Воевода

Часть третья
Назовём теперь Хотьково!

 
         Над мирскою маятой,
         Над людскою суетой
         Над удачей и бедой
         Белый беркут,
         Страж седой,
         Круг за кругом плавно ходит,
         Будто в прятках вечно водит,
         Серебром крыло блестит,
         Ветер в перьях шелестит…
         Что он видит, коль не спит?
 
 
         За горами, за долами
         Поле Дикое – ковыль,
         С ночи стелется валами
         То ли дым там,
         То ли пыль…
 
 
         В чёрной яме
         В чёрной речке
         Черноглазый
         Чёрный сом
         В иле спит тяжёлым сном.
         С леской в пасти
         Как в уздечке,
         Да с заржавленным крючком
         Вековечный чёрный сом
         Спит и видит
         Чёрный сон…
 

15

 
         Сани, сани вереницей
         Средь заснеженных полей,
         Верховые и возницы
         Погоняют лошадей.
         – Эй ты, лапоть, прочь с дороги!
         Зазевался – быть беде,
         Береги башку да ноги
         При такой большой езде!
         Чья подвода там в хвосте?
 
 
         Белый дед в санях убогих
         Не в подушках на пуху
         Едет, в сено сунув ноги,
         Спрятав бороду в доху.
         На одре трясётся рядом
         Ванька, рыжий мужичок,
         Глаз – недремлющий зрачок.
         Глядь, из головы отряда
         Резво скачет казачок,
         За версту уже орёт:
         – Дядько Ваня! Князь зовёт!
 
 
         Князь не в бархатных нарядах —
         В чёрном простеньком сукне —
         Во главе рысит отряда
         На буланом скакуне.
         Уступают кони злые
         Путь одру не торопясь,
         Ванька рыжий тянет выю,
         Ключаря приветил князь.
         – Как там дед, тужить изволит?
         Часом в лес не убежит?
         – Да куда там… Балаболит,
         Всех окрест себя смешит.
         Как садился он на дровни,
         Я ему как будто ровне
         Уважительно помог
         Примоститься поудобней,
         Да нащупал под шумок
         Под сермягою комок.
         Дед с испугу сразу вздрогни,
         Да пихни меня чуток
         Кулаками прямо в бок!
         – Что таишь, колдун треклятый,
         Под сермягой? – говорю. —
         Али камень там припрятал
         Про головушку мою?
 
 
         Отбрехался тать несчастный:
         «В решете везу кисель.
         Ты бы, Ваня, нос свой красный
         Не совал во всяку щель!»
         Вот такая карусель…
 
 
         Наказав своим дворянам
         Шаг походный не сбавлять,
         На красавчике буланом
         Князь Мстислав пустился вспять.
         Там в хвосте седло оставил,
         В сани к деду пересел.
         – Видишь, дед, я против правил
         Всё вершу, как ты хотел —
         Побросавши все дела,
         В лавру правлю удила.
         Посему велю: открой мне,
         Чем же снимешь ты запрет?
         – Как вернёмся, в твоём доме
         И раскрою свой секрет.
 
 
         Князь вспылил:
         – Никак со мною
         В прятки силишься играть?
         Да зачем же нам с женою
         С дому было уезжать?!
 
 
         Старика тряхнул десницей,
         Вырвал тряпочный кулёк
         И извлёк, сорвав тряпицу,
         С тёмным зельем пузырёк:
         – А-а, болотная порода!
         Яды варишь на людей?
         – Бог с тобою, воевода,
         Лекарь я, а не злодей.
         – Пей тогда своё лекарство
         И посмотрим, что к чему,
         Отойдёшь в иное царство —
         Несть печали никому.
         – Так-то, князь, не по уму —
         Для Еланьи это зелье,
         Много ль станет в том веселья,
         Быть истраченным ему?
 
 
         Князь вскочил в седло проворно,
         Скакуна вперёд погнал,
         Где в возке большом узорном,
         Сидя тихо и покорно
         У замёрзшего окна,
         Едет с мамками жена.
 

16

 
         Выгнав в сани бедных мамок,
         Взгромоздился князь в возок,
         Из кафтана – из кармана
         Вынул дедов пузырёк:
         – Вот измыслил Белый дед
         Питиё от бабьих бед.
         Ты, Еланья, без затей
         Сей же час его испей.
 
 
         Ещё пуще побледнела
         Воеводова жена,
         Ан перечить не посмела
         Мужу грозному она.
         Быстро сотворив знаменье
         На походный образок,
         В дых один, в одно мгновенье
         Опростала пузырёк.
         Тут же обмерла Еланья,
         Веки тёмные сомкнув,
         Повалилась без сознанья,
         В шубы голову уткнув.
         Князь застыл в оцепененье,
         Взгляд в супругу уперев,
         Весь всклокочен аки лев.
         В эти тяжкие мгновенья
         Что им правит – боль иль гнев?
         Что за думы под кудрями
         Пузырятся пузырями —
         Не узнаем отродясь.
         …То метельными полями,
         То дремучими лесами
         Едет-бредит хмурый князь.
 
 
         Ночь к дороге подступает,
         В свой дозор встаёт луна.
         Чу! Как будто оживает
         В шубах юная жена —
         Чуть заметно шевельнулась,
         Щёки гладкие горят,
         Долго, сладко потянулась,
         Веки вскинула, проснулась,
         В полутьме искрится взгляд,
         Губки влажные блестят.
 
 
         – Князь… Мстиславушка… Родимый…
         Господин мой, муж любимый,
         Утоли мои желанья,
         Поцелуй скорей меня!
         Князь опешил. И к Еланье
         Буйну голову клоня,
         Потянулся. Встрепенулась
         Молодица среди шуб,
         К мужу жаркая метнулась,
         Второпях не сыщет губ!
         – Обойми сильнее! Где ж ты?
         Да на что тебе одежды?!
 
 
         Где тут князь, царёв наместник,
         Воевода боевой?
         Нынче он любви наездник
         С забубённой головой
         Да с весёлой булавой!
 

17. Песня лихого наездника

 
         Белых ног твоих угодья
         Как желанные поводья
         Чувств моих и дум скоромных,
         Да желаний неуёмных,
         И венчает их узда —
         Вожделенная звезда!
 
 
         В этой упряжи отменной
         Скачет мой рысак надменный —
         И не лошадь, и не птица,
         Круп размашистый лоснится,
         Грива чёрная вспотела —
         Застоялся он без дела,
         И теперь, дорвавшись к полю,
         Пусть натешится он вволю!
         И не надо нам нагаек —
         Я нагой и ты нагая,
         Я лихой и ты лихая,
         Булавой своей играя
         Проскочу весь дол до края,
         Головой не дорожу
         И тебя не пощажу!
 
 
         Конь почувствовал барьер,
         Вот теперь давай в карьер!
         С буйной силушкой собраться,
         Раньше времени не сдаться,
         Сердце рвётся из груди,
         Ну, дружок, не подведи!
         Эй, давай ещё быстрей,
         Сил, приятель, не жалей,
         И по-нашему – в намёт,
         С дикой удалью вперёд!
         Жару, милый мой, поддай —
         На скаку иль в ад, иль в рай!
 
 
         Всё!… Прыжок!…
         И стоны встречь,
         Словно в рану воткнут меч,
         Словно молний круговерть —
         Среди мрака вспышка, смерть!
         Погружаемся в туман,
         То ли в сказку, то ль в дурман,
         В небе будто бы парим,
         Ничего не говорим…
 
 
         Свой клинок из жаркой раны
         Тронул чуть и понял – рано,
         Полон жизни меч-колун,
         Застоявшийся скакун.
         Ненасытного браня,
         Тихо трогаю коня.
         Полшажка… Через мгновенье
         Там внизу недоуменье,
         Слабое сопротивленье…
 
 
         Не робеть и не сдаваться,
         На мольбы не поддаваться,
         Раз уж тронулся – держись,
         С шага перейди на рысь,
         Да не рви, не торопись,
         Коль с умом да с головой,
         Да с весёлой булавой…
         Вызов принят, снова в бой!
 
 
         Вот теперь пошла потеха —
         Не до шуток, не до смеха,
         Отдыхать нам не досуг —
         Затеваем новый круг!
         В этой скачке молодецкой,
         Словно в пляске половецкой —
         То ли крики, то ли вой,
         То ли игры, то ли бой!
 
 
         Конь гарцует племенной —
         Плоть единая с тобой…
 

18

 
         Вкривь и вкось встают упряжки,
         Съехав, вязнут во снегу,
         Ломятся дуга в дугу…
         Треухи, папахи, пряжки,
         Полушубки и сермяжки —
         Всё смешалось на лугу!
         То счастливый воевода,
         Почитай, в конце похода
         Из возка махнул рукой:
         – Поворачивай домой!
 
 
         В чёрной речке под обрывом
         Кожей дёрнул
         Чёрный сом,
         Чёрный омут чёрным илом
         Замутил своим хвостом.
 
 
         …Наконец все накричались,
         Развернулись, разобрались,
         Снова вытянулись в строй,
         Рысью двинулись домой.
         Шубой князь себя прикрыв,
         Дверь немного приоткрыв,
         Справился о ключаре.
         Тот подъехал на одре.
         – Я гляжу, всё едем лесом,
         Как зовётся это место?
         – Господин мой, да никак,
         Просто лес да буерак.
         Скоро выедем к опушке,
         Будут там торчать избушки —
         То ль Татьково, то ль Кутьково,
         Речка Воря посередь…
         – Назовём теперь – Хотьково,
         Что от русского «хотеть»!
 
 
         Тут проснулась вновь Еланья
         И нежна и горяча,
         Князь махнул: «Изыди, Ваня!»
         Шуба прянула с плеча.
 
 
         Конь копытами сучит,
         Ванька в бороду ворчит:
         – Нет конца господской блажи,
         Вот и едем скопом вспять…
         А чтоб эту блажь уважить,
         Надо место обозвать,
         Дабы помнили все впредь:
         Тут случилось захотеть
         Что-то князю. И готово —
         Будет тут теперь Хотьково.
         И грешно-то и чудно…
         Ну, да нам-то всё одно,
         Как прикажут будем петь,
         Задери их всех медведь!
 
 
         А в кибитке затворясь,
         Не нарадуется князь:
         – Вот она, пришла услада
         Ныне, присно – навсегда,
         От Еланьиного хлада,
         От сердечного разлада
         Не осталось и следа.
         И теперь моя Еланья
         И хотенье, и желанье!
         А про то названьем новым
         Это самое Хотьково
         Будет всем напоминать —
         Вот такое моё слово!
         Надо дьяку наказать
         Впредь по-новому писать.
 
 
         И решил: продолжу род,
         Зачиная каждый год
         Только в ласке и любви
         Чада многие свои!
 

19

 
         Дед умолк. И мы ни слова.
         Вот и сказочке конец…
         Да-а, дед Петя, молодец,
         Из названия «Хотьково»,
         Столь привычного, родного
         Сказку вылепил хитрец,
         Прямо расписной ларец!
 
 
         Пётр Фомич в кулак зевнул,
         Сверх очков на нас взглянул:
         – Ночь, ребята, за окном,
         Бабка спит уж третьим сном.
         Чтоб и вам спалось получше,
         Так и быть уж, удружу,
         Пару слов на сон грядущий
         Про Мстислава расскажу.
 
 
         Пир горой, гудит усадьба!
         Слышен бубен, крики «Пей!»
         Будто вновь играет свадьбу
 
 
         Князь Мстислав. Как соловей
         Нежен он с женой своей.
 
 
         От неё к столам вернётся
 
 
         И с дружиной вместе пьёт.
 
 
         То к певцам вдруг развернётся
 
 
         Да как голосом возьмёт —
 
 
         Всех певцов перепоёт!
 
 
         То монеты сыплет нищим,
 
 
         То в костёр швырнёт хвои,
 
 
         То устроит по Мытищам
 
 
         Скачки ратникам своим,
 
 
         Да с оружием игрища,
 
 
         Да кулачные бои…
 
 
         Как-то утром спохватился:
 
 
         – Как там дед – в окошке свет?
 
 
         Под рукой ключарь случился:
 
 
         – На усадьбе деда нет,
 
 
         По весне простыл и след.
 
 
         – Отрядите в Карпогоры
 
 
         Посмышлёней молодца,
 
 
         День даю ему на сборы,
 
 
         Пусть разыщет мудреца.
 
 
         Соберите с ним обоз —
 
 
         Жито, сено да овёс,
 
 
         Двух коров, двух лошадей
 
 
         Да гостинцев две подводы —
 
 
         От меня, от воеводы
 
 
         И Еланьюшки моей.
 
 
         – Молодца, так молодца,
 
 
         Есть у нас Анфим Овца,
 
 
         Он хоть норовом и вздорный,
 
 
         Но смышлёный и проворный.
 
 
         Вмиг доставит в Карпогоры
 
 
         Деду в дар златые горы.
 
 
         …Снова князь шумит-гуляет,
 
 
         Рассупонь моя супонь!
 
 
         Вдруг к усадьбе подлетает
 
 
         Резво всадник одвуконь —
 
 
         Из самой Москвы гонец,
 
 
         Государев посланец.
 
 
         На ходу перекрестился,
 
 
         Из ковша воды напился,
 
 
         Быстро в гридницу идёт:
 
 
         – Князь! Прощайся с молодицей,
 
 
         Государь тебя зовёт —
 
 
         Поле Дикое дымится,
 
 
         Туча чёрная встаёт,
 
 
         Степь войной на нас идёт!
 
 
         Под обрывом
 
 
         В чёрной речке
 
 
         Мрак кромешный даже днём.
 
 
         После спячки вековечной
 
 
         Вдруг очнулся
 
 
         Чёрный сом.
 
 
         Белопёрый
 
 
         Старый беркут
 
 
         Промеж облаков парит,
 
 
         Острым взором видит сверху:
 
 
         Степь ковыльная горит.
 

Часть четвёртая
Не скопец и не самец

20

 
         Инженера кочевого
         Жизнь – сплошная чехарда:
         Нынче за окном Хотьково,
         Завтра, глядь, Караганда.
         Нынче ты на стенде в стрессе
         Ищешь сгинувший контакт,
         Завтра где-нибудь в Одессе
         Редактируешь контракт.
 
 
         Отмахав почти полсвета
         По земле и по воде,
         Снова я сижу у деда
         В милой старой слободе.
         Слишком пусто в доме что-то
         И на кухне тишина.
         Миши нет. Видать, работа
         В цехе держит допоздна.
         – Пётр Фомич, а где жена?
 
 
         Дед цигарку сочинил,
         Затянулся, задымил:
         – Ты пока за сине море
         По делам своим летал,
         Наш зятёк, ядрёна-корень,
         Тут такое оторвал —
         Что там бабкин сериал…
         Ну да он, Вадюха Власов,
         Ты, небось, слыхал каков —
         Предводитель лоботрясов
         Из окрестных кабаков.
         Шут бы с ним, кабы не дочка,
         Куролесь, пока один,
         А женился, значит, точка,
         Жизнь веди как семьянин —
         Загружай свой дом до края
         И достатком и детьми…
         – Дед, ты душу не томи,
         Что случилось с бабой Раей?
 
 
         – Бог с тобой, да ничего.
         Всё у ней обыкновенно,
         То есть, не совсем отменно —
         Возле Вадьки своего
         С Антониною посменно
         В хирургическом сидит,
         Чтоб не сбёг куда глядит…
         А почто в больнице зять,
         И не знаю, как сказать —
         И срамно-то и смешно,
         Да и тешиться грешно…
         В общем так: наш молодец
         Откромсал себе конец.
 
 
         Мой затылок взмок от пота,
         Ток по жилам пробежал —
         То ли я не понял что-то,
         То ли дед не то сказал.
 
 
         – Правду говорю как сыну,
         Легче было б, коль враньё,
         Отхватил как пуповину,
         Он достоинство своё —
         Первородную причину,
         Детородное ружьё…
         Ладно бы несчастный случай
         При его дурных делах,
         Скажем, в драке на ножах
         Кто-то спьяну врезал в пах…
         Нет же, сам, собственноручно
         При свидетелях-дружках,
         Что вокруг сидели кучно,
         Раззадорился и – жах!
         Видишь, как живём нескучно,
         Чай, не в ваших Парижах…
 
 
         У меня в паху заныло,
         Заколодило в груди:
         – Как же можно? Ведь не мыло…
         Дед, ты сам-то рассуди.
         – Рассудить, приятель, можно
         За нормальных мужиков,
         А за этих чудаков
         Рассуждать довольно сложно,
         Да и вовсе невозможно —
         Рассудительный аршин
         Не для этаких мужчин…
         Я слыхал, один художник
         Чем-то стал себе не мил,
         Взял и ухо отхватил,
         Будто срезал подорожник.
         А обычный мужичок,
         Слесарь там или сапожник,
         Никогда бы так не смог,
         Потому и не художник…
         А ведь глянь, в придачу к уху
         Тот отсёк и невезуху —
         Стал художник знаменит.
         А имей он оба уха,
         Верно, был бы уж забыт.
 
 
         – Так не пьяный для забавы,
         А для этой самой славы
         Зять лишил себя конца?
         – Жаль, конечно, огольца,
         Только всё не просто так…
         К нам свалился тут земляк,
         С нашей улицы сопляк.
         А теперь американец —
         Весь как новенький пятак,
         Бриллиант на каждый палец
         И машина «Кадиллак».
         Зять с дружками тут как тут,
         В кабаках жуют и пьют.
         Хорошо, видать, пошло,
         На природу понесло —
         Шашлыки, костёр, рыбалка,
         Шалых долларов не жалко,
         Пей-гуляй, коль платит гость!
         …Там всё это и стряслось.