Дочь предателя

Глава 1. Начало, за пятнадцать лет до…

Тук, тук – падают комки заледеневшей на морозе земли на красную крышку гроба. Я стою у самого края черной пропасти и смотрю, как на самом дне покрывается землей гроб, скрывая с глаз последнее пристанище моего отца. Похоронен, как собака, без отпевания, без молитв и поминального обеда. Самоубийца… Вот, о чем шепчутся за моей спиной и спиной моей матери, когда мы выходим на улицу. Сейчас мать стоит рядом со мной, сгорбилась, как столетняя старуха. Черная, словно сравнялась по цвету с длинной черной шубой и платком. В лице ни кровинки, даже губы по цвету не отличить от самого лица.

– Будьте вы прокляты, – шепчет она, и я перевожу на нее удивленный взгляд.

Ее шепот такой страшный, словно сама смерть говорит ее голосом и нашептывает слова, – Будьте вы прокляты! – кричит она, – Слышите, Смирновы? Проклинаю вас!

От ее крика с ближайших деревьев поднимаются стаи черных ворон, которые до этого сидели там и противно гаркали. Они взмахивают своими черными крыльями и кружат над пустым кладбищем, где почти никого нет, кроме нас с матерью и двух работников, которые согласились помочь, за минимальную плату. Отделение на кладбище, у забора, без памятников, без ухоженных могил и крестов. Просто небольшая площадка с холмиками. Здесь хоронят самоубийц, а мой отец стал одним из них. Бывший богатый человек нашего города и области, ныне всеми забытый обнищавший банкрот, как и мы с мамой. У нас ни осталось ничего: ни дома, ни счета, ни машин, ни элитной гимназии. Все ушло в руки конкуренту и бывшему другу отца, Смирнову Владимиру Борисовичу. Слишком много было сделано вместе, слишком много доверия и слишком большая потеря для нас, но не для Смирнова.

Я держу мать под локоть и пытаюсь увести от могилы, когда ее почти заполнили землей, насыпая невысокий холм. Мать сопротивляется, все время оборачивается, я на секунду выпускаю ее из рук и возвращаюсь. Беру кусок черной, жесткой земли и кидаю в могилу, стараясь не ступать за край.

– Я отомщу, папа, – говорю тихо и словно слышу его голос:

– Отомсти, сынок.

Глава 2. Свадьба Марго

– Согласны вы, Маргарита Владимировна Смирнова, взять в мужья, Артема Николаевича Рязанцева? – спрашивает меня работница ЗАГСа в нарядном светло-сером костюме и ниткой жемчуга на шее.

– Согласна, – счастливо улыбаюсь я, поворачиваясь к своему будущему мужу. Артем, такой красивый в темно-синем костюме, белоснежной рубашке с серебристым галстуком. Широкоплечий, высокий, с небрежно взъерошенными светло-русыми волосами. Его четко очерченные губы и упрямый подбородок с маленькой ямочкой, чуть кривятся в ставшей уже привычной усмешке, сводят меня с ума. Стального цвета глаза, где полыхает серебристое пламя.

– Согласны вы, Артем Николаевич Рязанцев, взять в жены Маргариту Владимировну Смирнову?

– Да, – просто и твердо отвечает мой почти муж, и я счастливо смеюсь, когда Артем поворачивается ко мне.

– Объявляю вас мужем и женой, можете поцеловать жену, Артем Николаевич, – и Артем мягко прижимает меня к себе, обхватив крепко одной рукой талию, а второй затылок, осторожно касаясь кружевной фаты и прически.

– Люблю тебя, – шепчу ему и замираю, когда его губы накрывают мои. Так нежно, мягко и в то же время властно, сильно. Настолько ярко, что в моих закрытых глазах взрывается фейерверк, пока Артем целует меня.

Банкетный зал сверкает гранями высоких люстр отражаясь в хрустальных бокалах. Живые цветы, белые и кремовые розы, все так красиво, что захватывает дух. Я самая счастливая невеста, теперь уже жена. На моем пальчике сверкает кольцо с большим бриллиантом. Артем серьезен и собран, пока мы принимаем поздравления моих родителей. Мамы Артема нет на свадьбе, отец давно умер. Как сказал мой муж, мама его живет заграницей, и я с ней еще даже не знакома. Она больна и не смогла присутствовать, но мы обязательно к ней поедем после свадьбы. У нас уже куплены билеты в Париж, где мы проведем неделю, познакомимся с его мамой, а потом на целый месяц уедем на Мальдивы.

Мы познакомились месяц назад, и Артем сразу завоевал мое девичье сердечко, да так, что потеряла голову от таких сильных чувств. Мой отец был против, так как считал, что мы мало знакомы, но я настояла, а когда он познакомился с Артемом, то и его сомнения отпали. Мой будущий муж старше меня на десять лет, имеет собственный успешный бизнес, очень богат. Отец, конечно, навел справки и остался доволен, Артем подошел по всем критериям. Тем более часть его бизнеса находится заграницей, что добавило будущему жениху солидности и серьезности в его намерениях.

– Как и обещал в приданное своей дочери я отдаю двадцать процентов акций, – улыбается мой папа и все восхищенно хлопают, пока он передает папку моему мужу, и они ставят подписи. Я вижу улыбку Артема и очень рада, что ему по душе такой подарок.

Затем следует танец молодых. Я просто сгораю в руках мужа, прижимаясь к нему всем телом. Я безумно его люблю. Во мне все пылает от непонятного желания и да, я еще девственница. Мне одновременно страшно и ужасно любопытно, а еще я жду с нетерпением того момента, когда мы останемся одни. Наконец, этот момент настал.

Артем вносит меня на руках в номер для новобрачных в отеле Ритц Карлтон на Тверской и ставит на пол рядом с кроватью, усыпанную лепестками алых роз. Я оглядываю красивый номер и немного отвлекаюсь, чувствуя, как Артем поворачивает меня спиной к себе и начинает медленно расстегивать жемчужный ряд пуговичек на платье. Я почти забываю, как дышать, вся покрываясь мурашками от его рук и дыхания, которое щекочет мою шею.

– Ты очень красивая, – хрипло говорит Артем и поворачивает меня к себе.

Я смотрю в его глаза и тону в них. Моя любовь немного наивная, но я понимаю, что жить без него не смогу. Я боюсь первой близости, немного смущаюсь, но отдаюсь его властному и горячему взгляду. Артем приспускает тонкое кружево с моего плеча, трогая губами шею. Я выгибаюсь в его руках, делая глубокий вздох, подставляю ему пылающую кожу для поцелуя.

– Люблю, – выдыхаю я, когда платье падает с тихим шелестом к моим ногам.

Остаюсь перед ним почти обнаженной в кокетливом розовом белье и тонких прозрачных чулках. Хочу снять белые туфельки на высоком каблуке, но Артем останавливает.

– Оставь, – мягко трогает рукой мою спину, прижимая к себе еще сильнее, – Не бойся, я буду осторожен.

Его голос обволакивает и успокаивает, но в то же время возбуждает так, что я чувствую незнакомое волнение. Сердце колотится, как бешеное и мне становится нечем дышать. Тянусь руками к его пиджаку и снимаю, откидываю на мягкое кресло у кровати. Закусив нижнюю губу, расстегиваю дрожащими пальчиками пуговицы на его белоснежной рубашке. Краснею, когда обнажаю загорелую грудь и не сдерживаюсь, целую туда, где бьется его сердце.

Наконец, мы почти обнажены, только на мне еще чулки и туфли, остальное все лежит на полу, превратившись в кучку розового кружева. Артем подхватывает меня снова на руки и опускает на постель. Лепестки роз холодят кожу, но я тут же перестаю думать об этом, когда его губы касаются моего тела. Я чуть подрагиваю от нетерпения, веду руками по спине мужа, очерчивая стальные узлы мышц. Артем красив, мне нравится трогать его, нравится ощущать под своими руками чуть прохладную кожу, но все мысли испаряются из головы, когда он целует. Жадно, яростно и в то же время мягко, чуть прикусывая губы.

– Сладкая девочка, – выдыхает муж и я понимаю, что сейчас все произойдет. Обратного пути нет и я принимаю его в себя с болезненным стоном, который тут же тонет в его губах.

Я выбрала его, я отдаю себя ему без остатка, потому что люблю, потому что он мой на всю жизнь.

Глава 3. Утро после свадьбы

Просыпаюсь с улыбкой на счастливом лице. Еще не открывая глаз, пытаюсь распробовать в себе это чувство безграничного счастья. По всему телу приятная усталость, но она лишь делает шире улыбку на моих губах. Артем оказался страстным и очень нежным. Щеки начинают пылать, когда вспоминаю, что было ночью. Пусть я чувствую небольшую боль в каждой мышце и ощущаю дискомфорт внизу живота, но все это мелочи по сравнению с тем, что пришлось испытать моему телу. Первый раз в жизни я поняла, что значит заниматься любовью, как улетать и взрываться от невыносимо сладких и голодных спазмов внутри.

Вытягиваю руку из-под белоснежного одеяла, пахнущего лавандой и нащупываю пустую подушку, вместо ожидаемого тела любимого мужчины. Открываю глаза и сажусь на кровати, подтягивая одеяло на груди. Артем стоит, полностью одет, смотрит в большое панорамное окно. Я рассматриваю его фигуру и краснею, вспоминая, как целовала и трогала его такое сильное и желанное тело.

– Одевайся, – не поворачиваясь ко мне, говорит Артем.

– Что? – удивляюсь я. Его тон сухой, ничего общего с привычным и нежным. В его голосе присутствует сталь, на уровне грубости.

– Ты меня слышала, Рита? – поворачивается Артем и я отшатываюсь, прижимаюсь голой спиной к холодной кожаной спинке кровати. Белоснежная мягкая кожа вызывает во мне эффект ледяного прикосновения, от которого меня передергивает.

– Что это значит? – я так удивлена, что почти теряю мысли. Вижу только этот взгляд, полный ненависти. Ненависти?!

– Ты все узнаешь чуть позже, а сейчас, я жду тебя через полчаса внизу. Пока выпью кофе, – говорит муж и покидает номер.

Я пугаюсь, страх забирается под кожу, схватывая холодными щупальцами сердце. Ничего не понимаю, что произошло. Может ему не понравилось то, что было у нас ночью? Но это не причина вести себя вот так, в наше первое совместное утро. Меня начинает колотить, и я резко встаю с кровати, пытаясь как-то успокоиться. Принимаю душ, выкрутив воду почти до кипятка. Горячая вода меня обжигает, но холод внутри меня становится еще больше. Такому поведению мужа должно быть объяснение, ему придется все мне рассказать.

И что значит я жду внизу? Мы куда-то идем или это будет совместный завтрак? Теряюсь совсем, пока достаю из чемодана легкие светло-серые брючки и черную кружевную блузку без рукавов. На запястье золотые часики с мелкими бриллиантами, губы трогаю розовым блеском, чуть подкрашиваю ресницы. Спускаюсь в ресторан на первом этаже отеля и ищу взглядом Артема. Он сидит у бара и спокойно пьет кофе, я знаю, его любимый американо, без сахара.

На муже элегантные темно-серые брюки и голубой джемпер, на руке черные Тиссо. Он привлекает внимание, я вижу взгляды женщин и оцениваю красоту мужа, к которой сама еще не успела привыкнуть. Перед Артемом лежит папка, которую вчера передал на свадьбе мой отец. Какая-то мысль проскакивает в голове, но я не успеваю за нее ухватиться. Артем поворачивается и его взгляд окидывает меня с головы до ног. Сердце останавливается, а потом болезненно запускается, отбивая в грудь. Взгляд мужа словно режет меня на куски: равнодушие и отвращение. Как такое может быть?!

– Почему ты не взяла свои вещи? – задает мне вопрос Артем и я открываю беспомощно рот, у меня просто пропали все слова.

– К-какие вещи? – спрашиваю его, заикаясь.

– Свои, Рита, свои, ты не вернешься больше в этот номер.

– Сегодня? – почему-то спрашиваю я.

Мы должны вечером улетать, Артем это имеет в виду?

– Ты действительно, дура, Рита, – морщиться Артем, а я снова открываю рот в удивлении. Как он меня назвал?!

– Артем, тебе не кажется, что нужно объяснить свое поведение? – наконец, оживаю я, оглядываюсь вокруг и вижу несколько заинтересованных взглядов, – Тем более не здесь устраивать разборки.

– Согласен, – тут же встает мой муж и расплачивается за свой кофе, – Я пришлю потом твои вещи к вам домой, поехали, – Артем берет меня за руку и почти силой тянет за собой.

Если бы я не была в шоке от того, что мой муж за ночь из любящего и нежного мужчины превратился в злобное чудовище, я бы вырвала руку и устроила скандал прямо в холле. Но я почти бегу за ним, скольжу каблуками по мраморному полу, чуть не падая. Артем тянет меня на выход, где почти швыряет на заднее сидение черного лимузина. Сам садится рядом, не глядя на меня:

– Поехали, – говорит водителю, и машина плавно отъезжает от отеля.

Я смотрю на него, взглядом всматриваюсь в любимые черты, чувствую, как подступает к горлу истерика, которая сжимает болезненным комом. Артем смотрит в окно, не произносит ни слова. Я вижу тонко сжатые губы, сведенные брови, хочу коснуться его лица, забраться на колени, встряхнуть за плечи и потребовать ответа. Вместо этого просто сижу и смотрю на него.

– Не нужно так смотреть на меня, Рита, – поворачивается он ко мне.

– Как?

– Поверь мне, у меня есть причины так себя вести, – грубо отвечает он и снова отворачивается.

– Я хочу услышать, что случилось, – сдерживая дрожь в голосе, требую объяснений.

Кривая улыбка скользит по красивым губам, но Артем даже не поворачивается, только тихо произносит:

– Мне плевать, что ты хочешь, скоро все узнаешь, – отвечает он.

Я тоже отворачиваюсь к окну, сжимаю кулачки, впиваясь ногтями до боли в кожу. Хорошо, я подожду. За мной нет никакой вины, я знаю, возможно это какая-то ошибка и мой муж просто из-за чего-то расстроился. Артем все мне объяснит, я верю в это, ведь он любит меня, я знаю, я это чувствовала раньше. Нельзя так притворяться, Господи, ведь нельзя же ТАК играть свою любовь!

Глава 4. Месть

С удивлением увидела, что подъезжаем к дому моих родителей, обернулась к Артему, но тот даже не посмотрел на меня. Я уже терялась в догадках, но немного успокоилась, всему и всегда есть объяснение. Артем вышел из машины, которая остановилась у крыльца двухэтажного особняка, а водитель открыл мне дверь. На крыльцо поднялись вместе, но как чужие. Муж даже не предложил мне руку, как делал это обычно. Хотелось остановиться, повернуться к Артему и крикнуть в лицо «Ты что творишь?!», но не хватало смелости. Да, я трусиха и в свои девятнадцать лет не сталкивалась еще с таким. Еще бы понять с чем именно я встретилась сегодня утром, а точнее с кем. Этого человека я не знала от слова совсем. Артем за одну ночь стал совсем другим. Где мой ласковый и нежный муж, который носил меня на руках, дарил подарки и любил всю прошлую ночь, сделав самой счастливой женщиной.

Дверь открыла домработница и вежливо поздоровалась, проводила нас в гостиную, словно я не жила тут с самого рождения. Стало бы смешно, если бы не вся эта бредовая ситуация.

– Маргарита? – мама спустилась со второго этажа по широкой лестнице из белого мрамора. Смотрит на меня встревожено, переводит внимательный взгляд на Артема, – Что случилось? Вы должны уже собираться в аэропорт.

– Не знаю, он объяснит, – ответила я, падая в мягкое кресло. Ноги отказывались держать меня, да и стало вдруг все равно, что будет дальше. Я уже начала понимать, что Артем разрушил наш брак, который даже не успел начаться. Только вот зачем, я не могла понять.

– Владимир Борисович у себя? – словно выплюнув имя папы, спрашивает Артем.

Мама пораженно смотрит на зятя и кивает. Артем снова хватает меня за руку, тянет за собой. Я сердито вырываюсь и встаю с кресла, иду за ним по широкому коридору в кабинет папы. Артем не стучит, просто открывает дверь и входит, где его манеры, я просто в шоке.

– Артем? – слышу удивление в голосе папы, – Рита? Вы, почему здесь?

Артем ждет, пока я войду, и закрывает дверь кабинета перед лицом моей мамы. Папа хмурится, но молчит. Он, как и я не понимает, что происходит. Мой муж усаживается в широкое кожаное кресло напротив стола папы, а я на такой же диван из черной кожи. Мне всегда нравился папин кабинет с его громоздкой богатой мебелью, широким столом из красного дерева. На противоположной от дивана стене изящный шкаф, заполненный бумагами и книгами. На полу красный шелковый ковер, на окнах тяжелые бархатные портьеры. Здесь все было пропитано властью и достатком, кабинет был олицетворением моего отца.

– Слушаю, – папа садится, сложив руки на столе. В кабинет тихонько просачивается мама и садится рядом со мной. Берет в руки мои ледяные ладошки, хмурится, сжимает их, пытаясь согреть.

– Николай Михайлович Нефедов, – произносит Артем, и я вижу, как с лица папы сходят все краски. Раскрываю широко глаза, не может быть! Мой папа никогда так не выглядел: лицо за секунду стало бело-серым, в глазах появилась какая-то ненависть.

– Это имя мне знакомо, – произносит папа, поджав губы.

– Я хочу услышать ответ, почему пятнадцать лет назад вы бросили своего друга, прибрав к рукам его бизнес. Так же вы отобрали у его семьи все, в том числе дом, деньги, выгнали на улицу.

– Николай вложил все деньги в ненадежный проект, занял у меня на его развитие, он все потерял. В этом только его вина, – пытается оправдаться папа. Я перевожу взгляд с отца на мужа, начиная догадываться, кто перед нами, – Какое отношение к Нефедову имеешь ты?

– Я – сын Николая Нефедова и я был в том кабинете, когда мой отец покончил собой. Выстрелил себе в висок на глазах у сына.

Я охаю, прикрыв ладонью рот, мама рядом тоже становится такой же белой как отец.

– У вас разные фамилии, – с шумом выдыхая, говорит папа.

– У меня фамилия матери, – тут же отзывается Артем.

– Но мы все проверяли! – ударяет ладонью по столу папа, – Нигде не было сказано, что ты сын Николая, а твоя мать его вдова!

– Владимир Борисович, вам не кажется, что если бы я решил наказать вас за смерть отца, то первым делом не пришел бы и не рассказал вам все, как есть?

– Почему нет? – удивляется папа, – Я не виноват в смерти Николая, он сам доверился не тем людям.

– Да что вы говорите? – зло ухмыляется Артем, – А имя Сергея Валентиновича Агафонова вам тоже ничего не напоминает? – издевательски произносит мой муж.

– Это мой заместитель.

– И по чьему приказу ваш заместитель скупал все активы по самой дешевой цене, переводил все на подставные фирмы и тем самым просто ограбил моего отца?

– Не было такого! – тут же привстает в кресле отец.

– Вот, здесь все документы, – швыряет папку, которую принес с собой Артем на стол к отцу, – Завтра мои юристы, точнее уже сегодня, запускают процесс банкротства вашей компании. На данный момент у меня 55% ваших акций, часть которых вы сами вчера мне так добросердечно подарили. У вас больше нет ни копейки, Владимир Борисович. Завтра вы должны будете отдать акционерам суммы, что они потребуют, а значит, у вас больше нет счетов, больше нет этого дома. Я уничтожу вас, Владимир Борисович, вас и вашу семью, как вы расправились с моей, – в голосе Артема столько злости, что мне становится плохо. «Как это у нас нет ничего?!»

Глава 5. Я – отомстил!

– Ты не сможешь сделать все это, – говорит папа и Артем усмехается, разглядывая побелевшее лицо папы и желваки, которые нервно ходят на шее.

– Я уже сделал, я – отомстил, – встает с кресла Артем и идет к двери, – Кстати, ваша дочь провела со мной ночь, теперь вам придется потрудиться, чтобы продать подороже подпорченный товар. Да и кто возьмет ее без денег, – бросает взгляд на меня Артем. Мне неприятно, мне больно, но я ни за что не покажу этому чудовищу насколько.

– Ах ты, щенок! – вдруг кидается папа из-за своего стола на Артема.

Мы с мамой визжим, шарахаясь в сторону от сцепившихся мужчин. Артем явно сильнее, выше и шире отца в плечах. Быстро заводит руки папы за спину, заставляя того упасть перед Артемом на колени. Наклоняется и шипит ему в лицо:

– Ты проиграл, Смирнов, будь мужчиной, пусти себе пулю в твою дерьмовую голову, – Артем выпрямляется и выходит из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Папа! – бросаюсь я к отцу, обнимаю за шею, реву, тыкаясь в грудь.

– Подожди, котенок, нечем дышать, – пытается сказать отец, и я отстраняюсь, вглядываясь в лицо. Губы у папы синие, дыхание частое и поверхностное.

– Володя! – мама тоже пытается помочь встать отцу, но тот вдруг сгибается с тихим стоном, полным боли.

– Маша, – выдыхает папа и падает на пол, делая последний вздох.

Мы с мамой стоим в оцепенении несколько секунд, пока я не падаю перед отцом на колени и начинаю расстегивать его рубашку:

– Мама, скорую! – кричу ей, и она оживает, кидается к столу, набирает телефон скорой пытаясь попасть дрожащими пальцами в цифры.

Разрываю рубашку отцу, так как нет времени, срываю галстук. Кладу его на спину и начинаю делать искусственное дыхание. Мои ладошки слишком маленькие, отец для меня крупный, но я упорно пытаюсь давить на грудь. Вспоминаю, чему нас учили в школе, применяю все свои знания. Чувствую, что не дотягиваю.

– Мама, позови кого-нибудь из охраны, – кричу ей, и она срывается, выбегает в коридор, зовет на помощь.

Через секунду комната наполняется людьми, пара охранников отца отстраняют меня от тела и начинают сами, дружно работать руками. Сколько времени прошло, мы должны успеть, мы спасем папу, без него у нас ничего не получится. В нашей семье всегда все решал и делал папа.

Скорая приезжает, когда уже поздно, слишком много времени прошло. Вадим, один из охранников закрывает ладонью раскрытые глаза отца.

– Все, – говорит он и меня срывает, я падаю в пропасть с диким криком.

Бросаюсь на колени рядом с папой и плачу, трогаю его руки, лицо.

– Папа, папа, – кричу я, пытаясь поднять его, заставить встать.

Чьи-то руки подхватывают меня, оттаскивают, я сопротивляюсь и даже не чувствую, как в вену входит тонкая игла. Все начинает кружиться и превращаться в один сплошной черный туман, а потом ничего, пустота. Лишь одна мысль всплывает в конце, а точнее издевательский голос моего мужа: Я – отомстил.

Как часто человек пытается оттолкнуть от себя горе? Забить голову другими мыслями, отвлечься работой, чтобы просто не сойти с ума, не пустить чудовищную боль прямо в сердце. Она там может поселиться, начать сжигать изнутри, сделать невыносимой твою жизнь. Ты словно тень, кружишь над собой, смотришь словно через какой-то вакуум на все и отводишь взгляд. Тебя ничего не удивляет, ничего не трогает. Проходят дни, которые ты не замечаешь, вокруг тебя люди, которые ничего не значат. Словно тебя нет, чувств нет, слов и звука. Ты уже охотно подставляешь руку для очередного укола, смотришь на тонкую иглу, что входит под кожу. Ждешь этого, так как после ничего не чувствуешь. Даже нет никаких снов. Встаешь только в туалет и со страхом отшатываешься от зеркала в ванной, откуда на тебя смотрит пугающе бледная девушка с темными провалами вместо глаз. Возвращаешься на кровать и снова ждешь, только вот знать бы, что так упорно ждешь.

Я лежу у себя в комнате на кровати и смотрю на поднятую руку. Такая тонкая изящная кисть с голубыми прожилками вен. Кисть скрипачки, музыканта, с коротко обрезанными маленькими ноготками. Да и сами пальчики маленькие, хрупкие, любуюсь ими, а в голове пустота. Папа всегда мечтал, что я стану великим музыкантом, я его понимаю, кто из родителей не хочет видеть талант в своем ребенке. Я была талантлива, как говорили учителя, я растворялась и жила в музыке, но не сейчас. Сейчас я ее не слышу, ни в себе, ни в ком-то другом. Я вообще мало, что слышу.

Ко мне иногда в комнату заходят какие-то люди, что-то спрашивают, но я молчу, просто лежу и смотрю в потолок или, как сейчас, на свою кисть. Я двигаю рукой, плавно сгибая руку, слежу, как меняется отражение яркого света, когда сдвигаю пальцы.

В комнату кто-то заходит и рядом со мной проминается кровать. Руки мамы опускаются на мои волосы и чуть поглаживают.

– Рита, я понимаю, тебе сложно, но нужно встать и пойти. Потом ты будешь жалеть, что не проводила папу, – мама говорит тихо, и я резко сжимаю руку в кулачок.

Мир вокруг меня вращается, мелькают картинки, становясь черными. Все, как в черно-белом кино: дождь, мокрая земля с глиной, могила. Я подхожу, целую отца в холодный лоб, смотрю в родное лицо, которое узнаю с трудом. Цепляюсь за бортики из полированного красного дерева и замечаю обручальное кольцо с бриллиантом на своей руке. Резко отстраняюсь, сдергиваю с пальца драгоценность и размахиваюсь, бросаю в могилу. Яркая искорка исчезает в темноте, растворяясь и не оставляя следа. Теперь я даю обещание, теперь моя очередь шептать клятвы, все возвращается Нефедов-Рязанцев, все вернется.