Quotes from the book «Соборяне», page 3
И так всяк, кто подальше брата видит, будет одинок промеж своих
После беседы с Термосесовым Бизюкина почувствовала неодолимое влечение к рабству. Она его уже любила – любила, разумеется, рационально, любила за его несомненные превосходства.
– А отчего же мне и не солидничать, когда мне талия моя на то позволяет?
... я не аристократ, чтобы на меня орать сто крат
- Что они вам сделали, эти люди, Туберозов и Турганов?
- Ровно ничего.
- Может быть они прекрасные люди…
- Очень может быть.
- Ну так за что же вы на них клевещете? Ведь это, конечно, клевета?
- Не все, а есть немножко и клеветы!
- За что же это?
- Что же делать: мне надо способности свои показать.
Тому нет спасения, кто в самом себе носит врага.
Ну, зло-то, какое в них зло? Так себе, дурачки Божии, тем грешны, что книг начитались.
Пью самую малость, да и то главнее всего для того, что через непитье опасаюсь, как бы хорошее знакомство не растерять.
Туберозов не был трусом, но он был человек нервный, а такими людьми в пору больших электрических разряжений овладевает невольное и неодолимое беспокойство.
«Аллилуйя, Боже мой!» — запел и я себе от восторга и умилённо заплакал. В этих целебных слезах я облегчил мои досаждения и понял, сколь глупа была скорбь моя, и долго после дивился, как дивно врачует природа недуги души человеческой! Умножь и возрасти, Боже, благая на земли на всякую долю: на хотящего, просящего, на произволящего и неблагодарного… Я никогда не встречал такой молитвы в печатной книге. Боже мой, Боже мой! этот старик садил на долю вора и за него молился! Это, может быть, гражданскою критикой не очищается, но это ужасно трогает. О моя мягкосердечная Русь, как ты прекрасна!
