Quotes from the book «Тайная история»
«Люди не обращают внимание на девяносто процентов того, что видят.»
Наверное, самое болезненное потрясение испытываешь, когда вдруг понимаешь, насколько был слеп.
— В нашей семье красавцев не водится — все больше этакие жерди, кожа да кости, нос крючком. Может быть, поэтому я склонен считать красоту проявлением исключительных внутренних достоинств, с которыми она на самом-то деле не имеет ничего общего. Я гляжу на изящно очерченный рот или глаза с поволокой и воображаю, что нашел родственную душу, начинаю мечтать о глубоком взаимном чувстве… Совершенно при этом не замечая, что целая стая уродов увивается вокруг той же персоны просто потому, что их околдовали те же глаза.
- Тихий настойчивый голос у нас в голове - почему он так мучает нас? - спросил он и выдержал паузу. - Может быть, он напоминает нам о том, что мы живы, что мы смертны, что каждый из нас наделен неповторимой душой, расстаться с которой мы так боимся, хотя она-то и заставляет нас чувствовать себя несчастнее всех прочих созданий? Кроме того, что, как не сама боль, обостряет наше ощущение самости? Ужасно, когда ребенок вдруг осознает, что он - обособленное от всего мира существо, что никто и ничто не страдает, когда он обжег язык или ободрал коленку, что его боль принадлежит лишь ему одному. Еще ужаснее, когда с возрастом начинаешь осознавать, что ни один, даже самый близкий и любимый, человек никогда не сможет понять тебя по-настоящему. Это делает нас крайне несчастными, и не потому ли мы так стремимся от него избавиться?
Не стоит страшиться того, о чем вы ничего не знаете. Вы словно дети - боитесь темноты.
Время от времени стоит менять место, где спишь, - сны становятся интереснее.
В красоте заключен ужас. Все, что мы называем прекрасным, заставляет нас содрогаться
Деревья охвачены шизофренией и постепенно теряют власть над собой — их новый пылающий цвет свел их с ума. Кто-то, кажется Ван Гог, сказал, что оранжевый — цвет безумия. Красота есть ужас. Мы хотим быть поглощенными ею, хотим найти прибежище в ее очищающем пламени
Даже самые вульгарные вещи не вызывают отвращения на рассвете.
Мне казалось, я брожу по вокзалу, а моего поезда все нет и нет. И словно один из тех призраков, которые поздней ночью спрашивают у пассажиров, когда отправляется "Полуночный экспресс", потерпевший крушение лет двадцать назад, я переходил из одного зала ожидания в другой, пока не наступал тот жуткий миг, когда закрывалась последняя дверь. Я покидал уютный мир чужих людей и подслушанных за день разговоров и оказывался на улице, где неизменный холод пронизывал меня до костей. Я сразу забывал, что такое свет, что такое тепло. Никогда, никогда больше не смогу я согреться.
