Душа без признаков жизни

После ванны с маслом жасмина она переоделась и забралась под теплое одеяло. Выключила настольную лампу. С головы не выходила встреча с Феликсом. Марлин помнила каждое его слово в тот день:

«Ты думаешь, что я отправлю тебя за решетку? Девушку, чье сердце настолько большое, что она может так наивно верить людям и так невинно лгать?»

Губы жениха растянулись в самую обезоруживающую улыбку. Марлин долго стояла и смотрела вслед своему спасителю. Кажется, в тот день Амур стрелял в нее не из лука, а из танковой пушки.

Она вспоминала его слова. Взгляд, цвета ореха, серьезный и строгий… Несколько недель Марлин в любое свободное время приходила в здание суда – тайком следила за Феликсом. Конечно, хотелось подойти и как взрослый человек позвать мужчину выпить кофе, но когда она решалась, ноги сами уносили прочь. Как можно дальше. Если не на край света, то хоть на край России, на худой конец – на край города.

Прошел месяц.

Конь, на котором восседало желание заговорить с Феликсом, никак не трогался. И вот когда Марлин уже решилась, когда вонзила шпоры в его трусливые бока, душу скрутило в три зигзага от увиденной картины. Феликс заключил в объятья некую молодую особу с черной шевелюрой, обнял за талию и поцеловал. Она не увидела, как именно он целовал девушку. Со слезами Марлин выбежала прочь из места, где надежды разлетелись вдребезги.

Однако тем же вечером взяла листы, ручку и написала Феликсу… письмо. Кто-то другой бы погоревал и забыл, вылил стенания на бумагу, сжег или напился до потери пульса. Но не Марлин. Она отдавалась мужчине без остатка. Обжигалась снова и снова, но, когда влюблялась, весь опыт переставал иметь значение.

Она изложила свои чувства, а на следующий день вручила письмо лично в руки Феликса. Тот посмотрел широко распахнутыми глазами, но ответить не успел. Марлин улизнула на улицу.

Спустя несколько дней – поздним вечером – она спустилась со ступенек медицинского университета и направилась в сторону аллеи.

За спиной раздался автомобильный гудок. Марлин не обернулась. Ей показалось, что в раздумьях она просто сошла на дорогу, но гудок требовательно раздался вновь.

Тогда Марлин остановилась. Гневно прижала плечи к голове, а затем – резко повернулась. Вдоль дороги за ней ехал белый мерседес. Она покрутила водителю пальцем у виска и хотела покрыть самыми дурными словами, но звуки голоса превратились в невнятное хрипение, сердце рухнуло, а внутри все треснуло…

Из автомобиля вышел он… В черном костюме и при своем истинно царственном величии. Как обычно.

Марлин сжалась.

– Что вы… делаете здесь? – выдавила она, судорожно поправляя блузку и волосы.

Феликс приблизился и всмотрелся в ее серые глаза: скорее пытливо, чем ласково.

– Кажется, я болен, доктор Марлин, – прошептал он.

– А… я не доктор, я… учусь, – Марлин думала, что потеряет сознание. – Вы сказали… болен?

– Да, – его голос зазвучал ниже. – Все время думаю о тебе… маленькая преступница.

Марлин не смогла ничего ответить. Она застыла и дышала, словно запыхавшийся ребенок, который не может связать трех слов. При виде Феликса – слова просто забылись. Мир перестал существовать. Присмотревшись, она заметила, что Феликс едва сдерживается, чтобы не расхохотаться, и пришла в себя.

Стало ясно: он так шутит.

Феликс внимательно оценил ее реакцию. Из-под очков в золотой оправе карие глаза блестели какими-то особенными искрами.

– Скрасишь мой вечер совместным ужином в ресторане?

Она захлопала ресницами, но без раздумий схватилась за вытянутую руку судьи.

– Кстати, подумываю вставить твое письмо в рамку и повесить в спальне, знаешь… как приятное личное достижение.

Феликс улыбнулся. Той самой улыбкой…

Марлин открыла глаза.

Звук уведомления вырвал из сонных грез.

Взяв мобильный, она прищурилась. Свет экрана щипал глаза после пробуждения, но Марлин разглядела текст входящего сообщения:

«Не могу перестать думать о тебе… Андри».

Глава 4. Феликс

Я уверен, что так же, как сейчас, я уже

бывал в этом мире тысячи раз, и надеюсь

вернуться еще тысячу раз.

Иоганн Вольфганг Гете

В два часа пополудни Феликс сидел на холодном бордюре у ворот школы. Больше трех месяцев он наблюдал за Кристиной, подопечной Марлин, и не понимал: зачем невеста взяла под опеку сироту? Она ежедневно отвозит Крис в школу, пытается наставлять, как родная мать.

Забавное зрелище.

Марлин хотела детей, только вот для Феликса дети олицетворяли капкан. Он думал так всегда. Ничего не менялось. Зачем сооружать гильотину над личной жизнью? Каждый твердил ему – пора! Даже бродяги, обчищавшие мусор у дома. Но нет. Феликс никогда не задумывался о скоротечности жизни.

А что теперь?

На собственной шкуре знает: над головой с рождения висит топор, на тонкой нити, которая вот-вот оборвется.

И оборвалась.

На пороге появилась Крис. Она швырнула портфель со ступенек: бедняжка кубарем улетел в кусты, по дороге растеряв учебники, но девочка лишь заулыбалась. Впрочем, ненадолго. Она запихнула пострадавшие вещи обратно и закинула рюкзак на спину, села на ступеньки и заковыряла носком ботинка в сырой земле.

Очень «милая» девочка сидела прямо посередине прохода, сверкая глазами на других учеников.

Никого хуже Марлин, конечно же, подобрать не могла. Скажем, если бы она выбирала котенка в приюте, то обязательно бы взяла слепого, глухого и без двух лап. Феликс вздохнул и подумал, что ничего глупее, по крайней мере, она больше не вытворит, но то, что он улицезрел, когда прибыла невеста – его уничтожило.

***

Феликс впал в глубокий транс. Будто хвост питона, нечто толстое, склизкое и удушающее обвилось вокруг шеи, готовилось проглотить остатки разума и уничтожить все, во что Феликс когда-либо верил.

Рядом с Марлин стоял убийца.

Феликс не позволял себе думать, что невеста причастна к его смерти, но она была вместе с маньяком. Она держала его под руку!

Несколько дней Феликс сходил с ума, гадая, как Марлин связана с его убийством, но потом, из разговоров, узнал, что невеста – к великому счастью – познакомилась с Андрианом несколько недель назад. Внутри отлегло. Марлин непричастна к убийству. Это главное.

Но зачем Андриан познакомился с ней?

Феликс бесконечно прокручивал в голове слова Андриана у психолога:

«Я должен завершить начатое… избавиться от всего, что меня с ним связывает… уничтожить то, что от него осталось».

У Феликса не было никого, кроме Марлин, он даже заранее сделал ее наследницей всего своего имущества, и единственный вывод, который напрашивался сам собой: Андриан хочет убить его невесту.

***

– Ты всегда рисуешь маслом? – спросила Марлин.

Ее пальцы, держащие кисточку, тряслись над холстом. Андриан разглядывал другой мольберт у входа в комнату, но, услышав вопрос, приблизился и встал позади девушки. Всмотрелся в ее рисунок.

По улице бродил полусумрак. Из кухни доносилась лирическая музыка. Приторные запахи масляной живописи пропитали спальню.

Феликс наблюдал за парочкой в открытое окно.

Уже несколько недель Андриан и Марлин проводили время вместе, но не было и малого намека на то, что Андриан хочет принести вред Марлин. Собственный разум раскололся на два отряда голосов, один из которых соглашался с мыслью, что невесте ничего не угрожает, но другой, слабеющий, твердил: «Он убил тебя! Он ведет ловкую игру, и ты, баран, проигрываешь!»

Полы под ногами парня застонали, когда он сделал длинный шаг к Марлин.

– Да, масло – самый гибкий материал. И погоди, – сказал Андриан, перехватывая бледную женскую ладонь, – ты наносишь чересчур толстый слой. Поверх просохшего пастозного слоя мы рисуем лессировкой. Так, чтобы просвечивались нижележащие слои. Грунт картины, понимаешь?

– Много пустых для меня слов, Андри. Я же не закидываю тебя терминами типа: альтерация или остеосцинтиграфия.

Парень рассмеялся и поцеловал Марлин в висок. Феликс встрепенулся. И совсем уж скоробился, когда Андриан обхватил ее плечи, приблизился и, не отпуская женские пальцы, показательно провел кистью по холсту. Феликсу показалось, что Марлин в ответ обняла парня жадным, пылким взглядом.

– Ты должна чувствовать плоть краски, – прошептал Андриан, наклоняясь к уху девушки, – до этого мы рисовали пастозный слой. Лепили объемы, фактуры, освещенные места. А теперь пишем лессировками, тонкими мазками, и как бы глазируем пейзаж, придаем… м-м-м, глубину.

– А можно нарисовать картину как-нибудь… – Марлин на секунду задумалась, прикусывая нижнюю губу, – быстрее?

– Ну… я рисую в основном многослойной техникой, то есть жду просыхания каждого слоя. В каком-то смысле… – Руки Андриана переместились на талию девушки. – Растягиваю удовольствие.

Марлин содрогнулась, закрыла глаза, и, почти задыхаясь, вполголоса проговорила:

– Я не отличаюсь терпением, Андри. Нет. Я хочу…

– Есть еще техника алла прима, – перебил Андриан и продолжил медленно произносить каждое слово: – Быстрая техника. Когда не ждешь просыхания и рисуешь картину буквально за один день. Но в ней не будет ювелирной прорисовки, а это не отвечает… моим художественным предпочтениям. Не даст прочувствовать и ощутить душу картины. Наслаждение… – Марлин повернулась, и пальцы Андриана плавно проскользили по ее волосам. – От создаваемой красоты. Нет ничего прекрасней, Мари, чем сладостное томление в ожидании удовольствия… от готового произведения.

Огоньки в зеленых радужках Андриана неуловимо забегали, поблескивая потаенными мыслями. На лице пролегла изысканная похотливая улыбка. Он прикоснулся большим пальцем до малиновых губ, отчего Марлин непроизвольно приоткрыла рот.

Феликс уже был готов убить их обоих, но, когда он забрался в комнату, парочка направилась к выходу и покинула комнату. Осталось лишь оглядываться: пыльная мебель, везде засохшие капли краски, рваные обрывки холстов и картона, на окне жутковатый гербарий. Квартира слезно молила о ремонте. Феликс услышал, что на кухне подтекает кран. Обои местами отклеились, с мебели слез лак, грязные кисти пачкают стол, а использованные тюбики просто разбросаны по полу.

В усадьбе Феликса царила безукоризненная чистота. Все вещи имели свое место. А его кабинет? У коллег судей грудой лежали тонны документов, но только не у Феликса. Каждый документ на законном пристанище, каждый предмет, та даже каждая пылинка появлялась ровно там, где должна была и по расписанию! Во всем он соблюдал скрупулезность: в манерах, одежде, интерьере. Истинный перфекционист.

Он приковал взгляд к изображению на мольберте, которое ранее рассматривал парень, и обомлел.

Эта картина…

Она схватила Феликса за горло холодными пальцами дежавю и всосала в себя всю комнату.

Черная колодезная бездна. Руки со звериными когтями багрового цвета. С краю от глубокой пропасти ежится мальчик, напоминающий призрака. Похожий… на родного брата Феликса. На того, кого Феликс ненавидел больше всего на свете. Даже больше Андриана. Марк. Это точно Марк. Да, очень-очень похож! На лице маленького Марка застыл ужас. Он смотрел прямо в глаза Феликса, хоть и был лишь частью картины.

Рассудок окутал туман. Что-то происходило, что-то потянуло в транс, и тело перестало слушаться указаний мозга. Феликс зашатался. В глазах потемнело.

***

Белый туман. Еле различимая фигура на лестнице. Серебряные перила. Человек в золотом костюме – с прорезью в шлеме для белых глаз, – спустился по ступенькам. Даже шесть его крыльев опечатаны золотом. Пространство за его спиной искажалось и вихрилось.

Феликс бросился навстречу.

– Я знаю! Знаю тебя! Но… – он почувствовал себя в бреду. – Кто ты?

– Неважно, – ответил незнакомец, опуская крылья на пол, подобно плащу.

– Я видел тебя! Но я… я не помню.

Феликс схватился за голову.

– Ты и не должен помнить. – Тяжелыми ладонями существо взяло его за плечи, Феликс почувствовал исходящий от странного мужчины жар. – Что бы ни случилось, не убивай себя, понял? Иначе никогда не вернешься. Обещай мне!

– Бессмыслица. Объясните! Что со мной происходит? Что я такое?

– Я хочу взять с тебя обещание, не более. Небо затянуто облаками, за которыми скрыта твоя истинная природа. Помни: путь ко мне – единственное, что имеет значение.

– Кто ты такой?

– Обещай.

– Умоляю! Я должен знать, что мне делать!

– Жить. Дай слово, что будешь жить.

Существо загорелось белым пламенем и взорвалось.

***

Вечером парочка гуляла по городу. В пять часов Андриан попрощался с Марлин и двинулся по набережной, где отовсюду доносились звуки веселья: люди наслаждались вечером пятницы.

Сквозь шум музыки прорвался звук резкого торможения. На бешеной скорости в сторону парня летел красный седан. Феликсу показалось, что машина идет на таран, но в последний момент седан свернул и затормозил, перекрыв Андриану путь на тротуаре.

– Садись! Сейчас же! – раздался женский вопль из окна.

Андриан замешкался.

– Я сказала живо! – снова завопила незнакомка.

Оглянувшись, парень сел в автомобиль с таким видом, точно его везут на каторгу.

Закатное солнце окрасило дома и деревья в плавленое золото, когда таинственный водитель привез Андриана к богатому коттеджу в пригороде. Из автомобиля вышла симпатичная девушка. Длинные черные волосы, дерзкий взгляд и ямочки на щеках; в облегающих лосинах, сапогах на высоком каблуке и в красном трикотажном кардигане со жгутами.

Феликс подумал, что вряд ли это сестра убийцы. Тогда кто? Его девушка?

Она поднялась на террасу, затаскивая Андриана следом. Под их ногами шелестели сухие листья. Перед входом в дом парень резко остановился и с отстраненным лицом начал сопротивляться грозной девчонке.

– Прошу тебя, Кира. Я достаточно выслушал в машине, – пробурчал Андриан и отвернулся. – Многократно пожалел, что вообще согласился сесть. Ты ведешь себя, как ребенок.

– Да! Я настоящая идиотка! – подняла крик Кира. – Просила отца не трогать тебя, умоляла оставить в покое, простить! И как ты мне отплатил?!

– Единственным правильным решением, – ответил Андриан, заключая ее ладони в свои. – Исчез из твоей жизни.

Глаза Киры заполыхали. Выдернув руки, она отпрянула.

– Ты лжец! Лжец! – взвыла она и пустилась в слезы. – Это она, да? Блондинка, с которой ты ошиваешься постоянно!

– Я и Марлин просто друзья, – запротестовал Андриан и потянулся к ней вновь, будто хотел обнять. – А с тобой в сложившейся ситуации мы не можем общаться. Ты сама знаешь! Кира, послушай меня. – Девушка оттолкнула его и закрыла лицо. Андриан обхватил ее плечи, заговорил нежным тембром: – Я ценю все, что ты для меня сделала. Но прошу… Забудь обо мне, найди хорошего мужчину и…

Закончить фразу Андриан не успел. Кира развернулась и влепила парню звонкую пощечину. Да так, что щека у него зарделась, как багряное солнце, пронизывающее листву.

– Ты не можешь так поступить! – заголосила она. – Я люблю тебя, как никто другой. Ты должен быть со мной! Должен!

– Прости, – произнес парень, покачивая головой. – Этого не будет.

Кира отступила на три шага. Ее рука нырнула за пояс под кардиганом, и в следующую секунду лоб Андриана целовало предсмертным дыханием дуло пистолета.

– Ненавижу тебя… – прошептала Кира, снимая предохранитель.

– Хочешь убить меня? – Андриан мягко улыбнулся. – Давай.

– Думаешь, я этого не сделаю? – всхлипнула Кира.

– Не знаю, дорогая. Но мне плевать.

– Гнев отца тебя пугает, а на смерть наплевать? – проговорила Кира, ее красные пухлые губы дрожали.

Парень лишь изредка моргал – без единой эмоции.

– Я не боюсь смерти, – спокойно выговорил он и усмехнулся, взялся за затвор и резко дернул его назад, отсоединив от пистолета, прокрутил и разжал пальцы. Затвор со стуком упал на террасу.

Андриан поцеловал девушку в лоб и спустился по ступенькам. Едва удерживая слезы, Кира швырнула ствол в клумбы, пока парень медленным шагом преодолевал двор – он остановился у ворот коттеджа. Оглянулся.

Кира упала на колени и зарыдала во весь голос: протяжным, горьким воем, настолько безудержным, что Андриан невольно побледнел и сглотнул. Феликсу показалось, что парень сейчас бросится к ней, станет успокаивать, но Андриан на мгновение зажмурился, вцепившись в ручку калитки, а затем поспешно покинул место, где обратил любовь девушки в прах.

***

Марлин решила пообедать дома на террасе. Андриан растянулся на дугообразном диване, а девушка села рядом: среди разноцветных подушек.

Они открыли бутылку вина. Феликс пришел в недоумение. С каких пор невеста пьет в будние дни? Да еще и в обед. Совсем спилась?

– Последнее время мне было настолько одиноко, что вечерами я рассказывала сказки бродячей кошке.

– Странно слышать от такой девушки, что она одинока, – чарующе улыбнулся парень и отсалютовал бокалом.

– От какой… такой?

– Интересной, – кивнул Андриан. С каждым словом он подавался вперед, всматриваясь в блестящие серые радужки: – красивой… проницательной… слегка безрассудной… и знаешь что? Первый раз говорю с девушкой, как с близким другом.

– Тогда давай выпьем за дружбу. – Марлин сделала глоток вина. – Одиночество сводит с ума. А еще… я рада, что ты прислушиваешься к моему мнению.

– Жених тебя не слушал?

– На любой мой аргумент следовала фраза: «Кто тебе это внушил?» – сказала она, изображая деловой тон Феликса. – Мне кажется, он даже не предполагал, что у меня могут быть самостоятельно сформированные мысли.

– Видимо, жених считал тебя… м-м-м, как бы сказать… – после короткой паузы Андриан цокнул языком, – маленькой девочкой.

Марлин лучезарно рассмеялась.

– О да! Он не считал, что я еще молодая и глупая, а говорил напрямую. В лоб, – она весело ткнула пальцем между бровей Андриана.

Они со звоном чокнулись и одновременно осушили бокалы.

Феликс покоробился. Он никогда не задумывался над тем, что Марлин обижается на его слова. Казалось само собой разумеющимся, что она не смыслит в жизни, как он – взрослый, успешный мужчина. Что она могла знать в свои годы о том, как надо поступать? Он заботился о ней. Вот и все. Не нужно было ей думать о решении проблем. Да и работать тоже. Она хотела добиться чего-то, и он это уважал. Но, что для Марлин лучше – решал сам. И ее это устраивало. Устраивало, что он несет ответственность за них обоих и не дает повода усомниться в правильности его решений, и не любил, когда кто-то пытается поселить в голове невесты извращенные суждения.

Раздалось постукивание по стеклу.

Источником оказался зеленый попугай, который скреб клювом по окну.

Андриан подпрыгнул от неожиданности. Марлин захихикала:

– Крис завела попугая.

Птица перестала рваться сквозь невидимый барьер, шустро двинулась по подоконнику и вцепилась лапами в жердочку, торчащую, как кошачья когтеточка. Не горизонтально, а вертикально.

Попугай стал крутиться на ней, как на шесте, держась двумя лапками.

– Попугай-стриптизер – горе в семье, – хохотнул Андриан. – Кстати, ночные кошмары Крис еще преследуют?

Марлин побледнела.

– Да, – упавшим голосом протянула она. – И крики по ночам… каждый раз просыпается в холодном поту.

– Что ей снится?

– Говорит, что кошмары о монстрах, но… – Марлин прикусила губу. – Думаю, лжет.

Андриан с интересом наклонил голову набок.

– У детей такое бывает, – успокоил он и взял ее ладони. – Не говори мне, что ты в чем-то себя винишь.

– Зря я взялась за воспитание подростка, – проскулила Марлин, потупив серые глаза: в подавленном состоянии они напоминали набухшие небеса. Под стать сегодняшней погоде. – Крис всем видом показывает, что я ей не нужна. Конечно, она не скажет напрямую, но намеки могу заметить… И она права. Это мне всегда кто-то был нужен… это я всегда в ком-то нуждалась.

– Поверь, ты нужна Крис, – прошептал Андриан, понижая голос. Его пальцы двинулись вниз по ее скуле, спустились по шее. – И не только ей.

Щеки Марлин вспыхнули розовым цветом. Девушка медленно заправила за ухо выпавший из прически белый локон.

– Ты нужна мне, – продолжил Андриан, за талию притянул ее к себе и взял за подбородок, заставляя посмотреть в потемневшие от желания зеленые глаза. – К тому же… после нашей встречи мои ночи не обходятся без мыслей о тебе.

Марлин долго молчала, а потом потянулась к губам убийцы.

У Андриана забегал взгляд.

К изумлению Феликса, парень отстранился и свободной рукой прижал голову Марлин к своей груди. В недоумении девушка захлопала ресницами и нахмурила брови, пока Андриан поверх ее макушки устремил взгляд на сад.

Лицо его казалось обеспокоенным, словно внутри он борется сам с собой.

Небо вспорола бело-синяя молния, осветив чернильные пучки облаков. Под тяжестью воды оно будто опустилось.

По округе прокатился гром.

Феликс встрепенулся.

Капли посыпались с неба. С крыши полилась вода, омывая соты серого плитняка. Марлин молчаливо смотрела вдаль, но Андриан теперь смотрел лишь на нее. Она поправила непослушную прядь и кивком предложила отправиться в дом.

***

Черный автомобиль, кажется, следил за ним. Но Феликса волновала лишь невеста. Возможно, она мертва… а он… он ничего не может сделать. Ему даже в дом не попасть, черт возьми, в этом мерзком теле!

Грозовые облака уплыли. Длинные канавы заполнились и расплылись по дорогам, шлифуя побитый асфальт. Феликс смотрел на луну, когда услышал чей-то неудавшийся крик.

Он оглянулся.

Хозяин возгласа – Андриан.

В ночи было тяжело рассмотреть две темные фигуры, выбравшиеся из автомобиля. Но силуэт Андриана он узнал сразу. Фигуры схватили парня под руки и потащили следом.

Андриан замахал кулаками и вырвался, но один из таинственных незнакомцев ударил его лбом о серицитовый забор, украсив камень новым цветом – багрово-красным.

Феликс понял, что парню чем-то закрыли рот, а затем – грубо запихнули в машину.

***

Андриана доставили на старый склад далеко за городом, притащили в середину полуосвещенного зала и швырнули на пол.

В тусклом свете Феликс рассмотрел двух парней. Оба – высокие и громоздкие. Один: чернявый, кряжистый, с корявыми руками и густой порослью на подбородке – первым он и лягнул парня коленом в живот, когда тот снова попытался убежать. Андриан скорчился, но отвечать не стал, лишь поднялся на ноги. Однако Феликс заметил искру ярости в зеленых радужках.

Другой, с пепельными волосами, ударил Андриана по затылку старой доской, отчего парень опять упал на колени. С носа его заструилась кровь. Лицо уже было усеяно кровоподтеками и ссадинами. Он захлебывался и медленно моргал.

Феликс почувствовал, что не в силах смотреть на Андриана без жалости.

Странное ощущение…

Жалость к тому, кто тебя убил.

Андриан поднял голову и прищурился, когда из темного угла раздался смешок. Левый глаз его опух. Нижняя губа лопнула, и кровь текла с подбородка.

– А я думал, что только девчонки и кастраты боятся марать руки. Ты из каких будешь, Стасик?

– Считаешь себя остроумным, Котик?

Стас скорчил гримасу. Сухощавый, он напоминал поджарую скаковую лошадь с длинной черной гривой, собранной в хвост. Ровесник Андриана. Стоял и сверкал темно-синими кошачьими глазами в полумраке – почти фиолетовыми.

Феликсу лицо Стаса казалось знакомым, но он не мог вспомнить откуда.

– Я вернул все, что мог. Что тебе еще нужно?

– О нет, нет, нет. – Стас поцокал языком, сел на корточки, взял Андриана за клок волос на макушке и резко дернул, чтобы посмотреть в глаза. – Оказалось, что ты мне наврал, Андрик. Мог вернуть куда больше, но вздумал обмануть меня, не так ли?

– О чем ты? – с трудом выговорил Андриан.

– Скажи мне, Котик мой, что ты делал в усадьбе Ларского? Я слышал, ее хозяин мертв.

Феликс заметил, как бледный тон растекся по разбитому лицу.

– Я… Ларскому я тоже должен был денег, – взвешивая каждую букву, проговорил парень.

– В самом деле?

Стас стал расхаживать вокруг Андриана.

Феликса охватила лихорадка.

Денег? Никаких денег парень у меня не брал. Он боится за Марлин. Они думают… нет, этого еще не хватало!

– С каких пор должников зовут к себе домой чаи гонять? Что-то ты не договариваешь, красавчик, – Стас почесал губу, рассматривая Андриана, – хотя сейчас я бы тебя им не назвал. Зря его подпортили, парни. – Смех пролетел эхом по стенам склада. – Он у нас донжуан. Советую тебе не показываться подруге минимум пару недель. Авось она тебя и больше захочет, а? Считай, я оказываю тебе услугу.

Стас издал неприличный стон и вновь расхохотался. Андриан громко выругался, но очередной удар коленом под ребра заставил его замолчать.

– Как считаешь, Андрик, твоя подруга за тебя заплатит? – спросил Стас, и Андриан исступленно помотал головой в знак протеста. – А если мы твоей кровью напишем на стене ее дома какую-нибудь хрень? Что думаешь? Испугается?

– Откуда ей знать, что кровь моя? – ухмыльнулся Андриан.

Он устало смотрел в пол. Темно-русая щетина впитала алый цвет.

– Какой же ты тупой, – Стас оперся локтем о колено и взял парня за подбородок. – Мы напишем твое имя и потребуем оплаты, Котик. А, впрочем… Можно пойти и по другому пути. Ускорить процесс, так сказать. Может, девчонка будет дороже тебе, чем ты ей, а?

Феликс в ужасе попятился. Андриан вырвался из рук мужчин, низ лица его задрожал, а из горла раздался почти что рев:

– Не посмеешь!

Ой, дебил…

– Посмею. Но ты прав. Она мне не нужна. Лишний геморрой. Так что… будь добр, добудь еще денег отцу.

– Ты же в курсе, что у меня больше ни черта нет!

Андриан вскочил и заплевал Стаса кровью.

– Есть, Котик, есть. – Он лукаво ухмыльнулся и плавным движением обнял плечи Андриана. – Уже есть. – Одна рука Стаса обвилась вокруг шеи парня, а другую он выставил вперед, зачерпнув пальцами воздух. – Надо только протянуть свою ленивую культяпку – и взять!

Стас похлопал Андриана по спине и отправился к выходу, кинув через плечо пару слов:

– Ах да… привет тебе от Киры.

Когда Стас уехал, парня продолжили избивать. Феликсу стало дурно. Хотелось зажмуриться или велеть им перестать, но он мог лишь неподвижно смотреть на происходящее. Что-то внутри екало, заглушая другие чувства. Первый раз он ощутил вкус сочувствия к Андриану. И как такой человек мог испортить ему жизнь?

И главное – за что?

Теперь испортит жизнь не только мне, но и Марлин!

Андриан потерял сознание. Его выволокли наружу и оставили на окраине города. Седьмой час он лежал на влажной траве. Феликс подумал, что скорее случится Второе Пришествие Иисуса, чем Андриану кто-нибудь поможет.

***

Взошло пять лун, прежде чем Феликс отыскал палату, в которую определили Андриана, после того как к утру его – окоченевшего и избитого – заметил мотоциклист и вызвал скорую.

Парень лежал в одной из палат на третьем этаже больницы. И всякий раз, когда Феликс наведывался к окну убийцы, тот оставался в объятьях беспробудного сна. Случайность?

Разговор двух медсестер, то и дело обсуждающих, каким красавцем был этот русый парень (будто он уже мертв), отодвинул щеколду правды.

Андриан в коме.

Не удивительно. На нем живого места нет – сплошные ссадины и синяки от побоев. Никогда Феликс еще не испытывал жалости к маньякам. Но сейчас… не верил, что именно этот человек его убил. Вдруг это была не его идея? Парень должен денег. Это и есть причина? Ему заплатили за убийство?

Он размышлял и размышлял, перебирал сотни вариантов, за что Андриан мог его ненавидеть. В мозгах образовался гигантский сгусток вопросов. И ни одного полноценного ответа.

Когда Феликс уставал от океана собственных мыслей, он отправлялся к Марлин. Невеста была опечалена исчезновением нового друга. Сказать, что Андриан впал в кому, ей никто не мог. И прекрасно. Пожалуй, Марлин слишком сильно прониклась чувствами к этому парню.

Хватит с нее убитого жениха.

Спустя неделю, прохладной воскресной ночью, Феликс снова прилетел посмотреть на дела Андриана. Окно оказалось открыто, в помещении никого не было, и Феликс осторожно забрался внутрь. В палате пахло лекарствами. И унынием. Белый свет лампочки то и дело дрожал, заставляя рождаться и умирать одинокую тень Феликса.

Из носа Андриана выходили две дыхательные трубки. Голова повисла чуть набок.

Неприятная картина… Я хотел его смерти. Почти год. Мечтал об этом! А теперь сомневаюсь? Еще месяц назад я бы лично перерезал Андриану горло, имея хоть одну возможность! Что изменилось?

Феликс вздрогнул.

Он услышал странный звук: словно гул из медных труб. Обернулся, но никого не увидел. Затем в его голове раздался чужой голос:

«Пора».

Феликс резко посмотрел на Андриана, но тот не просыпался.

«Отлично, – подумал Феликс, – осталось только сойти с ума».

Голос захрипел вновь:

«Феликс… не сопротивляйся».

Несколько взглядов на дверь, на блеклое освещение, на пустое кресло. Может ли в нем кто-то сейчас сидеть? Свет снова заморгал в такт ударам пульса. Феликс поймал себя на мысли, что боится.

Но чего?

Голубые шторы хлопали по стеклам, пропуская уличный свет фонарей. Свет больше не моргал – он был мертв. Стены, пропитанные тьмой, сузились. Невыносимое давление черного цвета.

Феликс сглотнул и осознал, что почти не отдает себе отчета в происходящем, фантазия мешает логике, уничтожает все доводы странными теориями о нечисти, и эти мысли текут беспрерывными потоками куда-то в пустоту.

«Страх – дитя воображения».

Что-то старательно пытается затянуть во мрак.

Нужно бежать… бежать, как можно быстрее!

Со стороны пустого кресла раздается гортанная песнь – она всегда приходит. Перед концом и началом.