Улыбаясь, она указала на потолок, где декоративно блестели зубы немца.
– Эта жадная пасть, говоря правду, немножко развращает меня. Но – что же делать? И, наконец, в разврате не всё противно…
– Вам не противно опираться на эту руку, всегда по плечо покрытую кровью народа?
– Но – если нет другой руки? Ведь трудно найти руки короля, чистые от крови народа. Сегодня они таковы, а что будет завтра? Я женщина, мне нужен друг. Республика и азиатский деспот, дружески идущие рядом по земле… конечно, это не красиво, хотя оригинально, не так ли? Но вы не понимаете политики, как все поэты… и революционеры… Где политика, там уже нет красоты… Там только желудок и ум, который послушно работает для желудка…
– А вам не кажется, что золотом, которое вы дали этому царю, вы задавили честную славу Франции?
Она посмотрела на меня широко открытыми глазами, усмехнулась и облизнула накрашенные губы кончиком острого языка.
– Вы только поэт! Это – старо, мой друг! Мы живём в суровое время, когда хотя и можно писать стихи, но быть во всём поэтом – по меньшей мере непрактично!
И она засмеялась смехом превосходства.