В делопроизводстве-то такого сибирского «юса» мне приходилось разбираться.
Выехав из города рано утром, я прибыл в село, служившее конечной целью моего путешествия, когда уже стало смеркаться. Дело было зимой. Село было большое – в Сибири, впрочем, мелких поселений-деревень почти нет, и села, хотя отстоят друг от друга на сотни верст, но зато всегда громадны. Существуют такие, которые тянутся на протяжении семи и более верст. Крестьяне живут зажиточно, у них, по большей части, двухэтажные дома. В селе всегда имеется церковь, трактир, несколько лавок с овощным и панским товаром и неизменный «питейный». Лишь на краях каждого села, у «поскотины», как именуется здесь околица, ютятся «мазанки» – глиняные лачуги ссыльно-поселенцев. Они составляют в сибирских селах как бы отдельную корпорацию и, по большей части, служат в работниках у крестьян.
Уже совсем смерклось, когда ямщик мой лихо вкатил в распахнутые настежь ворота «земской квартиры», где я решил отдохнуть до утра, когда прибудет извещенный о моем приезде заседатель и мы примемся за «дела». «Земской квартирой», или «дворянской», называется в Сибири дом зажиточного крестьянина, где есть две-три чистые комнаты, которые он отдает «под проезжающих чиновников», за что получает известное вознаграждение от казны. Убранство этих «земских квартир» нимало не отличается от убранства помещений других зажиточных крестьян, в которых они живут сами. Те же беленые стены с видами Афонских гор и другими «божественными картинками», с портретами Государя и Государыни и других членов Императорской фамилии, без которых немыслим ни один дом сибирского крестьянина, боготворящего своего Царя-Батюшку, та же старинная мебель – иногда даже красного дерева диваны с деревянными лакированными спинками, небольшое простеночное зеркало в раме и непременно старинный буфет со стеклами затейливого устройства, точно перевезенный из деревенского дома «старосветского» помещика и Бог весть как попавший в далекие Сибирские Палестины.