Read the book: «Стигма»

Эрин Дум

Font:

Посвящается вам, отважившимсяпросто оставаться самими собой

Young Adult. Творец слез

Erin Doom

Stigma

Published by arrangement with ELKOST International literary agency

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация:

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

Перевод с итальянского К. Жолудевой

Пролог

Говорят, будто мы главные герои наших историй. Будто на протяжении жизни нас сопровождают путеводные огни, которые светят лишь для нас. Судьба – одежда, сшитая на заказ, и никто не может ее у нас отнять, ибо она только наша.

Однако нас вводят в заблуждение.

Не каждому выпадает удача стать основным персонажем истории. Кто-то рождается для эпизодической роли и умирает за пределами освещенной сцены. Кто-то смотрит спектакль из-за кулис, безучастно наблюдает за чужими судьбами в свете рампы. Кто-то носит в себе яркие лучи света и никогда не выйдет на подмостки.

Вот какую правду нам не говорят.

Я ничем не отличалась от других. Не была особенной. Никто не написал для меня историю. Никто не сочинил сказку, через которую красной нитью проходила бы моя судьба.

В произведении, названном моим именем, было оставлено место для главной героини. Но эта роль не для меня.

1
Milagro’s

Победителей и побежденных объединяет одна большая победа: они приняли вызов.

Наступила ночь.

Все вокруг меня пульсировало плавно и размеренно, как сердце во время сна; вывески и разноцветная реклама отражались в стеклах высоченных домов, при взгляде на них кружилась голова.

Я шла по городу уже несколько часов. Обмотанная шарфом, в пальто, слишком легком для холодной зимы, шаталась по улицам со старым чемоданом.

Пальцы задеревенели. Мокрый асфальт, вонь от канализации, прочие резкие запахи, раздражавшие ноздри… Было чертовски холодно, и вдобавок ко всему меня не покидало неприятное чувство потерянности.

– Проклятье… – прошептала я досадливо, выдохнув облачко пара.

Город со мной не церемонился. Я приехала только этим утром, и понадобилось всего несколько часов, чтобы огромные небоскребы с металлическими шпилями проглотили меня, пережевали и выплюнули в толпу прохожих, на запруженные машинами улицы. Филадельфия была странными животным с закупоренными артериями и строптивым нравом, который в финалах фильмов обычно смягчался романтическим видом Колокола свободы. Однако воспетой в туристических буклетах братской любви ¹ я что-то пока не замечала.

Я стиснула зубы и в который раз за этот день вынула из кармана мятый газетный лист. Кое-как разгладила его застывшими пальцами. Глазами пробежалась по объявлениям, мысленно вычеркивая места, где мне уже дали от ворот поворот. Неужели я везде успела побывать? Невероятно… Я снова просмотрела все предложения о работе, вглядываясь в каждую строчку в поисках какой-нибудь пропущенной вакансии, фирмы, где я еще не попытала удачи. Результат оставался таким же неутешительным.

Никогда не думала, что найти какую-нибудь, пусть даже совсем простенькую работенку будет так трудно. Для одних я была слишком молодая, для вторых – неопытная, для третьих – не соответствовала высоким стандартам. Все хотели рекомендаций, даже если речь шла о неквалифицированной работе. Никто, похоже, не желал нанимать такую бродягу, как я, тем более на работу, требующую минимального опыта.

И хоть бы кто-нибудь дал мне шанс проявить себя, хотя бы один шанс…

Я сунула газетный листок в карман и пошла, еле сдерживая отчаяние, и вскоре забрела на мерцающую огнями Маркет-стрит, прошла мимо витрин с рождественскими украшениями. Был первый день декабря, в воздухе витали мечты и ожидания, магазины словно сошли со страниц глянцевых журналов, а люди в преддверии праздника пребывали в приятной суете. Только я, замерзшая и никому не нужная, казалась черной точкой во вселенной ярких красок.

Я продолжала шататься по улицам, измученная затхлой влажностью и холодом, пронизывающим до костей. В некоторых местах запах реки смешивался с резким запахом трущоб, вызывая в моих легких спазм.

С опаской, торопливо я прошла мимо самодельных навесов, укрывающих бездомных, и они свистнули мне вслед. Я покрепче стиснула ручку чемодана, когда один из них, с синяками на лице и гнилыми зубами, пошатываясь, встал на ноги и начал расстегивать штаны, посылая мне непристойное приглашение. Я втянула голову в плечи и ускорила шаг, свернув на первом же перекрестке.

В конце переулка оглянулась через плечо – убедиться, что бомжи за мной не увязались. В принципе я привыкла к одиночеству, но не привыкла к хаотичному, неуправляемому мегаполису, скрывающему соблазны и опасности. В конце концов, я была родом из маленького городка в округе Честер, что темным маленьким кружочком отмечен на карте Филадельфии у самого ее края. Пусть я изо всех сил бодрилась, но на самом деле я впервые оказалась лицом к лицу с таким огромным городом.

Я вздохнула и нервно поправила шарф, чувствуя нарастающую тоску. Что, черт возьми, мне делать?

Я закусила губы, пытаясь не думать о том, что холод проникает в меня все глубже и глубже, заставляя чувствовать себя еще более потерянной, одинокой и побежденной. Меня так и подмывало выбросить чемодан или двинуть ногой по фонарному столбу, потому что отчаяние подталкивало меня к смутному, непреодолимому желанию закричать, а сейчас, похоже, было не самое подходящее время для того, чтобы сходить с ума. Я натянула поводья своих эмоций и попыталась рассуждать здраво, чувствуя, как сердце и мозг гудят, словно сумасшедшие шестерни.

Мне нужен план действий. Необходимо продумать следующие шаги…

Шестеренки вдруг плавно ускорились. В переулке слева от меня притормозило такси. Рядом с машиной от решеток в земле шел дымок, и красный контур пожарного гидранта казался окрашенным загадочным фосфоресцирующим цветом. Мне в глаза бросилась яркая светящаяся вывеска, отражавшаяся жидким серебром на скользком асфальте тротуара.

Все это произошло вдруг, в одно мгновение – внутри меня что-то неожиданно трепетно откликнулось на это уникальное блестящее слово Milagro’s. В переводе с испанского – «в гостях у чуда», кажется, так.

Я долго смотрела на застывшую ослепительно-голубую неоновую вывеску, которая сияла, как маяк, в залитой чернотой ночи. Изящно выписанные буквы зачаровывали, свечение влекло меня к себе, как плывущую по течению лодку.

Я никогда не верила в судьбу, во мне и веры никогда не было, но на какое-то абсурдное мгновение это сияние, казалось, спасло меня, окутало мистическим небесным светом, рассеивающим тьму.

Я осторожно двинулась по переулку, ожидая увидеть, как вывеска-маяк исчезнет в клубах пара. Дошла до места, которое, наверное, служило входом: небольшой туннель спускался лесенкой вниз, погружаясь в неизведанное. Вход был похож на запасной выход из старого шляпного магазина, когда-то занимавшего этот небольшой кусочек земли. От магазина остались неосвещенные окна и вывеска в стиле ар-деко, которая, вероятно, знавала лучшие времена. Привлекшая меня неоновая вывеска была закреплена горизонтально на фасаде, прямо над темным проемом, ее, конечно, установили позже. Я подалась вперед, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, но свет уличных фонарей в туннель не попадал.

Что там? Паб? Ночной клуб? Или дискотека?

Холодный воздух румянил мне щеки, я, колеблясь, рассматривала черный и немного тревожный прямоугольник входа.

С другой стороны, это не галлюцинация, вывеска действительно гласила: «У чуда». Это не случайность, не совпадение – в этом знаке заключалось нечто большее: то, что я так долго искала.

Я закрыла глаза и собрала всю свою решимость. Набравшись смелости, поставила ногу на верхнюю ступеньку. Все же рискнула войти в темноту, и звуки города медленно угасли за спиной, уступив место проникновенной чувственной музыке.

Коридор оказался очень узким. Чемодан царапал стену, я, прижав его к ноге, продолжала медленно двигаться вперед. Я шла все дальше и дальше, а потом стены расширились, и свет заструился из маленьких встроенных светильников на потолке.

Я ясно увидела красиво окрашенные в насыщенный цвет морской волны стены, они приглашали гостя полюбоваться на серию черно-белых постеров, изображающих старые фотографии и названия шоу, написанные блестящими золотыми буквами.

Справа я заметила небольшую стойку ресепшен и за ней девушку с завязанными в хвост каштановыми волосами. Она посасывала леденец на палочке. Половина головы у нее была выбрита, а ухо от мочки до верха унизывали сережки.

Когда я подошла, даже не взглянув на меня, она произнесла: «Добро пожаловать в Milagro’s. Тридцать долларов за вход».

Я замялась, нерешительно оглядываясь. Музыка здесь звучала громче, но была все такая же мягкая и влекущая.

До меня долетал шум голосов, звон бокалов. Все указывало на то, что я попала в изысканное, стильное заведение, у хозяев которого со вкусом полный порядок. Я стряхнула с себя неуверенность, прочистила горло и постаралась как можно увереннее сказать:

– Я ищу работу.

Девушка подняла глаза. Она развернулась на вращающемся кресле, наконец уделив мне внимание, и пристально осмотрела меня, начиная с лица и заканчивая длинными черными волосами, затерявшимися в шарфе.

– Где ты выступала?

– Выступала?

Она вопросительно приподняла бровь. Мне хватило одного взгляда на рекламные постеры, чтобы понять, о каких выступлениях шла речь.

– О нет, я не танцовщица.

– Извини, официантки нам сейчас не нужны, – сказала она, пропуская в зал пришедших гостей.

«Эй, погоди минутку!»

Я обернулась на мужчин в куртках, которые только что спустились по лестнице и шли к стойке. Новые гости, подумала я и прищурилась, решив легко не сдаваться. Я побарабанила кончиками пальцев по зеркальной поверхности стойки, чем снова привлекла внимание девицы.

– А нельзя ли мне с кем-нибудь поговорить на этот счет?

– Ты можешь заполнить анкету, – вяло ответила она, протягивая листок. – Если заинтересуешь, мы с тобой свяжемся.

Да уж, конечно, подумала я, пытаясь сдержать раздражение от очередного отказа. Мужчины топтались и покашливали у меня за спиной, но я посмотрела на них предупредительно строго, готовая разыграть все карты, что были у меня на руках.

– Мне нужна работа, – выпалила я.

– Понимаю.

– Я просто хочу пройти собеседование.

– А-а-а…

– Если ты пропустишь меня, я смогла бы…

– Я же уже сказала: в данный момент мы не набираем сотрудников. Но ты можешь оставить контактный номер, мы тебе перезвоним, как только… Эй!

Я чуть не упала. Какой-то парень прорвался сквозь собравшуюся за мной очередь, промчался мимо нас и проскочил в зал.

– Эй, ты! – рявкнула девушка, перегнувшись через стойку. – Ты куда? А заплатить?

Стоявшие позади меня люди нарушили очередь и смешались в переполненном коридоре. Девушка повернулась к телефону, чтобы вызвать охрану, а я воспользовалась этим моментом, чтобы рискнуть: схватила чемодан и побежала ко входу в зал, прошла через две тяжелые двери, и передо мной открылось удивительное зрелище.

Моим глазам предстал полукруглый зал. Слева открывалась сцена со светло-голубыми дамасскими шторами, доминировавшая над заполненным людьми залом. Пространство было похоже на театр, но вместо рядов мягких сидений тут и там стояли изящные столики и обитые черным бархатом кресла. На невысоком подиуме располагался бар с блестящей темной стойкой, за которой располагались полки со спиртным, несколько высоких столов с блестящими табуретами дополняли барную зону. По всему периметру зала тянулся еще один этаж, заставленный диванами, на них сидели элегантно одетые люди, на столиках рядом с ними стояли ведерки с шампанским, видимо, таким образом в этом заведении организовано приватное пространство, откуда гости могли смотреть шоу.

Я задрала голову. В центре потолка висела старинная люстра из латуни и хрусталя – результат художественного эксперимента. Это она рассылала по залу матовые блики света, которые создавали волшебную атмосферу.

Что это за место? Я не знала, какое определение ему дать: элегантная и сдержанная винтажная обстановка, приглушенное освещение и томно игравший на сцене джаз-бенд наводили на мысль, что это ресторан с живой музыкой.

– Извините, – попыталась я остановить одну из официанток, деловито перемещавшихся между столиками. – Подожди, эй!

Мне удалось привлечь к себе внимание. Маленькая блондинка обернулась, глядя на меня как человек, который очень спешит.

– Да?

– С кем я могу поговорить насчет работы?

– Что?

– С кем я могу…

Девушка вздрогнула, когда поняла, что ее зовет импозантный мужчина с азиатскими чертами лица, и не успела я договорить, как она ускользнула к его столику. Я взмахнула руками и остановила еще одну девушку, на этот раз брюнетку с шоколадно-коричневым цветом кожи.

– Я ищу работу. С кем можно поговорить?

– Работу? – переспросила она, пытаясь перекричать голоса, музыку и весь мягкий хаос вокруг нас. Здесь очень людно. Я кивнула и наконец получила ответ:

– Тебе нужно поговорить с Зорой.

– С Зорой?

– Зора Линч – владелица этого заведения, – сообщила девушка. – Она за все здесь отвечает. Вон она, смотри, у бара.

Она указала на стойку, и среди посетителей я заметила тонкий женский силуэт. Я снова повернулась к девушке, чтобы ее поблагодарить, но она уже убежала.

Возможно, дополнительных официанток они не искали, но тем немногим, кто здесь был, приходилось много бегать, чтобы успевать доставить заказы такому количеству клиентов…

Я покрепче взяла чемодан, словно он мог стать моей защитой, и направилась в указанном направлении, проходя между креслами, утопающими в лучах мягкого света, и столиками с бутылками розового вина, мимо дам в перчатках, держащих хрустальные бокалы.

Когда я подошла к бару, мое внимание привлекли стены. Искусно выполненные постеры рекламировали различные тематические мероприятия: кабаре, вечер «Мулен Руж», шоу 1920-х годов с девушками в жемчужных бюстье с яркими веерами из перьев. На другом постере – высокие столики с хрустальными шахматными досками вместо традиционных столешниц; ряды цветных бокалов имитировали фигуры противников, интерпретируя в стиле лаунж классическую игру в шахматы.

Я никогда не бывала в подобных местах.

Наверное, только читала о них, например у Фицджеральда, или видела в каком-нибудь фильме, действие которого происходит в послевоенный период, изобилующий излишествами и безудержной роскошью киношных звезд.

Когда я наконец добралась до женщины, то подумала, что тусклый свет совершенно не воздавал ей должного.

Окутанная тенью, слегка освещенная бликами, эта высокая и гибкая фигура принадлежала молодой женщине лет двадцати пяти – двадцати шести. Волевое лицо с заостренным подбородком, гладкая кожа – она была бы похожа на русскую куклу, если бы не великолепное шелковое платье, облегающее тело. Ей очень шла тонкая, расшитая бисером шаль, покрывающая плечи и руки, а высокие каблуки делали ее еще стройнее. Она излучала чувственность и властность. Ее великолепные темные, решительные и злые глаза смотрели в зал.

Я только теперь рассмотрела девушку внимательнее: мрачный взгляд, напряженная поза, высоко вздернутые брови выражали крайнее недовольство, возможно, даже гнев.

– Что значит, он плохо себя чувствует?

– Он… он закрылся в туалете, Зора…

– За тем столиком сидит господин Тосикава, который попросил подать ему «что и всегда», – прошипела она, указывая пальчиком на высокого гостя с восточными чертами лица, которого я видела незадолго до этого. – Он один из самых важных наших клиентов. Передай Джеймсу, что, если он не явится сию же секунду, я его выгоню взашей!

– Я говорила ему, но…

Я стояла в стороне, наблюдая за происходящим. Кажется, я появилась здесь совершенно не вовремя, но уйти уже не могла, поэтому просто стояла в стороне и слушала.

– Только Джеймс знает предпочтения Тосикавы. – Зора нависла над девушкой, возвышаясь над ней, как пума, готовая к прыжку. – Иди и вытащи этого идиота, пока наш гость не обиделся на то, что его до сих пор не обслужили!

Официантка часто закивала. Несмотря на прозвучавшие грубые слова, она, казалось, чувствовала, что гнев начальницы направлен не на нее, а на кого-то другого. Я следила за ней глазами, пока она не скрылась за дверью туалета.

Настал подходящий момент. Сейчас или никогда.

Я убрала волосы с лица и глубоко вздохнула. Затем, сделав шаг вперед, прочистила горло и наполнила голос всей решимостью, на которую была способна.

– Зора Линч?

Она повернулась ко мне с резким шорохом.

Я неожиданно напряглась, когда ее темные глаза, настороженные, как у кошки, сосредоточились на мне. Эта женщина обладала бесспорным обаянием, но трудно не испытывать трепет перед властностью, которую она излучала.

– Я слышала, вы здесь главная. Я хотела бы у вас работать.

Женщина внимательно посмотрела на меня. Надеюсь, я не слишком растрепана, хотя сильно сомневаюсь. Мне показалось даже, что в какой-то момент в ее глазах отразилось удивление.

– Ты танцовщица кабаре? – спросила она без прелюдий глубоким голосом, излучающим уверенность.

– Нет.

– Тогда ты мне не нужна.

Она повернулась, сверкнув бусами, и ушла, превратив всю мою решимость в дым. Я вздохнула и пошла следом за ней, чтобы не потерять ее внимание.

– Не похоже, что здесь у вас только выступают, – возразила я, таща за собой чемодан. – У вас есть бар…

– Мне больше не нужны официантки, – нетерпеливо прошипела она.

Я стиснула зубы, проклиная неудачный выбор времени. Судьба испытывала меня всеми возможными способами, постоянно вставляла палки в колеса.

– Мне уже сказали, но… – Я чуть не споткнулась о свой чемодан. – Я здесь не поэтому. Я умею делать другое. Если б только…

– Нас это не интересует, – повторила Зора Линч, повернувшись так внезапно, что я чуть не врезалась в нее. Шаль блестела на ее плечах, как россыпь бриллиантов. Я успела остановиться прежде, чем столкнулась с ней, и умудрилась даже не задеть ее чемоданом.

– Все, что я прошу, – выслушать меня! – осмелилась я произнести в упрямом порыве, но прикусила язык, когда она раздраженно посмотрела на меня.

Зора Линч наклонилась ко мне, видимо, чтобы я наконец поняла мысль, которую она хотела вбить в мою голову.

– Исчезни отсюда, маленькая девочка, – сказала она холодно. – Видишь ли, у меня полно своих забот. До маленьких наивных девочек, сбежавших из дома, мне нет никакого дела.

Я упрямо смотрела на нее из-под бровей. Возможно, я была маленькой девочкой, возможно, я была маленькой, но я не была неумехой, которой она меня считала. Я готова была это доказать, если бы она дала мне шанс.

– Я здесь… – прервал нас мужской голос позади.

Мы обе повернулись к барной стойке, за которую только что юркнул молодой парень.

Зора кинула на него испепеляющий взгляд.

– Если ты снова выпил…

– Нет, как можно! – театрально закатив глаза, ответил тот, кто, должно быть, был Джеймсом. Несмотря на его слова, я заметила некую нарочитую веселость в его лице, которая на мгновение, казалось, выдала его. – У меня было расстройство желудка, ясно?

– Ага, от текилы, – буркнула Зора сквозь зубы. – Ладно, хватит об этом. Тосикава заказал что и всегда. Не заставляй его больше ждать, иначе, клянусь, ты отправишься обратно в подвал к твоему кузену разливать по рюмкам бормотуху для заморских студентов.

И она ушла, оставляя за собой тонкий шлейф потрясающих духов.

Парень пробормотал что-то невразумительное, прежде чем приступить к приготовлению коктейля. Я остановилась, наблюдала за его жестами: он двигался четко и ловко, жонглируя бутылками и марочными ликерами. А он хорош в своем деле! У него были светлые волосы, но я не могла разглядеть, какого цвета у него глаза.

– Как обычно, как обычно… – пробормотал он, откупоривая классический виски, чтобы использовать его в миксе. Налил из бутылки нужное количество, покрутил ее в руках, прежде чем поставить на место и взять оттуда же вермут. Он удивительно ловко повторил операцию, а затем достал спрятанный за украшениями для коктейля небольшой стакан, который быстро наполнил вермутом и осушил одним махом.

Джеймс зажмурился, облизывая губы.

Напиток, должно быть, вызвал у него новое фантомное расстройство желудка, потому что вскоре он побежал обратно в туалет, оставив только что приготовленный коктейль на блестящей барной стойке.

«Манхэттен» мягко мерцал в тусклом свете, ожидая, когда его наконец отнесут клиенту. Я стояла неподвижно и смотрела на хрусталь бокала и завиток апельсиновой корки, подчеркивавший сильный и объемный вкус коктейля. Я взвешивала свои возможности.

Как там говорится? «Взять быка за рога»? У меня два варианта: уйти или все же рискнуть. Если все пройдет плохо, меня вышвырнут отсюда. А если у меня получится, то…

Не додумав мысль, я оставила чемодан сбоку от стойки, обошла ее и подошла к рабочему месту бармена. Движимая лихорадочным инстинктом, сняла пальто и сунула его под стойку, кинув шарф поверх этой бесформенной массы.

Засучила рукава, завязала волосы в хвост, схватила «Манхэттен» и вылила его в мойку. Сначала я выбрал бокал для мартини – треугольный, классический, идеально подходящий для такого мягкого и структурированного коктейля. Я положила его в морозильную камеру и начала готовить смесь.

Схватила шейкер, наполнила его кубиками льда, чтобы стенки остыли, и налила в него вермут.

Я отказалась от классического виски, который использовал Джеймс, – слишком остро и крепко – и остановилась на канадском виски десятилетней выдержки, налила его в джиггер, мерный металлический стаканчик, добавила несколько капель горькой настойки, ангостуры, и длинной ложкой все перемешала, позволяя вкусам смешаться. Я знала, что этого нет в рецепте, но все же выбрала нотку, которую подсказал мой учитель, – каплю абсента, чтобы подчеркнуть вкус вермута, помочь ему раскрыться на языке.

Я торопливо обтерла руки о штаны и открыла морозилку, доставая охлажденный бокал. Налила в него коктейль, облизывая влажный кончик пальца. Приходилось все делать быстро.

Выдавила в ложку ломтик апельсина, чтобы извлечь эфирные масла, затем провела апельсиновой кожурой по краю бокала – для цитрусового аромата.

В завершение нанизала на металлическую шпажку черную вишню и положила ее в бокал, наблюдая, как ягодка сверкает на свету. Мое сердце бешено колотилось.

Я так и стояла какое-то время, чувствуя, как адреналин бурлит в моей крови.

Дыхание у меня было прерывистое, в горле пересохло, пальцы дрожали, а грудь тяжело опускалась и поднималась.

«Вот дерьмо! И что теперь?»

Тут кто-то схватил меня за запястье. Я побледнела, увидев разъяренную Зору, которая смотрела на меня так, словно вот-вот собиралась своим энергетическим лучом распылить меня на молекулы.

– Ты, – выкрикнула она с убийственным вздохом, – какого черта ты здесь делаешь?

– Я…

– Что ты забыла за стойкой? – В ярости она уставилась на меня. – Разве я не велела тебе исчезнуть? Ты считаешь, что можешь прийти сюда и делать все, что тебе вздумается…

Она вдруг умолкла, и мы обе посмотрели на стойку: «Манхэттена» там уже не было.

Зора подняла голову и ужаснулась, когда заметила бокал на подносе официантки: напиток игриво поблескивал, когда попал на стол к Тосикаве. Я почувствовала, как Зора напряглась, но слишком поздно: японец поднял бровь, увидев любимый напиток в несколько непривычном виде, затем поднес его к губам и нахмурился.

Я почувствовала, как Зора снова сжала мое запястье. Это напоминало невротический тик. Похоже, она была готова меня убить.

– Ты… ты… – пробормотала она, разъяренная настолько, что даже не смогла договорить.

Я сглотнула, не осмеливаясь сказать ни слова.

Господин Тосикава оглядывал зал, видимо желая найти хозяйку заведения, а когда увидел, кивком пригласил Зору подойти к его столику.

– Тебе лучше убраться отсюда до того, как я вернусь, если тебе дорога жизнь, – прошипела она угрожающим тоном, чтобы не пришлось повторять дважды.

Она отпустила меня, и я поспешила забрать пальто и шарф.

Я не видела, как она пошла к японцу, а когда вынырнула из-под стойки, то вздрогнула: в зал вошла девушка с сережками в ухе и указывала на меня пальцем:

– Вон она!

Сердцебиение ускорилось. Навстречу мне с невероятной скоростью двинулся крупный мужчина из службы безопасности. Я схватила чемодан, шарф, быстро обошла стойку, но поскользнулась. Прежде чем я успела рухнуть на пол, меня схватили за руку стальной хваткой.

– К нам не пробираются тайком! – прогремел охранник голосом пещерного дикаря с иностранным акцентом.

Он сильно сжал мои пальцы, и я зашипела, как дикая кошка. Попыталась высвободиться, но совершенно бесполезно: меня грубо потащили к выходу, не обращая внимания на оставленный у стойки чемодан.

– Не трогай меня! – Я извивалась, когда мы проходили через двери.

Девушка отошла, одарив меня самодовольной улыбкой.

– До свидания, – отчеканила она, и внутри у меня все закипело от гнева.

Я оскорбила бы ее, если бы это не казалось еще более унизительным.

Мы прошли мимо стойки у входа, когда воздух в коридоре неожиданно прорезал властный голос:

– Сергей, подожди!

Мужчина встал как вкопанный, и по инерции я чуть не рухнула на него сверху. Я удивленно заморгала и обернулась, желая убедиться, что я не ослышалась: позади нас стояла Зора, этакая языческая богиня у врат прекрасного ада.

– Зора, она не заплатила за вход, – сообщила девушка милым вежливым тоном, но невозмутимую Зору, казалось, сей факт совершенно не волновал.

– Отведи ее наверх!

– Но…

– Выполняй! – приказала она Сергею, игнорируя протесты своего сотрудника.

Затем она снова исчезла за дверью в зал.

Охранник отпустил меня, и я резко отскочила от него. Потерла руку и бросила на него свой самый ядовитый взгляд.

– Сюда, – буркнул он.

Моя уязвленная гордость ревела и рычала, но я заставила себя сдерживаться, по крайней мере пока.

Я последовала за Сергеем.

– Еще увидимся, – сварливо прошипела я, проходя мимо девушки.

Уверена, я разозлила ее, но сделала вид, что ее реакция меня не волнует.

Сергей провел меня вверх по небольшой лестнице рядом с входом. Она привела нас на площадку, освещенную лампами под шелковыми абажурами, в стене виднелась резная деревянная дверь.

Мужчина открыл ее, приглашая войти. Я посмотрела на него настороженно, не спеша входить.

Оказавшись на пороге небольшого, элегантно обставленного кабинета, в свете ретролампы, создающей завораживающую атмосферу, я увидела атласные шторы, кожаные и бархатные кресла. Цикламеновые обои гармонировали с дымчато-розовыми абажурами и длинным диваном с ножками в форме львиных лап.

Я, оглядываясь, осторожно вошла. Кивнув Сергею, Зора последовала за мной, и охранник закрыл дверь. Я застыла посреди кабинета, а Зора на высоченных каблуках подошла к деревянному столу и пристально посмотрела на меня, она делала это бесконечно долго, казалось, напряженные минуты не истекут никогда.

– Что это было?

Нет необходимости уточнять, что она имеет в виду. Я девушка сообразительная и поспешила это продемонстрировать:

– Manhattan Reverse.

Любопытные глаза хозяйки пронзали меня насквозь, сияя, как драгоценности.

– Кто тебя ему научил?

Я молчала, без тени смущения выдерживая ее взгляд.

– Ему понравилось? – спросила я.

Зора прищурилась, словно предостерегая меня не играть с ней в игры, и ответила, хотя, должно быть, далось ей это непросто:

– Да.

Она ждала моей реакции – возможно, лукавой улыбки или довольной гримасы, но я не выразила никаких признаков хвастовства. Просто спокойно смотрела на нее, и этого было достаточно.

Она медленно села в кресло и выдвинула ящик в столе. Среди вееров и флаконов с духами нашла длинный черный мундштук и сигарету, проделав с ними нехитрые манипуляции, глубоко затянулась, откинувшись назад.

– Чего ты хочешь?

– Работу.

Зора внимательно меня изучала. В мягком свете и окутавшем ее клубе дыма она напоминала диву из «ревущих двадцатых».

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

– Чушь собачья, – прошипела она, оборвав меня.

Я сердито посмотрела на Зору, и она добавила:

– Не лги мне, или я вышвырну тебя прямо сейчас.

– Ладно, – нехотя пробормотала я, – мне девятнадцать.

– Ты слишком маленькая для такой работы.

– Восемнадцати достаточно, чтобы подавать алкоголь в баре.

Тонкая струйка дыма рисовала в воздухе арабески, но я не отвлекалась. Ее внимательные глаза скользнули по моему лицу, как и в зале. Было непонятно, почему она так пристально меня рассматривала.

– Где твои родители?

В нерешительности я отвела взгляд. Сжала губы, вспомнив о запрете лгать.

– Далеко.

В конце концов, так оно и было.

– И где ты остановилась?

– Это допрос? – раздраженно спросила я, но одного взгляда на Зору хватило, чтобы понять: либо я отвечаю на ее вопросы, либо Сергей выпроводит меня на улицу, откуда мне сюда уже не вернуться. Я прищурилась, пытаясь обуздать свой упрямый и бунтарский характер, пульсирующий в венах.

– Просто я хочу понять, кто передо мной, – пояснила Зора, скрестив длинные ноги.

Ее, конечно, можно понять, но я чувствовала себя уязвимой, когда рассказывала кому-то о себе.

– Я живу в хостеле в Кенсингтоне.

– В Кенсингтоне? – Зора подняла бровь. – Ты шутишь? Это же чуть ли не самый злачный район города.

Я и сама это очень быстро поняла. Приехав утром, я прямиком отправилась осмотреть место, где мне предстояло остановиться в первое время. Я увидела убогий хостел возле большого путепровода, мусор на тротуарах и спальные мешки бездомных, ютившихся на всех углах. Фонарные столбы, увешанные рваными плакатами, тошнотворный запах в воздухе, постоянный шум от железной дороги. Нездоровая жизнь этого квартала протекала между старыми рекламными вывесками, измалеванными уродливыми граффити. М-да, местечко это, мягко говоря, было не из приятных.

– И как долго ты планируешь там продержаться?

– Я не могу себе позволить ничего другого, – ответила я, вспомнив об ожидающей меня комнате на несколько человек в обшарпанном хостеле.

Обычно я избегала мест, где могут обворовать, но отчаянное положение не оставляло мне выбора.

О чем-то задумавшись, Зора сжала губы. Она постучала накрашенным ноготком по мундштуку, стряхивая пепел в хрустальное блюдце, прежде чем наконец задала мне еще один вопрос:

– Что тебя привело в мой клуб?

Я могла бы ответить: «Чудо», но все же выбрала более реалистичную версию. Рассказала, что весь день бродила по городу в поисках работы, но не получила ни одного предложения. Не стала скрывать, что приехала в Филадельфию попытать удачу, потому что сильно нуждалась в деньгах, в моем маленьком городке возможностей мало, а перспектив – еще меньше.

1.В переводе с греческого Филадельфия – «город братской любви». (Прим. пер.)