Туфелька от Лоренцо, или Капкан для девушки Марины

– Ну, моя хорошая! – подруга обняла меня. – Счастливого тебе пути! Звони мне, когда прилетишь. Ты поняла? Обязательно поставь меня в известность, как долетела. А то я буду переживать.

– Разумеется, Лерочка! Надеюсь, всё пройдёт отлично.

– И главное, постарайся ни о чём не вспоминать. Вообще, то, что произошло, забудь, как страшный сон.

– Постараюсь, – вздохнула я, ещё раз обнимая Леру. – Ты тоже береги себя и Кристинку.

Распрощавшись с подругой, я направилась на таможенный и паспортный контроль в аэропорту « Фьюмичино» в Риме. Я решила маме принципиально в этот раз не звонить, не оповещать её о своём приезде. Я возвращаюсь на родину не с хорошими новостями, и о том, что меня сподвигло в этот раз покинуть Италию, я расскажу немного позже в этой книге. Итак, начну по порядку. Меня зовут Марина, мне около тридцати. Я родилась на юге Украины в маленьком приморском городке. У меня есть мать, отец и старший брат Константин. А теперь немного о моей семье.

Моя мама, женщина шестидесяти пяти лет от роду, всю жизнь проработала парикмахером в маленьком городишке. Юлия Васильевна, то бишь моя мама, родилась в городе Тамбове. С самого раннего детства девочка Юля делала куклам причёски и стрижки, а войдя в подростковый возраст, окончательно поняла своё предназначение – стать парикмахером. Отучившись в соседнем городе в профтехучилище и получив диплом, Юлечка отметила с девчонками-сокурсницами окончание училища. По дороге в общежитие она познакомилась с приятным юношей в военной форме, прапорщиком Александром. Молодые люди сразу полюбили друг друга, стали встречаться. Вскоре в парикмахерской, где девушка проходила учебную практику и стажировку, при фиксировании лаком одной особе причёски «ракушка», такой модной и стильной в начале семидесятых годов, Юле вдруг стало плохо. Она удалилась в туалет, где её вырвало. После визита к врачу-гинекологу подтвердился факт Юлиной беременности сроком два с половиной месяца. Саша сразу же без возражений женился на Юле. Он очень любил её. Вскоре на свет появился мальчик, которого назвали Костей. Александра отправили на службу в город Очаков. Разумеется, жена и сын последовали за ним. Им выделили двушку на территории военного гарнизона. Юля, адаптируясь к новому месту жительства, познакомилась и подружилась со своей ровесницей по имени Наталия, уроженкой города Очакова. В один день подруга призналась Юле, что ждёт ребёнка. Но у девушки были проблемы со здоровьем, она страдала врожденным пороком сердца, к тому же «залетела» от парня, который был женат.

– Наташка, и как же ты собираешься одна ребёнка тянуть-то?

– Да как-нибудь сумею. Я работаю горничной в местной гостинице. Конечно, мне рассчитывать не на кого. К тому же моя мать пьёт, а отца я почти не помню. Он нас оставил много лет назад, – вздыхала полненькая черноволосая Валюшка с небесного цвета глазами.

– А может, аборт? – подмигнула Юля и закурила « Родопи». – Я вот после Кости уже два сделала, выскреблась и ничего, жива-здорова. Нахрена нищету эту плодить?

Юля выпустила дымок и серьёзно посмотрела на Наташу своими карими, подведёнными чёрным карандашом глазами:

– У меня и врач есть хороший, Виктор Николаевич, мировой дядька. Укольчик сделает, и ничего даже не почувствуешь. Проснёшься потом, как новенькая, как будто ничего и не было.

– Ты что такое говоришь, Юля? Я хочу ребёночка. Особенно девочку. Буду ей потом бантики в косички вплетать и наряжать, как куколку, – улыбнулась Наташа, и её глаза заискрились лучиками солнышка. – Справлюсь как-нибудь. Не волнуйся за меня. Не одна я такая на белом свете.

– Ну, тогда поступай, как знаешь. Я тебе, разумеется, всегда, чем смогу – помогу. Но ты, безусловно, должна рассчитывать на себя и свои силы, – Юля затушила сигарету и подняла вверх наманикюренный указательный палец.

– Спасибо тебе, Юльчик, – Наталия обняла подругу и потёрлась носом об её щеку.

– Не за что, кулёма ты моя! Ладно, мне пора идти собираться на смену в парикмахерскую, – вздохнула Юля и потрепала подругу по затылку.

В назначенный срок на свет появилась девочка. Но, к сожалению, врождённый порок сердца сказался на родах, и Наташа, едва увидев малышку, скончалась прямо в родовом зале. После похорон девушки ребёнка уже были готовы оформлять в детский дом, так как бабушке-алкоголичке, то есть маме Наташи, он был совершенно не нужен.

– Юля, а давай мы удочерим девчонку? Да и Косте будет сестрёнка. Он то и дело долдонит последнее время: «Хочу брата или сестру». А ты, чума, всё аборты делаешь! – Саша шутливо замахнулся кулаком на Юлю.

Девушка призадумалась. По сути дела, она никого больше, кроме Кости, не хотела, но в честь светлой памяти близкой подруги на чужбине она решилась на этот благородный поступок. Таким образом, в семье Саши, Юли и Кости появилась дочка Марина, то есть я. Они растили и баловали, как меня, так и Костю, ни в чём нам не отказывая. И лишь на моё шестнадцатилетие мама Юля призналась мне в факте моего удочерения. Я слегка впала в ступор после этой новости, но любить меньше их не стала, даже наоборот. Вскоре брата забрали в армию. Я же всё никак не могла определиться с профессией. То хотела стать врачом, но, будучи довольно-таки мнительной персоной, поняла, что медицина – это не для меня. Потом хотела стать кондитером. Но так как была расположена к полноте, оставила вскоре и эту идею. Дабы не жрать доступные торты с пирожными.

– Мариш, а давай ко мне в парикмахерскую. Я тебя всему обучу, будем вместе работать. И денежка всегда будет у тебя в кармане, – за чашкой чая и коронной привычной сигаретой «БТ» предложила мама Юля. – Зачем мне кому-то чужому платить, если есть ты?

К тому времени лихих девяностых годов Юля выкупила и приватизировала парикмахерскую, не забыв сменить в ней интерьер на румынскую мебель и китайско-турецкие парикмахерские принадлежности. На тот момент это было круто и модно.

– Хорошо, мама. Давай попробуем, – согласилась я, откусывая заварное пирожное.

– Ты бы ела поменьше сладостей, дочь, и так полненькая. А потом вообще чтоб не разнесло тебя.

– А, ну и что! Женихов меньше от этого у меня не станет, – смеялась я и наминала любимые свежие кремовые заварнушки, купленные в местной кулинарии.

– Ну, как знаешь! Дело твоё. Так, значит, ты решилась у меня работать? – мама Юля встала из-за круглого кухонного стола и достала из холодильника мясо на борщ, который так любил наш папа Саша.

– Да, мамочка. Когда можно приступать? – спросила я.

– Да прям завтра и начнём. Вместе с утра пойдём в мою «перукарню» и приступим к делу.

– Договорились, мамуль. Пойду я в свою комнату, посмотрю « Богатые тоже плачут». Уже скоро начало девятой серии. А потом пойдём с Веркой погуляем по ночному Очакову, на дискотеку посмотрим.

– Хорошо, Мариша. Только смотрите не допоздна. Разной босоты хватает вокруг. Ещё изнасилуют, чего доброго, испортят тебя, – вздохнула мама Юля, принимаясь на разделочной доске шинковать мясо и лук.

Мама Юля всё ещё считала меня невинной девушкой. Но я уже приобрела свой первый сексуальный опыт после выпускного вечера с Геннадием, парнем из соседнего класса, высоким и поджарым красавцем, по которому сохло множество девчонок. Я же, для храбрости выпив на выпускном балу два бокала шампанского, сама пригласила его на танец. Вскоре по окончании нашего вечера мы пошли с остальными выпускниками встречать рассвет на морское побережье. Гена был уже порядком навеселе и, обняв меня, шагал рядом со мной. Потом мы отстали от остальных поющих песни ребят и, спрятавшись за припаркованным парусником, стали целоваться. Это было ни с чем несравнимое чувство для меня. Когда же Гена задрал моё длинное атласное платье небесного цвета, сшитого на заказ у местной портнихи, я совершенно не сопротивлялась, и вскоре мы, абсолютно голые, на моём же расстеленном на песке платье занялись любовью. Никогда не забуду, как потом застирывала в морской воде красное пятно, оставленное моим целомудрием девственной плевы. Гена стоял рядом, лишь смеялся и подначивал меня. Я же влюбилась в него, всё ждала, что он мне позвонит, и мы начнём встречаться. Но он так и не позвонил мне. А спустя несколько дней на дискотеке на базе отдыха я встретила его с какой-то пассией в обнимку. Они пили вино « Солнце в бокале» из горла бутылки по очереди, о чём-то весело болтали и смеялись. Мне, безусловно, стало обидно, ведь Геннадий был моим первым мужчиной. Я всё ещё надеялась и ждала его, но подавать виду не стала. Превозмогая душевную травму, отправилась танцевать под музыку «Фристайла» и «Ласкового мая» на мигающее цветомузыкой и прожекторами деревянное танцполе дискотеки под названием «Прибой».

***

Под чутким руководством мамы Юли я спустя три месяца освоила парикмахерское дело, уже могла вполне самостоятельно подстригать машинкой парней и мужчин. А также делать стрижки «паж» и «карэ» женскому полу, в основном молодым девушкам. Что же касалось причёсок и покрасок, то этим пока занималась мама. Но вскоре я освоила мелирование и осветление волос.

– Главное, дочь, смотри не перепутай перекись с аммонием при обесцвечивании. Так как аммоний – сильный химический раствор, можешь запросто сжечь текстуру волос, – наставляла мама.

Я лишь молча кивала головой и впитывала все навыки, словно губка из поролона. Признаться, мне даже начинала нравиться моя работа. Я с каждым днём чувствовала свою материальную независимость, мне больше не нужно было стрелять деньги на свои маленькие нужды. Люди всегда оставались довольны и с улыбкой благодарили меня. А порой оставляли даже неплохие «чаевые». Особенно в курортный сезон приезжие, так как наш город славился туристическими базами отдыха и пансионатами. Именно в этот жаркий период в один из дней в парикмахерскую пожаловала молодая особа, разодетая в редкие по тем временам фирменные вещи. Мама и папа нам с Костей старались всегда «достать», как это говорилось тогда, у фарцовщиков-спекулянтов, или у моряков дальнего плавания модные и красивые вещи: джинсы, свитера, курточки. Даже дублёнки, привезённые маминой подругой из Монголии, куда она ездила с группой дипломатов в командировку. Но на этой молодой женщине было надето такое платье, которое я видела разве что в американских фильмах на известных актрисах. Оно оказалось цвета леопарда, с переливающимися оттенками. Шея и руки девушки были увешаны дорогой бижутерией из разноцветных камней. Лакированная сумочка чёрного цвета с леопардовыми вставочками гармонировала с тоном платья.

– У вас покраситься можно? – спросила она меня слегка сипловатым голосом.

– Да, конечно. Располагайтесь.

Я усадила девушку в кресло, уловив приятных аромат духов «Пани Валевска», исходивших от неё. Тогда этот парфюм было также нелегко достать.

– В какой цвет желаете перекраситься? – вежливо спросила я и окинула взглядом её волосы русого цвета средней длины.

– Хочу стать блондинкой, – ответила девушка, глядя на меня в зеркало.

– Хорошо, я поняла. Сейчас будет сделано.

Я перевязала клеёнкой ей шею и вытащила из тумбочки необходимые ингредиенты для приготовления раствора для окраски волос. В специальную ёмкость влила шампунь, отсыпала туда из большой упаковочной картонной банки порошок голубого цвета «супра» – основу для обесцвечивания, добавила для реакции щепотку соды. Оставалось влить перекись водорода в качестве окислителя. А где же она? Я открыла соседнюю тумбочку, но среди стоящих флакончиков с различными красками и средствами для волос её там не обнаружила. Что же делать? Придётся звонить маме, чтобы узнать, куда она переставила этот ингредиент. Хотя мама и попросила не тревожить её с утра, так как накануне вечером по случаю дня рождения нашей соседки Светы мамуля маленько перебрала с алкоголем и, едва проснувшись, мучилась жутким похмельем.

– Дочь, поработаешь сегодня до обеда одна, хорошо? А я пока посплю. Голова жутко гудит. Но если чего будет нужно, ты звони, – жалобным голосом произнесла мама, не в силах даже встать с постели.

– Хорошо, мамуль. Не волнуйся и отдыхай. Я справлюсь сама, – успокоила я её и, облачившись в свой любимый сарафанчик из ситца, отправилась на работу.

И вот теперь придётся поневоле звонить и спрашивать, куда эта перекись запропастилась. Я подняла трубку и набрала наш домашний номер. Через несколько гудков ответил мамин полусонный голос. Я пояснила суть моего звонка, и мама объяснила мне, в каком шкафчике находится перекись.

– Дочь, прости, что не предупредила. Забыла. Ну, ты поняла, где стоит пузырёк, да?

– Да, мамуля, извини, что побеспокоила. Я всё сделаю. Отдыхай.

Я положила трубку на рычаг и вытащила из соседнего шкафчика нужный мне пузырёк с жидкостью. Добавив немного в смесь с ингредиентами, я размешала её специальной щёточкой и начала наносить раствор на волосы девушки, аккуратно распределяя массу по прядям. Девушка же молча смотрела журнал «Бурда моден», который она принесла с собой. Закончив процедуру покраски, я надела ей на голову целлофановую шапочку.

– Готово. Через 20 минут можно будет смывать, – отрапортовала я.

– Хорошо, как скажете, – ответила девушка, продолжая рассматривать страницы новомодного журнала, даже не глядя на меня.

Я же вышла на улицу, чтобы немного вздохнуть от жары, подышать воздухом. Но на улице было ещё хуже, и солнце просто обжигало всё вокруг. На море бы сейчас искупнуться. Подожду маму и после обеда сразу пойду окунусь.

– Ваше время истекло, пойдёмте смывать, – обратилась я к девушке, посмотрев на часики советской марки «Маяк», стоявшие на столике.

Она пересела к умывальнику, я сняла с неё шапочку и, открыв кран, принялась смывать смесь с её уже ставших обесцвеченными с лёгкой желтизной волос. Намылив волосы шампунем, я вдруг пришла в ужас, когда на мои ладони начали отваливаться одна за другой её осветлённые пряди. О, Боже! Неужели я что-то напутала? – пытаясь сохранять спокойствие, лихорадочно подумала я. Кое-как домыв ей голову, я обмотала её полотенцем и усадила девушку снова в кресло. Сняв полотенце, я обомлела. Её волосы торчали в разные стороны, словно у ежа. И лишь редкие пряди, чудом сохранившиеся, но с пережжёнными концами ниспадали на плечи. Девушка нервно смотрела то на меня, то на своё отражение в зеркале, теребя свои волосы, а вернее, то, что осталось от её красивых волос.

– И как сиё понимать? Ты что со мной сделала? – грозно спросила она у меня.

Я молча, в ступоре смотрела на неё, и из моих глаз покатились слёзы.

– Простите, я сама не могу понять, как так вышло. Я не хотела, честно, – всхлипывала я, чувствуя себя, безусловно, виноватой.

– Ну, отпад! Слободан теперь точно уволит меня, сто процентов! А хотя, с неординарным причесоном ещё глядишь, больше бабла срублю, – иронично усмехнулась девушка и резко посмотрела на меня.

– Ну, чё ревёшь? Раз уж испортила мне всё, тогда и корнай меня теперь, – с хрипотцой в голосе отпарировала она. – Да постарайся, чтобы хоть стрижка клёвая вышла. Ну и растяпа же ты.

Я вытерла слёзы и ещё раз, запинаясь, произнесла:

– Простите меня. Мне мама сказала, что перекись в той бутылочке, но, наверное, я ошиблась, поэтому…

– Ладно, хватит разводить «базар-вокзал», – перебила она меня, – у меня и так времени в обрез. Давай стриги меня, и всё тут.

Я взяла в руки ножницы и принялась состригать пережжённые концы волос, стараясь придать им единую длину и форму. И уже через несколько минут благодаря моим стараниям начала вырисовываться довольно-таки модная ассиметричная стрижка.

– Ты знаешь, а мне нравится. Прикольно, – смотрела девушка на своё отражение, заметно повеселев. – Не дрейфь. Всё пошло по плану. Так даже лучше будет. Ни у кого из наших девчонок не будет такого причесона.

– Вам, правда, нравится? – не верила я своим ушам.

– Поневоле должно понравиться, – вздохнула она и подмигнула мне. – А тебя как звать?

– Меня Мариной, а вас?

– Меня Валерией, то есть Лерой. Будем знакомы.

Я высушила ей волосы феном и сделала укладку плойкой. Красивый цвет волос платиновой блондинки и необычная стрижка были весьма к лицу девушке и придавали шарм её большим каре-зелёным глазам. Зафиксировав лаком причёску, я сняла с Леры накидку.

– Готово.

Девушка кокетливо повертела головой перед зеркалом и встала с кресла. Открыв свою лакированную сумку, она достала оттуда такой же лакированный кошелёк.

– На, держи. Надеюсь, хватит, – протянула она мне десятирублёвую купюру.

– Вы что, Лера? Никаких денег не нужно, ещё чего! Я и так вам всё испортила! – начала я протестовать. – И не думайте даже!

– Крошка, не обижай меня. То, что ты мне сотворила на голове – это даже лучше, чем я стала бы классической блондинкой. Так что, знаешь, как говорят, НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО. Возьми деньги, я в состоянии заплатить за причесон. Да и не только, я вообще состоятельная с некоторых пор особа.

Лера достала из сумки пачку «Мальборо» и спросила:

– Дымишь?

– Нет, я не курю. Спасибо.

– Тогда пошли, я подымлю, а ты мне составишь компанию. Всё равно сейчас никого нет у тебя из клиентуры.

– Конечно, пойдёмте.

Я посмотрела на лежащую купюру на тумбе, но в кошелёк её вложить пока не решалась. Может, потом я всё-таки сумею вернуть ей её деньги. Мы последовали на выход из парикмахерской. Лера щёлкнула зажигалкой, такой же необычной, в виде пистолетика, и выпустила из слегка крупноватых губ дымок.

– Давно работаешь? – спросила она меня.

– Три месяца. Это наша с мамой парикмахерская, мы работаем вдвоём, – ответила я.

– Ну, тогда всё понятно, что ты такие покраски делаешь, – рассмеялась она.

– Вы не поверите, но это первый раз такое произошло, – начало было оправдываться я.

– Понимаю, всё когда-то в первый раз, – затянулась Лера. – Фу, ну и жара сегодня. Пойду сейчас на морском бережке в водичке откисну. Всё равно до вечера время есть у меня, да и через два дня моему отдыху конец, снова в дорогу дальнюю на заработки.

Девушка призадумалась, её лицо вдруг стало серьёзным. Я лишь молча рассматривала её стильный редкий прикид. И даже слегка завидовала.

– А ты, Марина, местная? Или на сезонную подработку приехали с мамой?

– Я – да, местная. А вы?

– Я из Донецка. Вот приехала позагорать чуток. Слушай, хватит мне выкать. Я что, старуха, что ли? Давай на ты перейдём.

– Хорошо, давай на ты, – согласилась я.

– Пить охота. Есть у тебя водичка, желательно прохладненькая? – спросила она у меня, затушив модной панталеткой окурок.

– Да, конечно. Что будешь, минералку или квас?

– Давай лучше водички. Квас сладкий и не утолит жажду.

Мы вошли снова в парикмахерскую, я достала из холодильника бутылочку « Снегирёвской» минеральной воды и открыла её. Наполнив граненый стеклянный стакан, я преподнесла его Лере. Девушка осушила его залпом.

– Спасибо, а можно ещё?

– Конечно, можно.

Я наполнила стакан снова. Лера выпила и села в кресло около включенного вентилятора. Остановив взгляд на деньгах на тумбе, она взяла купюру и всунула её в карман моего рабочего фартука.

– Лера, а может, заберёшь? Ты не представляешь, какой я себя чувствую виноватой.

– Ну и зануда же ты. Я сказала – нет. Как ты не можешь понять, у меня есть деньги. Я не бедная. Прекратим этот разговор.

Я молча улыбнулась и предложила Лере бутерброд с колбасой, принесённый из дому в качестве обеда. Время уже было около двенадцати, и я ощутила чувство голода.

– О, да уже время обеда. У нас сейчас на базе отдыха будут подавать к столу блюда. Но я, пожалуй, останусь с тобой и пожую твой бутербродик. Спасибо.

Мы подкрепились моим нехитрым лакомством и запили его квасом. Также я вытащила из холодильника персики и абрикосы.

– Здорово, что ты мне испортила волосы, – откусывая персик, усмехнулась Лера.

– Это ещё почему? – удивилась я.

– Потому что если бы произошло всё по-другому, то мы не подружились бы.

– Это верно. Лера, а ты сама здесь на отдыхе? – поинтересовалась я.

– Да. Совершенно одна. Мне хвосты не нужны.

– Это как понимать? «Хвосты», – недоумевала я.

Лера начала свой рассказ. Девушка работала танцовщицей в варьете за границей. А именно – в Югославии в Хорватии. Но в связи с боевыми военными действиями вынуждена была вернуться на родину.

– Я уже четыре года, как там работаю. Но нас, как начали бомбить, я сразу и отчалила оттуда. Мой хозяин Слободан всегда был доволен моим танцевальным шоу, и теперь он собирается открыть ночной клуб в Италии. Так что в скором времени, как только придёт моя виза, я сразу отчалю снова за границу. А почему я здесь одна – причина банально проста. Мои подружки все прикидываются бедными, несчастными и, как только я приезжаю из-за границы, сразу же норовят развести меня на бабки. То в кабак сходить за мой счёт нажраться, то чтобы я им какие духи подарила, или шмотку. Или же ко мне домой приходят и сразу на кухню прут за угощениями. А я ведь не питаюсь супами да борщами. Я покупаю в торговых современных лавках продукты и питаюсь по нашим русским меркам деликатесами. Но я привыкла к такой еде, потому что в Югославии так всегда питалась. Там в супермаркетах только 25 наименований кефира, не говоря уже о колбасах и сырах. Так вот, на отдых со мной тоже хотели поехать подружки, но за мой счёт, разумеется. Поэтому я им и дала от ворот поворот. Я уж лучше как-нибудь сама потусить смогу в родных краях.

– Везёт же тебе, ты уже и за границей побывать успела. То-то я и смотрю, что ты такая необычная. И так одета клёво, – восхищённо пролепетала я.

– Да, хоть и нелегко там приходится, следует признаться. Хорваты – народ горячий и злопамятный. Если чем не угодишь, не простят.

– Интересно. А ты говоришь, танцуешь?

– Да. Я закончила культпросвет училище по классу современного танца и уехала сразу после перестройки по контракту в Болгарию. А уже оттуда попала в Югославию.

В этот момент в парикмахерскую зашла женщина пожилого возраста и, смахивая пот со лба, спросила, можно ли подстричься. Я согласна кивнула головой и предложила ей расположиться в кресле.

– Ладно, Мариш. Ты работай. А я пойду позагораю чуток. Ты чё вечерком делаешь? Может, на дискотечку вместе сходим? Я, как дикарь, тут одна, никого не знаю.

– Хорошо. Пошли. Тогда встречаемся во сколько? – согласилась я.

– Давай в полдесятого у базы отдыха «Нептун». Знаешь такую?

– Конечно, знаю. Договорились. В полдесятого у тебя.

Лера, помахав напоследок рукой, с улыбкой удалилась. А я принялась за стрижку женщины.

– Детка, мне покороче. Жара такая. Дышать нечем. Ещё и эти волосы на нервы действуют.

Женщина достала из сумки с овощами, баклажанами и помидорами газету и принялась гонять ею воздух вокруг себя. Мне ударил в нос резкий запах пота. Что и понятно, женщина полного телосложения и имеет проблемы с потовыделительной системой. Я сделала женщине стрижку, она расплатилась и отправилась на выход, что-то бормоча себе под нос про жару и поднявшиеся цены на продукты. Вскоре пожаловала мама. Одетая в хлопчатобумажный халат турецкого производства и джинсовые шлёпанцы молдавского производства. В руке у мамы был полиэтиленовый пакет с изображением фотографии черноволосой девушки в купальнике, сидящей на песке.

– А вот и я, дочь, – мама вздохнула и села в кресло. – Парит-то как на улице. Наверное, дождь будет к вечеру.

– Привет, мама. Ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась я.

– Да всё уже хорошо. Слава Богу, пришла в себя. В моём возрасте уже выпивать в таких количествах вредно, да ещё и в жару. Дочь, примерь вот. В кульке джинсовая юбка и батник. Сегодня Катерина зашла к нам и предложила для тебя. Я посмотрела, вроде вещи красивые и модные. Понравятся тебе – возьмём.

Катерина была маминой приятельницей, женщиной пятидесяти лет, у которой сын работал поваром на судне дальнего плавания. И он, когда приходил из рейса, привозил для продажи импортные вещи. Вот и в этот раз он подбросил кое-что из обновок. Я взяла кулёк и вытащила оттуда джинсовую юбку марки «Монтана» с блестящими лейблами и молниями. Батник цвета морской волны с яркими накладными карманами на груди великолепного качества мне понравился сразу. Я тут же примерила новый прикид и посмотрела в зеркало. Вещи сидели на мне, как влитые.

– Мамочка, как классно. Мне всё нравится, – восторженно воскликнула я.

– Да, Марина. Тебе очень к лицу. Значит, берём. Хоть и дороговато заломила Катерина в этот раз.

– А сколько она хочет за это удовольствие?– спросила я.

– Двести рублей, – мама достала сигареты из своей кожаной сумки.

– Ого, так дорого! – удивилась я. Но признаться, я не хотела расставаться с нарядом и смотрела на своё отражение в зеркале.

– Да, дочь. Но ты не волнуйся. Выплатим за три месяца, – мама выпустила дымок и смотрела на меня.

– Даже раньше. Я же ведь сейчас зарабатываю тоже. Значит, берём?

– Берём, дочь. А то, что ты зарабатываешь, держи на свои карманные расходы – на жвачки, заколки, серёжки. Мы с Сашей выплатим. Кстати, скоро Костя приезжает в отпуск. И ему бы чего-нибудь не помешало прикупить. Хотя, поди узнай, какой он сейчас стал. Может, похудел или, наоборот, поправился. Когда приедет, тогда и принарядим братца твоего.

– Согласна, мамуля. Спасибо тебе и папе за всё, что вы для меня делаете. Я вас очень люблю.

Я поцеловала в щёку маму Юлю. От неё исходил аромат любимых духов «Красная Москва». Мама потрепала меня за хвост, стянутый резинкой, и спросила:

– Ты кушала?

– Да. Я съела бутербродик и фрукт. Да по жаре особо и есть неохота.

– Согласна с тобой. Ну, что, дочь, можешь идти домой. Отдыхай. Захочешь кушать – отбивные в холодильнике и картошечка молодая с укропом. Я приготовила для вас с отцом.

– Хорошо, мамуль. Тогда я пойду.

Я сняла рабочий фартук. Обула сандалии. Прихватила кулёк с обновками и направилась домой. Сейчас первым делом дома приму душ, послушаю музычку на «Шарпе» – свой любимый «Фристайл», покушаю и в новом наряде пойду на дискотеку со свежеиспечённой подругой Лерой.

Принарядившись ближе к вечеру, я покормила папу, пришедшего со службы, блюдами, приготовленными мамой, и отправилась на базу отдыха «Нептун».

– Дочь, смотри, не допоздна. Мы переживаем за тебя, – напоследок, уже в прихожей, бросил мне отец.

– Папа, но ведь сейчас же лето. Люди чуть ли не до утра гуляют и развлекаются.

– Так-то оно так. Но смотри в оба. Ты с Верой идёшь на дискотеку? – поинтересовался отец и закурил свой «Космос».

– Нет, папа. Вера в отъезде. Она с семьёй в Баку. Поехали к родне отчима в гости. Я сегодня в парикмахерской познакомилась с девушкой, она у меня красилась. И решили вместе пойти на дискотеку. Она приезжая, никого не знает. Вот и составлю ей компанию.

– Ну, хорошо. Договорились. Беги, дочка.

Папа чмокнул меня в щёку, и я ощутила его щетину и бороду, которую он так любил отращивать.

К вечеру жара спала, и было довольно-таки сыро. Но дождь так и не пошёл. Среди гудящей толпы понаехавших туристов я добралась до базы отдыха. Валерия сидела на скамеечке и курила. На ней была надета джинсовая рубашка «варёнка» и облегающие «стретчи» белого цвета. Сумка, стоящая рядом, была также из джинсовой ткани модели «ромб». Босоножки на каблуке-шпильке, отделанные камнями, дополняли её наряд. «Куда уж мне до неё! Хоть мы и покупаем у моряков или у спекулянтов вещи, но всё равно не такие эксклюзивные, как на Лере. Удивляться нечему, она много лет работает за границей», – подумала я и подошла к новоиспечённой подруге.

– Привет, Лера! – поздоровалась я. – Давно ждёшь?

– Приветуль, Мариш. Да нет. Только что подошла. Так наелась, что дышать не могу. Хорошо у вас тут кормят на базах отдыха, словно на убой, – рассмеялась Лера.

– Я рада, что тебе нравится. Обычно столовую еду критикуют в основном, – подметила я.

– Как по мне, так вкусно. Или, может, потому, что я соскучилась по нашим блюдам. Я ведь питаюсь в основном зарубежной кухней. Так как большую часть живу-то там.

– Всё может быть. Ну, что, Лер, пойдём на дискотеку?

– Да. Пошли.

Лера поднялась со скамейки, и мы направились в сторону танцпола.

« Младший лейтенант, мальчик молодой…» – доносился из динамиков хитом сезона голос Ирины Аллегровой. Людей на танцплощадке было ещё мало, несколько парочек, да компашка парней, уже изрядно выпивших, которые о чём-то шумно спорили и смеялись. Мы уселись на лавочку. Лера снова закурила.

– Хорошо, что хоть жара спала под вечер. У меня к тому же критические дни начались. Я их так плохо переношу, особенно в первый день. Живот просто отваливается.

– Понимаю тебя, – согласно кивнула я головой. – Сама такая. Бывает даже, что с постели встать не могу. Хорошо, что я вместе с мамой работаю, и она меня может подменить в таких случаях.

– Мариш, а можно тебе задать нескромный вопрос? – Лера как-то заискивающе посмотрела на меня.

– Да, конечно. Спрашивай, – ответила я.

– Скажи, а ты ещё девочка? Ну, то есть у тебя был уже опыт с мужчиной? Я вижу, ты молоденькая совсем, и не знаю, сколько тебе лет. Но, судя по всему, гораздо меньше, чем мне.

Я слегка покраснела и ответила:

– Лера, мне скоро будет восемнадцать. А насчёт опыта я так скажу. Да, у меня был парень, который мне очень нравился, из соседнего класса. Но у нас как-то всё нелепо получилось.

Я рассказала Лере о своём первом половом контакте с Геннадием тогда, на выпускном вечере.

– И что, кроме него, у тебя больше никого не было? – как-то удивлённо спросила Валерия.

– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Мне и хотелось бы влюбиться, да не получается. Или мне никто не нравится, либо, кому я симпатизирую, те меня не устраивают.

– Да, понимаю тебя. Вечная драма, где есть он и она, как в песне у Талькова. Я по этой причине закрыла дверь в своё сердце на ключ и решила никому её не открывать. На данный момент, во всяком случае, – Лера вытащила снова из сумки сигареты и закурила. – Для меня сейчас основная цель – побольше срубить бабок, а там дальше, глядишь, своё дело открою. Какой-нибудь кооперативчик, или магазин. Квартирку прикуплю новенькую. А ещё лучше дом. А потом, если встретится человек порядочный, можно и подумать.

– Лер, а тебе сколько лет, если не секрет? – поинтересовалась я.

– А сколько ты мне дашь? – улыбнулась Лера губами, только что подправленными алым блеском для губ.

– Даже не знаю. Ну, лет двадцать, – протянула я.

– Вот это да! Оказывается, я так молода! Ну, уж лучше пусть будет так, – рассмеялась Лера, выпуская дымок. – А если серьезно, то мне двадцать шесть лет.

– Да ну? – удивилась я. – Никогда бы не сказала!

– Я стараюсь. Фитнесс, массажист, всегда улыбаться и не унывать. Не люблю сдаваться жизненным препятствиям, поэтому и смотрю на всё оптимистично. Вот и весь секрет моей молодости.

В этот момент музыка из динамиков заиграла громче. Диск-жокей поприветствовал публику, пожелал всем хорошего настроения и поставил хит сезона группы «Сладкий сон» – «На белом покрывале января».