Это удетствительно. Сказка-повесть о Небесном Камне и другие истории о стране детства и ее обитателях

Кэрри и Кузя

У Найды было много щенят, и в последнем ее выводке были две девочки – Кэрри и Лора. Лору взяли к себе соседи, а Кэрри осталась жить дома. Она была очень маленькая и худенькая. Пролезть могла в любую, самую узкую щель, и как Клаус ни старался, ни заделывал заборы и калитки, удержать Кэрри во дворе было невозможно. Она выросла, пользуясь неограниченной свободой, и знала всех уличных собак. Маленькую собачку никто не обижал. Кэрри очень рано осиротела. Ее мама, Найда, вскоре после рождения щенят умерла, и мама с Клавой похоронили ее в лесу. В то время еще не было больших строгостей с захоронением домашних питомцев.

И, представьте себе, Кэрри не осталась одинокой. В доме в это время жил котик Кузя. Он был очень мягкий, светло-серый, ласковый и спокойный. Кузя полюбил Кэрри, он терпел, когда она тормошила его, играя, и хватала своими острыми зубами. Он вылизывал ее, как своего котенка. Представьте себе такую картину – Кэрри и Кузя сидят рядышком на ступеньке лестницы. Они примерно одного размера, и Кузя ласково вылизывает собачку. Так Кузя и вырастил Кэрри. А потом Кузя ушел в лес и не вернулся. Так бывает со старыми домашними животными, когда они чувствуют, что им пора умирать. Но Кэрри к тому времени уже стала большая, и никто никогда не видел, чтобы она обидела какую-нибудь кошку. Ёлка не сомневалась, что тут не обошлось без домовой Луши, ведь ей самой было совершенно некогда налаживать отношения между собаками и кошками.

После потери Тимки и смерти Найды уход Кузи стал очередной значительной потерей в жизни семьи. Дети плакали, взрослые тоже грустили, и маме Ёлке пришлось рассказать детям историю о Радужном Мосте, которую она как-то прочитала в интернете. Трудно сказать, кто именно ее придумал, и рассказывали ее по-разному. Ёлка вот так рассказала ее своим девочкам: «На самом краю земли после дождя можно увидеть огромный, в полнеба, Радужный Мост. На нем оказываются все наши питомцы, покинувшие этот мир. Там хорошо – всегда греет ласковое солнышко, всегда достаточно пищи и воды. Животные играют друг с другом, они счастливы, как в своем детстве. Оттуда, с Радуги, они смотрят на нас и посылают нам свою преданность и любовь. Когда-нибудь, когда придет наше время оказаться на Радужном Мосту, они проведут нас в далекий, зарадужный мир, где отныне все любящие будут вместе, мы и наши питомцы…»

Зоя и Клава все равно плакали, но потом Клава пошла в свою комнату и нарисовала большую и яркую Радугу, на которой можно было разглядеть забавного щенка, остроухую собачку и серого котика. И себя внизу. Тимка, Найда и Кузя улыбались и посылали розовые лучи любви и преданности вниз, на землю, к ней. А Зойка была уже слишком большой для того, чтобы рисовать Радугу, она просто представила ее и множество знакомых животных, которые сейчас там, на ней. Она решила стать спасателем животных. А, может быть, даже людей.

Витёк

Конечно, в доме мамы, папы, Зои и Клавы происходило много других, не менее интересных вещей, но молодые годы мамы Ёлки пролетели так быстро, что она и охнуть не успела, как стала бабушкой, молодой, впрочем, бабушкой. Да-да, Зоя-Зайка выросла, стоит отметить, что ее детская мечта исполнилась – она стала работать в центре иппотерапии, ухаживать за лошадьми и спасать детей от разных болезней. А еще она вышла замуж и стала мамой, осчастливив дом прибавлением семейства. Так в доме появился мальчик. Его назвали Витей, а звали кто Витюней, кто Витьком.

В это время семья жила уже в собственном доме «на земле», и в хозяйстве было целых три собаки, куры с петухом и много цыплят, не считая кошек. А в самом доме жили мыши. Во всяком случае, иногда они пищали в подвале и на чердаке, Клаус раскладывал для них отраву и заводил кошек. Зоя жалела мышек. Она еще жалела мух и тараканов, и над ней смеялись все, кроме Витька.

Клава, Витина тетка, тоже выросла и училась в университете, а также работала. Когда она собиралась на работу, то почти всегда не могла найти свою одежду, а потом свой паспорт и сумку. И вообще она почти ни о чем не помнила. Поэтому у Клавы можно было забрать все, что угодно, и спрятать в любое место. Так иногда и делала по старой привычке Луша-домовая в воспитательных целях. Впрочем, это совершенно не помогало, и Ёлка с тяжелыми вздохами говорила Клаусу, что слишком затянулся переходный возраст у ребенка. Впрочем, она помнила, что в детстве Клавунчик была настоящей хозяюшкой, и верила, что все хорошее еще вернется в свое время.

Что-то Ёлка увлеклась, рассказывая про Клаву. Ведь эта глава посвящена маленькому Вите, его первому годику. Он такой чудесный мальчик! Он уже научился играть в ладушки, прятаться за занавеску и смеяться на «ку-ку». Недавно он научился махать ручкой, когда ему говорят «пока». Еще он быстро ползает по всему дому и учится ходить. Пока он ходит за одну ручку и иногда может сделать, забыв, что не держится за опору, пару шагов сам. Еще он научился выплевывать кашу, когда она ему не нравится, а она ему каждый день не нравится. Это огорчает его маму, Зою, и она ему предлагает фруктовое пюре и детский творожок. Это он любит и ест охотно.

Но вообще, гораздо больше, чем есть, ему нравится играть. Мама очень огорчалась раньше, что Витины ровесники Ваня и Никита едят намного лучше. Одно удовольствие видеть, какой огромный рот открывает Ваня, как только видит тарелку с кашей. Теперь мама уже привыкла к Витиному скромному аппетиту и кормит его почти спокойно. А это очень трудно, т. к. Витёк, даже когда очень голоден, поворачивается к своей маме только на первые три-четыре ложки, а потом начинает вертеться во все стороны, разглядывать с умным видом потолок совсем в другой от мамы стороне, как будто там ему показывают какие-то очень увлекательные картинки, и именно сейчас. Поэтому мама Зоя в одной руке держит ложку, а другой ухитряется быстро показывать Вите разные игрушки, чтобы он смотрел в ее сторону.

Любимые игрушки Витька – дверные ручки, выключатели и замки. Он уже научился открывать некоторые двери, нажимая на ручку. Конечно, его держат на руках мама или бабушка, а Витя, как монтажник-высотник, работает своими маленькими ручонками. Выключатели в доме большие и плоские, и Витя их уже очень ловко переключает одним ударом ладошки. И радуется, что стало светло или темно.

Поросята, или восставший из багажника

Витин дед Клаус очень хозяйственный. Почти как кот Матроскин из Простоквашино. Почти – потому что у него не хватает смелости или денег завести корову. Но зато он прикинул, что кормов у него хватает не только на собак и кур, но и на парочку поросят. Сначала он построил хлев с открытым загончиком. А потом поехал в деревню – за поросятами. Машина у деда Клауса с багажником, открытым в салон – вазовская четырнадцатая модель.

Устроил Клаус поросят со всем комфортом – в новых мешках с дырочками для дыхания, и положил в багажник. Они похрюкали, повозились, да и, вроде, успокоились. По крайней мере, так думал довольный осуществленной операцией Клаус. Он покручивал руль и любовался пейзажами ровно до тех пор, пока сзади кто-то не стал возиться и пыхтеть совсем близко. Оглянулся Клаус и чуть руль не упустил. Поросята уже расположились на заднем сидении, освободившись от мешков, а один из них забрался передними копытцами на его, водительское сидение, и пыхтел деду прямо в ухо. Пришлось резко тормозить и наводить порядок среди пассажиров, водворяя их в мешки и покрепче завязывая.

Поросята очень быстро освоились на новом месте и ели все дедовы корма с большим аппетитом. Кроме того, они хорошо относились к таким блюдам, как капустные кочерыжки, подгнившие яблоки и, конечно, желуди. Желуди для них собирали в лесу или даже прямо во дворе, потому что они падали с дубов, которые росли тут же, за забором. Иногда даже Витя помогал собирать желуди для поросят. Собирали, конечно, больше его мама и бабушка. Мама сажала Витю в траву, а сама вокруг него собирала. Вот так они вместе хозяйничали.

Поросята оказались очень энергичными, и когда им накладывали в корытце еду, дрались между собой, громко хрюкая. Та, которой удавалось оттолкнуть соседку (они обе оказались девочками), пару минут победно хрумкала в корыте. Потом они менялись местами.

Однажды дед Клаус утром встал и первым делом, как обычно, пошел кормить кур и поросят. И что же он увидел, выйдя на двор? А он увидел два поросячьих рыла в окне куриного сарая. Вот уж там они ни в коем случае не должны были оказаться, ведь жили в другом его конце, закрытые на засов. Дед пошел в сарай и разобрался. Оказывается, поросята ночью времени даром не теряли и подрыли землю под своей калиткой, а потом ее вывернули наружу. Сами вышли на свободу и стали смотреть в окно. Так им, наверное, было интереснее. Клаус загнал поросят обратно, дал им еду и починил калитку. Он очень ругал их, потому что они нарушили его планы, и он чуть не опоздал из-за них на работу.

Другая история с поросятами произошла, когда Клаус с Клавой и ее подружками поехал отдыхать на Черное море. Он оставил подробные указания о том, как кормить кур, цыплят двух выводков и, конечно, поросят. На хозяйстве оставались Витины родители – Зоя и Женя, и еще бабушка Ёлка.

Однажды Зойка влетела в комнату, где Ёлка сидела в интернете. Витя болтался в «кенгуру» у мамы на животе. «Мама, посмотри в огород!»

Бабушка посмотрела в огород. Там энергично рыли землю оба поросенка и им помогали почти все куры. Как они там очутились? Но раздумывать было некогда. Зойка с Витей кинулась во двор, подхватив какую-то палку. Бабушка Ёлка схватила лопату. Время терять было нельзя. Витя громко плакал в «кенгуру».

Ёлка лопатой плашмя огрела бедовых свинок по бокам и погнала обратно в хлев. Оказывается, досужие поросята вытолкнули свое корыто из загончика, подрыли образовавшееся отверстие в заборе и вылезли вслед за корытом во двор. Мало того, они разворотили куриную и цыплячью загородки, и куры с цыплятами в панике метались в свином хлеву, не считая тех, что теперь гуляли по огороду.

Зоя с болтающимся в «кенгуру» Витьком разобралась с курами, выгнав их из хлева, Ёлка затолкала поросят в загон и вернула корыто на место. Дальше оставалось совсем немного – распределить десяток кур с петухом и два десятка с хвостиком цыплят по их загонам. Вечером Женя, Витин папа, вернувшись с работы, починял загоны и проклинал поросят и заодно деда Клауса с его хозяйственным энтузиазмом.

Три цыпленка

Вы, наверное, не поверите, если вам рассказать, что один крохотный цыпленок чуть не уморил до смерти двух здоровенных дяденек и расстроил все их планы на вечер. Но, тем не менее, так все и произошло.

Двадцать цыплят подросли, а потом дед Клаус по случаю зачем-то купил еще трех, поменьше. И эти цыплята подросли и стали гулять на общем дворе. И еще они очень легко могли выбраться со двора, ведь их маленький размер позволял им воспользоваться любой щелкой. Поэтому они выбирали для своих прогулок и поисков съедобного то свой огород, то огород соседей – дяди Андрея и тети Оли. Гуляли они всегда втроем и были неразлучны. Что было однажды, когда один из цыплят застрял в куче дров под забором! Он пищал громко и отчаянно, пока его братцы, а, может, сестрицы, метались рядом. Потом он выбрался, и они продолжили прогулку.

Вечером их загоняли на ночлег. Первое время их удавалось ловить и относить в ясли. Потом они подросли и перестали даваться в руки.

Однажды Клаус и Ёлка в очередной раз загоняли цыплят на ночлег, и один цыпленок нырнул в какую-то щель в заборе, раз – и оказался у дяди Андрея. Ёлка крикнула: «Андрей, помоги поймать цыпленка!»

И дядя Андрей пошел в угол сада, куда отправился беглец. Вот уже цыпленок почти в руках, и вдруг он исчез. Бедный цыпленок! – он провалился в срез вертикально торчащей из земли трубы, которую сосед на днях спилил, чтобы она не мешала ему строить дом. А труба эта раньше служила опорой ограды и была вкопана в землю более, чем на метр, мало того, еще и забетонирована на совесть.

Вечерело, злополучное «цыпля» слабо шевелилось в тесноте просвета трубы где-то очень глубоко. Люди начали совещаться, как быть. Попробовали сначала достать его рукой. Некоторые руки туда даже не помещались, самые худые из присутствующих погружались в просвет трубы чуть выше локтя. Позвали соседскую девочку с очень худенькими ручками, но даже она, сунув туда руку по самое плечо, не смогла достать цыпленка. Стало ясно, что придется применять технические средства и смекалку. Из средств под руками нашлась веревка, длинный прут и проволока. Цыпленку предлагали подняться по палочке, прицепиться к веревочке, пытались зацепить его проволочной петлей. Удалось вытащить только парочку мелких земляных лягушек, которых в этом году уродилось великое множество. В общем, ничего не получалось. В трубе было тихо и темно.

Тогда дядя Андрей предложил сделать из веревочки петлю. Может, цыпленок сунет туда шею и его удастся подсечь. На это Ёлка ядовито заметила, что после такого способа извлечения останется только тело предать земле. Попробовали все же и так, но цыпленок решил, видимо, подороже продать свою жизнь или вовсе уже помер.

Мужики посмотрели друг на друга.

– Ну, что, будем копать? – сказал Клаус.

Дядя Андрей покрутил носом с досады, крякнул и начал копать. Копали по очереди. Представьте себе, каково это выкопать ямищу метра полтора в глубь, да еще обкопать бетонный комель трубы, да еще в тесном углу между стеной дома и оградой. Трубу едва выворотили наружу, чуть пупки не надорвали. Лежит труба на земле ровнехонько, цыпленка зовут ласково Ёлка и тетя Оля. Мужики дух переводят и пот утирают со своих синих от натуги физиономий. Цыпленок не выходит и даже не шевелится. Мужики снова переглянулись.

– Будем вытряхивать? – предложил находчивый Клаус.

Сосед ответил угрюмым взглядом, но он не привык отступать на полпути. Взялись Клаус и дядя Андрей за бетонный комель и давай его поднимать и переворачивать трубу потихоньку, чтобы ненароком не раздавить птенца, а он не вытряхивается. Прицепился там, что ли, к чему-то. Ёлка и тетя Оля стали стучать по стенке. Тут цыпленок и вывалился. Тетя Оля ловко выхватила его из-под трубы. А мужики, наконец, отпустили ее дрожащими от усталости руками.

И что вы думаете – это потерпевшее существо отряхнулось и побежало в кусты со своими братцами, а, может, сестрицами, как будто не побывало только что в серьезной переделке. А Клаус больше не загонял цыплят на ночь. Они сами постепенно научились приходить в курятник. А потом подросли и перестали помещаться в разные узкие щели. Теперь им уже приходилось гулять вместе с более старшими цыплятами. Но гуляла эта троица, как и прежде, вместе, не расставаясь, пока не выросла полностью и не смешалась со всем прочим куриным народом.

Как Витя присоединялся

Витя был еще очень маленьким мальчиком и не знал, как правильно делать многие вещи, и делал просто, как получалось. Однажды бабушка Ёлка застала вот какую сцену во дворе. Овчарка Ронда лежала возле своей будки, положив голову на передние лапы, и, видимо, подремывая. Витя пытался с ней пообщаться с криком «ав-ав», но Ронда не обращала на него внимания. Тогда Витя подошел к ней поближе, но Ронда продолжала дремать. Витя присел и заглянул ей в глаза – Ронда слегка пошевелилась. Тогда Витёк лег рядом с ней, и его лицо оказалось на одном уровне с мордой Ронды. Так они лежали и некоторое время смотрели друг на друга.

Ёлка внутренне аж свистнула (на самом деле свистеть она не умеет, как и щелкать пальцами) – вот так техника присоединения! Здесь пора сказать, что Ёлка по профессии психолог и знает, что студентов-психологов специально учат техникам присоединения к своему клиенту, для чего надо занимать похожую позу, подстраивать свой голос под интонации клиента и все такое прочее. Короче, все то, что Витя сейчас делает без всякой науки психологии. Вот так младенцы! Или – вот так психологи, которые должны, бедные, всем полезным вещам учиться заново, потому что забыли свое собственное детство.

Миледи и ее «глисты»

Заранее прошу извинения у читателя за грубый натурализм названия, но вещи лучше называть своими именами. Иначе мы рискуем заблудиться в словах, как в дремучем лесу. Котят Ёлке и Клаусу «сплавили» соседи как-то осенью, их было двое – малюсеньких черно-белых комочка. Всю зиму они прожили на чердаке, а по весне стали спускаться на балкон, а с балкона – по приставной лестнице на землю. Вот тогда их и увидел Витя. Он издал пронзительный крик: «Ми! – и тут же не менее пронзительно добавил – Би!»

Не решаюсь интерпретировать последнее высказывание, но с тех пор котят так и стали звать – Ми и Би. Утром, едва проснувшись, Витёк бежал к балконной двери и требовал выпустить его к котятам. Коты ходили за ним, как собаки. Би сопровождал его и Витину маму даже на прогулки в лес вместе собачкой Кэрри. Ми росла более независимой и гуляла по большей части сама. Эти котята (как считали взрослые) прекрасно жили на чердаке и на улице, но постоянно стремились завестись дома. Стоило кому-то оставить отворенной дверь, как один из котят, а иногда и оба стремглав влетали в дом и тут же прятались где-нибудь в укромном углу. Поэтому приходилось их выгонять. Загонщиками (т.е. выгонщиками) были обычно Ёлка с Витьком. Ёлка брала длинную палку, и Витя тоже требовал себе палку, и котят гнали к выходу. Но они снова норовили забраться в дом, как будто тот насквозь пропах мышами или валерьянкой. Но в тот год мышей в доме не было, так же, как и любимой кошками валерьянки. Впрочем, иной раз Ёлка чувствовала, что еще немножко жизни в этом доме – и ей самой придется пить валерьянку.

Вся эта компания росла потихоньку, и к лету котята (не говоря уже о Витюне) стали довольно большими, и тогда Витина мама решила дать им нормальные имена, но чтобы они напоминали первые, Витины. Так Би стал Бонопартом, а Ми – Миледи. Через некоторое время у Миледи стало вздуваться брюшко, и бабушка Ёлка, озабоченно щупая его, ворчала, что, наверное, это глисты, и придется выводить их у котенка и ребенка одновременно. Собиралась Ёлка, как обычно, долго, и вот однажды на балконе под расстеленным на стуле для просушки Витиным матрацем раздался тоненький писк. О, боже! Миледи вылизывала крошечного котенка.

Потом их появилось еще трое. Вот так глисты! Как решать проблему раннего материнства у кошек? Дядя Андрей на это хмыкнул и молча показал на ведро с водой. Это, возможно, не очень хорошо с его стороны делать такие намеки, и все же «зеленых» просим не нервничать и не надеяться – адрес жестокого реалиста дяди Андрея им не сообщат.

Царевна-лягушка
или Королева ужей?

Нет, в этом доме все-таки нелегко жить – чуть не каждый день происходят какие-то неудобные события – например, моль опять развелась, и Клаус каждый вечер перед сном борется с ней при помощи пылесоса, втягивая крылатых бестий в недра машины. Ведь известно же, что моль всеядна, и питается даже совершенно несъедобной синтетикой. А у Клауса про запас есть много полезных продуктов, в которых она то и дело заводится.

Для сна в летние жаркие ночи Клаус выбрал себе самую прохладную комнату на первом этаже дома. Как туда попала лягушка – непонятно. Время от времени она выпрыгивала то из-под сундука, где дед хранил всякие дефициты и деликатесы, то из-под дивана, на котором дед спал. В отличие от моли, лягушка была неуловима, и пылесосом поймать ее ни разу не удавалось. Она как будто растворялась, когда ее собирались ловить и выдворять за пределы дедовой спальни. Ёлка бессовестно смеялась над ним и говорила, что, может, эта лягушка – царевна, и она надеется, что дед ее поцелует, и она превратится в красавицу. Клаус на это плевался и сердился.

Прошло дней десять, о лягушке забыли, ведь могла же она сама как-нибудь упрыгать обратно на улицу. Но вот бабушка Ёлка затеяла уборку и навела порядок в комнате сверху донизу. А это, знаете ли, совсем нелегко было сделать, ведь у Клауса очень много нужных и полезных вещей, которые ни в коем случае нельзя выбрасывать. И вот когда Ёлка извлекла из-под стула старую зимнюю вязаную шапку, из нее выскочила лягушка. Лягушка оказалась очень симпатичная – светло-коричневая, в мелкий зеленый пупырышек. Ёлка, недолго думая, накрыла шапкой свою находку и торжественно представила ее Клаусу.

– Ну, как, поцелуешь свою царевну? – издевательски засмеялась она.

– Идите вы с ней…

Не будем уточнять, куда именно дед послал ехидную Ёлку и потенциальную невесту, и совершенно зря послал, потому что Ёлка старалась для него – а вдруг бы та царевной оказалась, и Клаус мог бы отхватить полцарства за просто так. Но вот так он ответил, и лягушка в шапке была вынесена на улицу и отпущена в грядку с фасолью.

Прошло несколько дней, и как-то дядя Андрей позвал Ёлку и Клауса к себе. В руке у него извивалась небольшая темно-серая змея с двумя ярко-оранжевыми пятнами на голове. «Не бойтесь, это простой уж! – сказал дядя Андрей. – Я хочу, чтобы он у нас в бассейне жил».

А во дворе у них действительно был маленький и очень живописный бассейн в цветнике, выложенный крупными камнями и с фонтанчиком. Вот туда-то и был выпущен уж. Но вместо того, чтобы обрадоваться новой квартире, уж пошел ко дну и где-то там, на дне, среди растений, затерялся. Оказывается, ужи могут оцепенеть от страха, если их взять в руки, это на них действует, как ожог. И его не стало видно на дне бассейна в водяных растениях. Правда, через некоторое время он опять был обнаружен поблизости и снова удостоен чести стать придворным ужом. Если это был, конечно, тот же самый ужик.

А вот что случилось на следующий день. Во дворе собрались вечером все домашние и их гости, включая Витиного ровесника Никиту и большого мальчика Сашу. Кто закричал тогда первым, уже никто не помнит, но именно тогда все увидели, что двор быстро рассекает темно-серая блестящая синусоида. Змея! Она гналась за лягушкой. Лягушка была, похоже, та самая, которую выдворили из дома на днях, и которой тогда не удалось стать царевной. Но теперь за ней гнался красавец уж. У него на голове были два ярко-оранжевых пятна, и казалось, что эти пятна сияли как корона. Знаете, это была по-настоящему красивая парочка.

Конечно, мы-то с вами знаем, что уж наверняка хотел съесть лягушку, но романтически настроенная Ёлка придумала, что уж, может быть, прекрасный ужиный принц, и он хочет сделать лягушке предложение – стать королевой ужей. Впрочем, она не успела об этом сказать, потому что кто-то крикнул: «Это ведь уж дяди Андрея, он живет в его бассейне!»

На эти слова Ёлка иронически отозвалась, что животину никто и не спросил, когда топили в этом бассейне. Никитина мама Лена схватила ужиного «принца» и бросила в пластмассовый таз с высокими стенками, чтобы его успели рассмотреть малыши. Некоторые взрослые визжали от страха, например, совершенно взрослая Клавдея даже бросилась обратно в дом, но малыши и не думали бояться. Они сами еще не знали, что змей надо бояться, а на Клавдею просто не обратили внимания. Витя хотел погладить ужа, но тот увернулся и, перемахнув через бортик таза, мгновенно исчез в цветах.

Потом он стал, видимо, более осторожен и больше не попадался ни дяде Андрею в его бассейн, ни в тазик. А стала ли та лягушка королевой ужей или ее поцеловал какой-нибудь царевич, тоже неизвестно. Надеюсь, в самом худшем случае она неплохо проводила свое время в огороде.