Мексика – она одна такая! ¡Como Mexico no hay dos!

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Е. Умеренков, 2023

Все права защищены

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Наталья и Евгений Умеренковы поженились, когда учились на журфаке Ленинградского университета. Девичья фамилия Натальи – Нестерова – стала ее литературным псевдонимом. Первым читателем всех ее книг был муж, а его одобрение выражалось формулой «катит», то есть новая история держит внимание, цепляет, хочется ее дочитать. Пару раз, когда «не катило», Наталья рукопись откладывала, начинала новую. Сделать совместную книгу о Мексике задумала Наталья, семь лет семья прожила в этой стране, где Евгений работал собкором «Комсомольской правды». Но написать для нее она успела совсем немного. А «катит» эта книжка или нет, решать уже вам, читатель!

* * *

В молодости мы ищем рассказчиков, а в старости – слушателей. Может, поэтому я быстро согласился с предложением Наташи: давай вместе напишем книгу о Мексике. Мы прожили там с детьми почти семь лет, и нам действительно было что вспомнить об этой стране и ее людях.

¡Como Mexico no hay dos! (Мексика – она одна такая!) – говорят мексиканцы иностранцам, интересующимся историей, культурой, да и политикой страны ацтеков и майя. Русский человек тоже уверен в уникальности своей страны и культуры. В этом у нас с мексиканцами общий подход к теме: такой страны, как наша, больше не найти. Но это ни в коем случае не означает: «наша страна лучше других и выше всех».

Идея была проста: отбираем самые интересные из моих репортажей и очерков, которые я написал для газеты «Комсомольская правда», чьим собкором в Мексике был в девяностые годы, а Наташа «связывает» их своими воспоминаниями, комментариями, наблюдениями. Добавляет, как она собиралась, «крупный план» – впечатления и ощущения, портреты и предыстории…

Наташа успела написать только зачин. Дала почитать. Мне показалось, что как-то слишком лихо задала она тон и стилистику нашей будущей книги, подумалось, что ее энергетике, жизнерадостности и чувству юмора будет соответствовать далеко не всё, что написал о Мексике я. Но она убедила меня, что всё получится.

Мои материалы, как и других зарубежных коллег-собкоров, выходили в газете в те годы сильно сокращенными – тогда была только бумажная версия, а девятый вал судьбоносных событий в собственной стране в «роковые девяностые» оставлял мало места на ее полосах для рассказов о заморских чудесах и чудаках. В лучшем случае напечатанной оказывалась половина текста моих «познавательно-развлекательных» репортажей из Мексики. Увидеть, какой «омылок» вышел в номере от переданного в стенбюро объема, я мог только через неделю-полторы после публикации – пока еще газета с почтой дойдет из-за океана. А узнать очень хотелось. Поэтому, когда редактор по телефону сообщал, что публикация вышла, но в сокращенном виде, мы спрашивали: «Руки твои после рубки по живому тексту в крови, как у мясника, по локоть или только до запястья?..»

Решать, получилась или нет книга, будет читатель. Наташа считала, что тем, кто интересуется этой далекой и удивительной страной, будет интересно. Это и придало мне недостававшей самоуверенности, чтобы предложить к чтению тексты, написанные в конце прошлого века и даже тысячелетия. Менять временные ориентиры я не стал – просто делайте поправку на прошедшее время, даже если какие-то реалии той поры будут вам незнакомыми или покажутся не совсем понятными. Править время – дело неблагодарное, это оно нас с вами еще поправит…

Крупный план. Последний

Наталья Нестерова
Муза как спутница жизни

Муза – это ерунда. Существо капризное и быстропортящиеся. У творца должна быть жена. В своей массе творцы (живописцы, поэты, скульпторы, композиторы, изобретатели и так далее, включая журналистов) любят домашний уют, чистые носки, вкусную еду и натурально-биологические произведения в виде хорошо воспитанных детей. С этим всем никакая муза долго справляться не способна. Если, конечно, не переквалифицируется в жену, верную спутницу жизни. Имя этим труженицам, то есть нам, – миллион. Безмолвные героини, которые греются у чужого костра славы. Хотя дровишки-то своими ручками таскали да подкидывали.

Слово «безмолвные» меня почему-то бесит. Мы ведь не объекты природы, вроде деревьев или гор. Нам есть что сказать. Вот возьму и скажу. Каково было жене собственного корреспондента «Комсомольской правды» в Мексике в конце прошлого века. Тут людям, помнящим те годы тёмные, уместно скривиться: у кого щи жидки, у кого бисер мелок. Исстрадались они там, за границей! Не исстрадались. Но я и не собираюсь оправдываться, рассказывая о тоске по Родине, друзьям и близким, тревоге за них, когда происходящее в стране иначе как лихолетьем назвать нельзя. Я хочу дать своего рода обрамление статьям моего мужа, выходившим в «Комсомолке».

Если переводить на кинематографический язык, то газетная публикация – это общий план и проезд. В газетной статье главное – информация, а чувства, настроения, впечатления и прочая рефлексия неуместны. Нарушение жанра. Пренебрегать законами жанра хуже, чем в одной кастрюле варить борщ, макароны и кисель.

Я попробую дать крупный план – те самые впечатления и ощущения, портреты и предыстории.

День мёртвых

В конце 1988 года мы приехали в Мехико. Мы – это я и двое сыновей-школьников. Митя – первоклассник, Никита в четвёртом классе. Славные мальчики, в хорошие дни дерутся только утром и вечером.

Женя приехал на месяц раньше. Снял квартиру. Ходил по ней, гордо показывал. Я ответно восхищалась, мы еще никогда не жили на таких площадях. А про себя думала, что мыть и убирать в квартире в сто квадратных метров – это проститься с возможностью осуществить мечту: написать книгу, ведь я теперь безработная… К слову, первую книгу я написала через десять лет.

– По контракту, – говорил Женя, – за ущерб мебели владелец вычтет из залога.

– Ущерб? – застыла я. – При наших-то детях. Редакция оплатит?

Вопрос был жизненно важным. За аренду квартиры, которая одновременно корпункт, также за автомобиль и его обслуживание платила редакция. Не от щедрот. Если бы не оплачивали, то на зарплату Жени мы нашли бы жилье только в трущобах, об автомобиле и не мечтали бы. Какая-то изощренная политика, остававшаяся с советских времён. Она касалась дипломатов, специалистов – всех государственных служащих, на зарплату которых ориентировалось и начальство журналистов. Поселить тебя в достойной квартире, предоставить хороший автомобиль – и платить копейки: на хлеб и воду.

– Что ты о грустном? – попенял Женя. – Тебе не нравится квартира?

– Очень нравится. Такая большая.

В этот момент из детской донёсся грохот. Начался ущерб.

– Мальчики не поделили кровати, – вздохнула опытная я. – Они, кровати, совершенно одинаковые. Но по разным стенкам.

– Мне надо работать, – сказал Женя. – Ночью передавать.

«Работать» – это святое. Из-за разницы во времени Женя передавал стенографисткам по телефону статьи глубокой ночью. Хронически не высыпался.

Приструнила сыновей: предложила кинуть жребий, сыграть в «камень-ножницы-бумага», вспомнить считалочки и вообще заткнуться, не позорить перед соседями своими воплями гордое имя советского человека.

– Митька вообще еще не человек, – сказал Никита.

– А ты недонепересоветский. – Умненький младшенький не остался в долгу.

Потом они хором спросили, когда мы будем есть.

Не успела ответить. Раздался звонок в дверь.

– Видите? В смысле, слышите? – грозно спросила я. – Соседи уже пришли! Убрать в комнате!

Про соседей я из карательных педагогических устремлений ляпнула.

Но эта была соседка. Из квартиры снизу, как она показала жестами.

Женщина в туфлях на высоких каблуках. Надеюсь, вам не надо объяснять разницу между женщинами в шлёпанцах, в кроссовках, в сандалиях с женщиной в модельных туфлях на тонких шпильках? У нее и платье было скромно нарядным – шёлковое, умеренно цветастое, плотно облегающее чуть полноватую фигуру за тридцать. Причёска – волосок к волоску. Но всё это я мельком отметила, как и очень приятное лицо, как и улыбку – вежливую и одновременно искренне добрую.

Я таращилась на поднос, который дама держала в руках и протягивала мне. Она что-то говорила. Я в панике и по причине слабого знания испанского вычленила только несколько слов. Соседи, добро пожаловать. вам подарок… мёртвое, мёртвое…

Хорош подарок! На подносе стояли четыре шоколадных черепа размером с мой кулак. Пустые глазницы, лысая башка, проваленный рот… У нас такие только при электрической опасности рисуют «Не влезай – убьёт!»

И самое жуткое. На лбах у черепов были написаны наши имена: Наталья, Эухению, Дэметрио, Никита…

Чёрная метка? Убирайтесь, или вам смерть? Мексика – страна транзита наркотиков. Мы попали в бандитское логово?

– Женя-я-я! – сначала прохрипела я, а потом завопила. – Женя-я-я!

Он прибежал, мило поворковал с соседкой, принял поднос с нашими черепами. Кроме того, что галантно благодарил, я ничего не поняла.

Когда закрылась дверь, Женя стал пояснять мне, что в Мексике сейчас отмечают День мёртвых…

– Он у них часто? – спросила я. – Дни живых, надеюсь, у них тоже случаются?

– Ты не понимаешь! Люди боятся смерти. Посмеяться над тем, чего боишься – это переступить через страх. Мексиканцы удивительный народ! Я сейчас как раз пишу статью про День мёртвых.

– Можно я Никитину башку съем? – спросил Митя.

Дети крутились рядом и рассматривали шоколадные подарки. Безо всякого смущения и страха.

На следующий день мы вышли погулять. Я и дети. Меня поразили грузовики с бархатцами. Представьте: едут грузовик за грузовиком – и у всех в кузове плотно-плотно цветы, которые мы называем высокие бархатцы. Тонны цветов. Зачем? Кому?

Мальчики возбудились у прилавков с бесчисленными шоколадными, сахарными черепами, с пластиковыми скелетами всех размеров, брелоками в виде гробиков и прочей похоронной атрибутикой. Предвкушали, как приедут летом на каникулы и подарят их своим дружбанам.

У детей нет панического отношения к смерти. Как у мексиканцев.

Эту главку Наташа написала, чтобы дать «крупный план» для репортажа «Тыква против черепа». Для других не успела…

Три символа Мексики

Текила: сначала с водой, потом без воды, а затем – вместо воды
Если вы взяли поводья этой «лошадки», то лучше ее не пришпоривать

Текилу вы пьёте? Еще бы! А есть люди, которые в ней живут. Потому что именно так называется небольшой мексиканский городок в штате Халиско, давший имя известному сегодня во всем мире алкогольному напитку. И около тридцати тысяч «текильчан», как сказали бы у нас, живут в городе, где родилась кактусовая водка.

Хотя магей, или американская агава, который служит сырьем для текилы, в строго научном смысле к семейству кактусов не принадлежит. Но что делать, если даже многие мексиканцы об этом не подозревают? Так что пусть будет «кактусовка»…

И еще одно уточнение. Текилой этот напиток стал называться гораздо позже, чем возник. В Мексике он был издавна известен как «мескаль». Но в окрестностях города Текила растет особая, синяя агава, из которой получался самый хороший мескаль. И когда именно этот вид мескаля уже в ХХ столетии стали экспортировать в другие страны, то дали ему новое имя – текила.

Первое упоминание о фабрике мескаля в Текиле некоторые хроники относят к 1600 году. Ее хозяином был маркиз Педро де Тагле. А уже лет через двадцать испанский историк писал: «…В этом городке делают мескаль прозрачнее воды и крепче вина, но не уступающий ему по вкусу. И хотя магею, из которого получают мескаль, приписывают множество достоинств, пьют его обычно в таких количествах, что порочат как вино, так и растение, из которого его получают».

Были у мескаля и трудные времена. В XVII веке местные власти пытались ограничить, а то и запретить производство и употребление водки из магея, облагали ее непомерными налогами, наказывали подданных за «чрезмерные возлияния». Но всё было напрасно. С каждым разом мескаля гнали всё больше, а его известность и популярность среди мексиканцев со временем выросли так, что мескаль, превратившийся в текилу, стал одним из национальных символов страны ацтеков.

Правда, ни ацтеки, ни другие индейские племена к текиле в знакомом нам виде никакого отношения не имели. Потому что не знали технологии производства спиртного путём перегонки. Мескаль первыми стали делать испанцы, придумав новое употребление магею, который аборигены всегда почитали как чудо-растение. Так что встреча Старого и Нового Света породила не только уникальную культуру, но и дала нам новый, ни на что не похожий напиток.

Первой частью мексиканской алкогольной «триады», которую тоже получают из магея, задолго до мескаля и текилы стал пульке. Этот слабоалкогольный напиток, по крепости едва добирающийся до пива, скрашивал жизнь индейцев еще до завоевания Мексики испанскими конкистадорами. Готовят его из сока листьев магея. Если сок бродил недолго – получается пульке нежного сладковатого вкуса. При увеличении срока ферментации повышается крепость напитка. Выглядит он как вязкая пенистая жидкость беловатого цвета. В древности секретом изготовления пульке ведали только жрецы и пили его лишь по большим праздникам. Но нравы, увы, менялись везде и не всегда в лучшую сторону. Со временем в некоторых районах нынешней Мексики, особенно там, где мало воды, пульке стали употреблять чуть ли не как основное питье. Утешает, правда, то, что в нем уже в наше время обнаружили много растительных протеинов.

Расцвет популярности пульке пришёлся на XIX столетие. В каждом городе было множество питейных заведений, которые так и назывались – пулькерии. Как правило, они состояли из двух отгороженных друг от друга половинок – мужской и женской. Дамам подавали пульке с добавками различных фруктовых соков, сильный пол предпочитал сорта покрепче. Еще в первой половине ХХ века пульке и прохладительные напитки, составленные на его основе, сохраняли статус главного национального напитка мексиканцев. Но под натиском пива и вездесущей кока-колы изобретению индейцев устоять не удалось. И хотя в провинции у пульке по-прежнему есть немало приверженцев, в столице и других больших городах найти его стало довольно трудно. Чего не скажешь о текиле…

Сегодня в Текиле действуют 14 фабрик по производству текилы. Когда-то было больше, но и были они маломощные. Наиболее крупные и известные, в том числе и у нас, – «Хосе Куэрво» и «Сауса». Среди сохранившихся небольших, до сих пор использующих во многом старую технологию, фабрика «Ла Мартиненья», основанная в 1840 году. Работают на ней всего 30 человек, не считая тех, кто занят в цехах на розливе.

С необъятных плантаций агавы, со всех сторон окружающих Текилу, привозят на фабрику сырье – шарообразные сердцевины растений, с которых уже обрублены стреловидные листья. Внешне они очень похожи на огромные ананасы, за что их и называют, по-испански, разумеется, «пинья». Эти «ананасы», весом по 60–90 кило каждый (а на один литр напитка идёт примерно шесть килограммов сырья), загружают в печи, где они варятся на пару 36 часов. Затем пахнущие пряной сладостью «ананасы» перемалывают, выжимая из них сок. В давние времена этот сок трое суток сбраживали в огромных бочках, в которые забирался раздетый догола работник и своим телом перемешивал жидкость, ускоряя процесс брожения. Сейчас вместо бочек используют огромные чаны и применяют более гигиеничные технологии, заменив пот работника химическими дрожжами, которые превращают сахар в алкоголь всего за 14 часов.

Последний этап – перегонка полученной браги в огромных «самогонных аппаратах». Однако из них выходит еще не текила, а настоящая «огненная вода» крепостью 90–98 градусов. Ее разбавляют дистиллированной водой до 38–40 градусов, в зависимости от того, какую марку текилы хотят получить. Если готовят традиционную «белую» текилу, то тут же ее можно разливать в бутылки. А для того, чтобы получить «молодую» (выдержка до трех месяцев), «отдохнувшую» (от трех месяцев до года) или «выдержанную» (от года до десяти лет) текилы, напиток выдерживают необходимое время в деревянных бочках.

Чем отличается один вид текилы от другого? «Белую» и «молодую» пьют те, кому нравится ее крепость и забористость. Кто любит не очень резкую, но и не очень слабую текилу, предпочитают «отдохнувшую». А ценителям особого вкуса, который дают этому напитку, как и коньяку, деревянные бочки, по душе «выдержанные» марки.

Теперь о том, как пьют текилу в городе Текила, больше половины жителей которого так или иначе связаны с производством этого напитка. Инструкция «куснул, глотнул, лизнул» в стиле телевизионных занятий аэробикой текильчанину и в страшном сне не приснится. Текила – признак «мачизма» (крутости, по-нашему). И раньше местные мужики предпочитали забористую белую текилу, опрокидывая узкую и высокую текильную стопку, которую почему-то назвали «лошадкой», одним залпом. Разумеется, без закуски.

Но со временем нравы смягчились, и сейчас стало модным пить текилу в разбавленном виде. В качестве сугубо текильского рецепта мне назвали следующий: немного текилы, какой-либо напиток на грейпфрутовой основе, соль и лёд. Всё это перемешать – и можно наслаждаться, особенно если день выдался жарким. А если прохладно, то не возбраняется пить текилу прямо с утра: местные крестьяне, уходя рано на работу, издавна добавляли ее в чай или кофе.

Популярны и коктейли на основе текилы. Названия некоторых из них уже сами по себе волнуют: «Сумасшедшая монашка», «Текила на рассвете», «Маргарита». Последний особенно нравится женщинам. Весьма экзотично выглядит «Подводная лодка»: стопку с текилой опускают на дно бокала с пивом, и когда она появляется из пивной пучины, пьющий вполне может вообразить себя на нетвёрдой палубе субмарины. Есть рецепты, где текила неплохо сочетается и с водкой.

Раз в год, в конце ноября – начале декабря, в Текиле проводится ярмарка текилы. Все фабрики выставляют на центральной площади свою продукцию и в первый день бесплатно угощают желающих ее попробовать. Потом уже надо платить, но цены на текилу на ее родине почти символические, так что это празднику, на котором обязательно поют марьячи^[1], не мешает.

Конечно, многое зависит не только от того, как и с чем пить, но и сколько. На этот счёт есть множество пословиц. Одна из них так определяет три стадии действия текилы: радость, бесстыдство, потеря сознания… Но есть и более оптимистичные варианты: сначала с водой, потом без воды, а затем вместо воды. Так что можно выбирать.

Но как же все-таки со ставшей легендарной церемонией «настоящего» пития текилы? Лимон, соль, выгнутая тыльная сторона ладони… Так пили некоторые герои мексиканских кинофильмов двадцатых – тридцатых годов, разнеся по всей стране новую моду. Но сейчас редко кто следует этому ритуалу. Одни просто выдавливают сок лимона прямо в рот. А многие просят принести «сангриту» – специальную заливку для текилы, сделанную на томатной основе. Вообще текила, считают сами мексиканцы, очень демократичный напиток, потому что не требует ни подогрева, ни охлаждения, и как кому нравится, тот ее так и пьёт.

Недавно мексиканские производители текилы получили хорошую новость: Европейский Союз сертифицировал текилу как особую марку спиртного напитка. Теперь под именем «Текила» в европейских странах может продаваться только текила из Мексики, а производители подобного напитка в других странах, например, в Испании, должны подумать над новым названием. Кстати, в планах мексиканских фирм, экспортирующих в год свыше шестидесяти миллионов литров текилы, более активно действовать на рынке России и стран СНГ.

Февраль 1994 г.