в какой ситуации оказалась. Я лишь хотела, чтобы она это осознала.

В этом уже был какой-то смысл, но явно недостаточно.

– Вы сказали, что Рори не вызывал никаких подозрений. А как насчет того, другого?

– Я сказала, что НЕ ЗНАЮ о нем ничего. Вот что я сказала. Но мне очень не нравилась вся эта ситуация.

Она снова напряглась, локти плотнее вжались в бедра. Не знаю, вокруг чего мы ходили, но ей явно не нравилось находиться поблизости от этого. Мне и самой не нравилось. Люси не дура, она должна понимать, что сейчас не время пудрить мозги.

Я предприняла еще одну попытку:

– И все-таки это еще не объясняет, почему вы подумали об Ашлин, как только мы здесь появились. Хотите попытаться объяснить еще раз?

– Да я же все сказала! А что еще могло случиться? Может, я веду слишком пресный образ жизни, но большинство людей, с которыми я общаюсь, не делают ничего такого, из-за чего два детектива могут появиться на моем пороге.

– Ага, – сказала я.

Потом слегка наклонилась и подтолкнула пепельницу в сторону Люси. Пепельница скользнула по столику, и в воздух поднялось облачко пепла.

– Так. Попытайтесь еще разок.

Люси подняла голову и выдала еще один настороженный взгляд. Стив рядом со мной заерзал. Я знаю, что его ерзанье означает «прекрати это». Я уже хотела врезать ему локтем под ребра, но тут подумала, что он прав. Ведь для Люси я была хорошим копом, а если продолжу в том же духе, потеряю ее расположение навсегда.

И я сказала, уже мягче:

– Мы не хотим навредить вам. Нас интересует Ашлин.

Ее взгляд сделался чуть менее настороженным. Стив, быстренько втиснувшись в излюбленную шкуру доброго копа, ласково попросил:

– Расскажите нам о ней. Как вы познакомились?

Люси закурила следующую сигарету. Я люблю никотин. Он возвращает свидетелей в зону комфорта, когда приходится задавать неудобные вопросы; он не дает родным и друзьям жертвы потерять разум; он позволяет нам довести подозреваемого до белого каления, а потом кинуть ему успокаивающую никотиновую пилюлю, чтобы немного остыл. С некурящими все сложнее. Нужно искать другие подходы, чтобы их контролировать. Будь моя воля, каждый замешанный в деле об убийстве курил бы по пачке в день.

– В средней школе, – сказала Люси. – Нам тогда было по двенадцать лет.

– А… Так вы жили поблизости? Где?

– Грейстоунс.

Это рядом с Дублином. Городок небольшой, но довольно населенный. Значит, Люси и Ашлин дружили, потому что нравились друг другу, а не потому что больше было не с кем.

– А какой Ашлин была в детстве? – продолжал Стив. – Если бы надо было описать ее одним словом?

Люси задумалась, по лицу ее опять скользнула тень нежности.

– Застенчивая. Очень застенчивая. Это, может, было не самой основной ее чертой, но тогда заслоняло почти все остальные.

– Для застенчивости имелась какая-то причина? Или это было свойство характера?

– Отчасти характер, отчасти возраст. Но в первую очередь, думаю, из-за матери.

– А какой была ее мать?

Вот что я имела в виду, говоря, что Стив умеет работать со свидетелем. То, как он подался вперед, то, как кивал головой, то, каким тоном говорил, – даже я готова поверить, что интерес у него не формальный, а личный и очень искренний.

– Она была не в себе, – ответила Люси. – Миссис Мюррей, понятно, а не Аш. У нее по-настоящему было не все в порядке с головой. Ей бы на терапию или таблетки попринимать. А может, и то и другое.

– А что с ней случилось?

– Аш рассказывала, что когда-то, еще до того, как мы познакомились, ее мать была здорова. Но когда Аш должно было исполниться десять, от них ушел отец.

Мы вроде бы удалились от убийства, от тайн и от того, что она там скрывает, так что Люси могла бы расслабиться, но нет, пальцы по-прежнему стискивают сигарету, а ступни так крепко уперты в заляпанный краской пол, что можно подумать, она в любую секунду готова сорваться с места и сбежать.

– Они так и не узнали, почему он ушел. Он ничего не сказал. Просто… исчез.

– И это сломило миссис Мюррей?

– Да, она так и не оправилась. Начала скатываться вниз и не смогла остановиться. Аш говорила, что это от стыда. Миссис Мюррей считала, что она сама во всем виновата. – Люси скривила рот, не выпуская сигарету из губ, но на этот раз в ее лице не было и тени нежности. – Вы же знаете это поколение. Женщина всегда и во всем виновата. А если не виновата, значит, молилась недостаточно истово. Мама Аш просто изъяла себя из жизни. Отдалилась ото всех. Она ходила в магазин и к мессе, но не более. Словом, к тому времени, когда мы познакомились, Аш уже два года как сидела дома, в компании своей мамаши и телевизора. Братьев и сестер у нее не было. Я не любила ходить к ним, от одного вида ее мамаши меня просто в дрожь бросало. И я слышала, как она плачет у себя в комнате, а то встанет посреди кухни и смотрит в пустую тарелку, пока у нее на плите что-то подгорает. И шторы вечно задернуты, чтобы никто, не дай бог, ее не увидел и не… я даже не знаю… не подумал о ней плохо, что ли. И Ашлин приходилось во всем этом жить!

Стив явно нажал на клавишу «пуск». Люси говорила все быстрее, и ясно было, что она не остановится, пока мы ее не остановим или пока не обессилет.

– А еще всякие мелочи… Поскольку мать никуда не выходила и денег у них было совсем мало, Аш вечно одевалась странновато, не как все. У нее не было обычных вещей, которые носили остальные. Вечно какие-то тряпки из благотворительных магазинов, старые и совсем ей не по размеру. Я давала ей поносить кое-что из своего, но у нас был разный размер, да и это тоже не добавляло ей уверенности в себе. Аш была… нет, не толстой, но такой… пухленькой, моя мама изредка ей что-нибудь покупала, но нас в семье было четверо, и лишних денег у нас тоже не водилось. Наверное, это не так уж и важно, но ведь если все кругом знают, что отец тебя бросил, а мать чиканулась, то последнее, чего тебе хочется, – это выглядеть пугалом огородным.

Стив обожает подобные излияния, а меня они напрягают. Он считает, что так мы лучше узнаем жертву. Я же думаю о тех фильтрах. Я уже поняла, что у Люси есть нечто, чем она с нами делиться не желает. И потому Ашлин, которую нам здесь выдают, это целиком и полностью творение Люси – она представит нам Ашлин так, как ей нравится.

– Люси, простите меня за прямоту и резкость, но я не понимаю, почему вы стали подругами. Пытаюсь представить это себе, но не вижу между вами ничего общего. Что вас сближало?

– Так и знала, что вы об этом спросите. – Люси улыбнулась уголком рта, не мне, но тому, что стояло у нее перед глазами. – У нас было полно общего. Я тоже не то чтобы в школе кайф ловила. Я не была изгоем, но то пропадала в плотницкой мастерской, то ковырялась в электросхемах, и все эти коровы, королевы класса, вечно смеялись надо мной и обзывали лесбой, а все остальные им, конечно, подпевали. Пыткой это не назовешь, но вся эта школа была для меня полным отстоем. Но мы же про Аш говорим, верно? Она считала меня крутой ровно по тем же причинам, по которым остальные считали уродцем. Она прямо восхищалась мной, словно я какая героиня, и только потому, что я постоянно говорила этим девкам, чтобы отвалили, и занималась тем, что мне нравилось, не сверяясь с их мнением. Аш полагала, что круче этого не бывает.

Улыбка больше напоминала спазм. Ей даже пришлось вытащить сигарету изо рта, чтобы справиться с губами.

– Конечно, сначала я тусовалась с ней потому, что мне было приятно ее восхищение, но очень скоро мне просто стала нравиться ее компания, она сама стала нравиться. Многие считали ее дурочкой, но только из-за того, что она была очень застенчивой, как я уже сказала. Выглядело так, будто она ничего не соображает, ничего не знает. Но кем-кем, а тупицей она точно не была. Наоборот. Она была очень проницательная.

Стив энергично кивал, пока Люси говорила. Я тоже слушала с интересом, но рассказ мне не нравился. Люси хочет, очень хочет, чтобы мы поближе познакомились с Ашлин, с ее версией Ашлин. Иногда нам приходится такое выслушивать: друзья и близкие пострадавшего суют нам под нос его святую невинность, чтобы мы, не дай бог, не подумали, что жертва сама во всем виновата. Как правило, это происходит, если жертва и в самом деле хотя бы отчасти повинна в случившемся. Уже то, что Ашлин крутила роман с женатым, может быть достаточной причиной, чтобы Люси выдала нам трогательную мелодраму. Но не скрывается ли тут нечто иное?

– Она даже самые мерзкие истории умела превращать в смешные. Помню, как-то раз я поцапалась со здоровой кобылой из нашего класса. И вот я стою такая вся на взводе и адреналине, типа: «Что эта сучка о себе возомнила?! Я ей сейчас всю харю разобью!» – и тут Аш начинает хохотать, а я ей: «Что? Ничего смешного!» – и уже почти готова вмазать и ей тоже, а она: «Ты была офигенная, маленькая разъяренная кошка, прогнавшая огромную злую гиену», – и принимается показывать это в лицах, подпрыгивая, будто норовя ударить кого-то, кто гораздо выше ее, и при этом вопит: «Если бы дело дошло до драки, ты бы мигом загнала ее в угол, а она хныкала бы и молила о пощаде, пока ты уделывала бы ее. А вокруг собралась бы толпа, и все скандировали твое имя…» И в этот момент я начала хохотать вместе с ней, и все это говно больше не волновало меня. Все превратилось в крошечную неприятность.

Люси рассмеялась, вот только смех был напряженным, как натянутая пружина, будто просто не давал боли утащить ее за собой.

– В этом вся Аш. Она делала мир вокруг себя лучше. Может, это из-за опыта, который она приобрела, пытаясь сделать жизнь с матерью выносимой для них обеих. Не знаю. Свою жизнь она, наверное, и не могла улучшить, но другим точно улучшала.

Пожалуйста, прошу вас, как вы не понимаете… Та женщина и вправду походила на двенадцатилетнюю девочку, которую описала Люси, – неуверенную, неловкую, одетую в какие-то шмотки, которые не подошли бы никому и уж точно не подходили ей. Но женщина, которая сегодня умерла, была совсем другой.

– Но ведь жизнь все исправила, – сказала я. – Она выросла, стала красивой, и элегантной, и уверенной в себе. Так ведь?

Люси затушила сигарету, покрутила стакан, но пить не стала. Мы вернулись в настоящее, а к ней вернулась осторожность.

– Не так быстро, как хотелось бы. Даже после окончания школы она продолжала жить дома, считала, что не вправе покинуть мать. И хотя я думала, что это ужасно, я ее понимала. Если бы не Аш, мать просто наложила бы на себя руки. Поэтому она каждый вечер возвращалась в дом, где прошло ее детство. Это не давало ей… – Люси все вертела в руках стакан, глядя, как играет свет на поверхности воды, – это не давало ей повзрослеть. У нее была работа, которую она нашла сразу после школы, секретаршей в конторе, снабжавшей туалетной бумагой и жидким мылом всякие офисы. Может, это и неплохая работа, вот только Аш мечтала заниматься чем-то совсем иным. Но чем, она понятия не имела. У нее просто не было возможности обдумать это. Знаете, мне страшно за нее тогда было. Я представляла – вот нам уже тридцать, сорок, а Аш вкалывает все в той же конторе, после работы возвращается все в тот же дом, к матери, и вся ее жизнь просто… – Люси щелкнула пальцами, подняв руку к солнечному пятну, – проходит. И она же все это понимала. Просто не знала, что с этим делать.

– И что же изменилось? – спросил Стив.

– Миссис Мюррей умерла. Три года назад. Я понимаю, что так говорить дурно, но это самое лучшее, что могло произойти с Ашлин.

– Как она умерла?

– Вы спрашиваете, покончила ли она с собой? – Люси покачала головой. – Аневризма головного мозга. Аш вернулась с работы и нашла ее. Поначалу она себя не помнила от горя, но мало-помалу отошла, и с этого момента началась ее настоящая жизнь. Она продала дом и купила себе квартирку в Стонибаттере. Сильно похудела, покрасила волосы, сменила одежду, начала ходить куда-то… – быстрая улыбка, – и не куда-то, а только в самые модные места. Вот была себе девушка, которую приходилось силком тянуть выпить пивка в дурацком театральном баре, а тут она заявляет, что нужно пойти в выпендрежный клуб, о котором вычитала в какой-то колонке светских сплетен, а когда я говорю, что нас туда попросту не пропустят, заявляет спокойно: «Я все устрою, надень что-нибудь из моего, и никаких проблем на входе не возникнет». – Снова улыбка, уже пошире. – И ведь действительно не возникало. Но все эти модные клубы с мажорами, старающимися перекричать друг друга, – это не мое. Но туда стоило пойти только для того, чтобы посмотреть на Аш. Как же она оттягивалась! Танцевала, флиртовала с каким-нибудь перцем, потом отшивала его… Она была словно ребенок, впервые попавший на ярмарку. – Улыбка пропала. Люси глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, явно стараясь взять себя в руки. – У нее наконец-то появилась возможность подумать о самой себе. Она ведь только-только начала набираться уверенности в себе, осознавать, что впереди жизнь. Только начала…