Read the book: «Парни из Манчестера. Чувствуй себя как хочешь»
© Саммер Холланд, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
Посвящается Алене Беловой
Глава 1
Факбой
У Джека намечается великолепный вечер. Только что он отправил в нокаут Пепито, который в последнее время начал подозрительно сушить зубы в его сторону. Сам Джек, конечно, чуть не отхватил: у сраного мексикашки тело сделано словно из металла, хер подберешься. Пришлось выматывать громилу и одновременно следить, чтобы не достал. Всегда так с этими здоровяками: дебил дебилом, но по голове не промахивается.
Когда Пепито наконец падает, адреналин стучит в ушах, заглушая рев толпы. Это вкуснее, чем лучший стейк в Нью-Йорке, бургундское вино, самая сладкая девчонка. Ради бурлящей в венах крови стоит жить, и Джек не представляет себе, как существовал бы здесь без боев.
Это оно. Настоящее чувство триумфа, когда удалось вывернуться из безнадежной ситуации, выбраться победителем и увидеть соперника лежащим на песке в отключке. Все становится шелухой, если выживаешь. Даже то, что полчаса назад казалось важным.
Победа опьяняет, и к ней нужна хорошая закуска. Джек обводит взглядом собравшуюся толпу, выбирая девчонку с самыми горящими глазами. Сегодня хочется именно такую, чтобы наутро от усталости ломило спину.
Где-то справа маячит одна, ревет вместе с толпой, и Джек практически чувствует ее взгляд кожей, осталось только найти, какая из них. Сегодня хочется выбрать правильную, ту, в которой кипят энергия и сила. Особенную.
Глаза безошибочно останавливаются на единственном знакомом лице. Джек моментально трезвеет.
Флоренс Мендоса.
Девушка его брата.
На сраных подпольных боях.
Он перемахивает через ограждение, не понимая даже почему. Что она здесь забыла? Рядом с ней не видно Гэри, значит, пришла сама. Хотя с чего бы ей проводить вечера одной? Джек оглядывается, пытаясь понять, что происходит.
Вот, слева! Ее отбитая подружка тоже здесь вместе с парнем-педиком. Гэри его так ярко описывал, что не узнать невозможно: манерный, как Элтон Джон. Получается, Флоренс и правда одна, иначе педик не пришел бы.
Как будто подпольные бои – подходящее место для наивного и слишком хрупкого цветочка. Ноги несут к ней вопреки его собственным желаниям. Надо бы забить, подхватить кого-нибудь и свалить, сделав вид, что не заметил. Но Флоренс идет навстречу.
– Что ты здесь делаешь? – быстро спрашивает Джек.
Место не для нее: вокруг слишком много отбросов, половина в говно, половина под кайфом. Ее друзья не спасут, даже наоборот. Скорее, их выебут за компанию.
– Заткнись, – отвечает Флоренс и хватает его за подбородок.
Джек чувствует ее пальцы на своей коже и окончательно перестает соображать. Словно наркоман, он впивается в чужие губы, а голодный и отчаянный ответ сшибает с ног. Она на вкус – сицилийское вино, и адреналин возвращается с новой силой. Это самое запретное, что можно сделать. Целоваться с девушкой своего лучшего друга.
Он не знал, что сможет пасть настолько низко.
И тем более не знал, что это будет настолько охуительно.
Руки машинально обхватывают ее талию – жаркая Флоренс приоткрывает рот, впуская его язык. Библейский мотив: она просто проклятый запретный плод, и только поэтому безумно сладкая, хочется укусить, чтобы проверить, будет ли ее кровь такой же.
Она тоже кусается. Джек запускает пальцы в ее густые волосы, сжимая у корней, и когда Флоренс стонет прямо ему в рот, перед глазами рассыпаются звезды. Он вспоминает ее низкий грудной голос, и единственной целью в жизни становится услышать, как она стонет его имя.
Флоренс отстраняется неожиданно, и Джек даже покачивается, не в состоянии выпустить ее.
– Что ты делаешь? – спрашивает он то ли у нее, то ли у себя. – Ты сошла с ума?
В темных глазах паника – неужели только сейчас поняла? Джек собирает остатки сознания, чтобы прийти в себя.
– Пусти… – умоляет она.
Он все еще держится за нее, как за соломинку, и замечает это лишь сейчас, как и то, что она сильно пьяна. Объяснений больше не нужно.
– Это просто… забей. Это ошибка, – тараторит Флоренс.
Ее губы врут, но глаза выдают с головой: ей самой всего хотелось. Джек знает язык тела, так что обмануть не выйдет. Тяжелое дыхание, мутный взгляд, и она до сих пор за него цепляется.
– Идем со мной.
Собственный голос все еще звучит хрипло, а член в штанах ноет от возбуждения. Флоренс покорно проскальзывает пальцами между его, когда Джек перехватывает ее за руку. Для начала нужно вытащить ее отсюда, и побыстрее. Одобрительные крики толпы означают только одно: оставлять ее здесь нельзя.
* * *
Он недооценил ее упрямство. Думал, окажись она в подсобке, в окружении худших людей Нью-Йорка, успокоится и притихнет, но Флоренс снова удивляет. Она исподтишка разглядывает каждого, и в глазах блестит любопытство, а не страх. Джек пытается держать ее позади, чтобы не втащила его в драку или еще что похуже, но это бесполезно: взгляды направлены только на нее.
Дерьмовее ситуации не придумаешь. Флоренс все бубнит что-то про расставание с Гэри, но верится с трудом: это же самый стабильный чувак на планете, куда она от него денется. Снова поссорились, Флоренс сбежала к своей подружке, а про ту Джек наслышан – отбитая на голову. Ясно же, чья идея была.
Нужно еще понять, как смотреть в глаза Гэри. Но сейчас не до того: Джек заталкивает жуткие мысли о том, что целовался с девушкой брата, в самый дальний угол сознания. Пока они только мешают. Разобраться с Флоренс, отвезти ее домой, в безопасное место, и только потом…
Господи, какой хороший был вечер. Нужно ей было все испортить.
– Выигрыш заберешь? – скалится гнилыми зубами Рендалл, не отрывая от Флоренс грязного взгляда. – Или тебе этого трофея хватит?
Был бы тут Гэри, случилась бы драка. Но Джеку такого не нужно: лишь ключи от машины забрать и съебаться. Просто чтобы не влипнуть больше, чем сейчас… А куда ему, казалось бы, больше?
– Раз пришел, значит, заберу. – Где там сраная футболка? – Ты бы деньги отсчитывал, а не трофей разглядывал. Мое.
Флоренс вспыхивает, и все становится хуже: интерес к ней только растет. Футболка обнаруживается в углу дивана, и Джек быстро хватает ее, прощупывая ключи, спрятанные в ткани.
На месте. Не то чтобы в клубе было принято воровать, но тут все равно достаточно долбоебов, которые могли бы попытаться.
– Полегче, Факбой, никто не отбирает. Но ты везучий сукин сын, две шикарных победы за вечер.
– Бог хранит не только королеву, – на автомате отвечает Джек, прикидывая, ждать ли вообще свой выигрыш или свалить сейчас.
Рендалл корчит уродливую рожу, изрытую мелкими шрамами, но деньги из бананки на груди достает. Медленно – слишком, сука, медленно, – отсчитывает купюры, пока Джек потихоньку ведет Флоренс ближе к выходу.
Вокруг дохера интересующихся. Если подумать логично, к нему не стоит соваться, и они должны это чуять – большинство выхватывали от Джека там, в круге. Проблема в том, что долбоебы не думают логично. Особенно те, кто уже забыл, как их зубы умеют летать.
Слишком медленно. Джек засовывает ключи в карман и спешно надевает футболку – это только в круге удобнее в одних штанах, а кататься так по городу попахивает нудизмом. Рендалл заканчивает наконец отсчитывать деньги и протягивает их.
– Спасибо, мужик! – Джек машет купюрами и выталкивает Флоренс наружу. – Позвоню.
* * *
– Никогда бы не подумала, – Флоренс с видимым удовольствием вдыхает свежий вечерний воздух и останавливается у машины, – что ты таким занимаешься.
– О чем ты?
– Дерешься. Разве в вашем комичном дуэте не Гэри отвечает за кулаки?
Джек открывает дверь, борясь с желанием взять Флоренс за загривок и затолкать внутрь насильно. Но та изящно проскальзывает на сиденье, заставляя невольно заметить, как красиво тяжелые волосы рассыпаются локонами по ее спине. От воспоминаний об их поцелуе тут же начинает жечь губы, чувство вины прокатывается до самого горла, становясь комом.
Бесит. Вся ситуация раздражает до ужаса. Джек захлопывает дверь сильнее, чем стоило бы, и новенький «Линкольн» недовольно вздрагивает.
Нужно собраться с мыслями. Флоренс говорит, они расстались. Приехала на бои, сама – сама же, да? – поцеловала, а он был на таком адреналине, что и самого Гэри бы засосал, если бы тот его так же за подбородок схватил. История совсем не про секс или желание. Это что-то животное внутри требует разрядки.
А теперь Флоренс нужно отвезти к ним домой и свалить, пока у самого зубы целы. У Гэри кровь горячая, не факт, что станет разбираться, кто к кому первый полез и как они вообще встретились.
– Так, – падает он за руль и оглядывает Флоренс, – во-первых, пристегнись.
– Не будь занудой, – закатывает глаза она и поднимает руку к ремню, – ты мне и так не нравишься.
– Это взаимно, Цветочек, – из горла вырывается смешок, – мордашка у тебя, конечно, симпатичная, но меня не возбуждают стервы.
– Скажи это себе десять минут назад.
– Не путай. – Ее наглость сшибает с ног. – То был адреналин.
– В штанах тоже?
– И в воздухе. Так что не принимай на свой счет, – Джек заводит машину, – ты просто не в то время попалась под руку.
– Ну да, ну да, – смеется Флоренс низким грудным смехом, от которого сердце начинает биться чаще.
– Во-вторых, – пытается вернуть разговор в адекватное русло он, – тебе нужно домой. Сама знаешь Гэри, он с ума сойдет, если с тобой что-то случится. Даже если вы посрались.
– Ему уже все равно.
– Это ты так считаешь.
– Мы не срались, сказала же, разошлись. Совсем. И зачем мне ехать домой, если там все равно никого нет? – Флоренс отстегивается и берется за ручку двери.
– Какого хера ты делаешь? – уточняет Джек, перехватывая ремень на полпути и невольно касаясь ее груди. – Я же сказал, что отвезу.
– Если в Бронкс, то лучше вызову такси.
– Ладно, уговорила. – Он снова пристегивает ее. – Переночуешь у меня… Подожди, в смысле дома никого? А Гэри где?
– Я думала, у тебя. – Флоренс отворачивается к окну.
Наконец до Джека доходит, что произошло. Если Гэри от нее ушел, а пока это лучше всего объясняет, как этот цветочек очутился пьяным в говно на подпольных боях, потом уехал из дома с вещами…
Джек достает телефон из бардачка и проверяет пропущенные. Ни звонка, ни сообщения. Значит, не к нему поехал. И не к Тыковке – тот бы уже отчитался. И не к Леону – у них сейчас сложные отношения.
Остается один вариант, и он Джеку вообще не нравится. Гэри поехал к Пайпер, своей вездесущей ассистентке. Неделю назад на футболе бычил, мол, нет с ней ничего. А теперь… Хотя, зная его, тогда и правда могло быть так. Он же никогда не врет.
– Джек, – зовет Флоренс, и ее голос подрагивает, – мы поедем куда-нибудь или нет?
– Да, ко мне. Но ты спишь на диване в гостиной, поняла?
Та молчит в ответ, и Джек старается не отрывать глаза от дороги.
Флоренс и Гэри вместе уже года три, не меньше. Черт разберет, где он ее подобрал, но Джек прекрасно помнит, как впервые увидел их вместе.
Она красивее всех, кто у Гэри когда-либо был, что в Манчестере, что в Нью-Йорке. Может, даже красивее всех, кто был у самого Джека. Но с первых же минут знакомства стало понятно: та еще стерва. Ловко обвела Гэри вокруг пальца, загнала под каблук и заперла дома. По крайней мере, так оно выглядело.
С появлением Флоренс их обычные тусовки и закончились. Нет, братьями они быть не перестали. Видятся до сих пор каждый день, но это работа. Вне офиса разве что на футболе встречаются – и Гэри в последнее время совсем глубоко забрался в свою ракушку, носа не высовывает. Значит, у него проблемы.
Забавно, что это Флоренс нашла ему Пайпер. Он бы сам еще пару месяцев потянул с поиском ассистента, но его личному Церберу хотелось помочь подружке. Предыдущая, Марта, долго ждала повышения. А Джеку на должность финансового контролера нужен был человек, который знает все и про каждого. Совпадение на сто процентов.
Когда Марта задолбала весь офис своим нытьем, Флоренс решила вмешаться. Отсобеседовала всех кандидатов, притащила их Гэри, и тот выбрал Пайпер. Теперь выходит, нашла своему парню новую девушку? Водевиль какой-то.
– У тебя дома есть алкоголь? – нарушает она тишину.
– Да, но не для тебя.
– Как грубо, – уязвленно отвечает Флоренс, – может, тогда высадишь меня у бара?
– А тебе на сегодня не хватит?
– Нет. Ты испортил эффект от двух бутылок чудесного пино гриджио. Теперь я отвратительно трезвая, и мне не нравится такой быть.
Джек не выдерживает и поворачивает голову. Флоренс смотрит на дорогу настолько жестким взглядом, что об него можно порезаться. Ей плохо, но он не представляет, как помочь. Алкоголь тут разве что усилит и без того паршивые эмоции.
– Когда это я успел что-то испортить?
– Когда наорал. Я сразу протрезвела.
Джек пытается вспомнить, когда это он орал. Ну, отвесил пару ласковых – так оно как выглядело? Будто Флоренс хочет насолить Гэри и испортить их отношения. Кто бы не орал?
– Не драматизируй. Представь, каково было мне.
– Даже представлять не надо, ты очень доходчиво объяснил.
– Нехер было меня ловить в такой момент. Я вообще-то там чуть не сдох на арене.
– Тебя бабушка научила так с девушками разговаривать?
– Не трогай ее! – взрывается Джек. – Она-то что сделала?
– Тебя воспитала. Не знаю, как у вас в Манчестере, а у нас так с людьми не разговаривают.
– Ой, да иди ты в задницу.
– Манчестерское быдло.
– Колумбийская алкоголичка.
После секундной паузы Флоренс наполняет машину смехом. Джек искоса бросает взгляд и понимает, что она не обижена. На душе почему-то становится легче.
Глава 2
Цветочек
Куда лучше переехать? В Бронксе оставаться не хочется, там в принципе не очень-то нравилось жить. Сколько бы его ни пытались пригладить, суть окраины это не меняет. На Манхэттене дорого и не слишком удобно, на Стейтен-Айленде так и вовсе незачем. Остаются Квинс и Бруклин.
Флоренс невольно разглядывает дома Бруклина, пока они проезжают Атлантик-авеню. Может, переехать в какой-нибудь джентрифицированный1 райончик? Причем в старый дом, их тут сотня на выбор. Жить рядом со студентами, мечтающими о Бродвее, уличными художниками, композиторами, которые пишут электронную музыку. В истинной творческой среде, где рождаются главные идеи. То, что станет будущим. То, что уже сейчас лучше всего отражает настоящее.
Сложно чувствовать развитие творческой мысли, когда застрял в американской мечте среднего звена посреди Южного Бронкса. Теперь у Флоренс есть шанс окружить себя новыми людьми и почувствовать новую волну. Цепляться за эту мысль оказывается легко и приятно: она греет душу каким-то особенным теплом и смягчает боль расставания.
– У меня в доме нет ничего из слабого алкоголя, – заставляет вздрогнуть голос Джека. – Если тебе нужно что-то такое, нам бы заехать… только не знаю куда.
Она успела забыть о нем за рулем. Джек везет ее к себе домой, куда-то, где Флоренс еще ни разу не была. Она даже не знает, где именно он живет. Гэри как-то говорил, вроде на Манхэттене.
– Главное, чтобы был алкоголь, – отвечает она. – Надеюсь, его много.
– Тебе рокса2 хватит.
Как это вышло? Как она оказалась в машине с Джеком? Когда они с Гэри только познакомились, он заявил, что у него есть лучший друг. Брат. Один из важнейших людей в его жизни, с которым непременно нужно подружиться.
Кого Флоренс ожидала увидеть? Хамоватого, но ужасно простого англичанина, который вырос в бедном районе Манчестера с бабушкой. Такого же работягу. Даже на минуту представила себе парня, похожего на Гэри, – гора мышц, торчащие уши, повадки уличного мальчишки.
С хамоватым англичанином она, конечно, угадала. Но остальное… Флоренс незаметно косится на него, разглядывая задумчивый профиль. У Джека длинная шея и тонкие черты лица. Темные волосы обычно идеально уложены, но сейчас, после боя в песке, пряди падают ему на лоб, и этот беспорядок на голове только добавляет темного отравляющего обаяния. Кстати, она никогда не видела раньше, чтобы он носил обычную одежду – только костюмы. Не считая соккера, конечно, там все их братство, как униформу, надевает голубые футболки с неизменной надписью «Этихад».
Они не подружились. Даже наоборот – он с первого взгляда ей не понравился. Заносчивый и напыщенный индюк. Джек скорчил рожу, как только ее увидел, и потом постоянно говорил о ней Гэри гадости – особенно когда думал, что Флоренс не слышит.
За три года ничего не изменилось. Всегда кажется, что сначала слуги в тюрбанах вносят в комнату эго Джека, а только потом снисходительно заходит он сам. Флоренс не нравится в нем все: слишком холеная внешность, необъятная любовь к себе, непостоянная личная жизнь, если этот бразильский карнавал вообще можно так назвать.
И все-таки она сидит у него в машине и едет в его дом. Наверное, стоило отказаться, но любопытно посмотреть, как он живет. И ей больше некуда поехать: возвращаться домой нельзя, а у Бри и Маттео явно свои планы на остаток ночи.
Черт. Надо им позвонить или хотя бы сообщение послать, чтобы не переживали. А если она их отвлечет? Последнее, что помнит Флоренс до того, как Джек вытащил ее на улицу, – их поцелуй. Видимо, адреналин боя захватил не только ее…
Она снова поглядывает на Джека, в этот раз по-другому. Всегда думала, он просто худой, а теперь даже странно – стоило догадаться, что нет. Но Флоренс не ожидала настолько прекрасной картины. Перед глазами снова всплывает его идеально вылепленное тело, блестящее от капель пота. Серьезный взгляд, сконцентрированный на противнике, точные, выверенные движения. На арене он был хищником: не оставлял Пепито ни одного шанса, хотя тот чуть ли не в два раза шире. Мангуст против питона.
Он замечает ее взгляд. Поворачивается, вопросительно поднимает брови.
– Что-то случилось? – тихо и серьезно звучит его голос.
– Почему ты меня забрал?
Вопрос вырывается сам собой, и Флоренс не нравится его задавать, но ей действительно любопытно. Среди ревущей толпы он мог выбрать любую девушку – там не было никого, кто отказался бы от возможности прикоснуться к этому телу.
Если бы она его не знала, сама бы не отказалась.
– Потому что ты в ужасном состоянии, – без иронии отвечает он. – Можешь натворить глупостей. Как думаешь, что сделает со мной Гэри, оставь я тебя среди отбросов с сумасшедшей подружкой и ее парнем-педиком?
– Маттео не гей, – на автомате отвечает Флоренс. – Он скульптор.
Джек прикусывает губу и странно покашливает.
– А Гэри ничего с тобой не сделает. Я же говорю, мы расстались.
– Он знает, что ты поехала на подпольные бои?
– Конечно нет!
– Видишь. Даже сейчас ты понимаешь: он бы не одобрил. Так что пока невменяемая, побудешь под присмотром.
– Тебе обязательно меня оскорблять? – Внутри больно колет от его слов.
– А это оскорбление? – удивляется Джек. – Просто говорю, что вижу. Тебе херово от расставания, это я понял. Напилась с друзьями, пошла за адреналином и хватанула по самую макушку. И теперь ты или отправишься дальше в бар делать глупости…
Он замолкает и резко выкручивает руль, поворачивая к Бруклинскому мосту.
– Или? – спрашивает Флоренс.
– Я буду уверен, что ты легла спать без приключений.
Когда они подъезжают к пафосному небоскребу со стеклянными стенами, Флоренс успевает пожалеть, что села к нему в машину. Все внутри нее протестует против того, чтобы ложиться спать без приключений.
– Какой этаж? – с интересом спрашивает она, пока Джек в несколько отточенных движений паркуется на своем месте.
– Пятьдесят второй.
– Всего лишь? – улыбается она. – А как же пентхаус по соседству с Центральным парком?
– Это не у меня, ты брата перепутала, – он сосредоточенно собирает необходимое: телефон, ключи, достает из зажигания ключ от машины, – он у Леона. Пойдем.
Джек не заботится о том, чтобы открыть ей дверь, и Флоренс это коробит: приходится выйти самой. Она идет в лифт вслед за ним, вспоминая, что еще знает об этом человеке, кроме его отвратительного характера.
Их четверо, и они совершенно разные. Лучшие друзья из Манчестера, которые называют себя братьями. Работают вместе еще со школы, но общая у них только любовь к машинам. У Леона Гамильтона тот самый пентхаус, Тыковка недавно купил новую квартиру где-то в Бруклине, Флоренс так туда и не попала. Джек – на юге Манхэттена.
Гэри Барнс, с которым Флоренс прожила последние три года, единственный из всех купил себе дом. Обычный дом в Нью-Йорке – самая странная вещь, какую только можно вообразить. За все время она так и не привыкла думать, что это и ее дом тоже.
Это хорошо, наверное. Не придется отвыкать.
– Заходи. – Джек пропускает ее вперед. – Чувствуй себя как… как хочешь.
– Можно я не буду чувствовать вообще? – бросает Флоренс в ответ, аккуратно заходя внутрь.
Квартира оказывается небольшой, но обставленной с удивительным вкусом: каждое пятно цвета, каждая деталь интерьера создают композицию. Не обычное жилье, нет – композицию. Светло-серые стены добавляют пространства, и тот же цвет, но оттенком чуть темнее, отражается в мебели.
Это могло бы быть скучным. Но медные оконные рамы добавляют озорных искр, которые отсвечивают на других металлических поверхностях. Квартира подмигивает ей, с каждой деталью раскрывается по-новому. Даже не верится, что здесь живет Джек Эдвардс.
Флоренс медленным шагом проходит внутрь. Она не так представляла себе холостяцкое логово. Тут не просто чисто – практически стерильно. Даже Гэри, хоть тот и привык сам следить за домом, настолько не заморачивается.
В гостиной – со входа не увидела – стоит небольшой шкаф, заполненный книгами. Но Флоренс даже не успевает обратить внимание на корешки: она замечает картину на стене рядом. Дорога, которая пробирается под бетонными мостами и находит свой путь в бесконечность… Стиль узнается мгновенно – она видела похожие работы всего пару месяцев назад.
– Джен Орпин? – Странно даже произносить ее имя здесь. – Это картина Джен Орпин?
– Почему тебя это удивляет? – звучит прямо у нее над ухом голос Джека. – Она наша, из манкунианцев3.
– Я просто…
У Флоренс нет слов. Она знакома с работами этой художницы: в этом году ее имя не раз произносили в некоторых кругах. Джен Орпин занимается ландшафтами. Она – одна из немногих, кто может вдохнуть жизнь даже в бетонную перекладину.
– Просто что? – Джек протягивает руку из-за спины Флоренс, предлагая стакан с чем-то, похожим на виски.
– Не знала, что ты интересуешься искусством.
– Не делай вид, что ты что-то обо мне знаешь.
Он отпускает стакан, заставляя Флоренс перехватить его на лету.
– Я знаю Джен. – Джек отходит в сторону, не отрывая глаз от картины. – Так что не удивляйся. Манкунианцы понимают друг друга.
– У тебя здесь… хорошо. – Ей становится неловко.
– Знаю.
Алкоголь непривычно обжигает горло: Флоренс давно не пробовала крепких напитков. На виски непохоже.
– Джин, – словно прочитав ее мысли, отвечает Джек. – Пей медленно, он дорогой.
– Если тебе жалко, пей сам, – она протягивает стакан обратно, – я могу и в бар поехать.
– Не начинай. Я всего лишь хочу сказать, что будет обидно блевать таким хорошим джином.
Джек кивает на диван посреди гостиной.
– Садись. Расскажи мне все по порядку. Что у вас случилось?
– Ничего особенного, – Флоренс остается на месте, – там не о чем говорить. Просто время пришло.
– Оставь эту чушь своим высокодуховным идиоткам на работе. – Джек опускается к дивану и похлопывает по сиденью, уже настойчивее.
Она проходит и садится. Все еще сложно понять, что именно от нее хотят.
– Ты спал с тремя из них, насколько я помню.
– Ага, знаю, о чем говорю. От темы не уходи. Льда в джин добавить?
– Да, – слишком быстро выпаливает Флоренс. Второй глоток оказывается не легче первого.
Он забирает у нее стакан и направляется на кухню, к холодильнику.
– Ты не будешь… пить? – спрашивает она.
Сейчас, в темной футболке и штанах, на которых все еще виднеется песок арены, он окончательно перестает быть похожим на привычного Джека Эдвардса. Флоренс снова оглядывается: она словно в параллельной вселенной. Здесь есть она, такая же, как обычно, но чувствует себя по-другому. И есть он, с тем же острым языком и ехидным тоном, но с новым оттенком эмоций где-то в глубине глаз.
– Сначала мне нужно принять душ и переодеться, – отвечает он, – но ты продолжаешь уходить от темы, так что не переживай. Я в песке постою.
– Тогда иди сейчас. – Флоренс поднимается за своим стаканом сама. – Если ты действительно хочешь знать, то это все равно слишком долгая история.
– У нас ночь впереди, – Джек делает пару шагов навстречу и вкладывает ей в руку стакан. – Чувствуй себя как…
Он снова запинается на слове «дома», и в этот раз Флоренс успевает ответить первой:
– Как хочу, я уже поняла.
– Я скоро вернусь. – Он стягивает футболку через голову, и взгляд невольно останавливается на скульптурных мышцах, движение которых видно под кожей.
Флоренс сжимает свой стакан и отходит к окну.
Снаружи простирается весь Нижний Манхэттен. Нью-Йорк и правда никогда не спит: прямо сейчас он мигает разноцветными огнями, рассказывая сотни историй разом. А чуть дальше темным спокойным пятном течет неторопливый Гудзон.
– Джек, – тихо, не надеясь на ответ, произносит Флоренс, – если он не у тебя, то где он?
– У Тыковки, – серьезно говорит тот.
