Куда исчезают города? Кукла Палача

Глава 1 Крыса, игла и демон

Солнечный зайчик предупредил парня о надвигающейся беде. Свет вовремя лизнул остриё брошенного кинжала, и на лицо сони упал золотистый блик. Веки дрогнули, напоминая мозгу, что сработала тепловая ловушка. Не зря хитрец оставил тлеющий светильник у кровати! Масляная лампа, подобно конуре на тонкой золотой ниточке, держала охранный сгусток света. Жёлтое пятно патрулировало комнату, словно собака – границу. Когда дверь приоткрылась, светоч прыгнул на брошенный нож и разбудил хозяина.

Заспанный юноша вовремя свернулся калачиком, уменьшая «живую мишень». Нож вспорол подушку вместо шеи, застряв в деревянном изголовье. Судя по броску, визитёры уже на пороге. Парень успел разглядеть двух бугаев, прежде чем притворился спящим. «Когда подойдут, угощу наглецов кулаками!» – клокотало воинственное нутро. Но боже, какие тут тёплые простыни! Мозг сам не заметил, как провалился в сон. Парень слегка увлёкся, изображая жертву. А голову сверлил логичный вопрос: «Как можно кинуть нож в спящего и промахнуться?».

Вместо стылого трактира он очнулся в тёплом деревянном доме. У окна мягко шуршало кресло-качалка, на её круглой спинке дремал пуховик. Перед камином одиноко крутилось веретено, успокаивающе шелестя пряжей.

Однако растущее беспокойство проскочило зайцем внутри сердца. Страх нагло напомнил о себе, накинув узду на расслабленную душу. Руки пробила дрожь, а на лбу выступила испарина.

– Подъём! – рокотало нутро. Липкая паутина ужаса надёжно связала спящее тело. Парень до одури боялся пробуждения.

– Я не умру во сне! – прорычал он самому себе. Голос еще дрожал, но с каждым словом набирал силу. – У меня есть настоящий противник. Злой дух, что мешает жить. Демон должен быть изгнан! Я приму последний бой без одержимости. Эй, страх! Не смей убивать раньше времени! Ну-ка, пошёл вон!

Последняя фраза с рёвом вырвалась из глотки. Мозг судорожно вспомнил, зачем запускал сердце. Разгорячённая кровь пробежала с новой силой, растворяя ослабевший ужас, словно льдинки по весне. Постепенно дыхание выровнялось. Лёгкие со свистом выпустили воздух. Белые клубы, убежавшие изо рта, напоминали клочья рванных пут. Руки напрасно хватали морозный дымок. Молочные струи быстро скрылись в дымоходе.

«Ну, хотя бы не сдох от разрыва сердца, – облегчённо резюмировал парень. – Однако я не проснулся. Значит, страх – не единственная преграда».

Дом, словно спичечный коробок, вздрогнул от раскатов грома. «Неужели, изгнанный ужас вернулся с подкреплением?» Парень метнулся к окну, оценить масштаб угрозы, и застыл, открыв рот. Над утлым жилищем навис громоздкий чёрный силуэт. Руки – стволы деревьев, ноги – сродни колоннам храма, а голова подобна острому куполу. Туча-великан угрожающе занес кулак. Сновидение застыло в ожидании бури.

«Просто так великаны во сне не бродят, – закралась любопытная мысль, пока юноша разглядывал облачного человека. – Может ты символ?»

Стылый ветер неудержимо хлынул из пасти великана. Белый поток безжалостно ударил дом. Исполин попытался выдуть назойливого жильца, словно грязь из засаленной трубки. Вместо ледяного шквала в комнату проник прокуренный смрад.

«Вот, что хотел сказать сон! – парень победно вскинул руку, будто ухватив истину. – Моё настоящее тело осталось на растерзание громилам в таверне, таким же большим, как туча у дома».

Тьфу. На языке остался привкус дешевого табака. После дыхания великана не первой свежести, дымом пропахло каждое брёвнышко. Видимо кто-то дыхнул перегаром на беззащитную жертву. Звуки реальности, принесенные зловонием, пробирали до мурашек. Шелест веретена сменился шорохом трущихся веревок. Теперь веретено скрипело, совсем как старые путы, которые накидывают на хлипкое тело. «Как пить дать, связывают!» Набухшая туча согласно громыхнула, перекрывая треск очага недовольными голосами.

– Я с замком возился, теперь ты волоки тушу! – пробасил бугай, от досады замахнувшись на жертву. – У прохвоста даже гнутого медяка нет. Веревка и та дороже стоит, чем все его пожитки!

– Замок он ковырял, нам же ключи дали! – огрызнулся напарник, заставляя мир сна дрожать от каждого слова. – Сам виноват. Ты после гулянки в скважину попасть не мог. Живее неси это вонючее отребье хозяйке!

– Я в прошлый раз бедолаге шею сломал, пока спускал с лестницы. Этот нужен в целости! Ну, понеси, а!

– Тот старик хлипкий был. Наш во какой, жилистый крепыш. Гля!

Отголоски жгучей боли вяло растеклись по сдавленной груди. Бедняга даже не пикнул, хотя кровать просела от удара.

– Слабак! Вот, как надо!

Новый размашистый тычок оставил скромную шишку на спящем теле, чуть ниже живота.

– Что-то волшебное глушит чувства, – парень задумчиво надкусил губу. Однако вместо неприятного хруста плоти на языке застыл вкус жёваной бумаги. Выходит, не только из реальности до него не достучаться. Даже во сне нельзя преодолеть болевой порог. На какое-то время он в безопасности.

Парень беззаботно откинулся подле тёплого очага в доме сновидений. Деревянное жилище частенько подпрыгивало от лёгкого землетрясения. Резкие толчки слабели, и вскоре сошли на нет. Быстро же здоровяки устали терзать беззащитную цель! Интересно, что будет, если повысить градус страданий через сон? Люди же просыпаются от кошмаров. Насколько крепкая защита?

Идея лупить себя горящим бревном, пока искры из глаз не пойдут, пришла сразу. Верзилы делали всё верно, но щадили жертву. Парень себя не жалел. Дрожащие руки нехотя потянулись за горящим поленом.

Первый удар мерцающим бруском обжег глаза. Мысли путались, руки механически работали, выбивая остатки сознания. В реальности тело кривилось, а глаза приоткрывались. Болевой блок во сне оказался в разы слабее… Оно и понятно. Какой человек будет мучить себя добровольно? Парень на верном пути.

Тем временем, голоса за небосводом угрожающе стихли. Небо прояснилось, прояснились и намерения верзил. Они что-то решили, и задумали явно недоброе.

Облака словно колбы заполнились вязким мраком. Казалось, тёмные мысли душегубов уже не вмещались в узкие черепушки, и старались захватить сон. В какой-то момент клубящийся мрак переполнил небосвод. Воздушные колбы лопнули, и великан-туча раздвоился, создав вокруг дома тёмный ореол.

Вот к чему пришли злодеи – действовать сообща. Первый великан с размаху ударил землю, запуская серые пальцы под фундамент сонного дома. Жильё тряхнуло, а парня уложило на лопатки. Вторая туча нырнула в дымоход и потянулась к жильцу. Юноша хотел было спрятаться, но ноги оплели чёрные удлинённые пальцы. Видимо, в реальности сейчас один силач затягивает веревки, а второй держит вёрткую жертву.

Мрак из дымохода неумолимо приближался, превращаясь в мускулистую руку. Что ж, дальше сна бежать некуда. Юноша с вызовом посмотрел на темную длань, которая неуклюже ощупывала комнату. Колкий взгляд – единственное, чем он мог навредить недругу. Секунда, и мощная ладонь схватила лицо, перекошенное отчаяньем. Тело ощутило, что плывёт к потолку и покидает границы видения.

Парень открыл глаза, подвешенный над кроватью. Потный бугай поднял его за голову в полуметре от пола. Громила вскрикнул, явно ошарашенный пробуждением жертвы, и инстинктивно сжал пальцы. Резкая боль клещами вырвала из реальности, и снова оставила на деревянном полу сонной сторожки.

– Враг не зря нанял жестоких вышибал, с одной извилиной на двоих, – цеплялся за догадку разум, пытаясь отогнать боль.

– Задача забияк не просто напугать, чтобы я укрылся во сне. Кровожадные амбалы должны мешать проснуться! А если очухаюсь, то какой-нибудь «случайный» удар вернёт в клетку сновидений. Бьюсь об заклад, «умники» и не догадываются, почему их подредили на грязную работенку. С врагом придётся бороться через сон.

– Для начала укрепим домишко, – просипел парень, поднимаясь усилием воли.

Он схватил кочергу и за пару движений обрушил камин. Второй раз рука через трубу не вытащит. Камни от осыпавшейся кладки пошли на затычки, чтобы закрыть глубокие щели в полу. Через них уже не пролезть чёрным пальцам великана.

– Попробуйте теперь поднять валуны! – язвительно бросил юноша, удовлетворённо устраиваясь в кресле. Усталость накатила подобно волне, прижимая к деревянной спинке. На колени по-кошачьи прыгнул пуховик. Странное создание вальяжно свернулось кренделем и засопело.

– Святая простота, – умилился юноша, разглядывая забавные кудряшки на меховой одежде. То ли кошка, то ли овечка – кто его разберет? Ради таких творений сна стоит укреплять оборону, нужно сберечь всех. Магический кокон, в котором заперто тело, долго не выдержит глупости здоровяков. Вскоре боль прорвёт завесу сновидений. Тут камня на камне не останется. Есть ли еще поблизости защита?

Пальцы нервно разгладили пуховик. Стоило рукам ощутить ворсистый мех, тревоги умчались. «Может, остаться?» – подкралась соблазнительная идея. Смерть во сне не самая болезненная… Ай! Мизинец наткнулся на что-то острое.

Из меховой шкуры питомца стыдливо выглянула игла. «Хм, одёжка потому и ласкалась, чтобы он вытащил занозу». Пальцы аккуратно извлекли железку, толще и длиннее привычных иголок. Стоило достать её, как пуховик начал тереться о ладонь, подставляя распущенный ворот.

– Не до тебя сейчас! – буркнул парень, отталкивая назойливый комок меха. Существо недовольно заурчало, словно говоря: подумай еще, я полезный!

Обдумывать предложение уже поздно. Стены выгнулись от череды быстрых ударов. Юноша обеспокоенно глянул в окно. Сквозь темную пелену с демоническим упорством летели хлопья снега. Ледяной град по очереди обстукивал стены, будто сундук, в котором вор ищет слабое место. Острые льдины целенаправленно рвались внутрь.

– Ты же не думал, что так быстро избавишься от страха? – просипел издевательский голос снаружи. – Твоими стараниями лёгкое беспокойство, бывшее белым дымом, выросло до снежной бури.

– Наконец, заказчик пожаловал, – юноша саркастически ухмыльнулся. – Не мог усидеть на месте? Хлебом не корми, дай поиграть с добычей. Неужели у демонов так мало радости?

Последние слова прозвучали чересчур громко, почти отчаянно. Юноша и не ждал ответа, однако замогильный голос за окном наполнило сладкое торжество.

– Как я мог упустить миг триумфа? Ты оставил ужас расти, подобно зерну, забытому в дальних землях души. Настало время урожая! Смотри!

Вьюга грянула оглушительным треском. Ветер играючи разорвал тучи-великаны. Холод с остервенением превратил клочки тумана в гигантские ледяные валуны. Камни один за другим полетели в сторожку, словно снаряды катапульты. Но дом героически держался, все больше сотрясаясь от глухого стука.

– Одному не справиться… – парень придержал пуховик за шиворот. – Давай я пришью воротник, а ты поможешь пережить шторм?

Существо утвердительно моргнуло пуговичками, и юноша принялся латать шерстяного союзника. Дом простоит какое-то время, я же обдумаю план.

Страх объединился с врагами. Судя по выкрикам, которые сопровождают каждую атаку, гигантов покрошило в салат, но не убило. Они еще управляют частями тел. Кажется, головы орут на ветер, подсказывая направление удара. Бьют прицельно. Уже десятый налёт по окнам или двери. Даже замороженные, силачи не хотят ломать здание целиком. Наверняка есть воля хозяина, которому приглянулась сторожка.

– Может, ты не просто куча досок? – крикнул единственный жилец, обращаясь к дому.

Внутри комнаты воцарилась гнетущая тишина, даже скрип половиц сошёл на нет. Казалось, потрёпанное жильё хотело уйти от ответа. Хотя, куда оно уйдёт? Это же дом. И какой ждать реакции от неказистой хибары – говорящего стула? Но магическая одёжа, урчащая на коленках, вполне живая.

– Слушай сюда, изба! – юноша схватил кочергу и от души замахнулся. – Говори! Или я всё в щепки разнесу!

Решительный взгляд сверлил покатую стену, будто лицо врага. Лакированная древесина обзавелась едва заметным блеском. Судя по резкому запаху, дом пропотел до самого основания. Доски изошли серыми пузырями.

– Зачем брёвна надул? – обескураженный юноша ткнул кочергой толстый пузырь. Опухшие стены ответили дрожью. Дом среагировал на вопрос по-своему, и ждал, что его поймут. Парень продолжал тупо пялиться на диковины жилища. Меж тем крышу обстреливали снегом всё сильнее. Доски недовольно скривились, будто губы учителя, который никак не мог донести простую истину до сорванца.

– Бубон на теле каравана! – прошептали деревянные губы. – Гнилой мальчишка!

Зычный мужской голос был странно знаком. Его вытащили из памяти, как очередную подсказку. «Дом не обзывался. Он пытался что-то показать». Юноша на всякий случай отошёл в центр комнаты. Не дождавшись нужной реакции, жилище продолжало «намекать». Из пыльных углов поползли чёрные точки. Древесина чахла на глазах, а парень никак не мог взять в толк, почему из-за слов «гнилой мальчишка» прогнили именно доски. Словно в утешение соседние брёвна обрели выпуклые очертания медицинских склянок. У ближайшей пробирки даже этикетка читалась: «от галавной боли».

Уголки губ невольно дёрнулись. «Эти склянки – следы любимого дела». Парень частенько помогал знахарю составлять грамотные надписи. Стены, как мозаика, сложились в единую картину. Порченые доски чередовались с выпуклыми медицинскими пробирками, совсем как чёрные и белые полосы в жизни.

– Этот дом – душа! Он создан из памяти и эмоций. Брёвна – добрые и злые воспоминания, – затаив дыхание, прошептал юноша. – Гнилой мальчишка – так меня называли караванщики!

Не удивительно, что часть дома испоганил грибок. Парня называли гнилым – остались прогалины в стенах. А милый сердцу труд у знахаря связан с бутылочками да зельями, поэтому хорошие воспоминания превратились в склянки. Такова его полосатая жизнь, если бы из жизни сложили дом.

– Ты доказал свою ценность, – парень робко погладил шершавое бревно. Под рукой древесина благодарно нагрелась. «Всем нравится, когда их понимают».

– Хм… Камин тоже что-то значил? – парень присмотрелся к засыпанному дымоходу. Дом молчал, впитывая следы прошлого разговора. Общение с живыми измотало утлое жилище.

Ладно, он сам догадается. К пятке подкатился кусок каменной кладки. «Неужели ради очередной подсказки пол слегка наклонили?» Булыжник напоминал затвердевшую пивную кружку, а соседний – сцепленные кулаки. Острые костяшки упирались друг в друга, отказываясь уступать.

– Пиво… спор, кто больше выпьет! Вот почему я уснул в таверне! А всё из-за проклятого ослиного упорства. Значит, дымоход, который я по дурости разобрал, – это… «Что-то вроде стержня души», – злые языки говорили, я на редкость твердолобый, почти, как кладка у камина.

Брёвна одобрительно улыбнулись паклей меж стен. Парень не напрасно выдохся, когда разворотил очаг. Сам себя лишил стержня. Да еще и огонь засыпал. Тяжело будет без огонька в душе, никакой внутренней мотивации.

Боевой настрой как-то улетучился. Если рухнет хибара, он потеряет рассудок. Враг хочет убить жильца, чтобы от тела осталась удобная оболочка, и с триумфом занять пустой сосуд. Ясно, почему великаны берегут сторожку. Их повелителю нужен здоровый организм, а не мешок костей с выжженной нервной системой. Возможно, невидимый властелин прячется неподалёку, чтобы проследить за расправой и вовремя занять дом.

Подоконник предательски треснул, впуская порыв ветра, а следом шум из реальности. Бугаи в таверне спорили и хлестали жертву по щекам, совсем как вьюга, которая бьётся о ставни.

– Эй! Приведи в чувство гада. Я малость переборщил с зажимом! – громыхнул виноватый баритон. Парень ощутил, что взлетает, когда кресло-качалка поднялась выше обычного. Кажется, его тело кинули другому вышибале.

– Сам сломал, сам чини! – просипел соратник, кручёным броском возвращая связанный кокон. Кресло вторило движениям и угрожающе наклонялось. Видать, второй бугай едва словил пленника.

На запястьях парня проявились следы железной хватки: громилы теряли терпение, срывая злобу на единственной жертве. Раны удвоились, когда юноша услышал шаги. Скрип, скрип, шорк, шорк – громыхала тяжёлая поступь. Кто-то слишком большой для зверя уверенно ковылял к сторожке сквозь вьюгу. Видимо, в реальности некто приближается к бугаям. Судя по звукам, чужак пробирался через толпу посетителей трактира, как сквозь снег, наметенный бураном.

– Пару стежков, лишь пару стежков! – лихорадочно повторял юноша, стараясь покрепче пришить воротник.

Говорят, если одеть дырявую волшебную одежду, она в отместку может погубить хозяина. Задушить, например, или хребет преломить. Парень вздрогнул от тёмных мыслей. Игла предательски выскользнула.

– Дерьмо! Надо поднять, пока…

Не успела железяка удариться об пол, а ветер уже вырвал окно. Единственного жильца словно пёрышко подхватил ледяной поток. Нечто, идущее к дому, перешло на бег. Дробь шагов приближалась, но юноша смог разглядеть вместо врага только размытое пятно. Мохнатое существо ловко перемахнуло через разбитый подоконник. В голове зазвенел противный женский голос, рождённый бураном.

– Вы что делаете, ротозеи? – гаркнула баба на остолбеневших бугаев. Тётка будто ураган ворвалась в затхлую комнату трактира. Грузное тело с нарочитой лёгкостью перепрыгнуло выбитую дверь. Парню до дрожи хотелось услышать, как чихвостят обидчиков. Он напряг все доступные чувства, и не просто услышал, а ощутил мозолистые женские пальцы под горлом. Они с остервенением срывали тугие веревки.

– Вам сказано долг за постой забрать. А вы что? Связали дурня, чтоб не мешал развлекаться, и кидали им, как мячиком! Олухи!

Визг трактирщицы больно резанул уши. Звук был настолько реальным, будто баба вопила внутри мира снов. Парень даже опустил взор, чтобы проследить, откуда шум – ветер принёс в дом сна визгливую крысу. Вот, кто шёл сквозь снег человечьей поступью! Грызун беспомощно пискнул, когда буря подняла маленькую тушу. Крысиный «крик» до ноты повторял хозяйку постоялого двора. Тварь верещала по-человечески, чересчур противно. Руки так и чесались заткнуть глотку. К парню на незримом блюде подплыло веретено. Буйный поток вложил острый предмет в замершую ладонь.

– Убил бы эту толстую жадину! Отсыпала пяток золотых, и думает, вольна командовать. Нож под ребро сделает бабу сговорчивей! – пронеслись в воздухе чужие мысли. Вот, о чём думали бугаи, когда их отчитывали, как мальчишек. Ветер намеренно закружил крысу в белой воронке. Лёгкая серая тушка вращалась быстро, а жилистое тело юноши куда медленнее. Поднеси руку, и крыса сама налетит на веретено. Даже ребенок справится. Парень замахнулся, а буря подставила серый комок. Интересно, что будет, если убить трактирщицу через сон? Рука застыла, связанная женским голосом. Ухо нехотя сложило слова из крысиного писка:

– Вы что, последние мозги пропили? Кинули в постояльца сон-ножом, а потом пытались разбудить тумаками? – устало хрипела трактирщица. – Оглоеды! Бедолага не мог проснуться, пока камень из рукояти ножа сны посылает. Вам зачем магическую приблуду дали? Обчистить смутьяна без лишнего шума. Если карманы пусты, нужно было разбудить нищего и заставить отработать на кухне!

– Так мы искали, – робко оправдывался верзила. – Увлеклись немного.

– А бить зачем начали? Забыли, что камень во сне крепче цепей держит? Или вам доплатили за чужие мучения?

Парень отчётливо различил облегчённый хруст дерева, когда щербатое лезвие покинуло спинку кровати. Мир сновидений закружился, подобно воде, которая уходит в пробоину. Камень голубым светом нещадно перемалывал сон. Великаны, вьюга, даже части дома – всё поглощал водоворот с голубой сердцевиной.

Юноша приветливо растянул губы, встречая долгожданную реальность. В центре воздушных потоков проступила душная комната трактира. Он почти выбрался. Наверняка сон засосёт раньше, чем буран разорвёт тело. Я не успею замёрзнуть в кошмаре. Остался вопрос, что делать с крысиной тушей, которая летит рядом. Рука сжала веретено. Еще можно ударить наотмашь.

– В окно кидайте вора, да смотрите, не прибейте. Юнцу еще отработать харчи надо, – напоследок пискнула крыса.

– Хозяйка меня защищает! – со стыдом подумалось парню. – Своеобразно, конечно, но всё же… Тётка не заслуживает смерти.

Юноша поддался ветру, отбросив веретено. Когда рука выпустила оружие, что-то крепко сжало лодыжку. Может, буран захотел отомстить за сорванное убийство и отморозить ногу? Или в комнате есть кто-то еще, и крысы из сна не умеют ходить, как люди? Опасные мысли таяли, поддавшись наплыву чувств.

Первой заговорила спина. Хребет шаркнул о что-то щербатое, сметая слой пыли. «Наверное, подоконник», – смекнул юноша, приказывая телу сгруппироваться. Его же в окно хотели выкинуть. Сон распался на осколки вместе со стеклом, через которое метнули гостя. Хотя витражи нещадно резали кожу, парень ухмылялся сквозь разбитые губы.

Поодаль медленно спускалась плотная туча. Сгусток мрака, хорошо различимый на солнце, напоминал мешок с вещами. Однако «мешок» отрастил сначала овальную голову, потом тощие ноги. Казалось, бугаи «за компанию» вышвырнули еще одного постояльца.

Тень вытянулась и подала руку. Юноша протянул свою, и мгновенно пожалел о решении. Ладонь обожгло болью, словно парень схватил острый край ножа. Тень широко ухмыльнулась, показав вместо зубов часть улицы. Юноша хотел дать сдачи, но тёмный силуэт торжествующе растаял.

Что это было? Заплутавший осколок сна? Или в комнате таверны тайком жил тёмный дух? Удар о землю прогнал мрачные мысли. Тело мешком свалилось на брусчатку. Спину смяло гармошкой, а ноги повисли над затылком. «Я всё ещё жив» – упрямо твердил разум, проверяя с помощью боли, все ли конечности на месте. Нужно… топ! …собраться… топ! …и встать… топ! топ! топ! Что за надоедливый шум?

Звенящая голова повернулась на топот и обнаружила рослую фигуру в сером балахоне. Исполин, скрывший лицо капюшоном, нервно стучал сандалиями по брусчатке. Казалось, он с раннего утра ждал выпадения людей из окна. Заметив вопросительный взгляд, странный наблюдатель невозмутимо продолжал разглядывать парня. Он подошел и склонившись осторожно водил над ранами жилистой рукой. Ладонь напоминала плоскую доску, обтянутую горелой кожей. Высохшие пальцы, короткие и угловатые обрубки, скрепляла тонкая проволока сосудов. Юноша сглотнул: с такими когтями ножи без надобности.

– Дичь какая-то, – парень дернулся и перекатился на спину. Стемнело, безмолвно смотрело фиолетовое небо с ирисками вместо звёзд. – Часть сна решила задержаться – подкинул идею встревоженный разум. А ты – юноша смерил взглядом сутулого пришельца. – Очередной плод воображения.

Чужак самодовольно подставил свету твёрдый сгусток мрака вместо лица. Ни носа, ни ушей, даже рот отсутствовал на прямоугольной чёрной поверхности. Только блеск красных угольев вместо глаз подсказывал, что под мантией теплиться жизнь.

– Интересно, где же реальность? – парень продолжил односторонний разговор и неуверенно поднялся на сбитых локтях. Заплывшие от синяков карие глаза медленно оббежали прохожих, ища что-то слишком обычное. Например, уличную ругань или толстых сборщиков налогов, словом, обыденность. Людям в волшебном мире зачастую не снится рутина.

Взгляд привлекли шумные торговцы рыбой. Вместо товара у купцов в бочках плескались молодые русалки. Обнажённые девы, чью грудь закрывали хмурые осьминоги, игриво махали хвостами. Девушки звонко хихикали, обдавая покупателей бодрящей водицей. Блестящие капли, будто бриллианты пролетали насквозь галдящую толпу. «Намоченные» люди увлеченно выбирали карпов потолще прямо из бочек с водяными жительницами. Прохожим невдомёк, что чей-то разум скрестил реальности.

– Бери лошадку толстая, вкусная, мои деды на таких глинозём вспахивали, – уговаривал неподалёку делец залётного покупателя. – И довезет, и пообедаешь, коль припасы кончатся – сказка.

– Ага, страшная сказка, – скептически отмахнулся покупатель. – А то, что деды на кляче работали охотно верю. – Судя по продавленной спине не только деды, даже прадеды.

– Что он болтает, это же молодой единорог! – в приступе негодования выкрикнул парень. Хотя продавец с понимающей скорбью осмотрел скотину и побрёл к прилавку, не обернувшись.

– Видимо рогатая животина тоже плод фантазий. А под уздой у лошадника вместо легендарного скакуна изношенная скотина, – себе же напомнил юноша. Руки осторожно ощупали шишку на затылке. Болит. Кажется, я сильнее обычного приложился о камни. Надо искать то, что разглядел, прежде чем мозг сделал из города винегрет со сказочными чудищами.

– Вон он целёхонек! Я же говорил! – крикнул бледный вышибала, выглядывая из выбитого окна.

– Так, кажется, вон тех лысых припоминаю, – с мрачным довольством буркнул юноша. Из косого окна высунулись блестящие головы здоровяков. Бугаи присвистнули, убедившись, что приказ «не пришибить» относительно исполнен и схватили стулья. Силачи, как снаряды для катапульты зарядили сломанную мебель, затем выжидающе оглянулись. На балкон, вздёрнув подбородок, выплыла тучная хозяйка трактира. Она лихо перекинула край платья через плечо, словно полководец и подняла ножку стула, надеясь дирижировать атакой.

– Чтоб тебе медведицу без детей встретить, – театрально взвизгнула баба, самозабвенно взмахивая палкой с гвоздём. Проходимец! – Тётка прищурилась, указав врага жирным пальцем. – Бей!

Вышибалы послушно метнули «снаряды» из старой мебели. Парень успел собрать кости и мастерски парировал бросок. Отскочившие щепки лишь оцарапали ловкача.

– Твои потуги подобны крысиным повадкам: слишком предсказуемы! Перестань вертеться и умри спокойно! – подал голос чужак в мантии, сплёвывая чёрный комок. Глухой, до дрожи знакомый звук, прорезался из рваной дыры вместо рта. Юноша поморщился, видя, что ради этой фразы чужак буквально прогрыз нужное отверстие. К тому же острые куски дерева должны были проколоть мантию. Но каланча даже не вздрогнул. На балахоне ни царапины. Великан беззаботно стоял посреди разрухи, сверля парня осуждающим взглядом.

– Оставь поучения детям бестелесный, – отмахнулся ловкач, играючи ускользая от тяжелой двери гардероба. – Что ты мне сделаешь из своего сонного царства? И вообще, где кот ленив, там крысы пляшут! Если баба ленится кошель сторожить, пусть делиться золотом.

– Считаешь трактирщицу ленивой кошкой? Или просто нравиться унижать людей, приютивших на ночь? – голос духа наполнили стальные ноты. – Мало тебя буран подморозил?

Лодыжка, еще красная от колючего холода, призывно заныла. Юноша невольно глянул на саднящую рану и браваду, как рукой сняло. Той самой рукой, которая отпечаталась на замёрзшей ноге. Пять тощих отметен, по числу обрубков на ладони незнакомца. Парень осёкся, закусив воротник вместо кляпа. Этот чудак – то самое существо из сторожки во сне. Вот кто схватил его за ногу. Юноша буквально на себе вынес демона из гибнущего видения. И, кажется, он только что нагрубил тёмному существу, вдобавок обозвав женщину. Сейчас что-то будет, но что? Проявиться заячья губа или прилюдно пробьёт понос? Слишком мелко. Духи любит зрелище. А конкретно этот кусок мрака с его вечно скрипучим голосом, который напоминает воздух, покидающий мёртвое тело… Это существо знакомо до рези в печенках. Сейчас надо без резких движений нащупать «подарочек» и спрятать от посторонних глаз. Иначе перепуганные зеваки вздёрнут чужака, как одержимого.

Вспотевшие руки настороженно пробежали по жилистому телу. Льняная рубашонка изрезана стеклом. Старая не жалко. Кожаная куртка, на вид из лошадиной попоны напоминает решето. Подлатаю. Взгляд нехотя скользнул за шиворот. Только не любимые штаны! Уф… Пронесло, лишь несколько кусочков застрявшего стекла. Ни тебе гнойной язвы или лошадиных хвостов. Неужели пощадил? Каланча язвительно ухмыльнулся, приоткрыв мантию… Из мягкой подкладки вырвался стылый воздух с примесью снега. Поток прошёл насквозь, будто исполин раскрыл не плащ, а окно в горы.

– Здравствуй, буря из видения, – сквозь зубы выдавил парень, приветственно склонившись. Но ледяной шквал не проявил почтения. Ветер безжалостно обтёсывал скулы, словно какой-нибудь снежный пик. Вскоре приветственная улыбка примёрзла к посиневшему лицу. Несмотря на яркое солнце, тело вмиг покрылось инеем. А ладони хотя и растирали кожу, не могли передать тепло. Организм отказывался согреваться, желая промёрзнуть до кончиков ногтей.

Вот зачем юноша во сне шил пуховик. Он предчувствовал близкую беду. Разум сам предложил доспехи. Но парень всё испортил и не успел подлатать одежду. Он заслужил замёрзнуть. «Заслужил! Виноват!» – сверлило в мозгу. Дело не только в пуховике. Намедни, в пьяном угаре юноша зря перемывал кости хозяйке трактира. Теперь ветер мстит, перебирая рёбра, словно натянутые струны. Не важно, что обозвать пухлую бабу ленивой кошкой досадная мелочь. Иглам совести всё равно, как сильно испачкалась жертва во грехе по щиколотку или с головой. Главное дать повод вонзиться. Это справедливо. Совесть болезненно уколола, слишком болезненно для такой пройдохи. Кроме того, жгучая боль шла из правого запястья. Или совесть переехала ближе к рукам, что для рукоблудника вполне ожидаемо, или под кожей сидит нечто острое. Взгляд просиял искрой надежды. Кажется, есть выход. Осталось телу принять нужную позу, медленно и максимально естественно. Плечи осунулись, голова поникла.

– Я виноват, – сквозь зубы процедил парень. Зря бросил караванщиков. Друзья, рискуя жизнью, привезли меня через Смертную тень. А я выкрал арбалет и пошёл кутить на чужие деньги. Очень виноват, – повторили губы, делая паузу для натуральности. В ответ колкая боль пошла на убыль. «Есть контакт» – щёлкнуло в мозгу. И раскаянье полилось рекой. Юноша дотошно вспоминал любой проступок и покаянно бил себя в грудь.

– Не забудь, что ты испоганил мой любимый гостевой домик – с досадой, напомнил призрак. Дух стоял в отдалении, продолжая из мании извергать зиму. – Кто камин обрушил? Кто дорогущий тёплый пол испортил? Я подсмотрел обстановку во сне у приезжего зодчего. Теперь куда прикажешь водить всех женщин, которые сняться тебе извращенцу? Только посмотрите на этого виноватого сына шакала!

Дух повернул голову к прохожим, но забыл повернуть туловище. Подбородок демона оказался за спиной. Однако люди глядели сквозь призрака наслаждаясь чужим унижением. Сперва зеваки довольно гоготали, посмеиваясь над уличной исповедью и тем, как чудак борется с ветром, которого никто не видит. Потом молодёжь потупилась, а старики зашмыгали носами, понимающе кивая. Очень уж натурально хитрец просил прощения. Даже трактирщица прекратила обстрел вещами. Бабища лёгким движением сгребла вышибал в медвежьи объятья и прижала к груди. Женщина обливалась крокодильими слезами от жалостливых историй бывшего гостя. Баба даже подумывала простить мальчугана. И не только она.