Прожить жизнь заново. Все, что я хотела бы сказать себе в прошлом

Прожить жизнь заново

Всё, что я хотела бы сказать себе в прошлом

| Ким Хэ Нам |

 
Если бы я могла заново прожить свою жизнь,
Я бы осмелилась больше ошибаться в следующий раз.
Я бы расслаблялась, я бы разминалась.
Я была бы глупее, чем я была в этот раз.
Я бы меньше вещей воспринимала всерьёз.
Я бы больше рисковала.
Я бы больше ходила в горы и больше плавала в реках.
Я бы ела больше мороженого и меньше бобов.
У меня было бы, наверное, больше реальных проблем,
но меньше воображаемых^[1].
 

– стихотворение из книги Надин Стейр «Если бы я могла заново прожить свою жизнь»

Springbooks. Корейские бестселлеры

만일 내가 인생을 다시 산다면 by 김혜남

IF I HAD MY LIFE TO LIVE OVER

Copyright © 2022 Maven Publishing House Russian Translation Copyright © 2024 EKSMO Publishing House

ALL RIGHTS RESERVED

This translated edition was published by arrangement with Maven Publishing House through Shinwon Agency Co.

© Федосеева Е. В., перевод на русский язык, 2024

© Чхве Ин Хо, иллюстрация на обложке, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

| Выпустив уже 100 000 экземпляров этой книги…^[2] |

В 2001 году, будучи сорокалетней, я узнала, что у меня болезнь Паркинсона. С тех пор минуло уже 22 года. За это время я написала около десяти книг. Некоторым из них удалось стать бестселлерами – так что я иногда встречаю людей, которые их читали.

Один такой случай произошёл на острове Канхвадо, где мне довелось оказаться недавно. Мы с друзьями зашли в небольшое милое кафе, сидели там и болтали. Вдруг я заметила, что какая-то женщина смотрит на меня из дальнего угла. Вначале она как будто колебалась, но потом всё-таки подошла ко мне.

– Прошу прощения, – сказала она. – Вы ведь Ким Хэ Нам?

– Да, – пришлось мне признаться. – Это я.

– Я читаю и перечитываю все ваши книги, – сказала она. – Но в прошлом году вы говорили, что, кажется, больше не сможете писать. Как вы себя чувствуете?

Я было на мгновение смутилась от столь неожиданного приветствия в свой адрес, а потом растрогалась от той искренней заботы, что была слышна в голосе и отражалась на лице этой женщины. Удивительно было в абсолютно незнакомом кафе повстречать собственного читателя, но гораздо сильнее во мне звучал голос благодарности за её беспокойство обо мне, чужом человеке.

Она сказала, что прочитала мои «Вопросы о психологии от человека в возрасте 30 лет»^[3], когда ей было 20 с небольшим, и этот текст принёс ей большое утешение. Сейчас этой женщине, по её словам, было уже за сорок. В своё время я, признаюсь, тоже считала, что в этой книге что-то есть. Потом мне самой исполнилось 30 – и вот тут я обнаружила, что в этом возрасте вместо мудрости к человеку начинает приближаться старость и более, как мне тогда казалось, ничего. Я была очень смущена этим фактом. Однако все вокруг убеждали меня не бояться и не опускать руки, верить в себя и идти вперёд. Моя читательница сказала, что эти слова придали ей сил.

Я ответила, мол, хорошо, что вам они пригодились. Но тут она добавила дрогнувшим голосом:

– Вы стали моим учителем. Жаль, что вы больше не будете рассказывать что-нибудь новое, но это ничего. Только, пожалуйста, будьте с нами подольше. Берегите себя!

Вскоре после этого разговора мне позвонили из издательства. Они хотели перевыпустить «Вопросы о психологии…» специальным тиражом по случаю продажи уже более ста тысяч экземпляров. Меня обрадовало и поразило то, что произведение, о котором я и сама уже практически позабыла, прочитало такое огромное количество людей. И если раньше я в подобных случаях выступала против переиздания моих старых книг, потому что стеснялась их, то на сей раз дала добро.

Дело было не только в той встрече на острове Канхвадо. Просто мне захотелось наконец хоть как-то выразить свою безмерную благодарность читателям – всем тем, кто вникал в мои немудрёные тексты, оставлял к ним подробные отзывы и писал мне письма. Поблагодарить людей, которые в своём плотном графике находили время для того, чтобы прийти на мою лекцию и сказать: «С удовольствием прочитал вашу книгу».

К тому же, пользуясь открывшейся возможностью, я хотела как следует извиниться перед всеми пациентами, от которых мне пришлось отказаться: к сожалению, в какой-то момент состояние моего здоровья сильно ухудшилось, и я вынуждена была закрыть клинику. Поначалу я ещё надеялась, что если стану усердно лечиться, то со временем снова смогу вернуться к работе, когда мне станет получше, но, похоже, мне больше не удастся практиковать.

Пока я наполняла эту книгу словами извинений и благодарности, то вспомнила о стандартах нормальности, про которые говорил основоположник психоанализа Фрейд. По его мнению, для каждого человека нормально обладать «некоторой истерией, некоторой паранойей, некоторой одержимостью». Но тогда получается, что в мире вообще нет беспроблемных людей: каждый из нас хоть до какой-то степени да страдает тем или иным расстройством. Но если это так, то и не нужно стыдиться собственных проблем или же вовсе отрицать их существование.

Я, впрочем, сама такая. Уже настолько долго борюсь со своей болезнью, что иногда мне хочется просто вцепиться в кого-нибудь и ныть, жалуясь на жизнь. Или кричать от боли, когда больше нет сил её терпеть. Бывает так, что я говорю слова, которые могут ранить другого человека, даже если знаю, что потом пожалею о сказанном. Всем нам хотелось бы выглядеть в чужих глазах людьми приятными и не теряющими самообладания, но дело в том, что бывают моменты, когда у нас это попросту не получается.

Как специалисту, который сам более тридцати лет проработал психоаналитиком и лечил множество пациентов, мне всякий раз бывало стыдно за мой неприглядный вид в подобные моменты, но однажды я приняла решение простить себя. Оглянулась на свой вчерашний день, подумала о нём как следует и сказала себе: «С завтрашнего дня так больше делать не стоит», – и от всего сердца решилась себя принять.

И вы, мой читатель, точно такой же человек, как и все прочие. Вы, вероятно, думаете, что у вас полно проблем – особенно по сравнению с теми, кто считает себя во всём правым и кто думает, что уж у них-то никаких проблем нет. И вы наверняка хотите себя исправить. Это абсолютно здоровая реакция. Пожалеть о содеянном, отрефлексировать всё это, а затем сказать себе: «С завтрашнего дня я так больше не делаю», – путь, который рано или поздно обязательно приведёт к успеху.

А пока что было бы хорошо, если бы вы не пилили себя за каждый неверный шаг; не были так чувствительны ко всему подряд; не тосковали слишком много – а просто жили и радовались. Вы так упорно трудитесь, что заслуживаете того, чтобы теперь ещё и порадоваться от всего сердца. И я всегда буду поддерживать вас в этом. Именно поэтому я убрала из изначального варианта этой книги четыре главы, в них были истории, которые мне хотелось рассказать своим сыну и дочери, и вместо этого добавила слова, обращённые к тем, кто уже знаком с моими книгами, к тем, кому уже за сорок, – к моим читателям.

По словам психоаналитика Юнга, в возрасте сорока лет человек ощущает некое «землетрясение». В этот период своей жизни мне тоже довелось испытать подобное землетрясение. Вот поэтому я и хочу рассказать, опираясь на собственный опыт, о том, как можно пережить это состояние и не превратиться при этом в руины. По той же причине я отобрала для этой книги идеи, о которых сама когда-то думала: «Жаль, что я не знала этого в свои сорок лет».

В книге также есть слова, которые мои пациенты не услышали бы от меня, будь я просто их лечащим врачом. Я и сама не узнала бы всего этого, если бы осталась только практикующим специалистом: некоторым вещам меня научила лишь моя собственная болезнь. Вы тот, кто так хорошо справляется день за днём и кому тем не менее бывает так трудно и так одиноко, – я надеюсь, что моя история вас немного утешит.

Напоследок я хотела бы ещё раз поблагодарить всех, кто беспокоился обо мне.

Спасибо вам.

Осень 2022 года,

Ким Хэ Нам

P. S.: «Если бы я могла заново прожить свою жизнь» – это стихотворение, которое очень мне нравится. Я перевела его и опубликовала в виде книги с картинками. Известно, что его написала одна бабушка по имени Надин Стейр. Ей было 85 лет, она жила в горной деревушке в штате Кентукки, США, и написала это стихотворение, словно брала слова прямо из моего сердца, так что я сразу ощутила с ней родство. Во время подготовки юбилейного тиража книги «Почему мне так интересно жить сегодня»^[4] было написано и переписано немало текстов, но именно это стихотворение, как мне кажется, лучше всего подходит к содержанию этой книги. Поэтому я и выбрала его в качестве эпиграфа.

| Пролог |
Чему меня научил Паркинсон

У меня была одна пациентка, которая говорила: «Я в жизни ничего толком не добилась ни в работе, ни в любви. За что ни возьмусь, ничего у меня не получается. Поэтому, когда я начинаю что-нибудь новое, мне заранее становится страшно». Однажды она спросила меня:

– Как вы думаете, правильно ли я поступаю, что берусь за эту работу? А как быть, если я начну, а потом пойму, что это не моё? А вдруг у меня не получится? Может, мне лучше вообще за неё не браться?

Игнорируя отчаяние на её лице, я ответила:

– Ну откуда же мне знать? Я ведь не предсказатель.

– Само собой, – сказала моя пациентка. – Но я бы всё равно хотела вашего совета.

Представим, что я дала бы ей совет взяться за эту работу. И что? Она сразу же бросилась бы в бой? Сомневаюсь. Эта женщина уже который месяц не могла делать вообще ничего. Поэтому я ей очень посочувствовала и сказала, что поддержу её, какой бы путь она ни выбрала, а также посоветовала набраться храбрости и всё-таки сделать первый шаг. Я хорошо понимала, каково ей: беспокоясь, что выбрала неверную дорогу, она теперь уже вообще не хотела делать даже первого шага. Понимала я и то, как сильно её вымотала полоса предыдущих неудач.

Тем не менее очевидно, что, бесконечно откладывая принятие решения, мы лишь тратим время и затягиваем собственную агонию. Верный это путь или нет – следует твёрдо решиться, а затем шаг за шагом начать идти выбранной по дороге. Пока не попробуете, не узнаете, насколько эта дорога подходит лично вам.

В моей жизни тоже был период, когда я настолько оцепенела, что буквально ни за что не могла взяться. Он начался сразу после того, как у меня диагностировали болезнь Паркинсона. Паркинсон – нейродегенеративное заболевание, которое вызывает такие симптомы, как дрожь в руках и ногах, скованность мышц, а также напряжение во всём теле. С этой болезнью даже ходьба, речь и в особенности письмо от руки становятся невероятно сложным делом. Кто-то однажды сказал, описывая эту болезнь, что двигаться при Паркинсоне – всё равно что пытаться шевелиться, будучи туго связанным по рукам и ногам. Это очень точная формулировка. С паркинсонизмом порою ради всего лишь одного шага приходится напрячься до такой степени, что одежда насквозь промокает от пота.

Известно, что человек, заболевший Паркинсоном, как правило, лет через 15 умирает либо становится тяжёлым инвалидом – эффективного лекарства от этого заболевания не существует. Медикаменты могут только замедлить развитие болезни. Паркинсон неизлечим.

Как врач, конечно же, я знала о Паркинсоне, но и представить себе не могла, что он придёт ко мне. В то время не прошло ещё и года, как сбылась моя давняя мечта: я открыла собственную частную клинику. Что же я сделала не так, раз заболела?

В юности мне думалось, что все люди стараются жить, но уж я стану жить старательнее всех. Когда я была в выпускном классе школы, на зимних каникулах в автомобильной аварии погибла моя старшая сестра, с которой мы были страшно близки. После этого я несколько лет бродила как в тумане, но всё-таки сумела выкарабкаться. Потом у меня случился выкидыш, когда я ухаживала за пациентами отделения неотложной помощи. Я впала после него в отчаяние, но в итоге всё-таки сумела справиться с болью и благополучно родила двоих детей. Я ухаживала за пожилыми свёкрами, работала, растила сына и дочку, в моей жизни было много разных трудностей – но я не сдавалась и жила, жила изо всех сил. Так в чём же я провинилась? Всё это было так нечестно! Мир был жестоким, а жизнь, как мне казалось, закончилась. К тому же я боялась болей, которые испытывают пациенты с болезнью Паркинсона. В результате я не могла делать вообще ничего – только лежала на кровати и смотрела в потолок.

Так прошёл месяц. Однажды я вдруг поняла: если лежать и отчаиваться, то это ничего не изменит. К тому же мне повезло: я находилась на ранней стадии болезни, когда ещё многое можно было успеть. «Так что же я лежу?» – подумала я. И встала. И пошла. И прожила целый день. А потом ещё один. И вот дошла до сегодняшнего дня. Я до последнего момента, пока в 2014 году моё состояние резко не ухудшилось, лечила своих пациентов, вела лекции, писала книги, работала мамой и невесткой – одним словом, добросовестно жила. Деменция – в первую очередь благодаря достижениям в области здравоохранения – пока ещё не наступила. У меня нет проблем с мыслительными способностями, а депрессия умеренна. Конечно, моё состояние продолжает динамически ухудшаться, но, поскольку ухудшение это довольно медленное, я даже успела написать ещё и эту книгу.

Когда люди узнают, что я больна Паркинсоном, большинство из них не может удержаться от выражения «Ох, какая жалость» на лице. В их глазах читается: «Как же так, в самом расцвете сил – и так тяжело больна!» Но я в порядке. Болезнь уже отняла у меня бо́льшую часть здоровья и в будущем может отнять мои интеллектуальные способности, но пока этого не случилось, нет смысла переживать. Поэтому я и не переживаю: было бы жаль потратить остаток своей жизни на бесцельную тревогу. Да, мне случалось пять минут кряду добираться до туалета, который находится от меня в одном шаге, или же просить помощи, чтобы перевернуться на другой бок, потому что всё моё тело закостенело и болит. Но я не испытываю боли сутки напролёт. Между одной болью и другой всегда бывают просветы, когда болит немного меньше; бывают и такие часы, когда я принимаю лекарства и двигаюсь вполне свободно. А когда боль приходит вновь, я терплю её, представляя, чем займусь, когда она отпустит. Эти моменты наступают – и тогда я занимаюсь спортом, болтаю с друзьями, гуляю, рисую, готовлю ттокпокки^[5] для дочки, – словом, наслаждаюсь жизнью. Возможно, будь я здорова, я бы не ценила время так, как ценю его сейчас.

Недавно кое-кто спросил меня: мол, разве вам не жаль было из-за болезни отказаться от своей мечты поехать в Америку и там изучать психоанализ, а потом до самой смерти работать врачом? Если бы я ответила, что мне вообще не жаль, то это, конечно же, было бы неправдой. Я мечтала о карьере врача последние 30 лет моей жизни!

Потом этот человек спросил ещё:

– Так что же, вас всё устраивает? И вы ни о чём не жалеете?

Если подумать, то жалею, конечно. Просто точно так же, как нам в жизни ничем особо не помогает наша тревога, так ни на что не годится и досада о минувшем. Впрочем, если на то пошло, об одном я действительно жалею: что прожила свою жизнь как слишком прилежная школьница. Неслась вперёд, не глядя по сторонам, пребывая в заблуждении, что без меня весь этот мир возьмёт и рассыплется. Будучи врачом, мамой, женой, невесткой, дочерью, я всегда стремилась любой ценой максимально хорошо выполнять каждую из этих ролей. Но это ставило крест на радостях моей собственной жизни. Я не ощущала как следует ни счастья материнства, ни удовольствия от выполнения своего врачебного долга.

Поэтому теперь я собираюсь перестать жить вот так. Я решила отказаться от стремления делать всё идеально и обратиться к тому, что долгое время было отодвинуто на задний план – к жизни для самой себя. В свои «хорошие» дни я буду жить хорошо, а в «плохие» дни – уж как смогу; а ещё стану заниматься всеми теми интересными вещами, которые раньше откладывала, потому что была «слишком занята». Иногда я, бывает, устаю от боли, но и в этом нет ничего страшного: рядом со мной всегда находятся те, кто крепко держит мои больные руки в своих. И, кроме того, есть ещё столько всего, что я хотела бы сделать! Я была вынуждена оставить работу врача – и пусть это и случилось из-за болезни, но мне открылся целый новый мир. Теперь я хочу как следует взяться за китайский язык. Хочу научиться готовить и подать на стол какое-нибудь по-настоящему сложное блюдо. Хочу за одно путешествие увидеть все три моря, омывающие мою страну^[6]. В конце этой книги, в «Списке того, что нужно успеть, пока живешь на свете», есть всего десять пунктов, но в моей голове их гораздо больше. Даже сейчас, в это самое мгновение, я не перестаю мечтать. И поэтому жизнь – это очень хорошая штука.

Даже если моё состояние ухудшится до такой степени, что я больше не смогу писать книги, я всё равно буду радоваться тем мелочам, которые мне будут доступны. Хранить, что имеешь, и не плакать, пока ещё не потерял: разве это не здорово – жить и радоваться, пока ещё можно?

Весна 2015 года,

Ким Хэ Нам

Глава 1
Секреты бытия, которые открылись мне после 30 лет работы психоаналитиком

Как бы ты ни был хорош, с тобой всё равно может случиться что-то плохое

– У вас Паркинсон.

В феврале 2001 года, утром, как раз накануне моей лекции для Фонда социального обеспечения «Телефон любви» у меня диагностировали болезнь Паркинсона.

В тот момент меня словно обухом по голове ударило. Я онемела, казалось, весь мир вокруг застыл. Но я обязана была прочитать лекцию. Кое-как окончив её, я вышла на улицу, чтобы поймать такси, и вот тут по моим щекам покатились слёзы.

Болезнь Паркинсона – нейродегенеративное заболевание. Его симптомы – тремор рук и ног, скованность мышц, напряжение во всём теле, замедленные движения и невнятная речь. Всё это происходит в результате повреждения тканей головного мозга, которые производят нейромедиатор дофамин. Паркинсон ещё называют «болезнью стариков», потому что он возникает, как правило, в возрасте от 65 лет. Известно, что болезнью Паркинсона страдали папа римский Иоанн Павел II, боксер Мухаммед Али, а также актёр Робин Уильямс. Вот только не слишком ли это жестоко – Паркинсон в 40 лет? Он ещё сопровождается депрессией, деменцией и бредовым расстройством (паранойей). Я не могла поверить, что теперь все эти ужасы коснутся меня.

Самым страшным было то, что болезнь Паркинсона классифицируется как редкое заболевание – лекарства от него не существует, а через 15–17 лет после начала болезни человек умирает или становится тяжёлым инвалидом. Это означало, что моя жизнь закончится ещё до того, как мне исполнится 60.

Конечно, когда в мои 17 лет старшая сестра погибла в автокатастрофе, то я бродила, натыкаясь на стены, и думала: «Вот бы завтра никогда не настало». Однако раз уж я осталась жива, то позже твёрдо решила: стану жить изо всех сил. С тех самых пор я жила старательнее, чем кто бы то ни было. Так почему меня настигла эта болезнь?

Что я делала не так? Живя вместе с пожилыми родителями мужа и заботясь о них, я с трудом родила двоих детей, а теперь вот наконец собиралась пожить так, как сама хочу, и открыла собственную клинику. Ну почему это со мной случилось? Совсем недавно я мечтала поехать с детьми в США, чтобы там дополнительно изучать психоанализ. Неужели это было слишком амбициозным желанием?

В то время я была не в состоянии лечить пациентов. Поэтому я закрыла клинику, вернулась домой и почти целый месяц просто лежала в постели. Наверное, если бы я не была медиком и мало что знала о болезни Паркинсона, то не ощущала бы такого ужаса от своего диагноза. Но я была врачом и, увы, знала о своём заболевании достаточно, чтобы ясно представлять себе, что ждёт меня впереди; поэтому моя тоска становилась ещё чернее. Я лежала в кровати не шевелясь, бесконечно рассматривая потолок, и думала, думала обо всём.

Мне раньше казалось, если я однажды окажусь неизлечимо больна и услышу от врачей, что мне осталось жить всего несколько лет, то среагирую на это не так, как все прочие. Я думала, что, будучи врачом, стану мыслить рационально и быстро примирюсь с действительностью. Ведь, как ни плачь и ни возмущайся, заболевание не исчезнет.

Но выяснилось, что я ничем не отличаюсь от других. Не могла понять, за что ко мне пришла эта болезнь, пребывала в отчаянии, и мне было трудно смириться с реальностью. Я ненавидела весь мир. Моя депрессия усиливалась, и я уже начала думать, что лучше бы мне было умереть прямо сейчас. Но однажды я вдруг пришла в себя.

«Стоп, – сказала я себе. – Что со мной? Я не изменилась. Если что у меня и появилось, так это некоторая неопределённость относительно будущего и некоторое неудобство в настоящем. Зачем же я так поступаю с собой? Почему порчу своё настоящее, беспокоясь о будущем, до которого пока ещё даже не дошла?»

В тот период, когда я уставала, у меня начинала слегка неметь правая нога, и мне становилось трудно писать от руки. Но в целом, если я делала перерывы на отдых достаточно часто, то всё было в порядке. Так к чему было разрушать то, что есть сейчас, валяясь в постели и изводя себя тревогой о времени, которое ещё не наступило?

Сначала я вообще подозревала, что у меня болезнь Лу Герига^[7]. Будь это действительно так, меня не стало бы в течение следующих пяти лет, так что большой удачей был уже один тот факт, что это оказалась не она. Кроме того, хотя лекарства от болезни Паркинсона действительно пока не существует, наука не стоит на месте, исследования продолжаются. Лекарство от моего заболевания могло быть ещё разработано в будущем. В конце концов хотя 80 % секреторных клеток дофамина в моём мозгу погибло, 20 % этих клеток у меня всё-таки оставалось. А это означало, что если я постараюсь, то сумею замедлить своё заболевание.

Поэтому я встала с постели и начала снова ходить в клинику. Вернулась к своим ежедневным обязанностям по лечению пациентов, чтению лекций, выполнению домашней работы и уходу за детьми. Затем произошло нечто удивительное. Как правило, эффект от лечения болезни Паркинсона препаратами-агонистами дофаминовых рецепторов сохраняется в течение трёх лет, но я продержалась на них все двенадцать – до 2013 года. За эти двенадцать лет я написала пять книг, продолжила лечить пациентов и читать лекции. К счастью, моя деменция пока что не проявилась, а депрессия протекает в лёгкой форме.

Что было бы, останься я тогда в постели, чтобы жаловаться на свою болезнь и весь мир? Я вижу себя, лежащую неподвижно, не в силах пошевелиться; страдающую от деменции и всё глубже погружающуюся в болото депрессии. Проведи я эти годы таким образом, никогда не стала бы той, кто я есть сейчас, а только изо дня в день влачила бы жалкое, бессмысленное существование.

Иногда на нас вдруг сваливаются неожиданные беды. Избежать их невозможно. Но вот то, что будет с нами дальше, целиком зависит от нашего отношения к произошедшему. Эти 12 лет я могла провести совсем по-другому – и в зависимости от моего выбора их итог был бы совсем иным. Это правда жизни, которую я осознала после того, как в феврале 2001 года у меня диагностировали болезнь Паркинсона.