Изнанка. Том 1

© Самат Бейсембаев, 2021

ISBN 978-5-0053-6802-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0053-6803-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

По комнате разносился запах фимиама. У алтаря сидел старик и о чем-то размышлял.

С годами голова уже покрылась сединой, глаза стали впалыми, а тело осунулось. Но умом старик был еще свеж, и поэтому именно он возглавлял монастырь вот уже многие годы. Это было предназначение его деда, и это же предназначение было его отца, а теперь и его. Он никогда не сожалел о том, что посвятил служению всю жизнь. Единственное, о чем он сожалел, что не оставил сына, который продолжит его путь. Благо и без этого есть люди кому можно довериться после своего ухода. А доверить было что: вот уже многие столетия последователи монастыря хранили знания о приходе избранного, который поведет их к новому, лучшему началу. Многие считали орден сумасшедшими, выжавшими из ума сказочниками. Какого будет увидеть их лица, когда это случится? К сожалению, доживет ли до этого момента или нет, старик не знал.

– Да что за…? – он не любил, когда ему мешают, пока он находится в зале для медитации: за дверью раздался шум от топота ног. Дверь с силой распахнулась, еще бы немного и она вылетела из петель.

– Горит! Оно горит! – взмыленный послушник снова и снова повторял одно слово.

Непонимание, затем изумление и, наконец, торжественная улыбка с приходом осознания случившегося отразилось на лице старика.

– Началось!

Глава 1

Учитель что-то нудно и монотонно рассказывала на очередной лекции по истории. Передние ряды заполнили самые ответственные ученики. Вот староста, как все старосты любого класса или группы тянет руку, чтобы задать свой очередной нудный вопрос. И как это бывает всегда на последних партах, царствовали сон, безделье и скукота.

И как раз на этих рядах заняли три своих места три друга, дружба которых зародилась еще в самом детстве: началось еще с общего двора, куда их выводили мамы, и пока они сплетничали и делились рецептами разных блюд сидя в беседке, их чадо в это время игрались вместе. Все продолжилось и после уже в детском саду, куда их отдали в одну группу. После школа, где они вместе провели все одиннадцать лет от начала и до конца. Вот и решили вместе поступать в один университет. Тем более в их маленьком городке этот технологический ВУЗ был хорошим подспорьем продолжить свое будущее.

Если начинать знакомство, то, наверное, стоит начать с Дениса: в кругу друзей он был главным заводилой и их негласным лидером, который всегда пытался затащить их в какую-нибудь авантюру, впрочем, для справедливости, из которых, благодаря своему характеру (он умел принимать трудные решения, если они были необходимы) сам их и вытаскивал. Коренастый, высокий, с небольшой ямкой на подбородке, украшенной бородкой черного цвета, как и его волосы; он пользовался популярностью среди противоположного пола. Вот и сейчас пару кинутых в его сторону взглядов студенток только подтвердили это.

Правее, в центре их коллектива, сидел белобрысый парень, среднего роста, довольно-таки щупленький, с немного наивным характером, и как обычно листал в своем телефоне форумы о различных фантастических книгах; выдуманный мир снова поглотил его с головой. Хотя Максим интересовался всегда всем подряд, и был своего рода ходячей энциклопедией, но сегодня выдуманный мир настолько поглотил его, что он даже в пол уха не слушал лекцию. Иногда поражаешься, читая былые рассказы о разных народах, и находишь схожесть с теми вымышленными историями из книг и форумов с их обсуждениями. Между тем, стоит отметить, что из данной троицы он являлся самым умным, анализируя всегда все и вся, но из-за природной застенчивости не всегда озвучивающий свои мысли, и которые почти всегда, уже после случившегося, выражались словами «а я ведь так и думал».

Третий, последний по счету, но не последний по значимости, был Олег. Голубоглазый, с темными волосами, которые в зависимости от света могли менять свой оттенок от угольно черных до светло темных словно перламутр, с не замысловатой прической, и с неизменным атрибутом ручных часов на левом запястье, которые подарили ему родители по случаю окончания школы. Что до темперамента, то это чистой воды интроверт: держится обособлено, взгляд говорит больше чем слова; но когда говорит, то делает это редко, но метко. Незнакомые с ним люди иногда совершают ошибку думая, что раз уж он молчит и, по своей наглости или, быть может, глупости, могут позволить себе многое и тем самым переходят черту, и после, когда он внезапно отвечает, горько сожалеют. Но в каждом правиле есть исключение – он был азартен: стоило его окунуть в какую-нибудь игру, где он тут же менялся: мог кричать на всех, вести за собой, указывать, что делать и как делать. Ему не нужны были какие-то призы или деньги; главное, что ему доставляло удовольствие – это само наличие победы. И ради этой победы вся та сила, что дремлет внутри этого человека, просыпалась.

Вся эта троица, как уже было сказано, дружбой уходит корнями в самую колыбель и это, несомненно, накладывает свои отпечатки в виде общих привычек и увлечений, одно из которых предстояло этим вечером.

– Сегодня матч, – обратился Денис к остальным, глядя в экран телефона. – Ребята из фан движения пишут, что собираются в баре для совместного просмотра. Мы идем?

– Я, наверное, лучше дома посмотрю. Тем более, вечером отец просил помочь подготовить ему презентацию: нужно ему для работы на следующей неделе.

Но на самом деле все было прозаичнее: Максим хотел уже, наконец, узнать, кто тот таинственный маг, что все пытается организовать покушения на главного персонажа книги, что он начал читать на днях. Жаль только, что о сроках презентации он обмолвился на днях и товарищи об этом знали.

– Так это на следующей неделе; успеется. Хочешь, я сам поговорю с Игорем Андреевичем, и он отпустит тебя? – не унимался Денис.

– Ладно, только с отцом не надо говорить. Сам отпрошусь, – дал свое согласие их друг, после небольшой паузы раздумий.

– А ты, Олег?

– А я даже не знаю, – многозначительно протянул Олег, прикинув в голове, как там будет тесно от обилия людей. – Может правда дома лучше?

– Да, – быстро поддакнул Максим, поймав слова единомышленника. – Можно у меня.

– Нет, ну парни, это же, как-никак, Мерсисайдское дерби. Такое нельзя смотреть просто дома, – возмутился Денис такому.

И после небольших уговоров друзья-таки согласились с его доводом.

– Отлично, – улыбнулся Денис после очередной своей победы над меланхоличностью друзей, – тогда пишу ребятам, что мы тоже идем.

– Угу, – с досадой простонал Макс, потому что придется отложить раскрытие личины неизвестного горе убийцы.

***

Бар, в котором проходил общий просмотр, имел два этажа: на первом этаже при входе сразу же гостей встречала крутая лестница, поднимаясь по которой вдоль ее можно было лицезреть различные кубки и награды, тем самым окуная посетителей в атмосферу. Естественно копии. Преодолев подъем, справа стоял гардероб, а впереди открывался вид на барный столик, с высокими, соответствующими, стульями. С краю помещения, на открытом пространстве ближе к стене разместили уже низкие столы на шесть персон с диванчиками по краям. Низко свисающие конусные лампы создавали полу тусклый свет, в тенях которого люди проводили свои вечера. На стенах были прикреплены огромные с жидкокристаллическими экранами телевизоры, вещавшие для зрителей матчи, за просмотром которых они не обременяли себя соблюдением тишины.

Второй этаж уже был для более спокойных посиделок. Ярко освещенное помещение, с удобными диванами и креслами. Тут же сразу и находились вип комнаты с проекторами, для особо привередливых посетителей, где и настаивал провести этот вечер Олег. Только вот цена заставила бедного студента пойти наперекор своим желаниям.

– Твою мать, это же желтая. Куда ты смотришь, судья? – кричал на весь бар Денис, уже немного хмельной от пива в его руке.

– Да не было там ничего, – подал голос Олег.

– Да как не было? – возмутился Денис, – он срубил его словно дровосек.

– Да, сыграл жестко, но судья занял хорошую позицию и видел все прекрасно: он был первым на мяче.

– Это АПЛ, – заметил Максим. И эти два коротких слова уже поясняли всю ситуацию.

Два непримиримых соседа, чьи стадионы «Энфилд роуд» и «Гудисон парк» разделяло всего около семисот метров, сегодня оправдывали свое звание самого жестокого матча страны, где было больше всего нарушений, и соответственно, больше всех удалений.

Вдруг неожиданно зрители взорвалась криками; их любимая команда поразила голом ворота соперника. Ох, уж эти непередаваемые эмоции, когда толпа утопает в единой атмосфере радости и ликования. Кто-то один начал распевать местную кричалку и остальные тут же ее подхватили, и бар окунулся в единую волну эйфории.

Друзья покидали бар в приподнятом настроении. Еще бы – их команда красных, также именуемая как Ливерпуль, одержала сегодня блестящую победу. И, надо сказать честно, пшеничный эликсир добавил свою лепту в это самое настроение.

Внезапно на половине пути к их дому на обочине дороги что-то происходило: никто не мог точно разобрать; какое-то марево, блики во мраке темноты. Словно тучи с неба, с раскатами молнии, плыли над самой землей.

– Что там такое? Вы это видите? – встревоженный голос Дениса выдавал эмоций всех.

– Я не знаю, может, просто уйдем? – спросил, пятясь назад, слегка напуганный Максим.

– Давай подойдем поближе, – авантюрная душа не давала покоя все оставить в неизвестности.

Олег хотел было что-то сказать, но не успел он разжать губы, как их всех троих затянуло в это темное облако.

Глава 2. Денис

Запах гари ударил в нос и заставил взбодриться лучше любого кофе с утра. Стоял жуткий шум. Звук бьющейся стали и криков доносился отовсюду. Я лежал на земле в грязи и пыли. Вокруг бегали люди в странной одежде, словно из средневековья. В небе что-то летало, отсюда не разобрать. Рядом со свистом пронесся огненный шар. Полный сумбур, хаос и бедлам. Да что, черт подери, происходит вокруг? Первая мысль, что я попал на какой-то костюмированный конкурс или съёмки какого-то фильма. Мой мозг и рассудок, ощетинившись каждый своими доводами, вступили в схватку: рассудок твердил, что все, что происходит нереально и это сновидение, иллюзия, или, в конце концов, я принял что-то, и меня накрыли глюки. Мозг же кричал – посмотри своими глазами, послушай своими ушами, вдохни своим носом и ощути все то, что перед тобой и пойми, что все слишком реально, чтобы выдаваться за неправду.

Оглядевшись, я обнаружил мертвые тела, ошметки конечностей, кишки; вокруг повсюду лужи крови. Но все это, опять же, можно было списать на сбой в синапсах, пока я не прислушался своим ощущениям окончательно: и больше всего выделялся запах. Такое нельзя подделать. Смесь человеческих экскрементов, жженой плоти, накаленного металла, подпаленной травы не давали усомниться в происходящем. И пришло осознание, но не конечное принятие.

От увиденного рвота подступила к горлу, и я опустошил содержимое желудка прямо себе под ноги. Сознание выдало только одно слово – «сражение». Как я мог еще мыслить в такой ситуации – было не понятно, все работало на уровне подсознания. Я стал оглядываться вокруг в поисках своих друзей. Максим был обнаружен в двух метрах без сознания. Олег же куда-то пропал. Я стал вертеть головой усерднее, но все никак не мог его обнаружить. Я стал пробираться к Максиму. Сердце екнуло, в голове крутилась мольба о том, чтобы он был жив, пока я волочил ноги по направлению к Максиму. В теле чувствовалась слабость, словно меня заставили пробежать весь марафон, а потом еще и провели через соковыжималку и высосали всю силу.

–Максим, вставай, просыпайся. Просыпайся, тебе говорю, – шлепки по щекам не давали никакого эффекта.

В этот момент меня накрыло какое-то тщедушие, а в голове только самые темные мысли. Но, в этот момент, с его губ вырвался легкий стон. У меня с плеч, словно тонны груза свалилось. «Жив», – промелькнуло у меня в мыслях, а над головой в это время пролетел какой-то снаряд, так что я на рефлексе прилег на землю. Шум не унимался. Крики раненых заполоняли все вокруг. Я взял его за плечи и потащил прочь. Не знаю, кто с кем воюет. Мне сейчас нет до этого дела. Сейчас главное спасать себя и товарищей.

В десятках метрах я увидел лес, и, рассудив, что там удастся спрятаться, потащил его за шиворот в ту сторону. Не знаю, откуда берутся силы в такие моменты. Может страх всему виной. Может, наоборот, мужество. Но я тащил его метр за метром, не о чем конкретно не думая. Просто делал то, что надо.

–Нет, только не это, – простонал я.

Один из воинов, одетый во все черное, с мечом в руке, обратил на нас свое внимание. Он приближался ближе, а я даже не мог пошевелить конечностями – страх сковал меня. Удар меча пришелся рядом, в последний момент онемение отпустило меня, и я успел увернуться. Воин заорал и занес было руку, чтобы нанести смертельный удар, но в этот момент я прыгнул прямо на него и от неожиданности он свалился с ног. Быстро оседлав его начал наносить удары кулаком, куда только мог. Не видел ничего, просто бил и бил, ободрав кулаки до крови. Одной рукой нашарил рядом какой-то тупой предмет – в пылу не обратил внимание. Бил неистова, пока человек подо мной не размяк, и только тогда я успокоился. Грудь вздымается – жив.

Так, хватаем Максима и тащим его отсюда поскорее. Он все еще не пришел в себя. Что-то стонет под нос, но ничего толком сделать не может. Сил даже глаза открыть нет.

Не знаю, сколько времени уже прошло, но я дотащил его почти до края всей этой вакханалии и только сейчас я мог более-менее рассмотреть, что происходит вокруг.

Судя по происходящему, мы оказались в эпицентре сражения двух армий. С каждой стороны по несколько тысяч человек, каких-то странных существ (или это лошади в доспехах). Вокруг летают огненные шары, пущенные из рук каких-то людей, одетых в странные длинные балахоны. Это что маги? Где-то осколки льда пронзают грудную клетку очередного война, что поляг здесь навсегда. Вот мимо проносится отряд из примерно десяти человек, одетые в серебристые латы, прорывая по флангу, и идут, словно нож сквозь масло, разрубая всех на своем пути. Сверху пролетают какие-то овальные аппараты, оставляя под собой борозду огня и смерти.

–Максим, да вставай же уже ты. Очнись, наконец, – пару оплеух сделали свое дело. – Надо быстро найти Олега и свалить отсюда подальше.

–Куда мы попали? – начал он озираться по сторонам.

–Не знаю, – прокричал я, – Но знаю точно, что надо бежать.

До спасительного, как нам казалось, леса оставалось совсем немного. Но уйти нам не дали. Не успел я обернуться на звук, как в голову мне прилетело чем-то тупым. Мир перед глазами поплыл. Я начал терять сознание и спустя пару ударов сердца окончательно погрузился в мир тьмы.

Глава 3. Олег

Лучи солнца слепили сквозь веки так сильно, что тяжело было открыть глаза. Обонянием я почувствовал резкий запах человеческого пота, вьючный животных, и сильный аромат травы, будто я выехал за город и стою посреди поля. Ощущалась небольшая тряска. Глаза немного привыкли к яркому солнцу, и я рассмотрел все вокруг: я лежал в тележке с еще не менее дюжиной человек, ведомые конвоем. Все мы были закованы в кандалы и ошейники. По краям от нас, как я понял, мерно шагали люди, что нас стерегут. Вид они имели весьма потрепанный – грязная, оборванная местами одежда, некоторые прихрамывали, у других кровоподтеки, синяки и ссадины, а у кого-то и вовсе перевязаны раны. Было ощущение, что недавно они побывали в хорошей такой передряге. Я решил подождать и может хоть что-то прояснится позже.

Так, а где Максим и Денис? Куда они пропали? Я начал вертеть головой в поиске своих товарищей. Но ничего не обнаружил, кроме того, что мы движемся в длинной колонне из таких же повозок. Может, обратится к этим людям?

– Эй, вы не видели моих друзей? Один такой щупленький со светлыми волосами. Другой же, наоборот, темные волосы и коренастое телосложение?

Удар кнутом пришел по правой брови, рассекая мне кожу и заливая лицо кровью. Казалось, боль иглой вонзилась прямо в мозг, и тело охватила судорога. Голосовые связки разодрало криком, а рука так резко, рефлекторно, метнулась к месту удара, что вместо того, чтобы мягко прижать, она плашмя шлепнула, от чего боли стало только больше. Постепенно боли становилось все меньше, а крови все больше, поэтому пришлось оборвать футболку на себе и приложить к месту, чтобы остановить поток красной влаги. С течением времени ощущения менялись: боль накатывала волнами, пульсируя, с каждым ударом сердца. И это ощущение сводило с ума. Урок был ясен и закреплен: больше вопросов я не задавал, а только прислушивался к звукам их скудной для меня речи. Иной, не понятный для меня язык, в надежде уловить хоть что-то.

Мой мозг начал лихорадочно перебирать различные варианты произошедшего и происходящего сейчас. Во-первых, последнее, что я помню, как мы вышли из бара, а потом… как бы сильно я не напрягался, не мог вспомнить последние минуты перед тем, как очнулся здесь. Еще раз искоса огляделся по сторонам, пытаясь никак не выдать своё любопытство. В глаза сразу же бросилась одежда людей – сейчас такие нигде не носят. Да и холодное оружие тоже не в моде. Как-то я прочитал слова, что если ты ищешь ответы на свои вопросы, то нельзя сбрасывать все пришедшие в голову варианты, даже если они кажутся безумными на первый взгляд. А сейчас, мне казалось, будто я переместился в прошлое. Но самое удивительное мне открылось, когда село солнце и на небе показались две луны. Вот тут-то я осознал, что крупно влип. Теория о попадании в прошлое сразу же разрушилась. Кажется, я в другом мире. Был бы сейчас Максим рядом. В этих делах он точно подкован, в отличие от меня.

Мне стало страшно. Очень страшно. Захотелось домой. И вместе с тем нахлынули эмоций сожаления, что я так мало говорил в своей жизни: я так мало говорил своим родителям, как сильно я их люблю, и что вообще я их люблю. Мне всегда казалось, что слова не так важны, а главное то, как ты поступаешь. Особенно в мелочах. Я думал, что если ты приоткрыл дверь для мамы, или помыл посуду, чтобы она не утруждалась, то этого достаточно, чтобы выразить свою любовь. Но сейчас я готов был отдать все, чтобы увидеть ее на пару секунд и сказать ей «я люблю тебя, мам». Это наваждение заставило подступить ком к горлу, но я сдержал себя. Вот еще одна моя проблема: всегда держи эмоций. А может иногда стоит просто отпустить и дать им вырваться на свободу? Обдумать это я не успел.

Из головы колонны донесся окрик, и движение резко остановилось. Охранники, как я их охарактеризовал, начали буквально вышвыривать нас по одному прямо на землю. Да и еще по пинку некоторым прилетало. Затем собрали нас в одну кучу и начали раздавать еды, если это можно так назвать. Мне в руки дали миску с чем-то непонятным. Оно не было жидким, и не было густым. Скорее неудачно сваренная каша. Желудок страдальческий завыл, прося, подкрепится. Но даже так я не мог положить это себе в рот, не говоря уже проглотить все это. Оглянулся на рядом сидящих, которые уплетали все это будто деликатес, от чего мне стало еще хуже и появилось чувство тошноты. Я хотел было заговорить, чтобы дали что-то съестное, но помня прошлый урок, решил воздержаться от всяческих комментариев. Сами же охранники расположились так, чтобы не выпускать нас из виду. Разожгли костер, поставили на нем котел; часть осталась нас стеречь, часть расселась вокруг и приступили к трапезе. Еда у них, конечно, была в разы лучше нашей: один только исходящий запах мог сказать об этом многое. Желудок снова предательский заурчал. Что ж, если выбора нет, то придется. Стараясь не дышать носом, я как мог, пропихнул эту бурду себе в желудок.

Так в дороге мы провели несколько дней, останавливаясь на привалы и ночлег. Если быть точным, то пять. Или не пять: не помню. Я не мог ни с кем заговорить. Во-первых: это было наказуемо. Во-вторых: я банально их не понимал.

Вскоре, мы начали встречать засеянные поля, а чуть позже уже и хижины с фермерами, что трудились на этих полях. Захудалые, ничем не примечательные деревушки. Затем на горизонте показались высокие, каменные стены с выступами, расположенными на них огромными орудиями – на первый взгляд это катапульты. На башнях, на высоких штырях развеивались флаги красного цвета, а по центру было изображено бушующее желтое пламя. По мере приближения к городу, людей становилось все больше. А у огромных ворот уже стояли толпы народа, ожидая своей очереди. При виде нашей колонны они все расступались, пропуская нас вперед. Наш надзиратель перекинулся парой слов с местной охраной, и мы проехали дальше.

Город был на удивление чист. Я-то ожидал, что будет как в учебниках по истории, где рассказывалось, что в средневековье по улицам городов могли течь реки из отходов человеческой жизнедеятельности. Дома были невысокие, максимум три этажа, построенные из камня, что говорило о хорошей экономике страны, а может мы просто заехали с благополучную сторону города. Даже дороги хорошего качества. И главное никакого отвратного запаха. У них, что тут есть канализация? Похоже, что да.

Тем временем, нас привезли к открытой площади, по центру которой стоял большой деревянный помост, куда выводили людей, так же, как и мы закованные в кандалы и привезенные в таких же телегах. «Рабский рынок», – дошла до меня мысль, и я понял, что сейчас меня выставят на продажу. От подобной участи затряслись колени, а грудь сдавило что-то тяжелое. Захотелось заплакать, и вернутся домой. «Хоть бы это все был просто сон. Сейчас я проснусь у себя в комнате, услышу звон посуды, доносящийся из кухни, где мама готовит завтрак». Но ничего этого не было. Сейчас я здесь; ожидаю собственной участи. Сделать что-то мне не хватило мужества, потому как прямо на моих глазах один из заключенных пытался сбежать, но брошенный кинжал в его спину не дал ему сделать достаточно шагов к свободе.

Пришла наша очередь. Нас всех вывели на этот помост, и аукционист начал что-то выкрикивать, наверное, представлял товар и озвучивал цену, внизу стоящим людям, которые кидали на нас оценивающие взгляды. Наступил мой черед. Аукционист подошел ко мне, раскрыл мой рот и показал всем мои зубы. Затем подергал мои руки, ноги, развернул меня спиной. За всем этим люди, наблюдавшие внизу, поднимали руки и выкрикивали цены. Торги шли яростными, даже не знаю, чем я их так привлек, но отступать никто не собирался. В один момент мужчина, одетый в синий, явно дорогой на вид, балахон поднял руку и произнес одно слово. Все остальные тут же затихли и перестали предлагать свои цены. Аукционист посмотрел мне в глаза, счастливо улыбнулся и крикнул мне за спину. После меня подхватили два здоровых мужика и потащили к тому самому человеку в синем балахоне. Его внимательный взгляд; такой я видел у торговца, когда однажды ходил в ломбард, сдать найденное мною кольцо. В этот момент ко мне пришло понимание, что теперь я не просто живой человек, а товар, у которого есть хозяин. И чем это мне грозило, я пока мог лишь предполагать.