Глава шестая,
в которой многое происходит впервые
Приближались зимние каникулы. Вика прикидывала, чем она займётся с детьми. Хотелось замутить что-нибудь такое, чтобы обоим было интересно, но уж очень большая разница в возрасте. Ну, лыжи, коньки… сама она на лыжах кое-как, а на коньках вообще никак. Может, санки, ватрушки? Снежную бабу один раз слепить можно, и то Стасу это едва ли понравится. Он покладистый малый, для младшего брата постарается. А что ему самому нравится, Вика до сих пор понять не могла. Учился добросовестно по всем предметам, увлечений никаких не было. И приятелей как-то не завёл. Что-то с ним не то. Ой, да то же, что и с ней! Выбил из него дед желание искрить.
И тут Алексей ей между делом сообщил, что купил санаторные путёвки в Сочи, авиабилеты заказаны. Новый год они встретят там. Вика даже растерялась и честно заявила, что никогда не бывала в санатории, не летала на самолёте и даже на поезде не ездила. Да и за пределы Новогорска выезжала автобусом единственный раз от банка в Москву на четырёхдневные курсы.
– Вот и отлично, – слабо улыбнулся он. – Впервые в воздухе, впервые на море, в санатории впервые. Мальчишки мои на самолёте летали, а всё остальное, как и у тебя, будет у них впервые.
Как она ожидала, Стас при известии о поездке скривился, а Рома, который всегда за движуху, воспринял это с энтузиазмом. Там цирк? Конечно, пойдём! Органный зал? А это как? Такой большой? Пойдём! Дендрарий? Слово повторить не смог, но одобрил.
Вика боялась лететь: вдруг тошнить будет или ещё какая неприятность, но ничего, обошлось. А когда заходили на посадку над морем, у неё сердце забилось от восторга. Она сидела у иллюминатора, Рома у неё на руках, Стас рядом. И Стас вытянул шею в сторону иллюминатора. Она притянула его к себе поближе и сказала:
– Мальчики, мы с вами сегодня впервые увидели море!
– Давай папе покажем! – повернулся к нему Рома.
– Папа уже видел, он даже плавал в нём.
– И мы будем плавать?
– Летом как-нибудь поплаваем. Зимой море холодное. Ну, не куксись! В море будем камушки швырять, а плавать в бассейне.
Каникулы удались. Мальчики, привыкшие к сибирской зиме, слякотную новогорскую воспринимали с удивлением, а здесь им было интересно попасть вдруг в осень. И очень понравились два двухместных номера эконом класса, в которых они поселились по двое, сначала отец со старшим сыном, но Стас уже назавтра сбежал в номер Вики и Ромы, решив, что у них веселее. Вика убедила Алексея, что так лучше:
– Ты взрослый человек, а ребёнку надо раньше засыпать. И вообще, ты на отдыхе, а я на работе. Отдыхай!
И очень скоро он воспользовался её советом, активно общаясь с одной очень симпатичной блондинкой. С детьми встречался эпизодически, иной раз и в номер к ним не заходил, пересекаясь только в столовой. Вика улыбалась в ответ на его виноватый взгляд, всё нормально, мол.
А ей понравились медицинские процедуры, и даже детям некоторые пришлись по душе. Но больше всего им нравился лифтовая станция за цветником напротив их корпуса, а в ней кабина с всего двумя кнопками, которая долго спускалась, а потом ещё долго нужно было идти по туннелю, вдоль стен которого стояли скамейки, а в конце – стеклянные двери, которые открывались на пляж. А на пляже можно было долго бродить по крупногалечному пляжу, швырять эту гальку в воду, любоваться проплывающими вдали судами и даже иногда виндсерфингистами, а потом отдыхать на пластмассовых креслах и диванчиках на площадке перед тоннелем.
Культурную программу, намеченную Викой, они тоже выполнили. Был и цирк, и концерт, и экскурсии. Однажды, направляясь в парк, они вышли из автобуса не на той остановке и немного заплутали. И даже спросить было некого в этом безлюдном переулке. Но потом вышли на оживлённую широкую улицу и увидели, что у сквера на противоположной стороне клубится народ, стоят машины, среди них даже одна полицейская.
– Что, происшествие? – с опаской спросила Вика шедшую с той стороны по «зебре» пожилую женщину.
– Сказали, кино снимают, – с сожалением ответила ей она. – Интересно, но мне деда кормить надо.
– Пойдём посмотрим, – дёрнул её за руку Рома.
Вика оглянулась на Стаса. Он тоже оживился. Ну и ладно, можно посмотреть, а в парк они позже сходят. Или вообще в другой день, если здесь задержатся.
Они протиснулись к ленте, огораживающей часть сквера и тротуара вокруг него. Мужчина в бейсболке и наушниками на шее что-то объяснял полицейскому, а он с досадой отвечал, что это же придётся движение перенаправлять на Курортный. В общем, обычная бестолковщина, как в любом производстве. Мальчики разглядывали какую-то тележку с подвижным креслом на ней и уходить пока не собирались. Вика крепко держала за руку норовившего пролезть под огораживающую ленту Рому. Лучше бы в парке ей сидеть на скамейке и наблюдать, как мальчики бесятся на каких-нибудь аттракционах. Она подавила зевок, поправляя шапку на Роме. От группки киношников, стоявших на газоне вокруг сидящего в кресле плотного мужчины, донёсся мат по поводу некой Сидоровой, которую носит неизвестно где с её такими-то и сякими-то детишками. Стас хихикнул. Вика не оставила это без внимания, буркнув:
– Кинематограф, знаешь ли, относится не к тресту бань и прачечных, а к министерству культуры!
В это время кто-то коснулся её плеча. Недовольно покосившись, Вика увидела красотку в едко-вишнёвой куртке и с проводочком, свисающим из уха:
– Вы не хотели бы сняться в эпизоде?
– «Девочка, хочешь сниматься в кино?» – фыркнула она, вспомнив старый фильм. – Нет, не хочу. И не могу, я тут с детьми.
– А мы вас с детьми задействуем, – быстро возразила она.
– Так бы и сказали, что нужно ими заменить детей Сидоровой, неизвестно где пропавшей. Нет, дети не мои, я няня, без согласия отца эксплуатировать детей нельзя.
– Вика, я хочу эспити… ну, в кино хочу, – обхватил её Рома. – Ну пожалуйста, ну разреши!
Стас, как всегда, отмолчался, но видно было, что тоже хочет. Господи, что с ребёнком этот гад сотворил, подросток даже желание своё высказать боится.
– Ладно, сейчас с родителем свяжусь, буркнула она, доставая телефон.
Их протащили под лентой и подвели к сидящему здоровяку.
– А что, годится, – буркнул он. – Размер почти тот же. Детей заснимем в своём, в мокром эпизоде сверху плащи эти прозрачные. Нет, старшему зонт дадим, плащик будет маловат. Молодец, Вилка!
– Я Виола, – сердито возразила красотка.
– Э, подождите, вы их дождём поливать собираетесь? – испугалась Вика, оглядываясь на незамеченную ею сразу поливальную машину. – Я не согласна!
– Да всё нормально будет, не промочим, – махнул в её сторону главный. – Давайте шустрей, свет уходит!
Подъехал на такси Алексей со своей блондинкой. Его сразу взяли в оборот две тётки и утащили в один из вагончиков. На Вику натянули длинную свободную юбку и балахонистый плащ, из-под которого юбка торчала сантиметров на двадцать. И усадили на грим. Что делали при этом с детьми, она не видела, но слышала, как Рома кому-то рассказывал, что есть у него знакомые артисты, заяц Белоух и баба Ксеня, только он, Рома, будет в театре медведем, потому что не боится даже в тёмный подвал прыгать. Стас при этом хихикал, так что дети были в порядке.
Взглянув в зеркало на своё грубо размалёванное лицо, Вика, пробормотав «Жуть какая!», вышла из вагончика. Гримёрша вслед ей сказала:
– Не волнуйтесь, на экране это будет выглядеть красиво.
– Да мне по барабану!
Судя по макияжу, Вика изображала стерву. Это её нисколько не огорчило, больше заставило нервничать задание помощницы режиссёра: им следовало выйти из-за угла, пройти два квартала и войти в подъезд, причём не глядеть в камеры, одна из которых ехала перед ними по тротуару, а другая по проезжей части. Проход нужно сделать два раза, один раз в ясную погоду, второй – под дождём. «Максимально естественно!», – на эти слова Вика скривилась:
– Если сказать, чтобы Рома не смотрел в камеру, то он только на неё и будет пялиться. А Стасик – мальчик послушный, в камеру глядеть не будет, но будет скованный, как будто в кандалах. Я и сама такая, естественность под камерой – это не про меня.
Пройти по этому маршруту им пришлось не два раза, а больше десятка. В конце концов Вика предложила Виоле дойти до переулка, по которому они вышли к этому скверу, и набрать там во дворе каштанов, чтобы кто-нибудь исподтишка кидал их периодически рядом с ними то на газон, то в кроны деревьев, тогда дети будут отвлекаться и забывать про съёмку. А ещё она при этом рассказывала про метеориты, так что Рома каждый раз ждал, что это метеорит, и рвался подобрать, а Вика с трудом удерживала его за руку, утверждая:
– Это мышка бежала, хвостиком махнула.
В результате удалось нарезать проход из отдельных фрагментов. Зато проход под дождём удался с первого дубля. Они просто пробежали, поливаемые водой, и совсем не думали об естественности, а думали о том, как бы скорее добежать, поэтому выглядело это вполне естественно.
Вика рвалась в вагончик, чтобы скорее снять чужую одежду и умыть лицо, но Виола попросила её притормозить. Несколько человек столпились, просматривая что-то на компьютере, вероятно, отснятое, и обсуждали это. До неё доносились только отдельные слова, но смысл обсуждаемого она уловила. Намаявшись в ожидании, она двинулась к ним и сказала:
– Позвольте мне как зрительнице высказаться. Как я понимаю, я изображаю законную жену любовника главной героини. Это ведь она рыдает за деревом, наблюдая за семьёй, которую желает развалить? А вы считаете, что это зрелище её слёз не заслуживает? Я предлагаю приделать мне малюсенький живот, такой, знаете, ненавязчивый, который виден только в короткий момент, когда порыв ветра плащ к телу прижимает. Ну? Что обычно женатый мужик говорит, когда юную девицу охмуряет: «Мы с женой давно чужие люди, живём как…» И варианты: как соседи, как брат с сестрой, как пауки в банке. Дальше: «Всё это только ради детей. Мы с тобой будем счастливы вместе, как только…» И опять же варианты: вылечим младшего ребёнка, старший поступит в институт, выведу деньги со счетов, с меня эта корыстная особа не будет иметь права требовать алименты. А тут любовница видит, что, как говорили во времена моей бабушки, «между ними не было ничего, даже ночной сорочки». Но, что важнее, между ними не было даже латексной защиты. И, значит, семья защищена. А счастье отодвигается ещё на восемнадцать лет.
Пока Вика говорила, Виола дёргала её сзади за казённый плащ. Но сидящий в кресле толстяк вдруг тяжело поднялся, хватаясь рукой за поясницу, и сказал:
– А что, вариант. Вилка, пулей, солнце садится!
В вагончике те же тётки в четыре руки соорудили Вике маленький животик под плащ. Одна утверждала при этом, что не будет он виден, другая говорила, что под ветродуем очень даже будет смотреться. Вика вышла в сквер, где на скамейке сидели уставшие дети, подошла к ним и сказала, что придётся ещё раз пройти, на этот раз не под дождём.
– Я на вас освещение отрегулирую, – сказал присевший на тележку мужчина.
– Валяйте, – отмахнулась она.
Чтобы поднять мальчишкам настроение, а ещё чтобы Рома перестал спрашивать, зачем ей приделали живот, Вика стала рассказывать историю, которую слышала от Макса, когда он её под цыганку гримировал. В местном драматическом театре в «Дон Кихоте» Санчо играл очень тощий мелкий актёр. Ему делали накладки на руки, ноги и, конечно, на живот. В театре жарко топили, поэтому к концу действия он изнемогал в этих тряпичных доспехах, и поэтому в антракте первым делом всё снимал с себя и без сил валился на диван. А однажды даже уснул. Антракт кончился, актёрам по внутреннему радио объявили готовность, занавес открывается, а Санчо Панса не появляется. Кто-то из работников театра бежит за ним, будит его, помогает одеться. Впопыхах штаны ему напяливают задом наперёд, идти неудобно, но переодеваться некогда. Не совсем проснувшийся актёр решает, что сойдёт и так, выходит на сцену, начинает говорить, и тут штаны сползают. При этом лёгкий резиновый живот отстёгивается, отскакивает от пола и проваливается в суфлёрскую будку. Актёр говорит: «Ой, кажется, я что-то не то съел» и убегает, придерживая штаны. В кулисах он быстренько переодевает штаны с накладной задницей, но без накладного живота, возвращается и от стресса ляпает: «Во как похудел после отравления!» И чей-то пьяный голос из зала: «Это ж надо столько высрать!» Хохот стояли и в зале, и на сцене. Ну, детям Вика это слово заменила на «выкакать».
История Рому от её живота не отвлекла. Он встал, обнял её и спросил, погладив по животу:
– А тебе живот зачем? Ты мне сестрёнку родишь? Она там?
И прислонил ухо к животу. Вика со Стасом засмеялись. А мужик на тележке сказал: «Снято!» И зашагал к креслу, радостно заявив:
– Детей и кошек можно удачно снять только внезапно!
Вика пошла вместе с ним смотреть, что он там наснимал. Очень выразительная сцена получилась, дети сидят, Вика им что-то рассказывает, улыбаясь и сдержанно жестикулируя, мальчики смеются, потом Рома обнимает её, гладит живот, слушает. Как будто в самом деле семья обсуждает предстоящее прибавление.
– Вот теперь Наташкины слёзы оправданы, – весело говорит режиссёр. – Коля, ты гений, я тоже, хоть снимаем мы дерьмо.
В санаторий их всех пятерых отвозит киношный микроавтобус. Кажется, блондинка немного завидует Викиному кинодебюту. Во всяком случае, глядит как-то недобро. А Алексей говорит, что они участвовали не в массовке, а в эпизодах, а это стоит дороже. Деньги Вике перечислят на карточку, а детям – на карточку отца.
– Надо непременно на них купить детям что-то памятное. И документы для них сохрани, в старости хвастаться будут, – говорит Вика. – А может, вы в актёры пойдёте?
– Нет, я больше не хочу, – серьёзно ответил Рома. – Надоело!
Засмеялись все, даже водитель. Но Вика отметила себе, что Стас ни слова не сказал.
А следующий день стал последним перед отъездом, и отец изъявил желание сходить с детьми в парк «Ривьера».
– Тогда, может, без меня? – вырвалось у Вики.
– Конечно, – согласился Алексей. – Понимаю, что они таскали тебя туда не раз.
Ха, не раз! И не два, и не три! Вот погоняй за Ромой по дорожкам да откажи прокатиться на аттракционах, которые не по возрасту!
Вика решила спуститься на пляж и попрощаться с морем один на один. Она вышла из тускло освещённого туннеля на бетонную площадку, спрыгнула на галечный пляж и пошла вдоль кромки моря. Дошла до волнореза, хотела пройти по нему, но там вдали два подростка кормили нагло орущих чаек, а ближе к ней стоял мужчина, задумчиво глядя на воду. Ей тоже хотелось так постоять и тоже в одиночку. Вика решила дойти до следующего волнореза. Только развернулась, как услышала вскрик. Мужчина бежал к детям, она кинулась следом. Когда добежала, мужчина уже разделся и спрыгнул в воду. На волнорезе теперь Вика осталась одна.
Она поняла, что дети соскользнули в воду по мокрому слипу на конце волнореза, и что одному мужчине не справиться. «Во влипла», – подумала она, раздеваясь. Благо оделась легко, не собираясь здесь долго задерживаться: разулась, ветровку, футболку и брюки сбросила – и в обжигающую до удушья воду!
Там дальше слышны были выкрики и плеск воды. Плавала Вика неважно, но воды никогда не боялась. Подплыла, мужчина в очередной раз вынырнул и подтолкнул к ней ребёнка: «Держи!». А тот судорожно схватил её за шею и, кажется, даже оцарапал. Вика знала, что утопающих надо держать за волосы, но как оторвать его от себя? Она выгребала вверх, а он вновь и вновь утаскивал её под воду. В очередной раз вынырнув, она увидела в бетонной стене вбитую петлю из арматуры, то захлёстываемую водой, то вновь появляющуюся, и из последних сил рванулась к ней. Ухватившись, наконец-то смогла откашляться. Стала уговаривать:
– Пацан, не души, держись за плечо. Ну, ударю ведь!
Тут, к счастью, мужчина подплыл. Второй утопленник оказался и не ребёнком вовсе, а девушкой.
– Здесь не вылезем, – сказал мужчина. – Придётся плыть к берегу. Вы плавать-то умеете?
– Нет, и сын тоже, – пропищала девица.
– Берите пацана и гребите к берегу. Сможете потом за ней вернуться? Боюсь, я одна её не дотяну, – отфыркиваясь, прохрипела Вика.
Мужчина заставил девушку схватиться за железку, оторвал мальчишку от Вики, как-то умудрился держать его за куртку, не давая вцепиться в себя, и тяжело поплыл к берегу. Вика сказала:
– Надо двигаться, иначе сдохнем от холода. Давай попробуем плыть. Отпусти железяку, держись за моё плечо.
Доходило до рыдающей девицы туго. Но всё-таки минут за пять Вика убедила её держатся за плечи и болтать в воде ногами. Оттолкнулась от камня и поплыла. Ох, и наглоталась же она водички! В какой-то момент подумала, что всё, но тут послышался хриплый голос:
– Держись за меня.
Надо же, он уже вернулся! Вика сказала:
– Нет, давай вдвоём грести, она между нами.
Кажется, девушка более или менее пришла в себя и послушно переложила вторую руку на плечо мужчины. Так они и плыли, пока Вика не услышала: «Вставай». Оказывается, берег уже в трёх метрах. Мужчина тащил на берег утопленницу, обхватив за талию, а Вика неизящно выползала на четвереньках, поддаваемая под зад набегающей волной. Там уже толпилась группка зрителей, сочувственно охающая. Значит, больше её помощь не требуется. Стуча зубами, она пошла по берегу к волнорезу. Ей хотелось бы побежать, но сил хватило только с трудом переставлять ноги.
Не особенно задумываясь о том, как это выглядит со стороны, Вика натянула футболку, не засовывая руки в рукава, сбросила под ноги бюстгальтер и надела сверху ветровку. Потом скинула трусы и надела брюки на голое тело. Отжала волосы и обернула их футболкой. Только когда стала обуваться, до неё дошло, что рядом одевается мужчина.
– Михаил, – он попытался улыбнуться ей синими губами.
– Виктория, – представилась и она и зачем-то ещё спросила. – Вам далеко?
Он ткнул рукой в сторону здания, свечкой взметнувшегося в небо на полпути между пляжем и Викиным санаторием.
– А я на лифте.
– Я с вами доеду. Расстояние примерно то же, но зато под гору, – пояснил он.
Они выбрались наверх, прошли по бетонной площадке, увидев, что мать с сыном уже укутаны одеялами, и даже попить им что-то принесли.
– Куда в них лезет, – вырвалось у Вики. – Во мне не меньше ведра морской водички.
Поднялись на лифте, кивнули друг другу и спешным шагом разошлись, Вика – к входу, Михаил – к тропинке, ведущей вниз.
К ужину, когда вернулись Черкасовы, Вика уже согрелась под горячим душем, обсохла, успокоилась, даже поспала немножко. Забираясь под одеяло, с ухмылкой подумала: «Ну вот, первый раз в море искупалась». Провалилась в сон, но вскинулась, когда возникло видение с песней о Наташе, которое, как она поняла, приходило к ней всегда после стресса. А мальчики были очень оживлены. Вика с досадой подумала, что, конечно, неплохо, что Алексей отдохнул, но всё же стоило ему больше видеться на этих каникулах с детьми, ведь в будние дни они не так уж много общаются.
В общем, уезжали дети с сожалением, что так быстро закончились каникулы. Кажется, и отец об этом жалел, что неудивительно, он проводил блондинку накануне.
Впрочем, через несколько дней, возвращаясь утром из детского сада, Вика увидела её у гостиницы, в которой работала летом. Ну, или очень похожую, зрение у Вики небезупречное. К счастью, её долг по возмещённому кредиту почти отработан. А поиски работы она всё это время не прекращала.
И правильно сделала. Спустя месяц Алексей, смущаясь, сообщил, что вынужден пересмотреть их договор. Теперь, когда он почти женатый человек, ему нужна няня на случай форс-мажора, с почасовой оплатой, потому что его жена будет управляться с домашними делами и заниматься детьми. Что ещё месяц он просит Вику работать в прежнем режиме и подыскивать себе новое рабочее место, а потом выплатит ей выходное пособие. И будет благодарен ей, если она не откажется помогать ему в случае необходимости.
– Я не в претензии, имею небольшую подработку, есть и варианты основного трудоустройства, потому что нянькой я оставаться не планировала. Ты на меня сейчас обидишься, но то, что я тебе скажу, продиктовано заботой о детях. Теперь я понимаю, как ты женился второй раз. И призываю не наступать на эти грабли снова. Не спеши оформлять ваши отношения, поживите неофициально. Если бы речь шла только об имуществе, так и бог с ним! Но дети!
– Во, прямо мои слова, – воскликнул незаметно подошедший Александр. – Жить тебе с ней никто не помешает, приводи в дом. У тебя за спиной два брака, у неё один. Не юные. Притритесь, а потом уже обязательства друг перед другом берите. А то через полгода ты от неё на стенку полезешь, а у неё паспорт проштампован аж на трёх страницах!
– Как на трёх? – спросила Вика.
– О браке, о прописке и о детях, – фыркнул Саша, поглядел на покрасневшего брата и застонал. – Блин, Лёшка, ты что, ей уже киндера заделал? В твоём возрасте, если всё ещё контрацепцию не освоил, пора вазэктомией озадачиться!
– Яйца курицу не учат!
– Ну, мои яйца функционируют в согласии с головой, а вот твои что хотят, то и воротят. Вика права, о детях надо думать прежде всего, но о тех, которые уже есть. Говоришь, хорошо они общаются? А как она поведёт себя, когда своего родит?
До конца месяца Вика с ревностью следила, как проходит адаптация в семье Черкасовых. Точно так же следил Саша, который стал чаще появляться в доме брата. Вроде бы, нормальной оказалась эта Юля, с Ромой была ласкова, со Стасом суше, но, учитывая подростковый возраст, это было правильно. Алексей держался отстранённо, тот разговор он не простил ни брату, ни няньке. Но ей пришлось поговорить с ним наедине. Вопрос был такой: а как быть со счётами? Он ответил, что в этом смысле ничего менять он не будет.
– …И вы ведь с Сашкой на Юлину корысть намекали, вот и подстрахуемся.
– Детей бы подстраховать, а не имущество, – пробормотала она, хлопнув дверью.