Не предавай меня!

© Михеева Т., текст, 2010

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2019

Глава 1
Аутсайдер

― У вас в классе две звезды, четыре полузвезды, два аутсайдера. А если есть хоть один аутсайдер, то коллектив нельзя назвать сплоченным, понимаете, Татьяна Викторовна? Нельзя. Класс у вас непростой, столько лидеров, почти все холерики. Тем более вам надо работать над сплоченностью, целостностью коллектива…

Юлька сидела в учительском туалете, прижав ухо к стене, за которой находился кабинет психолога. Слова звучали глухо, но разборчиво. Юлька подслушивала не специально, так вышло. В ученический туалет она стеснялась ходить ― там между унитазами даже перегородок не было, не то что дверей со шпингалетами, ― и пробиралась в учительский ― маленькую комнатку на втором этаже. А за стеной туалета ― кабинет психолога. И кто такую глупость придумал, интересно? Сидишь ты, например, у психолога, рассказываешь о сокровенном, а за стеной воду в унитазе сливают…

Сначала Юлька не обращала внимания на голоса, но психолог так настойчиво твердила: «Озарёнок, Озарёнок, Озарёнок…», что она волей-неволей начала вслушиваться. Озарёнок ― Юлькина фамилия.

– Тест очень простой, но эффективный. Сразу выявляет, что и как в классе. Я предлагаю: представьте, что у вас день рождения, а родители разрешили пригласить только одного одноклассника. Только одного. Вот кого больше всех пригласят ― тот и есть звезда. Кого не выберет никто, совсем ни один человек не напишет ― тот аутсайдер.

Юлька этот тест хорошо помнила. У них в сентябре неделя психологии проходила, каждый день ― тестирование. Скучно так, нудно. Но про день рождения она запомнила. Потому что одну коротенькую секундочку колебалась с ответом. И, стиснув зубы, написала Анюту. И тут же представила себе день рождения, о котором мечтала. Если бы это было возможно ― пригласить только его. И он бы пришел. Наверное, с цветами. С белыми розами, например. Или с лилиями. А может, просто с букетиком клевера, чтобы все было ясно. Она бы открыла ему дверь, и целую минуту они стояли бы рядом в темном коридоре. Он держал бы ее за кончики пальцев и смотрел в глаза. А потом улыбнулся.

– Две звезды, с большим отрывом от остальных… Так, сейчас… Седьмой «Б» класс… ага, вот… Артём Листовский.

Юлькино сердце скакнуло не в такт и замерло.

– И еще…

«Скажите меня, скажите меня, пожалуйста, Надежда Владимировна, скажите меня… Очень вас прошу, скажите меня!»

– И Алиса Лаппа.

Юльке показалось, что она воздушный шарик на ниточке: вот ее проткнули, и она заметалась по туалету, ударяясь в стены и потолок, и упала на холодный плиточный пол скукоженной тряпочкой.

– Теперь полузвезды. Эти ребята поменьше баллов набрали, но тоже очень популярны в классе. Так… Володя Иванов, Алексей Дёмин, Настя Пономарева, Анна Сыч…

– Сыч? ― презрительно удивилась Корочка. Наверное, даже плечами пожала. Классный руководитель седьмого «Б», Татьяна Викторовна Ковригина, по прозвищу Корочка, Анюту не понимала и не любила.

– Но самое главное, конечно, аутсайдеры ― вот на кого вам необходимо обратить внимание. Татьяна Викторовна, дорогая, это несчастные дети, отвергнутые, изолированные, не нужные ни-ко-му. Вот в чем беда ― у вас их целых два! Угадаете?

– М-м-м… даже не знаю. Ну…

Конечно, ничего она про них не знает, где ей! Их класс в школе единственный, который никуда не ездит с классным руководителем: ни в кино, ни в театр, ни на экскурсии. Корочке на них наплевать. Ее только одно заботит: чтобы деньги на мероприятия вовремя сдали да в большую перемену все поели.

– Ну, может быть, Гуревич?

– Нет, он немного набрал… два балла, но все-таки.

– Портнягин?

– Тоже два.

– Самойлова? Суманеева?

Психолог, наверное, головой покачала, потому что Корочка жалобно протянула:

– Ну, тогда я теряюсь… Даже предположить не могу… Я их всех знаю, я же с пятого класса их веду, я…

– Озарёнок.

– Юля?!

Корочка еще что-то лепетала, спорила («Ну что вы, Юля такая воспитанная, вежливая, учится хорошо, читает много…» ― «Никто и не говорит, что она плохая, но в классе ее не воспринимают, она одинока…»). Юлька уже выскочила из туалета. Успела только услышать, что второй аутсайдер у них ― Ганеев. И не удивилась.

Уроки давно закончились, школа стояла пустая и гулкая. Юлька сегодня после уроков помогала в библиотеке, поэтому задержалась и услышала этот разговор.

Вообще-то Юлька давно уже в библиотеке не пропадала ― выросла. Это в начальной школе она бегала туда на каждой перемене: разбирала формуляры, подклеивала книжки или просто сидела на полу между стеллажами и читала. Ей нравилось, что вокруг так много книг, самых разных: старых, истрепанных, с потертыми корочками и выпадающими листами, и новых, свеженьких, крепких, пахнущих типографской краской. Нравилось расставлять книги по темам и по алфавиту, нравилось, что она может любую книжку быстро отыскать: все они были ей будто приятели. Нравилось еще, что в школьной библиотеке она как дома, всегда может прийти и ей разрешают проходить в фонд, за библиотечный стол, а другим нет.

Сейчас находились дела поинтереснее, но с библиотекарем Оксаной Сергеевной Юлька продолжала дружить и помогала, если та просила. Вот и сегодня Оксана Сергеевна перехватила ее после шестого урока:

– Юля, солнце, выручай! Столько книг привезли, мне всё принять надо, а там еще за целый день не разобрано, а завтра у меня еще мероприятие в началке…

Конечно, Юлька осталась. Помогла перетаскать книги из машины у крыльца в библиотеку, разложила по местам те, что сдали сегодня, посмотрела новинки, расставила по алфавиту сваленные в кучу формуляры, выслушала от Оксаны Сергеевны, какая она «умница» и «солнышко», и потом уже заскочила в туалет.

Лучше бы она сразу домой пошла! Лучше бы не слышала всего этого! Листовский и Алиса Лаппа по прозвищу Лапочка, значит, у них в классе ― звезды, а она и Ганеев… Ганеев! Сумрачный, страшненький, психованный двоечник Ганеев был, конечно, аутсайдер, от него все шарахались. Только и было в нем хорошего, что ресницы, черные, длинные, загнутые, будто накрашенные, ― все девчонки завидовали.

Но она ― Юлька Озарёнок ― и вдруг аутсайдер? Было чему удивиться Корочке! Ведь Юлька не тихоня даже, она во всех праздниках участвует, придумывает, у нее друзей ― море, с ней все девчонки секретами делятся, совета спрашивают. Аутсайдер?! Слово такое жуткое. Как приговор. Без права помилования. И никто об этом не узнает никогда, потому что результаты теста не разглашаются: классным говорят, чтобы они меры принимали по «сплочению коллектива», а больше никому.

«И хорошо, что не узнают», ― подумала Юлька, даже не из-за себя, а из-за Лапочки. И так звезда ярче некуда.

Юлька шла и вспоминала. Когда и у кого из одноклассников она была на днях рождения? Получалась, что у всех девчонок. Ну, кроме Самойловой с Суманеевой, Юлька сама бы к ним не пошла. Значит, все приглашали ее просто так? За компанию? У Юльки всегда со всеми нормальные отношения были. С Варей Якуповой, например. Они бы даже могли стать близкими подружками, если бы Варя не была так занята: она училась в школе олимпийского резерва и все свободное время пропадала на тренировках.

Ну конечно, бывает, сцепится Юлька с Лапочкой или с ее вечной подпевалой Светкой Марфушиной, ну а кто с ними не сцеплялся ни разу? У Лапочки такой характер, что иначе просто невозможно, но вот ее полкласса захотело на день рождения пригласить, ее одну и больше никого! А Юльку ― никто. Ни один человек. Даже Анюта.

Глава 2
Анюта

Анюта была некрасивая. Вся какая-то неловкая, неуклюжая, высоченная, рыжая, нос картошкой. В начальной школе ее Жирафой дразнили. Она не ела мяса, и без того рыжие волосы подкрашивала хной, чтобы они пламенели на солнце, стриглась коротко, носила разноцветные фенечки, все свои джинсы расшивала яркими цветами и мифическими животными. Учителя ее не любили. За пофигизм и полное бесстрашие.

Родители тоже не понимали Анюту, эти ее «заморочки» их раздражали.

– Не позорь меня! Сними свои побрякушки! ― говорила ей мама. ― У всех дети как дети, а эта… Анна, ты же девочка! Самой-то не стыдно? Хоть бы раз в году юбку надела!

Но Анюта надевала наушники, в которых громыхал рок, и делала вид, что не слышит.

Зато у Анюты был брат Женька. О, какой это был брат! Он учился в универе в далекой Москве, носил длинные волосы, стянутые в хвост, играл на гитаре и каждое лето ездил автостопом через всю страну. Однажды он взял с собой Анюту, правда, родителям сказал, что едут они в студенческий лагерь. С братом и его друзьями Анюта доехала автостопом до Байкала. По пути она обрезала густые косы, проколола уши, вышила цветочками и драконами первые джинсы, обзавелась первыми десятью фенечками и перестала откликаться на «Аню». Когда после этого путешествия Анюта пришла первого сентября в школу, то была совершенно другим человеком. На шее у нее висел варган ^[1] в кожаном футляре, и на перемене, стоя у окна, она извлекала из него однообразные тоскливые звуки.

Такая Анюта нравилась Юльке гораздо больше. Да что там! За такой Анютой Юлька готова была ходить по пятам и слушать про ее приключения не переставая. В классе всегда хихикали и над Юлькой, и над Анютой, поэтому дружить было вдвойне приятно.

– Дураки они, ― лениво и безразлично говорила Анюта про одноклассников.

И Юлька с ней соглашалась.

Над Юлькой в классе смеялись даже больше, чем над Анютой. А почему ― непонятно. Хотя, конечно, если бы не Максик Гуревич, ничего бы и не было. Началось все еще во втором классе, когда Юлька придумала себе прадеда-грузина.

Однажды Юлька шла из школы домой и грустила. Просто так, «ни по чему». Мысли текли медленно и печально. На светофоре подошел к ней седой старик и вдруг заговорил. Не по-русски. Юлька распахнула глаза. Старик был красивый, горбоносый, с пронзительными черными глазами и лицом, изрезанным глубокими морщинами. Таких стариков Юлька раньше только в книжках видела.

– Простите, ― сказала она, ― я не понимаю.

Старик заговорил опять. Юльке даже жарко стало. Может, она заболела и перестала человеческий язык понимать? Слова лились, как вода из высоко поднятого кувшина ― на камни. В них было так много звуков «г», «х», «р», будто не человек говорил, а горы. И Юлька слушала, пока старик вопросительно не замолчал.

– Я не понимаю, ― жалобно повторила Юлька. ― Я только по-русски понимаю!

– Вай… ― выдохнул старик с осуждением. ― Стыдно. Стыдно не знать родной язык.

– Я знаю родной язык! ― возмутилась Юлька, у которой была пятерка по русскому. ― Я русская!

– Русская… ― опять вздохнул старик. ― Грузинские глаза-то не спрячешь. Они издалека светят.

И ушел. Юлька повозмущалась про себя. Потом задумалась. Придя домой, долго смотрелась в зеркало. Искала в глазах ― грузинское. Ну, темные. Но ведь не так, чтобы очень. Глаза у Юльки цвета крепкого чая. Дядя Лёша даже поет ей: «Эти глаза напротив чайного цве-е-ета…» Ну, ресницы черные и длинные, не хуже, чем у Ганеева, ну и что? Но слова старика, печальные и гордые, запали Юльке в душу.

А потом она разбирала старые фотографии и среди них нашла одну: старик в шинели был здорово похож на того, с улицы!

– Ма-а-а-а-ам! Это кто?!

– Что ты вопишь, как на пожаре? Это… ой, это мой дед. Иннокентий, он военный был, погиб в войну.

Все сходилось. Юлькины предки, несомненно, жили в Грузии. В ее воображении прадед оказался настоящим героем. Он был разведчиком, скрывался, жил в их городе инкогнито и героически погиб от рук шпионов и предателей. Восьмилетняя Юлька поверила в это безоговорочно. И, конечно, сразу же рассказала обо всем в классе. Ведь это было так романтично! Юльке верили и немножко завидовали, ни у кого больше не нашлось такого легендарного прадеда. А потом Максик Гуревич пошел к Юлькиной маме и попросил рассказать о деде-герое. Мол, он, Максик, доклад готовит на классный час. Мама не могла понять, о чем речь, и честно сказала, что Юлька все выдумала. Юльку подняли на смех. А Максик до сих пор обращается к ней не иначе как «вай, Озарёнок».

Сейчас они в седьмом классе уже, и, если бы не Гуревич, все давно бы забыли историю с прадедом. Мало ли кто в детстве про себя придумывает… Но Максик никому не даст забыть, это уж точно. И Юлька его ненавидит. Ненавидит серые глаза, острый веснушчатый нос, костлявые руки и противный, будто треснутый голос. Делает вид, что Максика не замечает. Потому что, если на него отреагировать, еще хуже будет. Он под высочайшим покровительством Ее Высочества Лапочки.