Глава одиннадцатая
У Леры юбилей – сорокалетие. Примета такая, что отмечать нельзя. Но она настояла, чтобы с коллективом выехать на природу. Лина предложила отдежурить в редакции у телефона. Как ни уговаривала её именинница, Лина решительно отказывалась ехать:
– У меня с алкоголем тяжёлая история. Я пить не хочу и на пьяных глядеть не хочу. Ясно же, что перепьют сто процентов мужиков и пятьдесят процентов женщин. Мало того, ещё уламывать начнут, чтобы выпила. А на босса, который больше месяца в завязке, а теперь развяжет, мне и вовсе глядеть не под силу.
– Поехали, Лина. Ей-богу, пить не буду, – вдруг говорит Иван Ильич. – И тебе буду только воду наливать. Будет у нас с тобой родниковый юбилей.
– Я тоже пить не буду, – ухмыляется Игорь. – За твой поцелуй, Лина, готов трезвым продержаться.
– Поддерживаю, – хлопнул его по плечу Миша.
– Я что вам, Мэрилин Монро? Она, говорят, как-то большое воинское соединение перецеловала в ходе рекламной акции. А я целую только тех, кто мне нравится. Игоря – только в одном случае: не только трезвого, но и мёртвого, в лобик и в гробу. И сокамерников его с Мишей на тех же основаниях. А остальных… не так уж их много, всех остальных, и, если все трезвыми будут, как мужчин, так и женщин я облобызать готова.
– Хотелось бы посмотреть, – хихикнула Милана.
– Мне кажется, моя целомудренность никакому риску не подвергается, – вздохнула Лина. – Все напьются!
Выехали на арендованном автобусе в пригородный сосновый лес, тот самый, в который встроили микрорайон Жаброво, но подальше от жилого массива, на берег Тихой Рясы.
Пока дамы оформляли поляну, именинница объявляла победителей в отдельных номинациях «Чепухи», потому что после начала застолья, как она выразилась, «литературный вкус понизится на сорок градусов». Хотя в качестве приза плескала в стакан номинанту из подаренной ей бутылки какого-то крутого бренди.
– Номинация «Шик-блеск»! Мнения разделились между двумя перлами: «Он бросил к её ногам горсть бриллиантов» и «На день рождения Вася подарил ей сковороду Тефаль, а на 8 марта алмаз Кохинор». Номинация «Пожар любви»: «Он заправил бензином полный бак и полетел дальше, сгорая от страсти». Номинация «Имя, сестра!»: и женское, и мужское представлены нашим горячо любимым ответственным секретарём. Поприветствуем Руладу Андреевну, сокращённо Рулю, и несократимого Эмпедокла Васякина! Номинация «Прелюдия страсти»: «Одним движением он снял шлафрок, шапокляк и кальсоны»…
Конечно, пили все. Некоторое время продержался оператор Дима, но потом потянулся за остальными. А вот Иван Ильич пил минералку и Лине наливал её же. Когда Дима «развязал», он отобрал у него гитару, прилёг головой на Линины колени и запел неожиданно совсем не мужскую песню, только слегка подкорректировав текст:
Поцелуй на моих губах
Горит в огне
И вся музыка сейчас –
О ней, о ней.
Я хочу, чтоб это был сон
Но, по-моему, я не сплю
Я болею тобой, я дышу тобой
Жаль, но я тебя люблю.
– Иван, не дразни мальчишку, – шепнула ему Лера.
Дима сердито оглянулся на них и потянулся стаканом к разливающему. А Иван Ильич спросил:
– Лина, я молодец?
– Ага, вы мой герой. Гитарист, певец, умник, да ещё трезвый, – ответила она и потянулась к нему губами.
Поцелуй получился затяжным и не слишком целомудренным. Тем не менее у него вырвалось:
– И это всё?
– Нет, – решительно ответила она. – Это был приз не последний, а поощрительный. Гран-при воспоследует после банкета.
– Я в предвкушении.
Дима сорвался с места и, спотыкаясь, убежал в сосны. Лера показала им кулак и вместе с Леной пустилась вдогонку за парнем.
Догнали, уговорили, привели, добавили. Лина понимала, что нравится Диме, но воспринимала его как мальчишку. Когда его погрузили в автобус, села рядом с ним, чтобы не свалился в проход.
По ходу обратного пути автобуса народ постепенно сгружался. Одним из первых сошёл Санталов, он после развода жил у приятеля в Жаброво. Уже стоя на ступеньке, вдруг спросил:
– А обещанный поцелуй?
– Был уже, – сердито выкрикнула Лера.
Лена заверещала, что был разговор о бонусе к тому поцелую. Лина встала, объявив: «Гран-при!» и обняла босса за шею, отметив про себя, что, стоя на две ступеньки выше, она сравнялась с ним в росте. И он крепко прижал её к себе. Глупость какая: двое трезвых людей беззастенчиво целуются на глазах у отсчитывающей секунды пьяной толпы. Наконец они разорвали объятия, и Иван Ильич спрыгнул на тротуар.
– Лина, что за демонстрация? – сердито спросила Лера, которая уже давно усиленно сводила её с Димой.
– Потому что мне понравилось, – весело ответила Лина. – Целуется он сногсшибательно и крышесносно.
Глава двенадцатая
Как-то неловко было при мысли о встрече после юбилейных поцелуев. Ну, неправильно всё это! Лина чувствовала, что перешла границы и сделала это зря. Это будет невосполнимая потеря, если после такой глупой ситуации утратится родственное притяжение между ней и Иваном Ильичом, что создалось за эти месяцы. Подходя к дому печати, она замедлила ход, но тут её окликнули:
– Лина, Санталов сегодня не в отъезде?
– Вроде, никуда не собирался, – ответила она Витецкому, быстрой походкой направляющемуся к ней от служебной стоянки. – Вы договаривались?
– Какое там, – оскалился он. – Пришёл предупредить, но боюсь, что это бесполезно. Подставили его.
Он проходит к приятелю в кабинет, сообщает последние сведения из верхов, и Линина неловкость от вчерашнего поведения кажется полнейшей ерундой.
Странно, но именно когда босс оказался в стойкой завязке, его и сняли. Была публикация не той статьи, Санталов отсутствовал по случаю выездного заседания областного совета, так что фактически виноват был Сергей Сергеевич, но отвечать всё равно пришлось главному. Едва ли статья была подсунута умышленно, у зама на это духа бы не хватило. У Ирки Медниковой бы хватило, но она к «Губернской» отношения не имела. Зато шум поднять и волну погнать смогла. В очередной раз вызванный с замом в областную администрацию в середине дня, Иван Ильич вернулся ближе к концу рабочего дня и один. Вошёл в приёмную, прислонился к двери как-то расслабленно и сказал:
– Ну всё… я проработал здесь почти пятнадцать лет…
Лина бросилась к нему, усадила на стул, села рядом и шепнула:
– Я проработала с вами полгода, и это было здорово. Вы хотите рассказать или мы вместе помолчим? Или мне вам что-нибудь отвлекающее рассказать?
Он приобнял её:
– Ей-богу, если по ком скучать буду, так только по тебе…
– Они вам ничего не предложили?
Он усмехнулся: предложили они ему место Мотылёва. Подсидеть человека, который был его наставником в профессии – нет уж! Найдёт он сам себе хомут. Вслух не сказал ещё то, до чего даже секретарша додумалась: если главным поставят Сергея Сергеевича, а замом к нему кого-нибудь из сынков и дочек, то работать ответственному секретарю за троих при меньшей зарплате.
– Ладно, Лина, пойду расхламляться.
Лина слишком хорошо знала, каково это, когда тебя гонят. Будет ли ему лучше, если придут коллеги с вымученными словами сочувствия и поддержки? Некоторое время собиралась с духом, потом встала и подошла к распахнутой двери. У неё даже сердце заныло при виде Ивана Ильича, собирающего вещи в дорожную сумку. И себя жалко. Он по большому счёту единственный в этом здании, кто к ней неизменно добр. Выдохнула и решительно шагнула через порог:
– Как будем стресс снимать? Алкоголь? Наркотики? Секс?
– При такой альтернативе дурак бы я был, если бы напился или укололся, – расцвёл он улыбкой.
– Ну, тогда едем в номера!
– Как ты это красиво сказала… в стиле девятнадцатого века…
– Ну, я постараюсь и дальше действовать красиво и в стиле. Берите сумку, уйдём по-английски через типографию!
И потащила его в конец коридора, к боковой лестнице. Только когда они вырулили на Советскую, она опомнилась:
– А куда это вы везёте меня?
– Как заказано, в гостиницу, – дрогнул его голос.
– Неожиданное, но очень верное решение.
А в гостинице, пока он оформлялся на рецепции, Лина сразу устремилась к аптечному киоску. Никто бы сейчас не сказал, что она размазня! Сама мужика на секс развела, сама средства защиты приобрела, если надо, то и дальше будет инициативу проявлять.
Всё же назавтра Лина сказала:
– Ну, не рассчитала! Но в аптеку теперь идёт приглашённая сторона!
Бывший начальник, который с вечера стал уже Ванечкой, засмеялся:
– Никогда не думал, что увольнение может внести в мою жизнь столько позитива!
А вернувшись, сказал:
– Сейчас бранч принесут.
– Тогда я в душ, – испугалась она.
Вернулась к накрытому столу:
– Это что, официантку за посудой потом ждать?
– Да нет, договорился, за дверь всё выставим, не будем время терять. И ответь, пожалуйста, Лера уже десятый раз, наверное, названивает на твой телефон. На это тоже, знаешь ли, время теряется. И отвлекает.
– Да… я в нирване… что?!
Она отключила телефон и набросилась на бывшего начальника:
– После слов о нирване она сразу спросила: «Ты с Иваном?»
– Лера с первого дня мне говорила: «Не таращись на девочку, она тебе в дочери годится».
– Я её убью!
– За что?
– Это сколько же мы времени потеряли!
– Не потеряли, а использовали на то, чтобы оценить мой литературный гений и твою инициативность. И у нас получился не голый секс, а единение душ и тел, а следовательно, настоящая любовь.
– Ага, ещё я оценила твою скромность и правдивость. Я же прекрасно видела, что ты с первого взгляда решил мне отказать, и только раздумывал, как сделать это деликатно! И если бы не Ирка Медникова со своей протеже, ты бы меня на работу не взял!
– Ну да. Я был тогда женатым человеком. Это же мазохизм – терпеть под боком такой соблазн!
– Так, понятно, значит, вожделел ты меня с первого взгляда. Что же потрясающего ты разглядел в толстухе с грушевидной фигурой?
– Отвечаю честно: больше всего потрясло то, что на противоположном от черенка конце. Хотя и черенок тоже ничего.
– Так… имей в виду, я человек уравновешенный, сразу не убиваю, сначала обиду анализирую и кару назначаю.
– Тяжело мне с тобой придётся…
– Это следует понимать, что мы будем встречаться?
– Даже не рассчитывай!
– Что?!
– Мы не будем встречаться, мы будем вместе жить.
Выходные заканчиваются, Лине завтра на работу. Иван скомандовал:
– Сейчас ко мне, я тебя утром на твою квартиру завезу, чтобы переодеться. А вечером будем переезжать.
– Вань, мне определённость нужна, не хочу сюрпризов. Ответь честно, что у тебя с Мариной? И на каком крючке держит тебя Ирка?
– Всё у меня с Мариной. Официальный развод, раздел имущества. Возврата не будет. Не веришь? Давай честно расскажу. Мы прожили почти десять лет. У обоих второй брак. Поженились уже зрелыми и по любви. У меня первый брак был студенческий, гормоны играли. Быстро разбежались. Потом я долго жил один… ну, как один, скажу так, со многими и ни с кем. А Марина… с ней потянуло на стабильность. Как ответственные люди договорились, чтобы никаких измен, если кто захотел налево – лучше уходи. Через пару лет я по пьяни с Иркой переспал. Когда глаза продрал и понял, что натворил, извинялся, прощения у Ирки просил, и чтобы Марине не рассказывала. Она обещала, они ведь подружки были. И всё. С тех пор я бежал от неё как чёрт от ладана. И не пил почти, боялся бдительность потерять. А она, оказывается, сразу Марине рассказала. Ну, надеялась, наверное, что разбежимся, сказала, что любовь у нас взаимная. А Марина решила простить и молчать. Любила тогда… ну, а потом Ирка стала рассказывать, что у меня и с той, и с этой, и не могу я с одной партнёршей, скучно мне. А она верила подружке, а не мне. Изменила раз в отместку, потом два, в общем, пока я пытался загладить одну-единственную вину, рога мои становились всё ветвистее. Мы с ней перед судом поговорили, и она призналась, что без этого уже не может. Последние два года мы жили по инерции. Хоть о её закидонах и не знал, но чувствовал, что чужой она стала. Поэтому на тебя так остро среагировал, ощутил себя живым рядом с тобой. А запил не потому что в отчаяние пришёл, когда эта история со сменой партнёров вскрылась, а потому что растерялся. Привычный мир рухнул. Пьянице проще: пьёшь – чувствуешь кайф, а как проспишься, сосредоточен только на мысли о предстоящем кайфе. А завязал когда ты меня алкашом назвала. Понял, что, если тебя потеряю, в жизни держаться не за что будет. Работу я найду…
– Не спеши. Давай сделаем недельную паузу? Мне кажется, если ты не будешь просить, то сами всё предложат и сами всё дадут.
Так и случилось, предложили сами. А Лина твердила одно: не спеши, будут и ещё предложения, тогда будет из чего выбирать. Действительно, предложения воспоследовали, Иван Ильич взял паузу на обдумывание. А пока отдыхал, вечерами заезжая за Линой и держа в тонусе весь дом печати. Народ изнывал от любопытства, наблюдая, как Санталов подъезжает к выходу, молодцевато выскакивает из машины и бережно усаживает свою спутницу на переднее сиденье.
В «Губернской газете» тоже вакансия. Временно исполняет должность главного редактора Сергей Сергеевич, а Ира Медникова даже с лица спала, так она жаждет определённости. Но её нет, и даже каких-то предположений никто не выдвигает. Похоже, администрация поддалась на интриги желающих занять это кресло, не подготовив резерва.
Когда Милана принесла в редакцию новость о том, что Иван Ильич возглавит PR-отдел Нефтеперерабатывающего завода, в приёмной перебывала почти вся редакция. Лина подшивала документы с непроницаемым выражением лица, на намёки не реагировала. А на прямое утверждение Миланы вяло пробормотала:
– Ну, это вряд ли…
– Мама точно знает, что его приглашали!
– Ну, приглашали…
Милана фыркает: ну да, знает она, что коммерческий телевизионный канал тоже звал его, и должность неплохую предлагали, заведующим отделом новостей, но нефтеперерабатывающий круче! Лина трёт виски и терпеливо ждёт звонка. И вот он, абонент «Любимый»!
– Всё в порядке? Утвердили? Я тебя поздравляю!
На жадные расспросы коллег спокойно отвечает, что утверждён Санталов собкором солидной московской газеты по четырём областям, в том числе Энской, и встаёт вопрос, в какой из областей жить. Милана негодует: как можно из трёх вакансий выбрать самую незавидную?
– Есть ещё такая штука как призвание, – бормочет себе под нос Лина.
– А нефтяную зарплату не жалко? – спрашивает Лера.
– Работа не только для зарплаты, но и для души. Иван Ильич – человек пишущий. Я думаю, работай он говорящей головой или рекламщиком чёрного золота, у него бы глаза не горели, – ответила она ей.
Маленькая хрупкая Лера обнимает рыхлую Лину за талию и говорит:
– Ох, не хотела я, чтобы ты с Иваном сходилась. Старый он для тебя. Но ему с тобой повезло. Уж Маринка горящие глаза в расчёт никогда бы не приняла.
Глава тринадцатая
Два месяца прошло, а Сергей Сергеевич по-прежнему ио. Ходит злой как чёрт, не догадываясь, что участь кресла давно решена, главным будет назначен их же собкор из дальнего района, только вот эпидемическая обстановка подвела. Сначала в больницу попал, теперь в отпуске долечивается в санатории. Может быть, администрация уже жалеет о своём предложении, но переигрывать неловко.
Работать Лине надоело. Если раньше она шла в дом печати, зная, что там Санталов, который расскажет что-нибудь интересное или хоть улыбнётся ей на ходу, подколет как-нибудь необидно, предложит чая попить, то теперь видит она только хмурую физиономию зама. Даже девчонки лишний раз не забегут, потому что он непременно сделает замечание. Если раньше она не спешила в свою пустую квартиру, то теперь рвётся в Жаброво всей душой. Лина вздыхает: оказывается, она, дура такая, давно в Ванечку влюблена была, только не понимала себя. Заходит Оля, толкается в дверь зама, кивает ей, получает в ответ отрицание и устраивается у дверей:
– А что он в кабинет главного не переходит?
– Официального предложения ждём-с.
Почувствовав, что путь свободен, подтягиваются Лера и Лена.
– Лина, ты что-то знаешь?
– Ничегошеньки не знаю.
– Иван не может не знать, значит, и ты знаешь, – говорит Лера. – Понимаю, не проболтаешься, но хотя бы скажи, сколько ждать и чего ждать, горя или радости.
– Коллективу хуже не будет.
– И это главное, товарищи, – изображает она Горбачёва и начинает обычный трёп. – Лин, ты худеешь?
– Не на диете, но немного убавила.
– Как говорила моя бабушка, «мужик не собака, но сало потаскивает», – садится на любимого конька Ольга. – Как там Иван Ильич, судя по всему, справляется?
– Оля, я на такие темы не разговариваю.
– Злюка, единственного стоящего мужика в своё стойло увела, и даже информации не даёт!
– О, девчонки, как вас тут много!
– А нестоящие – вот они, – бормочет Лена.
Это Игорь подтянулся:
– Лина, а я твою родственницу нашёл! Во!
На её стол падает большая и очень знакомая фотография. У неё такая же была. Их выпуск. С некоторым усилием она сохраняет неподвижность лица:
– Отстань, опять какая-нибудь глупость.
– Да нет, посмотри, ведь похожа? А я всё вспоминал, где я тебя видел!
– Озерова Ангелина, – читает Ольга. – И ни капельки не похожа. Нос, очки… да ну тебя, Игорь!
– Дай-ка и я гляну, – говорит Лена. – Не пойму, чего ты тут похожего нашёл? И вообще, что ты к нам пристал? Шёл бы ты лесом!
– Не-ет, очень похожа. Такая же зануда. И голову так же поворачивает, чтобы облить презрением.
– Любовь твоя, что ли? – спросила Лера.
– Да я бы с такой, – дёргается Игорь. – Уродина и задавака. Тупая как пробка, но внучка профессора, поэтому её не заваливали.
– Значит, умная, – кивает Лера. – Я уже заметила, что ты очень болезненно на умных женщин реагируешь.
– Не признаёшь, значит, родню, Иванова? Ладно, я в Уремовск на праздники собираюсь, найду эту Озерову, спрошу у неё про тебя.
Эту Озерову он, конечно, не найдёт, а вот фамилию Иванова может услышать, а это не есть хорошо. А Игорь с первого взгляда показался ей смутно знакомым. Теперь она его вспомнила. Он перевёлся к ним из Новогорского университета на последнем курсе, потому и не признала сразу. Ничего особенного из себя не представлял, только ездил на крутой машине. В университете таких мажоров было немало, но не на филологическом факультете. Больше ничем не выделялся. Ах, да, вспомнила ещё, что Лариска на него запала и некоторое время с ним жила. Ещё рассказывала какую-то полуфантастическую историю о том, как он отомстил неверной возлюбленной, из-за чего ему пришлось спешно переводиться в Уремовск. Если это хоть вполовину правда, то он псих… а хотя, какие сомнения? Точно псих!
Через час Лина пошла наполнить чайник. Теперь она не вылетает в коридор, а осторожно выглядывает в дверь, прежде чем выйти. Дверь кабинета Игоря приоткрыта, а сам он провожает девушку, стоя в дверях, отделяющих их крыло от лестничной площадки. Ей показалось, или это Полина? Да нет, не может быть! И она поспешила к туалету.
Пока Санталов был рядом, она чувствовала себя защищённой. А теперь Лина лишний раз в коридор выйти боится. Такое впечатление, что её связь с ним подхлестнула всех местных кобелей, при том, что, объективно рассуждая, она здесь из всех редакционных дам по внешности самая некрасивая. Нет, это не обесценивание, это трезвая констатация фактов. Как-то это прорвалось у неё в разговоре с Лерой.
– Ты влюблена, и поэтому сияешь. Мэрский сынок думает, что от чужого счастья можно кусочек отщипнуть, а то и всё захапать. А кобели всегда стаей бегают, – пожала она плечами. – Как в анекдоте: «К моей в моё отсутствие никто не приходил? Ну, тогда и я не пойду!»
Да, дело было в Игоре. Чем-то Лина его раздражала, и он пытался её достать, а потому распространял слухи о её доступности. Сам на людях рук не распускал, но речи гнусные заводил постоянно. И вот однажды зажал её на лестнице. Шедший сзади Дима заломил ему руку и с размаху бросил об стенку.
– Спасибо, Дима, – громко сказала при всех Лина, вытирая слёзы. – Один ты тут мужчина на всё здание остался. Прочие так, среднего рода, если о женщине сплетничают и позволяют подонкам их обижать.
Игорь назавтра демонстративно ушёл на больничный, хотя видимых повреждений не получил, а Диме предложили подать заявление по собственному. Правда, заставили две недели отрабатывать, потому что замену сразу найти не могли.
– Сопьётся малый, – с осуждением глядя на Лину, сказала Лера.
И Лина взялась за телефон. Позвонила Витецкому, единственному Ваниному знакомому, кто мог трудоустроить, и к кому она могла обратиться. Спросила, не нужен ли в их интернет-издание хороший оператор.
– Хороший всем нужен, – ответил он и поинтересовался. – А почему не через Ивана рекомендуешь?
Лина знать его почти не знала, но деваться некуда, пришлось обрисовать ситуацию. И что по её вине хороший человек лишился работы, но втравливать в конфликт Санталова не хотелось бы.
– Как знаешь, – вздохнул Витецкий. – Вообще-то скрывать от мужа такое чревато ещё большими проблемами в дальнейшем. Ладно, я тебе адресок сейчас отправлю, а он пусть скинет ссылку на свои работы. Нет, не резюме, а конкретные сюжеты, им снятые.
И не поленился перезвонить потом и сообщить, что Диму они берут, и что не она ему, а он должен быть ей благодарен за такого сотрудника. И что в их издании на претензии мэра чихают, потому что завод с городской властью в конфликте.
После случая с оператором Димой её решимость уйти крепнет, и она подаёт Сергею Сергеевичу заявление на отпуск. Он откладывает его в сторону и молчит. Она разворачивается и уже в дверях спрашивает:
– Что-нибудь ещё требуется сделать до отпуска? И кому печать сдать?
– Я вас не отпускал! Вы даже восьми месяцев ещё не проработали.
Это даже лучше. Лина возвращается на рабочее место, берёт другое своё заявление, выжидает минуту, которая бы ушла на его написание и вновь заходит к нему.
– Будете отрабатывать две недели.
Иван звонит, спрашивает, может ли она сорваться на часок пораньше, он здесь неподалёку. Или ему пока в сервисный центр смотаться? Лина вздыхает и говорит, что заявление на расчёт подала.
– Умница ты моя, сейчас подъеду.
– Вань… он сказал, отрабатывать надо…
– Разберёмся.
С Сергеем Сергеевичем он решил вопрос за несколько минут. Потом он объяснил Лине, что просто предложил её немедленный расчёт в обмен на информацию о назначении нового главреда. Когда они выходят, и он несёт пакеты с барахлом, которым Лина обросла за эти месяцы, она невольно вспоминает, как тащила его к боковой лестнице всего два месяца назад, и шепчет:
– Вань, мы в гостиницу, или моя должность на номер для новобрачных не тянет? Может, через типографию пойдём?
– Молчи, мелкая вымогательница! Машина у парадного подъезда.
– Это я-то мелкая? Во мне без малого восемьдесят кило!
– Фи, как грубо! Нельзя так разоблачаться, в женщине должна быть какая-то загадка.
– А вдруг без моего откровения ты бы решил, что во мне всего сорок и понёс бы на руках? А потом грыжа, радикулит, бандаж и никакой интимной жизни?
– Как ты опошлилась в этом коллективе! Больше я тебя на работу не пущу. Будешь сидеть дома и разделывать мамонта.
Нет, участь домашней хозяйки – не то, о чём мечталось. Но пересидеть некоторое время дома, чтобы этот псих о ней забыл, было бы не лишним. Ивану пока рассказать всё это она не готова, поэтому поддразнивает, предлагая закинуть удочку по поводу вакансии в «Формэнс», там её хорошо знают.
– Какой карьерный рост! От пошляков к маньякам, и всё секретаршей, – он уже сердится.
– Ладно уж, побуду пока содержанкой, – гладит она его по плечу.
В понедельник Лина просыпается от телефонного звонка. Ого, начало одиннадцатого! Иван уже ушёл по своим корреспондентским делам, не потревожив её и дав возможность выспаться. Лера интересуется, где все. А кто все? Лина дома одна, она теперь временно безработная. Взрыв эмоций, на что она спокойно отвечает, что потеряла интерес к этой работе, а вот если вам понадобится литсотрудник – обращайтесь. Лера вздыхает и соглашается, что место секретарши – не предел мечтаний, и терять ежедневно почти два часа на дорогу туда и обратно за смешные деньги нет резона.
Значит, Сергей Сергеевич не вышел на работу. Едва ли сердце отказало, скорее, взял больничный, решив показать учредителям, как без него тяжело. Ну, теперь это вне сферы её интересов, так только… любопытство пустое.