Read the book: «Снова почувствуй»

Font:

Mona Kasten

Trust Again

* * *

Всем, кто просто немного согнулся.
Всем, кто в каждом дне видит новый шанс.
Всем, кто не то, что о нем говорят.

Плейлист

Lovesick – Banks
Fuck With Myself – Banks
Better – Banks
Neptune – Sleeping At Last
Sweeter Bitter – 1ST VOWS
There Are Things That You And I Can Never Be – Gersey
10 d E A T h b R E a s T – Bon Iver
The Fear – Ben Howard
A Lack Of Color – Death Cab For Cutie
With Me – Sum41
The Hurt Is Gone – Yellowcard
Believe – Yellowcard
Not Good For Me – Hayden Calnin
Ultra-Beast – Hayden Calnin
The Funeral – Band of Horses
Idfc – Blackbear
Worthless – Bullet For My Valentine
Never Be Like You – Flume feat. Kai
Body Say – Demi Lovato
Someone To Stay – Vancouver Sleep Clinic

Глава 1

Что я, черт возьми, вообще здесь делаю?

Не в первый раз за этот вечер я задавала себе один и тот же вопрос. Собственно, все как обычно: я была окружена множеством людей и тем не менее чувствовала себя совершенно одинокой. Не новое для меня ощущение. На самом деле это мое стабильное состояние. Но здесь, в клубе, в присутствии всех этих влюбленных парочек, которые ни на секунду не могли оторваться друг от друга, оно просто стало особенно невыносимым.

Точнее говоря: приходилось держать себя в руках, чтобы меня не вырвало прямо на стол.

То, что какое-то время назад с двумя парнями из нашей небольшой компании у меня самой кое-что было, положения не улучшало. К тому же обе те истории закончились для меня довольно унизительно. Итан тогда не моргнув глазом бросил меня ради «любви всей своей жизни» – Моники, и Кейден тоже больше не удостоил меня и взглядом с того момента, как у него на пороге появилась Элли. С того момента прошел примерно год.

Что-то во мне обращало парней в бегство, а затем заставляло их при первой же возможности вступать в серьезные отношения?

Да даже если и так. Не то чтобы меня интересовало что-то серьезное.

Я оторвала взгляд от воркующих парочек и вместо этого устремила его на танцплощадку, где обнаружился рыжеволосый попрыгунчик, ставший причиной моего прихода в это заведение. Моя соседка по комнате Доун была, по сути, моей единственной подругой. Недавно издательство подписало с Доун контракт на одну из ее книг, и поэтому она пригласила нас сюда это отпраздновать. А так как Доун не только моя соседка по квартире, но и единственная настоящая подруга, я пришла. Хоть я и редко показывала ей это открыто – мне важна ее дружба.

Справа от меня раздался какой-то влажный звук, и я приложила все усилия, чтобы не скривиться. Как бы я ни любила Доун, смотреть и слушать, как обжимаются Кейден и Элли, – это уже перебор. Нужно срочно выпить, если я собиралась пережить этот вечер.

– Я иду в бар. Хочешь тоже что-нибудь? – спросила я у парня, сидящего рядом со мной. Как назло, я забыла его имя, хотя Доун явно представляла его мне раз сто. Что-то там на «И». Иэн, Идрис, Иллиас… С именами у меня всегда были сложности. Поэтому для большинства людей я выдумывала прозвища, когда встречалась с ними в первый раз. Его кличка – Ботаник.

Он казался здесь абсолютно лишним. Во-первых, на нем была джинсовая рубашка с бабочкой. Серьезно, он надел бабочку. Белую в синюю крапинку, и я уже не раз за этот вечер слишком надолго задерживала на ней взгляд, прежде чем рассмотреть его самого. Кудри, о которых я точно не могла сказать, то ли они светло-каштановые, то ли темно-русые, он уложил гелем или лаком для волос, чтобы они не спадали ему на лоб. Завершали этот лощеный вид полукруглые очки в коричневой пластиковой оправе.

Для «Хиллхауса» он чересчур разоделся, и я еле-еле сопротивлялась порыву хорошенько взъерошить его тщательно приглаженные перышки.

Ботаник ответил на мой критический взгляд. Глаза у него были какого-то неопределенного цвета. Что-то между карим и зеленым в обрамлении темных ресниц.

– Ну так что? – повторила я.

– Что? – спросил он, и на щеках у него выступил легкий румянец.

Мило.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – медленно повторила я.

Он тяжело сглотнул. Выглядело почти так, словно он меня боялся. Если честно, я не удивлена. Все во мне было сплошным предупреждающим знаком: от черной подводки, которой я слишком щедро обвела глаза, до топа с вырезом в форме огромного черепа и ботинок, которыми можно пинать тяжелые металлические двери… Нельзя винить его за то, что он проявлял осторожность и старался держаться от меня на разумном расстоянии.

Но так как мы с ним оказались единственными, кто не совал свой язык в чей-то чужой рот, видимо, у нас не осталось иного выбора, кроме как держаться вместе. По крайней мере на один вечер.

– Спасибо. У меня еще есть, – сказал он с некоторым запозданием и поднял бокал с красным коктейльным зонтиком.

– Уверен, что это твой стакан?

Взгляд парня метнулся к бокалу в его руке, и он вздрогнул. Щеки стали еще темнее и приняли примерно такой же цвет, как у зонтика.

– Черт.

Я встала и кивнула на бар:

– Ты идешь? Или лучше продолжишь наблюдать за остальными? Я имею в виду, у меня нет проблем с извращенцами. Просто я что-то не ловлю от этого такой кайф, который мне нужен сегодня вечером.

– Как смешно, Сойер, – прокомментировала Моника, однако сразу же замерла, стоило мне бросить на нее взгляд молчи-или-умри.

Если мне что и удавалось по щелчку, то это такой взгляд, полагающийся обычно людям, о которых я знала, что они часто и много говорили у меня за спиной. Или увели у меня одного из немногих парней, которыми я хоть как-то заинтересовалась.

Мне правда срочно нужен бокал чего-нибудь спиртного. Или три. К счастью, Ботаник тоже встал. Я взяла его за руку, не удостоив больше взглядом Монику и остальных. Пальцы у него оказались очень холодными, но я не буду рисковать потерять его по пути через танцевальную зону, потому что он слишком вежлив, чтобы поработать локтями.

Добравшись до бара, я облокотилась на стойку и улыбнулась Чейзу. Он работал барменом в «Хиллхаусе», и наша последняя встреча закончилась без одежды в его квартире.

– Давно не виделись, детка, – поздоровался он, одарив меня ленивой полуулыбкой. – Что для тебя?

Чейз оперся двумя руками по обеим сторонам от моих локтей и подался ко мне вперед. Он идеально подходил под мой типаж: мрачная аура, татуировки, взлохмаченные темные волосы и угловатое лицо, обрамленное щетиной. Я прекрасно помнила, как она ощущалась на внутренней стороне моих бедер. Как жаль, что в данный момент он уже обзавелся девушкой.

– Мне, пожалуйста, бурбон. А для моего друга… – Я оглянулась на Ботаника.

– Пиво, – быстро сказал тот, не смотря в глаза мне или Чейзу. Красные пятна тем временем расползлись по его шее и скрылись под узким воротником рубашки.

– Пиво, – повторила я.

Пару секунд Чейз переводил взгляд с меня на него, изогнув бровь. Вид у него был такой, словно он хотел что-то сказать, но затем просто кивнул.

С фразой «За счет заведения» он чуть позже поставил напитки на стойку перед нами.

– Круто. Спасибо.

Я схватила свой стакан и кинула на Ботаника виноватый взгляд.

– У меня большая проблема с именами, – начала я. – Как тебя зовут, еще раз?

Впервые за весь вечер на его лице появился намек на улыбку:

– Грант. Исаак Грант.

Этот парень на полном серьезе представлялся с фамилией. Как на собеседовании. Или как Джеймс Бонд.

– Диксон. Сойер Диксон, – скопировала его я и подняла свой стакан. – За приятный вечер, Грант, Исаак Грант.

Покачав головой, он со мной чокнулся.

– Итак, Грант, Исаак Грант, что ты здесь делаешь? – Я прислонилась спиной к стойке, чтобы видеть танцплощадку. Нашу компанию отсюда практически невозможно различить, разве что периодически в разноцветных огнях вспыхивали волосы Доун.

– То же, что и ты, полагаю.

Я сделала глоток бурбона.

– Вы с Доун хорошие друзья?

Он повел плечом, словно точно не знал, как на это ответить.

– В любом случае со светскими беседами ты не дружишь, да? – спросила я.

Снова намек на улыбку. Жаль. Вообще-то он мог бы быть довольно привлекательным – если бы не палка, застрявшая у него в заднице.

– А ты очень прямолинейная, – откликнулся он так тихо, что голос почти проглотили гудящие басы.

– Дар или проклятие. Зависит от того, как посмотреть, Грант, Исаак Грант.

Он застонал:

– Ты теперь всегда будешь меня так называть?

Я повернулась к нему и облокотилась на стойку боком:

– А чего ты ожидал, так представляясь людям? Честно говоря, я даже немного разочарована, что ты сразу не назвал мне и свое второе имя.

В его глазах заблестели веселые искорки. В полутьме бара стало еще тяжелее определить их точный цвет. Я наклонилась сильнее вперед и обнаружила, что пах он так же, как и выглядел: изысканно, чисто и аккуратно. Без сомнений, он пользовался каким-то дорогим лосьоном после бритья.

Удивительно, но мне понравилось.

– Скажешь мне его? – шепнула я.

У него расширились глаза. А оказалось забавно приводить его в замешательство, поняла я.

– Только если пообещаешь не смеяться, – ответил он.

Я подняла два скрещенных пальца:

– Никогда.

Исаак сделал глубокий вздох.

– Теодор.

Я одобрительно кивнула:

– Исаак Теодор Грант. Мне нравится. Есть в этом что-то возвышенное.

Он скептично вскинул бровь:

– Считаешь?

Кивнув, я сделала еще один глоток виски.

Он беззвучно рассмеялся:

– Мой дедушка обрадуется, если я ему это расскажу, – произнес он. – Меня назвали в честь него.

Мне было приятно наблюдать за тем, как Исаак понемногу расслаблялся. В первый раз я встретилась с Исааком, когда Доун потеряла сознание после своего доклада – потому что приняла успокоительное, которое ей перед этим сунула я. Тогда он выглядел так, будто его в любой момент могло стошнить от волнения.

– А у тебя есть второе имя? – спросил он через какое-то время.

Я вздрогнула. Рука сама по себе дернулась к медальону, покоящемуся у меня на коже под воротником топа. Я крепко прижала его ладонью и только через пару мгновений смогла продолжить нашу игривую болтовню.

Наконец – слишком поздно и со слишком широкой ухмылкой – я сказала:

– Исаак Теодор! Поверить не могу, что при первой встрече с девушкой ты уже спрашиваешь о таких вещах. Я бы очень попросила!

Взгляд Исаака переместился на руку у меня на груди. Он нахмурил лоб.

– Кстати, у того, что я тебя похитила, есть причина, – быстро выпалила я, чтобы сменить тему.

– И в чем же она состоит? – спросил он.

Кто, черт возьми, способен так изысканно выражаться, стоя с бутылкой пива в руке?

– Мы единственные на этой вечеринке, у кого мозги не затуманены любовью. Это значит, нам надо крепиться и держаться вместе, Исаак Теодор. Любой ценой.

Когда он улыбнулся, вокруг его глаз появилось множество смешливых морщинок.

– Идет.

Я опять потянулась к нему своим бокалом. Когда он дотронулся до него бутылкой пива, у меня затеплилась надежда, что, быть может, этот вечер закончится совсем не так паршиво, как ожидалось.

Полтора часа и три напитка спустя мы с Исааком все еще недалеко продвинулись в плане беседы, однако кое-что общее нашли: мы любили наблюдать за людьми, особенно когда они устраивали странные брачные ритуалы на танцплощадке.

– Никогда бы не смог так двигаться, – пробормотал Исаак, склонив голову набок. Я проследила за его взглядом и обнаружила типа, который особенно откровенно вращал бедрами.

– Я могла бы тебя научить.

Он взглянул на меня, приподняв бровь:

– А разве не ты до этого говорила, что не танцуешь?

– Я не танцую под такую кошмарную музыку. Но танцевать умею. Если хочешь, покажу тебе наедине, когда представится возможность, – с улыбкой пообещала я.

Его щеки опять приобрели розовый оттенок. К этому моменту мне уже пять раз удалось заставить его покраснеть. И до конца вечера я намеревалась добить десятку.

– У меня такое ощущение, что все люди… – он кивнул в сторону танцевальной зоны, – …танцуют не потому, что им это нравится, а только потому, что они… – Он осекся и плотно сжал губы.

– Потому что хотят кого-нибудь подцепить? – помогла ему я. – Так и есть. «Хиллхаус» – это не что иное, как клуб знакомств для озабоченных студентов. Тот, кто не найдет себе никого здесь, может вообще сразу оставить попытки.

Исаак поднес бутылку к губам и чуть не подавился. Так сильно, что пиво пошло через нос. Я быстро протянула ему стопку салфеток.

Он выглядел так забавно, что я не сдержала громкого смеха и тем самым привлекла внимание нескольких девушек, которые сидели сбоку у бара и теперь пялились на нас с Исааком. После того как я демонстративно уставилась в ответ и выгнула бровь, они склонили друг к другу головы и зашептались. А чуть позже, не скрываясь, захихикали.

Я закатила глаза и вновь повернулась к Исааку. Тот расстроенно уставился на свою бутылку с пивом.

– Что такое? – спросила я.

Он отмахнулся:

– Ничего.

– Это из-за тех девчонок? Не бери в голову. Я уже привыкла, – быстро ответила я. Последнее, чего мне хотелось, – это сочувствие, и уж точно не от кого-то вроде Исаака.

Исаак удивленно переводил глаза с компании девушек на меня и обратно. Затем на его лице отразилось понимание.

– Они обсуждают не тебя, Сойер.

– Что? – не сообразила я.

Допив остатки своего пива, он поставил бутылку на стойку. Взгляд уперся в темное дерево.

– У меня с ними общий семинар. Они… не очень приятные.

– Что значит «не очень приятные»? – переспросила я. Мне не понравилось, как он вдруг изменился: будто ему стыдно.

– Это глупость, – уклончиво проворчал он. – Просто забудь.

– Скажи мне, что значит «неприятные», Исаак Теодор, – потребовала я уже более настойчиво.

– О’кей, о’кей. – Он поднял руки в знак капитуляции и мельком бросил последний взгляд на девушек. – Ничего такого. С тех пор как три недели назад начался новый семестр, они вроде как… меня преследуют.

– В каком смысле?

Он снова покраснел, но сейчас я не могла этому порадоваться.

– Ай, да они просто подшучивают над моим стилем в одежде… и прочий бред.

– Прочий бред, – медленно повторила я.

Исаак смущенно потер затылок:

– Они прикалываются надо мной из-за того, что… я якобы еще девственник.

– А ты девственник? – спросила я.

Он пристально посмотрел мне в глаза и покачал головой.

Ага.

– Так скажи им.

– Без толку. Они верят в то, во что хотят верить. А на прошлой неделе я услышал, что они заключили пари, кто…

– Кто?..

Он кашлянул:

– Кто первая…

– Кто первая с тобой переспит? – возмущенно выпалила я.

Он коротко кивнул.

– Откуда ты знаешь?

– Они сидят прямо за мной. Тяжеловато не слышать каждое их слово.

Во мне вспыхнула ярость, и пришлось подождать пару секунд, пока я снова смогла говорить.

– Это самое вульгарное, что я слышала за очень долгое время. А я слышу много вульгарного. Я имею в виду, даже будь это правдой – это же никого не касается. Да кем они себя возомнили, что творят такую хрень?

Губы Исаака слегка приоткрылись, и он взглянул на меня так, как будто только сейчас по-настоящему заметил.

– Ты говорил им, что считаешь их мерзкими и отвратительными и чтобы они прекратили? – спросила я.

Он покачал головой:

– Мне все равно, что они думают.

– А мне кажется, что это ненормально, – произнесла я и стрельнула в девчонок своим убийственным взглядом. К сожалению, должного эффекта это не возымело. Наоборот, они захихикали еще громче.

Выпрямив спину, я сделала шаг, чтобы направиться к ним, как вдруг Исаак схватил меня за локоть и притянул обратно к себе за стойку. Он был намного выше меня, и мне пришлось запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Это действительно не важно. И мне наплевать. – Он примирительно улыбнулся, и, как ни странно, мой гнев моментально стих.

– Мне все равно кажется, что это полная хрень.

Он склонил голову к плечу и внимательно взглянул на меня:

– Почему?

Я покосилась из-за его плеча на девушек. Они до сих пор не прекращали хохотать.

К черту их.

Медленно повернувшись обратно к Исааку, я положила ладони ему на грудь.

И почувствовала, как у него сбилось дыхание.

– Потому что ты классный парень, Грант, Исаак Теодор Грант.

А в следующий миг я встала на мысочки и поцеловала его.

Глава 2

Когда наши рты соприкоснулись, у Исаака вырвался приглушенный звук. Я поймала его губами. Мое тело уверенно прижималось к нему, пока он не врезался спиной в барную стойку. Одна рука переместилась ему на затылок, пальцы запутались в его волосах и притянули его ближе ко мне.

Ну давай же, Исаак. Подыграй.

Я лизнула его нижнюю губу, и он удивленно ахнул. Его руки скользнули к моим бедрам, и наконец-то, наконец-то он ответил на поцелуй. Наши языки встретились на мгновение, почти робко.

А затем я от него отстранилась и слегка отклонилась назад.

Цвет, в который на этот раз окрасились его щеки, понравился мне гораздо больше, чем тот, который был там секундой ранее, когда ему стало неловко.

Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Глаза совсем потемнели. И неожиданно он снова дернул меня на себя и сильно прижался губами к моим губам.

Вау.

Исаак положил одну ладонь мне на шею сзади, а пальцы второй впились в мою спину. Он углубил поцелуй, жадно проникая мне в рот языком. Невероятный поток энергии перекинулся с него на меня, и на какой-то момент у меня по-настоящему перехватило дыхание. Коленки подкосились.

У меня подкосились проклятые коленки.

Такого со мной еще не случалось.

Я крепко вцепилась в ткань его джинсовой рубашки и притянула его ближе. Между нами больше не оставалось ни миллиметра. Я пососала его язык и ощутила, как его грудь задрожала под моими пальцами. У меня в животе вспыхнул жар и сразу же перетек ниже, когда Исаак потянул зубами и прикусил мою нижнюю губу.

Ничего себе! Кто бы мог подумать, что этот парень умеет так целоваться?

Сейчас отстранился уже он. Исаак прислонился лбом к моему лбу и тяжело дышал.

Я задыхалась точно так же.

– Где ты научился так целоваться, Исаак Теодор? – пробормотала я, все еще не убирая рук с его груди.

Он открыл рот, чтобы ответить.

– Что, черт побери, вы там делаете? – раздалось позади меня, и я резко развернулась.

Меньше чем в метре от нас стояла Доун и оторопело смотрела на нас.

В первый момент я не нашлась что ответить. А что мы делали? Тогда я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Я помогала Исааку улучшать его репутацию.

И спиной почувствовала, как Исаак напрягся.

Каштаново-рыжие волосы Доун растрепались, и она сдула челку со вспотевшего лба. При этом она скептически переводила взгляд с него на меня.

– Вы вернетесь за наш столик?

Я кивнула, и она взяла меня под локоть. А когда через пару метров я оглянулась на Исаака, тот уставился в пол.

Девчонки на другом конце бара перестали смеяться.

Утро понедельника, как и каждую неделю, началось с того, что перед первым занятием я запаслась огромным смузи и теперь шла с ним по территории кампуса. В Вудсхилле классно. Хотя сейчас я училась на третьем курсе и кампус был моим домом уже два года, красивыми кирпичными домами с высокими арками и памятниками важным личностям я продолжала любоваться так, словно сегодня оказалась здесь впервые. Тут всегда можно открывать для себя что-то новое.

Например, мне еще ни разу не попадался на глаза узор на кирпичной стене прямо рядом с астрономическим зданием. Отставив смузи на скамейку, я достала из сумки свой зеркальный фотоаппарат и присела. Потом сквозь объектив начала рассматривать орнамент на камне. Видимо, на стену попал дождь, из-за чего по ней растеклись капли и окрасили так, что казалось, будто чье-то лицо поворачивалось к солнцу.

Свет, льющийся на стену, был именно таким, как надо. Все еще глядя через линзу, я сделала медленный шаг назад и покрутила колесико, чтобы установить параметры ISO. Вручную выставила фокус.

Потом нажала кнопку спуска затвора. Как всегда, этот тихий щелчок камеры все еще вызывал у меня возбужденное покалывание в животе и волну мурашек. Фотография была для меня всем. Не существовало ничего, что значило бы для меня больше, ничего, что делало бы меня хоть приблизительно такой счастливой, как момент, в который я понимала, что поймала идеальный снимок.

Через какое-то время я снова убрала камеру, подхватила свой смузи и направилась в аудиторию. «Визуализация общества и его идеологий» – один из немногих обязательных семинаров за всю мою учебу, который мне нравился и не наскучивал до смерти бесконечной теорией. Посредством фотографии мы отражали определенные аспекты общества и высказывали свое мнение. В этом семестре в проектном задании необходимо было потрудиться над критическим пониманием социальной действительности. К сожалению, итоговая работа, которую нам предстояло написать, включала в себя еще и теоретический анализ. Я бы с удовольствием обошлась без нее, однако ради этого курса согласилась даже на такое.

– Доброе утро, – сказала я, зайдя в зал, и получила в ответ нестройное бормотание.

Я прошла к своему привычному месту в первом ряду, опустилась на стул и вытащила из сумки ноутбук. Эта штука стоила всех моих сбережений и была – наряду с фотоаппаратом, который Доун ласково называла Фрэнком, – моей самой ценной собственностью.

Редко когда я тратила крупные суммы. Так как питалась я обычно в университетской столовой, на еду много денег не требовалось, а одежду чаще всего покупала в секонд-хендах, после чего перешивала ее и перекраивала до тех пор, пока она не начинала мне нравиться. Например, футболку с Van Halen¹, которую надела сегодня, я приобрела за три доллара в комиссионном магазине в Портленде. Она была слишком большой, но ее правый край внизу я завязала узлом, так чтобы было видно, что под ней на мне джинсовые шорты.

– Все собрались? Тогда я начинаю, – произнесла моя преподавательница, Робин Говард, и шум в аудитории постепенно стих. Она открыла свою презентацию, которая выводилась на экран через проектор, и начала бросаться такими терминами, как предметно-ориентированное искусство, существенность и модификация. Мне очень нравилась Робин, не в последнюю очередь из-за того, что она была молода, красила волосы в синий цвет и – в отличие от многих других моих преподавателей – еще ни разу не бросала на меня взглядов из разряда что-она-вообще-тут-забыла. Тем не менее за ее лекциями я могла следить лишь вполуха. Я ненавидела теорию.

Поэтому запустила Photoshop и открыла свой новый проект – серию фотографий под названием «Наутро после». Последние пять месяцев я делала кадры после каждого своего секса на одну ночь. Разумеется, не мужчин, с которыми спала. Это безвкусно и не мой стиль. Вместо них я снимала в беспорядке разбросанную на полу одежду и старалась представить ее особым образом. Ловила солнечные лучи, проникающие утром сквозь занавески, и целую вечность торчала на полу, чтобы нажать на кнопку в правильный момент. Фотографии получались эстетичными, элегантными и сексуальными, и, глядя на них, каждый мог интерпретировать их так, как пожелает. Именно это я больше всего любила в искусстве. Здесь нет «правильного» и «неправильного», «черного» или «белого». Здесь все нормально и права есть у всех.

Я кликнула на самый последний файл и рассмотрела фотографию. Она еще не обработана, но я уже видела, что получится здорово. Все пространство заливал красный свет, и, что нравилось мне больше всего, в фокусе находилась не одежда, а часы. Я немного увеличила фото, чтобы рассмотреть циферблат, и тут позади меня кто-то с шипением втянул в себя воздух.

Я развернулась. Блондинка – по-моему, ее звали Эшли – уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

– Что-то не так? – спросила я.

Она сжала губы в тонкую линию и молча опустила взгляд в свой собственный ноутбук.

Нахмурив лоб, я вновь повернулась вперед.

Оставшееся время семинара я занималась обработкой фотографии. Когда Робин закончила с теорией, то прошлась по рядам и прокомментировала промежуточные результаты нашей работы. Дойдя до меня, она наклонилась над моим компьютером и изучила сперва кадр с часами, а затем и другие фото, которые я, следуя ее советам после предыдущего семинара, еще раз отредактировала в нескольких местах.

– Очень красиво, Сойер, – сказала она, одобрительно кивнув. – Мне нравится, как на этом снимке ты поиграла со светом.

– И не только со светом… – фыркнула девушка позади меня. Я не имела ни малейшего понятия, в чем ее проблема, и подавляла в себе порыв ответить на ее замечание, пока в непосредственной близости находилась преподавательница. Слава богу, Робин тоже тактично ее проигнорировала.

– У тебя уже есть идеи по поводу выпускного проекта? – вместо этого спросила она.

– Пока точно не знаю, – ответила я. – Этот неплох, но, по-моему, все равно недостаточно хорош. Меня увлекают портреты, но, когда нам нужно было заниматься ими в прошлом семестре, мне чего-то не хватало. Еще у меня есть серия с фотографиями кампуса, но и она кажется мне какой-то недостаточно… – я искала подходящее слово, – …важной.

Робин тепло улыбнулась:

– Ты перфекционистка от и до.

– Только когда дело касается фотографии.

– Не оставляй себе слишком много времени на раздумья. У тебя большой талант, но помни о том, что еще нужно написать итоговый анализ, а он будет более детальным, чем прошлые работы, которые ты для меня делала.

– Хорошо. Буду начеку.

Она коротко кивнула, прежде чем перейти к следующему студенту.

После занятия я собрала свои вещи и как раз закидывала на плечо мешковатый рюкзак, как вдруг Эшли неожиданно со всей силой толкнула меня плечом и промаршировала мимо меня из зала.

Какого черта?

Быстрым шагом я последовала за ней. Будто поджидая меня, она стояла возле двери аудитории, где ее обнимали и утешали две подружки. Когда они заметили меня, то смерили убийственными взглядами.

– Я тебе что-то сделала, Эшли? – спросила я.

Та развернулась ко мне. Лицо покрылось алыми пятнами. Глаза метали искры.

– Меня зовут Аманда, шалава, – прошипела она.

Упс. У меня реально сложности с запоминанием имен.

– А меня зовут Сойер, а не шалава, – спокойно откликнулась я. – У тебя какие-то проблемы?

Она угрожающе шагнула в мою сторону:

– Хорошо повеселилась?

Я на самом деле не имела ни малейшего понятия, чего от меня хотела эта девчонка.

– У меня в жизни в принципе много веселья, да. Но полагаю, речь сейчас не об этом, – ответила я.

– По-твоему, я настолько тупая? Думаешь, я бы не узнала часы? Поверить не могу, что ты открыла фото прямо у меня под носом. Как можно быть такой дрянью? – рявкнула блондинка. Ее голос взлетел так высоко, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

– Остынь, – сказала я, стараясь сама не повышать голос. – Я без понятия, о чем ты говоришь.

– Ты переспала с моим парнем!

Повсюду в коридоре останавливались люди и вытягивали шеи. Некоторых из них я узнала, особенно в глаза бросался человек в очках, который только что вышел из аудитории наискосок от моей и теперь – как и другие – застыл в коридоре. Это Исаак. Грант, Исаак Грант. Друг Доун, которого я поцеловала в выходной. То, что он смотрел на меня с точно таким же выражением на лице, как и все остальные вокруг, неприятно задевало.

Я старалась сохранять самообладание и не показывать свой шок.

– Я не знала, что у Купера есть девушка.

Аманда засмеялась и всхлипнула одновременно. Подруги успокаивающе гладили ее по плечам.

Купер, проклятый ублюдок. Он ни одним словом ее не упомянул. Ни на вечеринке, ни когда спросил меня, не хочу ли я пойти к нему, ни во время секса.

Твою мать.

Инстинктивно я шагнула в сторону Аманды. Похоже, вокруг нас собралась чуть ли не половина университета и сейчас завороженно следила за каждым словом.

– Он ни слова про тебя не сказал, – произнесла я так тихо, чтобы нас никто не услышал.

Она подняла взгляд, и неописуемый гнев в ее глазах стал единственным предупреждением, которое я получила. А в следующую секунду Аманда размахнулась и влепила мне звонкую пощечину.

От резкой боли у меня перед глазами вспыхнули звезды.

– Ах ты грязная шлюха! – Голос у нее сорвался. Я лишь смутно осознавала, что возле нас воцарилась полная тишина и никто не издавал ни звука. У меня в голове, наоборот, загрохотало. Фраза Аманды перебрасывала меня от одного эпизода моей юности к другому. Шлюха! Потаскушка! Вся в мать!

Аманда снова подняла руку. Несмотря на боль и шок, я среагировала и перехватила ее запястье.

– Ты бьешь меня, потому что твой парень не может удержать свой член в штанах? – процедила я и вонзила ногти ей в кожу.

– Ты паршивый кусок…

Я усилила хватку. А потом приблизила лицо вплотную к ней.

– Я не виновата в том, что твой парень – мудак, – убийственно тихо сказала ей я.

Ее рука обмякла, и она заплакала. Вокруг нас вновь нарастал шум. Люди начали перешептываться. Я услышала, как кто-то прошипел оскорбление. Потом еще одно.

Это уже чересчур. Щека болела, череп раскалывался, я задыхалась. Резко отпустив Аманду, я развернулась на каблуках. Так быстро, как только могла, я проталкивалась мимо людей с высоко поднятой головой и все же была не в состоянии различить хоть что-нибудь в поле своего зрения.

А когда практически добралась до выхода на улицу, кто-то схватил меня за руку. Я обернулась, уже готовая защищаться…

– Всё в порядке? – спросил Исаак. Он пристально смотрел на меня сквозь стекла очков.

– Мне нужно убраться отсюда, – прохрипела я.

Он моментально переключился и распахнул передо мной дверь. На подгибающихся ногах я последовала за Исааком, который повел меня дальше вглубь кампуса. В конце концов мы остановились перед скамейкой в парке, стоявшей чуть в отдалении в тени большого дерева. Я обрадовалась возможности присесть.

Прерывисто вздохнула.

– Покажи, – сказал Исаак и нагнулся вперед. Я повернула лицо так, чтобы ему было видно мою щеку. Его взгляд потемнел.

Откинувшись назад, я закрыла глаза. Ладони продолжали дрожать, но глубокие вдохи и выдохи помогали снова успокоиться.

– Вот, съешь, – заговорил Исаак через некоторое время.

Я распахнула глаза. Он держал у меня перед носом шоколадный батончик. Помедлив, я его взяла, развернула обертку и откусила маленький кусочек. В первый момент желудок взбунтовался, однако затем я отметила, что шоколад пошел мне на пользу. И хотя вообще-то не была любительницей сладкого, все равно съела все до последней крошки.

После этого я несколько минут просто пялилась в пустоту перед собой.

Не может быть, чтобы Исаак не слышал, что мне наговорила Аманда. Наконец со скептичным взглядом я повернулась к нему:

– Почему ты пошел со мной?

Он нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты сейчас сидишь здесь со мной, хотя прекрасно знаешь, что я сделала?

– То, что произошло внутри, – настоящий кошмар.

– Такая шлюха, как я, ведь другого и не заслуживает, – цинично откликнулась я.

– Сойер! – Исаак возмущенно взглянул на меня.

1.Американская хард-рок-группа. – Здесь и далее прим. переводчика.