В рай по одному не входят

Раньше жениха или невесту выбирали родители, которые руководствовались чаще всего экономическими мотивами. У чада в лучшем случае спрашивали мнение о подобранной паре, а то и этого не делали. Сейчас это кажется нам дикостью, сейчас брак – дело свободного выбора. Только знаете, в чём парадокс? Счастливых семей больше не стало. Молодые теперь сами выбирают себе пару, но 73% браков распадаются. Почему?

В старых семьях муж и жена воспринимались как данность, как то, что невозможно выбирать самому, так же как и родителей. И это порождало психологическую установку: жить надо с тем, кто есть, с тем, кто достался, другого не дано и не будет. То есть волей-неволей надо друг к другу приспосабливаться. А большинство людей, особенно принадлежащих к одному социальному кругу, вполне способны друг к другу приспособиться. И приспосабливались. И в конечном итоге получались крепкие семьи, и муж с женой смотрели друг на друга счастливыми глазами. Не всегда, конечно. Но не реже, чем теперь. Мудрость той поры: «Главное, чтобы муж не пил, да не воровал, а любовь – дело наживное».

А уж сколько в нашей старой литературе описано подобных трагедий: «она любит одного, а её выдают замуж за другого». И правда ведь трагедия: и сердце на части рвется, и слезы в три ручья. Только опять парадокс: с любимым эта девушка, может быть, была бы несчастна, а с нелюбимым, может быть, будет счастлива. Дело не в том, что «родители лучше знают». Дело в том, что не знает ни кто.

Передовые люди того времени, конечно, считали, что таких трагедий легко избежать, надо лишь дать молодым самим свободно выбирать себе пару. Дальнейшее развитие цивилизации наглядно доказало, что это полная глупость. Молодежь получила свободу выбора, но счастья это ей не прибавило. Всё стало ещё хуже, потому что в современных представлениях свобода выбора не исчезает и после заключения брака. Зачем приспосабливаться, терпеть, прощать, если можно просто развестись и снова жениться. Как будто кто-то обещал, что второй брак будет счастливее первого, да и в счастливом браке всё равно придётся приспосабливаться, терпеть, прощать, только сил на это будет уже меньше, потому что часть жизненной энергии уже потрачена на первый брак. Хорошо бы нашим мужчинам исходить из принципа: «Велика Россия, а отступать некуда, я уже женат». Хотя я сам не из таких. Но потому и знаю, о чем говорю.

Конечно, я не за то, чтобы пару своему чаду выбирали родители. В своё время, решив пожениться, я просто довел это до сведения родителей. Их разрешение мне не требовалось, и даже их мнение интересовало меня постольку поскольку. Если бы они не одобрили мой выбор, это испортило бы мне настроение, но на моё решение не повлияло бы ни как. Помню, отец сказал: «Невеста у тебя хорошая, посмотрим, какая жена будет». Тогда я совершенно его не понял, думаю, если невеста хорошая, значит и жена хорошая будет. Понял я его через несколько лет…

Конечно, я за то, чтобы молодежь имела свободу выбора. Вот только иногда мне кажется, что если бы пару у нас выбирали путём случайной компьютерной выборки или разыгрывали бы женихов и невест в лотерею, ни чего не изменилось бы, пропорция удачных и неудачных браков осталась бы той же самой.

Молодежь делает выбор всегда и по определению неквалифицированный. Ведь надо выбирать того, с кем хорошо будет жизнь прожить, но, не имея опыта семейной жизни, откуда можно знать, какой человек для семейной жизни подойдёт? Не говоря уже о том, что самый мудрый юноша не может знать, каким он станет через 20 лет, и какая жена ему тогда будет нужна, и какой женой через 20 лет станет его невеста. Слушать стариков тоже не вариант, потому что у каждого свой опыт, и ни кому не стоит свой опыт абсолютизировать. И чем мудрее старик, тем меньше вероятность, что он даст хоть какой-нибудь совет. Засада, одним словом.

Но вы когда-нибудь видели, чтобы у молодежи вызывал затруднение выбор пары? Жениться, говорят, надо по любви, вот всё и будет хорошо. Только кто бы ещё объяснил, что такое эта самая любовь, по которой надо жениться. Ну как же, чуть ли не вся мировая литература про любовь, чуть ли не весь современный кинематограф, о чем бы не рассказывал, про любовь всё равно говорит, а уж на эстраде одна сплошная любовь от начала и до конца. Неужели до сих пор не понятно, что такое любовь? Уверяю вас, это совершенно непонятно. Да и понятным будет ли когда?

Мне было лет 16, когда я записал в своём дневнике: «Способность любить – это свойство души, и глупо думать, что стрелы Эрота поражают всех без разбора и одинаково глубоко ранят сердце». Пожалуй, это единственная моя мысль той поры, с которой я до сих пор согласен. И теперь уже могу подтвердить её на тысяче примеров.

В мире нет двух одинаковых людей, и каждый понимает под словом «любовь» что-то своё, это производная от свойств его души. Поэтому, когда один человек говорит: «Я её люблю», другому человеку вряд ли дано понять, о чём идёт речь. Каждый понимает под этим словом что-то своё. Большинство слов в любом языке многозначны, но настолько многозначного слова как «любовь» и представить себе невозможно. У него ровно столько значений, сколько людей на земле.

Говорят: «Любовь придумали французы в XII веке». Можно и так сказать. По мере развития европейской цивилизации, локомотивом которой была Франция, эмоции европейцев становились всё более сложными и замысловатыми, они осваивали новые способы чувствовать, постепенно обретая способность переживать эмоциональное напряжение такого свойства, о каком раньше и не догадывались. Так появился культ Прекрасной Дамы, основанный на почти религиозном преклонении перед женщиной. Вся последующая европейская культура, включая русскую, развивала этот образ чувства. Только вот ведь какая штука: мало говорить на одном из европейских языков, чтобы быть полноценным носителем своей культурной традиции. Когда в XII веке «французы придумали любовь», полагаю, французские крестьяне об этом так и не узнали, да они, очевидно, и до сих пор не в курсе этих перемен. И русские колхозники ХХ века тоже, полагаю, ни о чём таком не слышали. Низшие слои общества продолжают чувствовать, как раньше, совершенно независимо от культурных изобретений высших слоёв общества. И крестьянка, и дворянка совершенно одинаково могут сказать о молодом человеке: «Я его люблю». Но крестьянка, едва умеющая читать и выросшая среди грубых и примитивных мужчин, понимает под этими словами совсем не то, что дворянка, прочитавшая сто романов и пребывающая в окружении утонченных кавалеров, которые то и дело нашептывают в её уши изысканные мадригалы. Впрочем, крестьянка может любить очень сильно и глубоко, а дворянка вообще не быть способной на живое чувство. Но сословные представления о любви очень различны. Сословия отменить легко, а эту разницу отменить невозможно.

А до ХII века у них там что, вообще ни какой любви не было? Была, конечно, только совсем другая. Античность оставила нам большое количество любовной лирики, да и образ Эрота с его дурацкими стрелами достался нам от античности. Но древние греки совершенно по-другому понимали и переживали любовь между мужчиной и женщиной. Тогда это была любовь-эрос, непреодолимое взаимное влечение полов, которое иногда становится избирательным и приобретает страшную силу. Кто-то думает, что такая любовь в ХII веке исчезла? Нет, конечно, просто всё перемешалось с новыми представлениями о любви и так запуталось, что хрен разберёшься. И вот сейчас, когда мы говорили, что жениться и выходить замуж надо только по любви, мы что вообще имеем ввиду? Что такое эта любовь, без которой семья невозможна?

Разгрести этот хаос ни кому не по силам, но можно выделить несколько обманок, на которые нельзя попадаться.

У нас обычно употребляют слова «страсть» и «любовь», как синонимы. Это обманка. Исконное значение слова «страсть» – страдание. И ни чего, кроме страданий, любовная страсть принести не может. Суть страсти – непреодолимое стремление к обладанию. Может быть страсть к деньгам, или к власти, или к славе, или ко всем красивым женщинам без разбора, или к одной единственной женщине на свете. Страсть мужчины к женщине или наоборот может быть настолько сильной и всепоглощающей, что поневоле вызывает трепет у окружающих. Страсть романтизируют, поэтизируют, возводят на пьедестал. Про неё говорят: «Какая великая любовь!» Нет ни чего глупее. Что может быть восхитительного в том, что человек тяжело страдает? Кажется, тут нечему завидовать, и уж тем более нечему подражать. Хотя подражать этому, к счастью, и невозможно. Не многие способны на сильную всепоглощающую страсть к представителю противоположного пола. Большинство людей способны на чувства лишь весьма умеренной интенсивности. И слава Богу. Иначе человечество превратилось бы в дикую орду психопатов.

Страсть по определению разрушительна, деструктивна. Отличительный признак страсти – она ни чего не хочет для того, на кого направлена, она хочет только от него. Страсть ни кому не может дать счастья, поэтому что она его и не предлагает, она жаждет только утоления. Страсть может исчезнуть, едва добьется обладания своим предметом. А может и не исчезнуть, потому что утоления не приходит. Тот, кто испытывает страсть, разрушает и себя, и всё вокруг себя. Страсть может быть и взаимной, но от этого только тяжелее, такие «влюбленные» начинают попросту пожирать друг друга.

Говорят, «от любви до ненависти один шаг». Да и Катулл ещё писал: «Люблю и ненавижу». И Брюсов ему вторил: «Да, можно любить, ненавидя, любить с омраченной душой…» Здесь ошибка, вытекающая из того самого смешения понятий. Любить и ненавидеть кого-то одновременно невозможно, потому что любовь и ненависть – диаметрально противоположные понятия. Ни кто не может желать человеку добра и в то же время желать ему зла. А вот испытывать к кому-то страсть и одновременно ненавидеть этого человека очень даже возможно. Жажда обладания легко оборачивается ненавистью, если с этим обладанием что-то не ладится. Насколько же мы запутались с понимаем любви между мужчиной и женщиной, если привыкли называть любовью её прямую противоположность – страсть.

На страсти не построить нормальной семьи, потому что страсть – это эмоция взбесившегося «эго». Страсть как бы говорит: мне всё равно, будет тебе хорошо или плохо, ты должна быть моей и точка. Какая уж тут гармония семейных отношений, если личность одного человека не имеет ни какого значения для другого человека. Если отношения к человеку строится на слове «моё», то «наше» ни откуда не появится.

Ещё под «любовью» у нас часто понимают жесткую форму психологической зависимости. Мужчина (женщина) говорит: «Я не могу без тебя жить, я умру без тебя». А может ведь и правда умрет или во всяком случае будет страдать так, что все вокруг замрут в сочувственном восхищении: вот какая любовь! Но ведь и паразит тоже умрет, если его оторвать от организма, на котором он паразитирует. И ни кто ведь это любовью не считает, напротив, все скажут: ишь присосался, а ну-ка пошёл вон. И между людьми встречаются точно такие же формы паразитирования на другом человеке, не в экономическом даже смысле, а именно в психологическом.

Иной человек – полный ноль, и ему очень хочется поставить впереди себя единичку, чтобы вместе стать десяточкой. А убери эту единичку и опять останется ноль. От такого и правда умереть не трудно. Такова в романе Булгакова любовь Маргариты к Мастеру. Жизнь Маргариты пуста, потому что сама она пустышка. И вот она встречает человека, который написал гениальный роман. Ни чего она в этом романе не поняла, но быть возлюбленной гения – это уже роль. Ей нравится играть эту роль, теперь Маргарита уже что-то из себя представляет хотя бы в собственных глазах. Впрочем, и Мастер отчасти паразитирует на Маргарите, ведь она единственный человек, который восхищается его романом. Этот роман – единственное, что между ними есть. А если бы они встретились на год раньше, когда ни какого романа ещё не было? Он – мелкий работник культуры, она – скучающая бездельница. Они скользнули бы друг по другу равнодушными взглядами и больше не встретились бы уже ни когда. Они не интересны друг другу, как личности, как мужчина и женщина. Они ни когда не смогли бы создать семью.

Если один человек говорит, что смысл его жизни в другом человеке, в этом есть что-то нездоровое, неправильное. Тут кто-то на чьём-то горбу пытается в рай въехать. Если весь твой смысл – это она, значит, до встречи с ней ты был существом совершенно бессмысленным? И что тогда ты можешь ей дать? Что ты принёс в семью? Нормальная семья это союз самодостаточных личностей. Чтобы «моё» и «твоё» объединилось в «наше», надо каждому иметь что-то «своё». А если у кого-то ни чего своего нет, он начинает паразитировать на другом, это может создать очень сильную привязанность, но какая уж тут любовь. Тот, кого любят, ценен сам по себе, а не тем, какие возможности он даёт. Что если он перестанет давать возможности? Что если было бы стопроцентно доказано, что роман Мастера совершенно бездарен? И зачем тогда Мастер нужен был бы Маргарите?

А чаще всего у нас под «любовью» понимают влюбленность. Это уже ближе к теме, осталось только понять, нужна ли влюбленность для создания семьи?

Помните, Наташа Ростова влюбилась в Андрея Болконского. Он, правда, её немного пугал, но её тянуло к нему со страшной силой. А потом она встретила искрометного Анатоля Курагина, который её ни сколько не пугал и с которым было очень весело. И она тут же влюбилась в него с силой ещё более страшной. И эта сила была так страшна, что она решила бежать с Анатолем, не остановившись перед тем, чтобы предать жениха и опозорить семью. Бежать ей помешали, так ведь она слегла в горячке и чуть не померла. То ли от позора и осознания собственной ничтожности, то ли от крушения любви к Анатолю. А закончилось всё тем, что она вышла замуж за Пьера Безухова, которого всегда очень уважала, но ни когда не любила, а семья у них получилась хорошая. Так значит «про любовь» и «про семью» – это о разном?

Как-то одна старушка, прожившая с мужем долгую жизнь и уже успевшая похоронить его, сказала мне: «Никакой любви нет, а есть уважение». И она была по-своему права, потому что в её жизни ни какой любви к мужчине действительно ни когда не было. А семья у неё была хорошая, ей, во всяком случае, понравилось. Потом я знал ещё несколько женщин, в жизни которых ни когда не было большой сильной любви. Так, увлечения. А семьи у них были. При чем, у одних семьи развалились, а у других устояли. И то, и другое без какой-то особенной любви.

Сильная любовь к особе противоположного пола – удел вообще очень не многих. А ведь мы про всех своих знакомых говорим: «Она его не любит», «он её любит» и т.д., не понятно, что вообще имея ввиду. Слово-то есть, так как же его не примерять и к себе, и к окружающим? Чаще всего под «любовью» мы понимаем симпатию, влечение и любой позитивный настрой к особе противоположного пола. Но чувства примитивных людей очень примитивны, на глубокую и сильную любовь способны только глубокие и сильные люди. Одни любят в духе пошленьких эстрадных песенок, а другие в духе блоковских «Стихов о Прекрасной Даме». И то, и другое мы называем одним словом. Другого слова у нас просто нет.

Так что же такое любовь (или всё-таки влюбленность?) в самом возвышенном блоковском смысле? Мужчина рассказывает: «Любовь – это способность видеть то, чего нет. Мне довелось пережить очень сильную любовь, и я до сих пор вспоминаю об этом с содроганием. Мы познакомились ещё подростками. Ей казалось, что она любит меня, мне казалось, что я люблю её. Потом ей перестало казаться, а меня к тому времени зацепило уже совсем не по-детски. Она даже видеть меня не хотела, а я не мог жить без того, чтобы видеть её. Ни на что уже не претендуя, я хотел лишь видеть её время от времени. Как мог, навязывал ей своё общество, она очень грубо гнала меня от себя. Не раз проводил вечера под её окном, одна только мысль о том, что она за этой занавеской, уже сводила меня с ума. Как-то зашел к ней домой с её братом, когда её не было дома, увидел в прихожей её туфельки, простенькие такие, и душу захлеснула такая волна нежности, что и не передать. Если бы мог, я бы поставил эти туфельки на своём письменном столе, прикладывался бы к ним, как к святыне.

Что я видел, когда смотрел на неё? Самое настоящее чудо. Её лицо словно светилось, через него как будто просвечивала Вечная Женственность. Моё отношение к ней было мистическим, почти религиозным. Это было самое настоящее очарование. А ведь она даже не была красива, не говоря уже о том, что и человеком она была очень примитивным, грубым, дурно воспитанным. Заурядная деревенская дурочка. Она была совсем-совсем для меня чужой. Уже тогда я всё это прекрасно видел и понимал, вполне осознавая, что нам не дано быть вместе, мы из разных миров. Но это не помогало. Душа моя стремилась к ней, как к неземному существу. И это не проходило ещё много лет, этот «клин» из души я долго ещё не мог вышибить ни каким другим «клином». Она не была моим выбором, она была моей бедой. Наверное, можно сказать, что она была моим счастьем, но это счастье было очень горьким.

Потом я не раз думал: если бы она меня не разлюбила, мы бы с ней обязательно поженились. И это стало бы для нас таким несчастьем, которое со всей неизбежностью изломало бы всю нашу жизнь. А так она всего лишь отравила мою раннюю молодость. Дешево отделался».

Это рассказ о сильной влюбленности, которую мы привыкли называть любовью. Не всем вообще дано её испытать, но кому-то дано. Споры о том, есть любовь или нет её, звучат бессмысленно. Для одних она есть, для других нет. У одних она проходит очень быстро, другим долго сопутствует, а у кого-то не проходит ни когда.

Не сказал бы, что влюбленность это зло в чистом виде. Те двое могли чисто случайно оказаться близкими по духу людьми, и их очарованность могла остаться взаимной, и она помогла бы им создать семью, очень даже помогла бы. Влюбленность по сути своей не разрушительна, но она может стать и разрушительной. Проблема в том, что влюбленность не ищет пару, не ищет «половинку». Она возникает тогда, когда в душе вызревает способность влюбиться, тут же обращается в потребность и обрушивается на первый подвернувшийся объект. Влюбленность всегда слепа. Сослепу, чисто случайно, она может вцепиться в того, с кем вполне можно жизнь прожить. Но это если очень повезёт. А если человек влюбился в того, кто ни при каких обстоятельствах не может быть ему парой, тогда беда.

Как-то один священник сказал: «Любить – это замечательно, а вот влюбляться – плохо». Не был бы столь категоричен, но понимаю, о чем он говорит. Самая великая книга о любви это «Новый завет». Воистину, небесная книга. Христос сказал людям: «Любите друг друга». И апостолы несли людям учение любви. Апостол Павел писал: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит».

Мы, наконец, можем с чистой совестью написать слово любовь без кавычек, потому что в Новом Завете говорится о той самой любви, которая и является настоящей любовью. Речь там идёт не о любовной страсти, не о психологической зависимости, не о влюбленности, а именно о любви. Но тут мы опять запинаемся. Дело в том, что Христос говорил о той любви, которой мы должны любить всех людей. Вообще всех, включая врагов. Любить всех у нас не очень получается, но мы любим родителей, любим детей, любим друзей. Неужели любовь между мужчиной и женщиной не имеет ни какой специфики, не содержит ни чего особенного по сравнению с христианской любовью? Легко сказать: влюбляться это плохо, а любить жену надо в христианском смысле. Любой мужчина знает, что любить мать, любить жену и любить дочь это три качественно различных чувства. И с отцом, и с сыном мужчину тоже связывает любовь, так, во всяком случае, должно быть. Можно ли любить жену в точности такой же любовью, как сына или отца? Вопрос риторический. Если не признавать за влюбленностью ни какой ценности или признать ценность лишь относительную, к чему я более склонен, так в чём тогда специфика любви между мужчиной и женщиной? В чем та особенность, ценность которой мы признали бы безусловно?

Если внимательно перечитать апостола Павла, то окажется, что там каждое слово словно специально сказано для молодоженов, каждое должно стать кирпичиком в фундаменте нормальной семьи. Только этого мало. И апостол в этом случае говорил не о семейных проблемах. Так что же должно случиться между мужчиной и женщиной выше фундамента?

Может быть, взаимное восхищение? Вот смотрит мужчина на женщину, и она восхищает его именно как женщина, как существо протиположного пола, волшебное и желанное. И она смотрит на него так же. Есть ли большее счастье, чем смотреть в счастливые глаза? Это счастье обретения. «Ты моя женщина, я твой мужчина». Это эрос в самом возвышенном смысле.

Слово «эрос» у нас обычно понимают через слово «эротика», которое имеет однозначно сексуальный смысл, но это примитивное понимание. Эрос – философская категория. Это один из законов вселенной, которая не могла бы существовать, если бы не была пронизана незримыми нитями взаимопритяжения. Можно говорить про эрос планет и светил, можно говорить про эрос электронов и протонов. Эрос – некая таинственная сила, которая удерживает в стройной гармонии весь мир от галактик до элементарных частиц. Так же мужское начало и женское начало по законам вселенной созданы для взаимопритяжения, для участия во вселенной гармонии. Разница лишь в том, что человек наделен свободной волей, а потому его эрос избирателен. Электрон не выбирает ядро атома, вокруг которого хотел бы вращаться, и планета не выбирает звезду. А человек выбирает. И возможность выбирать – не прихоть, это скорее необходимость, так же заложенная в природе вещей. В мире есть огромное количество мужчин и женщин, не созданных друг для друга, между ними не может быть ни какого эроса, то есть сила взаимопритяжения отсутствует, поэтому семью они создать не могут.