Бифуркатор

****

Следующее утро будит меня настойчивым звонком в дверь. Я барахтаюсь в кровати словно черепашка, которую перевернули на спину. Иногда мне кажется, что во мне живёт злобный демон, преследующий единственную цель: запутать меня во сне. Я часто просыпаюсь в неестественных позах, когда левая рука ничего не чувствует, правую ногу пронзают миллионы иголок.

Надевая в спешке джинсы, путаюсь в них и падаю. Теперь мой разум уже проклинает звонившего. И колокольчик страха тренькает только на лестнице. Подождите, а я разве кого-то жду?

Неслышно проношусь мимо проёма в гостиную, в долю секунды оглядываю её. Никого. Ни матери, ни отца, который, понятное дело, на работе. В дверь ещё раз звонят, и я замираю, заставляя себя не дышать. Через кусок стены есть окно, в него я всегда смотрю, прежде чем открываю дверь. Мои шаги шепчут за угол, пальцы едва заметно отодвигают занавеску, а лаз планирует увидеть того Буратино в оранжевой кепке и круглых тёмных очках, но…

На пороге Серый. Он держит в руках какую-то коробку. Я облегчённо вздыхаю и открываю дверь.

Окинув мой голый торс, Сергей хмурится:

– Ты только проснулся.

– Ну да, – вяло тяну я, и пробираюсь в глубь кухни, хочу пить. Чего-нибудь сладкого и калорийного, пожалуйста.

Серый входит внутрь, и закрывает ногой дверь.

– Уже одиннадцать часов утра.

– Да, я люблю поспать, – равнодушно отвечаю, выбирая в холодильнике между апельсиновым и ананасовым соками.

– А мы со Стёпкой уже на ногах.

Я хватаю пакет с картинкой распиленного ананаса, и оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Сергей ставит обёрнутую в грубую бумагу коробку на стол.

– Это мне? – удивляюсь я, отрывая губы от холодного напитка. Чтобы совершить последнее действие, пришлось приложить неплохую силу воли.

– А? Да, – растерянно кивает Серый.

Я смешливо хмурюсь.

– Ты мне даришь подарок?

– Я? Что? Нееет, – Серый смеётся и качает головой. – Эта штуковина стояла у тебя на пороге, судя по адресу и фамилии… Ты Артём Бреус?

– Ха-ха, как смешно, – кривляюсь я, шагаю к столу и протягиваю к себе коробку.

– А я вообще за сахаром зашёл. Я готовлю Стёпке завтрак, а сахара нет. До Грозди далеко ходить, а Стёпка проснулся уже час назад.

На коробке медицинским росчерком значился мой адрес и фамилия с именем.

– Ты брату завтрак готовишь? Понятно, в кого он такой заботливый.

– А что? – хмурится Серёга. – Ну подумай сам. Если не я, то кто?

Посылка на секунду теряется из моего внимания, я глотаю сок и опять насмешливо смотрю на Серого.

– Пусть сам готовит, приучается к самостоятельности, – говорю. – А иначе Стёпка избалуется, сядет тебе на шею и будешь за него всё делать. Впрочем, ты уже домашку за него решаешь. Всё. Поздно. Ты – раб своего мелкого узурпатора.

Я, конечно, троллю, но Сергей, кажется, принимает это за чистую монету.

– Между прочим, он обо мне тоже заботится, – Серый гордо отмахивается рукой, подчёркивая, что я дурак в их отношениях. – Сам подумай. Кто тебе друзья в школе? Они не придут к тебе ночью, если беда случится. Любить надо тех, кто спит за стенкой, а не в соседнем доме.

Улыбка вдруг умирает на моём лице, и я опять с болью вспоминаю Андрюшку.

– Извини, – говорит Серёга.

Я отпиваю сока, чтобы проглотить ком в горле, машу рукой и сосредотачиваюсь на посылке.

– Забудь. Мне интересно, кто меня так любит, что подарки шлёт.

Посылка представляла идеальный куб, со стороной в мою ладонь. Неожиданный сюрприз завёрнут в бумагу миндального цвета и подвязан бечёвкой.

– Тут нет обратного адреса, – пожимает плечами Серый, старательно переводя тему.

– Сахар в шкафу. Отсыпь в любую банку, – не глядя киваю я, решительно закручивая пакет с соком и ставя его на стол.

Пока Серый копается в шкафу, я поднимаю посылку, оглядываю со всех сторон и даже чуточку трясу. Она лёгкая, будто внутри пенопласт. Что ж, пока не посмотришь – не узнаешь. Я пытаюсь разорвать бечёвку, но не тут-то было.

– Тебе помочь? – спрашивает Сергей, появляясь в области моего зрения.

– Пожалуй, – киваю.

Серый ставит на стол банку с сахаром и хватается за бечёвку, а я пока звеню ящиками кухонной мебели в поисках маленького ножа.

– Прочная, собака, – пыхтит Серёга. – Давай нож.

– На, – протягиваю и вдруг звонит телефон.

Стационарный! Тот самый, который уже никому не нужен, который висит на стене перед кухней только для посыла кого-нибудь в задницу. Поглядывая, как ловко Серый разрезает бечёвку, я пячусь и снимаю трубку.

– Артёмка у телефона, – отвечаю.

– Ты чего трубку не берёшь?! – тон голоса Стёпки повышен и немного тревожен.

– А… как… а, понимаю, у меня телефон наверху. Твой братец разбудил меня.

– Серый там?

Я смотрю, как Сергей раздирает бумагу и отвечаю:

– Да, за сахаром пришёл. Ты так оголодал, что не можешь…

– Посылку получал сегодня? – перебивает меня Стёпка. Теперь его голос по-настоящему тревожный.

– Ну да. Вот, Серёга её открывает.

А потом Стёпка визжит так, что мне приходится отнять трубку от уха:

– НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЕЁ!!!

Я думаю лишь секунду. Не знаю, какой из инстинктов срабатывает, но я немедленно кричу Сергею:

– Серый! Стоять!

Тот замер, отдёрнув руки от посылки и подняв их, будто сдаётся. Куб медленно падает на бок, повернувшись ко мне уже открытой частью. За ним я вижу чёрную стенку. Кажется, ещё одна коробка.

Возвращаюсь к разговору со Стёпкой.

– Да, всё выполнили, как ты сказал. А что случилось? Тебе на мыло что-нибудь прислали?

– Слушай, – Стёпка дышит неровно. – Вы должны прийти сюда. Ко мне. Немедленно.

– Ну хорошо, хорошо, – хмурюсь я, но пока что ещё не пугаюсь.

– Посылку забери. Не оставляй её дома. Могут найти твои родители и вскрыть. Тогда, кроме брата, у тебя ещё и родителей не будет.

Вот теперь я пугаюсь.

– Да что там, бомба что ли?

– Тогда б ты со мной сейчас не говорил. Там хуже. Хорош лясы точить. Идите ко мне немедленно.

После того, как трубка легла на рычаг, я шагнул в кухню. Пугать Серого я не хотел, поэтому просто усмехнулся и произнёс:

– Кажется, твой брат сильно голоден, поэтому он кричит. Сейчас пойдём к вам.

Серёга хватает баночку с сахаром со стола и хмуро произносит:

– Пойдём быстрее, а то твои глаза выдают твою ложь.

Я вздыхаю, поджимаю губы, хватаю посылку со стола, и мы выходим. Я даже не одеваюсь. На улице немного жарит солнце, и приходится прищуриваться от яркого света.

Стёпку я замечаю как только мы проходим от ворот моего дома пару шагов. Он уже ожидает нас на углу своего чертога. Серёга не выдерживает и почти переходит на бег, и я позволяю ему обогнать себя. Всё равно Стёпке сейчас нужен не завтрак, а то, что у меня зажато в руках, я уверен.

Впереди фигура мачо Серёги склоняется над Стёпкой и что-то спрашивает. Я прямо читаю по губам: Ты в порядке? Что случилось?

Но Стёпка, конечно же, не отвечает на оба вопроса. Без меня ничего не произойдёт.

Когда я приближаюсь к братьям, вид моего друга меня чутка пугает. Бледный, а ещё эти странные жесты: правая рука потирает пальцы левой, как будто вот-вот пальцы оторвёт. Такого за Стёпкой я раньше не замечал. Взгляд, с которым друг косится на посылку, зажатую в моих руках, принадлежит человеку сошедшему с ума от ужаса.

– Осторожно, – просит он. – Ребята, – Стёпка снуёт по нам взглядом. – Вам очень сложно будет понять, что здесь происходит…

– Ты не тяни, что с тобой случилось? – спрашивает Сергей, тоже начинающий бледнеть.

– Особенно тебе, – говорит Стёпка, косясь в сторону брата. – В общем… – он задумывается. – Пойдёмте со мной. Я тоже получил сегодня такую посылку. – Стёпка входит во двор дома и движется не к двери, а к правому фасаду. – Я открыл её. Но знаете. Мне повезло. Она случайно выскользнула из пальцев и упала дном ко мне. Ну в принципе, поэтому я жив. Иначе, я бы уже не звонил тебе. Вам. Я итак еле вышел из комнаты…

– Стёпка!!! – Я останавливаюсь и хватаю друга за плечо. Разворачиваю к себе. Мы уже между вьюном павой изгороди и фасадом. – Что с тобой случилось? Ты несёшь какой-то бред.

Очки Стёпки чуть съехали, а глаза вдруг заморгали и наполнились слезами. Когда друг поправляет очки, я вижу, как трясутся его пальцы, и теперь мне правда становится страшно.

– Тёмка, ты не понимаешь, – он хватает меня под локоть и сильно сжимает. – Я вот только что чуть не умер. Вот прямо несколько минут назад. Меня спасло просто чудо.

– Да расскажи же ты! – молит Сергей, всё ещё сжимая в руках баночку с сахаром. Маленькую, сделанную на манер тех горшочков, в которых Винни-Пух таскал мёд.

Стёпка безумно оглядывает нас, потом вдруг вздыхает и совершенно спокойно говорит:

– Сами посмотрите. – Он снова идёт вперёд и говорит. – Я проснулся раньше тебя, Серый. Вышел на крыльцо. Вижу – стоит посылка. Читаю, там моё имя. Отношу в комнату. Тут ты. Я говорю, что хочу завтракать. Ты говоришь, сахара нет. И идёшь к Тёмке, а я иду открывать посылку. – Стёпка останавливается у одного окна, даже не представляю, куда оно ведёт. – Бечёвка прочная, а у меня в комнате её нечем перерезать, поэтому, я сразу иду в кабинет отца. Там канцелярский нож у него есть на столе.

По попыткам Сергея заглянуть в окно понимаю, что мы как раз стоим у кабинета отца.

– Ну в принципе, я её открыл, а там чёрная коробка с кнопкой на боку. Я дурак. Я же должен был сразу понять. Ни обратного адреса. Ничего. Не надо такое нажимать. Но любопытство же…

– Да что там такое? – Сергей отодвинул Стёпку и уставился в окно. Честно говоря, я уже сам жадно вылавливал тени в комнате.

– Ну вы смотрите, а я буду рассказывать, – продолжил Стёпка.

Я подбегаю к окну и липну лбом к стеклу, прикрывая глаза ладонью свободной руки.

– От стола, на который упала коробочка, до двери я шёл секунд десять. Это были самые страшные секунды моей жизни.

За стеклом я вижу кабинет главы семьи Герундовых. Обычный, нетронутый, даже бумаги на столе лежат по порядку.

– Просто, пока я отступал, я видел, как дрожит коробка, и хочет встать на донышко, – продолжает Стёпка.

Вот та самая коробка. Стоит на отцовском столе, открытая и пустая.

– Но я успел выйти вперёд. Да. Наверное, от смерти меня отделяла миллисекунда.

Серый отрывается от стекла и смотрит на Стёпку.

– Я ничего не понимаю.

Я в последний раз окидываю взглядом чистый кабинет перфекциониста, потом оборачиваюсь и говорю:

– Да, мы ничего не понимаем.

Стёпка внезапно улыбается и опять пугает. В сочетании с испуганным взглядом получалась гримаса моего брата на двадцать третье июля.

– Посмотрите на клетку, – говорит он.

Отец Стёпки держит в кабинете двух канареек в клетке у окна, объясняя, что под птичье пение ему работается продуктивнее. Он представляет себя в летнем лесу и нервы успокаиваются, мысли упорядочиваются. Мы с Серым снова липнем к стеклу.

– Где канарейки? – хмурится Сергей. Клетка оказывается пустой, запертой и пустой.

– Вы к прутьям приглядитесь, – насмешливо просит Стёпка.

Я внимательно оглядываю клетку и ничего не замечаю, хотя… тёмное пятно справа от дверцы на прутьях. А ещё на донышке клетки с десяток перьев, хотя последние могли нападать уже давно.

– Вы только послушайте, – говорит Стёпка. – Я же рассказываю. От стола до двери я шёл десять секунд.

Я кошусь в сторону друга, ничего не понимая. Зачем мне нужно знать, сколько он шёл до двери?

– Послушай, я пойду в кабинет отца и всё расследую, – говорит Сергей.

– И умрёшь сразу, как только откроешь дверь, – кивает Стёпка.

Пока Сергей что-то мямлит, меня внезапно осеняет. Я щёлкаю пальцами и говорю:

– Почему так долго?

– Чего? – удивляется Сергей.

– Десять секунд от стола до двери. Да это же… Тут за секунду можно пройти. И почему?… – Я снова прилипаю к столу. – Она стоит на донышке? Хотя ты сказал, что упала она на бок.

– Что тут творится? – вздыхает Сергей, а потом топает ногой и повышает голос: – Я ничего не понимаю!

– Оно действует только на живое, – говорит Стёпка. – Когда коробка открылась и упала раззявленной пастью к окну, я почувствовал, что меня тянет к столу как магнитом. Я вскочил и отступил от коробки. Знаете, как это сложно было сделать. На ногах будто гири. Причём, тянут они не вниз, а в сторону стола. Я принялся сопротивляться. Ну это всё за долю секунды происходило. И я успел увидеть, что папины канареек на секунду припечатало к клетке. Они чирикнули. А потом их разнесло в фарш сквозь прутья, и куски засосало в коробку. Потом она начала подрагивать, пытаясь встать на донышко, а я отступал. Десять секунд. Знаете, за десять секунд я испытал такой ужас, какой не испытывал за всю жизнь. Я стоял против почти с нулевого вектора направления силовых лучей. И в то же время, меня тянуло туда как огромным магнитом. А если б коробка перевернулась до того, как я вышел, то я оказался бы в волновом радиусе силовых полей. Вы предполагаете, что со мной было бы? – Я мрачно качаю головой. – Думаю, я уже не смог бы сопротивляться, и случилось бы то, что в фантастических фильмах показывают, когда в космосе вдруг маленькая дырочка в обшивке корабля возникает. Команду с невероятной силы присасывает к этой дырочке, а потом через неё вытягивают всего человека.

Я щёлкаю пальцами и говорю:

– Чужие-четыре.

– Типа того, – кивает Стёпка. Его голос и пальцы дрожат. – Она стоит неподвижно и засасывает в себя всё живое. А неживое не трогает. Ещё, она, кажется, ограничивается одним помещением. За его пределы не выходит. Чёрт!!! – Стёпка крикнул и начал тереть глаза, иначе заплакал бы. – Меня могло засосать в неизвестность через окошко в двадцать сантиметров.

Я снова смотрю через стекло на коробочку, стараясь отметить какие-нибудь особенности, но ничего примечательного. Просто чёрный куб с открытой крышкой, как табакерки, из которых выпрыгивают чёртики.

– Как ты думаешь, куда она девает содержимое? Как так получается, что такая маленькая коробочка может засосать человека? – спрашиваю.

– Включи логику, но только теперь вспомни все фильмы, которые мы смотрели, – говорит Стёпка. – Я вообще думаю, что у этой коробки нет дна. Там какая-то нейтронная чёрная дыра. Именно нейтронная, потому что она срабатывает только на живое. Думаю, растения тоже затянуло бы. Она засасывает в какое-то другое измерение. Может, там что-то есть, даже такой же мир, как этот, только тебе будет наплевать на всё. Ты в него попадёшь фаршем.

Я хмуро поглядываю на полураскрытую посылку в руках, и тихо произношу:

– Откуда эта тварь?

– А ты не догадываешься, кто её прислал?

Стёпка хватает у меня коробку и снимает обёртку. Я уже догадался, и мне страшно от его действий. Вдруг он сейчас нечаянно нажмёт кнопку и всё. В фарш.

Но друг аккуратен. Он отбрасывает обёртку и переворачивает чёрный куб дном ко мне.

– Я увидел это, когда отступал, – говорит он.

Теперь и я вижу, и на душе становится мрачнее. Серое металлическое дно сверкает изображением трёхлистного клевера. Точно такое же лого, как на фургоне и сайта Сомерсета.

– Так! Тайм-аут! – восклицает Серый, размахивая горшочком с сахаром. – Кто мне объяснит. Что? За? Хрень? Здесь? Творится?

Стёпка набирает в лёгкие воздух и задерживает, становясь похожим на лягушку. При этом глаза друга задумчиво бегают по изгороди. Медленно выдыхая, Стёпка произносит:

– Серый, здесь много чего тебе надо рассказать. Ты же мало смотришь кино и совсем не читаешь…

– Я смотрю кино, – недовольно отзывается Сергей.

– Комедии и боевики. Я говорю о мистике и фантастике, которые мы с Артёмом любим.

– Я просто не люблю верить в сказки, – Сергей улыбается только губами.

– Поэтому ты не понимаешь, о чём мы сейчас, – говорит Стёпка.

– Почему. Я понял, что там, в кабинете отца стоит коробка, которая через себя куда-то засасывает всё живое, но, братишка, как мне в это поверить? Я не могу, – Серый пожимает плечами.

– Я бы доказал тебе, – пожимает плечами Стёпка. – Но для этого нужно открыть дверь или окно и кого-то из нас убить.

– Да что за бред ты несёшь!? – хмурится Серёга.

– Я тебе всё объясню. – Стёпка обнимает брата за плечи. – Но позже. После того, Как избавимся от этой проблемы. – Друг указывает пальцем на окно. – Потому что сейчас на слова нет времени.

– А ты знаешь, как эту проблему решить? – спрашиваю.

Стёпка косится на мою посылку, думает, и говорит:

– Поначалу, я думал, что всё. Капец пришёл. Но теперь, кажется, есть идеи.

– Какие?

– Они должны друг к другу притянуться, – Стёпка ткнул пальцем в мою коробку.

– Но ты же сказал, что они затягивают только живое, – возражаю я.

– Да, но в них работают особые механизмы, позволяющие это делать. Возможно, так как сила механизмов одинаковая, они притянутся друг к другу и либо уничтожатся, либо одна уничтожит другую.

Я задумываюсь.

– И всё равно не понимаю. Смотри. Если в космическом корабле сделать два отверстия, людей начнёт засасывать два отверстия, но дыры друг в друга не засосутся.

Стёпка задумывается, а потом улыбается.

– Если расстояние между ними маленькое, то сила вакуума начнёт деформировать перегородку и выбивать её.

Теперь задумываюсь я.

– Хорошоооо, – протягиваю я, примеряя факты и вымыслы. – Но когда перегородка порвётся, мы будем иметь одну большую засасывающую дыру, а не взаимоуничтожение дыр.

– Да, – кивает Стёпка. – Но рассуждая о Космосе, мы говорим о стабильной природной величине. А что здесь? Здесь какая-то непонятная магия. Только всё живое. Короче, чтобы не ломать мозг, отвечу, что мы либо получим положительный результат, либо… – друг вздыхает. – Превратим весь дом в минное поле.

– Погоди-погоди, – я махаю руками. – Но как ты представляешь процесс? Как мы засунем в смертельно опасную комнату смертельно опасную открытую коробку?

Теперь Стёпка молчит долго, затем поворачивается к Сергею.

– В гараже есть же какая-нибудь тоненькая бечёвка? Типа той, что перевязывали посылки?

– Да вы что, рехнулись что ли? – У Серого глаза на лоб лезут.

– И ещё домкрат захвати, – добавляет Стёпка, и когда Сергей не двигается с места, друг заводит глаза и хнычет: – Ну Серый. Ну если для тебя это игра, поиграй хоть раз в эту игру. Как только она закончится, мы посидим, попьём чай, и я всё тебе расскажу.

Эти слова действуют на Сергея, и он срывается было к гаражу, потом останавливается, смотрит на баночку с сахаром и поворачивает обратно, но, сделав шаг, оглядывает природу, и убегает-таки с горшочком в руке.

Стёпка вздыхает, улыбается и заводит глаза. Несмотря на жестокую обстановку, я успеваю подумать, что глуповатый Серый, как персонаж моей жизни, является очень удобным человеком. Без него моя дружба со Стёпка потускнела бы в разы.

– А ты… – Друг смотрит мне в глаза. – Ты будешь действовать со мной. Опасно, но это всё из-за нас.

Холодок щекочет меня по холке. Сглотнув воздух, я говорю:

– Хорошо. Каков твой план?

Пока Сергей несёт из гаража нужные инструменты, Стёпка объясняет мне наши действия. Сумасшедшие, опасные, и в тот момент я даже самому себе боялся признаться, что если уровень страха поднимется ещё хоть на йоту, я намочу трусы. Это не по школе от дежурной биологички бегать.

– Так, что мне делать? – спрашивает запыхавшийся Серёга, сбрасывая домкрат и бечёвку на траву. В довершение творящегося фарса, он до сих пор сжимает в руке горшочек с сахаром.

– Ты стоишь у окна и смотришь в кабинет. – Стёпка становится серьёзным и даёт указания, как командир армии. – Если с коробочками ничего не случится… да и вообще, не входи в дом, пока мы не выйдем.

Серый немного теряется.

– Это смешно и страшно одновременно, – хмурится он.

– Жди нас у окна, – Стёпка вдруг пристально смотрит в глаза Сергею. – Ты можешь хоть раз в жизни отнестись ко мне не как к ребёнку, а как к брату?

Я замираю, потому что между взглядами обоих моих товарищей проскальзывает невидимая искра, напряжение, решающее исход троянской битвы. Наконец, Серый вздыхает и говорит:

– Хорошо, посмотрю в стекло на ваши игры.

Только он уже не считает наши действия играми, это видно по взгляду парня. Сергей, может, и глуповатый, но чувствует беду не хуже многих туповатых интуитов.

Стёпка хватает домкрат, бечёвку и несётся к крыльцу. Задержав ненадолго взгляд на растерянном лице Сергея, я неслышно скрываюсь за углом по следам друга, но ещё несколько секунд помню взгляд человека, чей внутренний мир безвозвратно разрушен.

На крыльце мы хватаемся за ручки двери, но не спешим открывать. Стёпка смотрит на меня, его глаза заполняет страх, пальцы немного дрожат.

– Ты готов? – спрашивает он.

Готов ли я? Ну уж человеку, с которым я несколько дней назад плакал в комнате, можно сказать правду.

– Да я сейчас в штаны наложу при удобном случае, – отвечаю.

– Я тоже, – честно кивает Стёпка, вздыхает, задерживает дыхание и поворачивает ручку со словами: – территория до кабинета отца безопасна.

– Постой! – Я хватаю руку Стёпки, запрещая открывать дверь. – А ты уверен, что там безопасно? Вдруг радиус поля коробки увеличился.

– Всё может быть, – пожимает плечами Стёпка и нервно грызёт нижнюю губу. – Не узнаем, пока не откроем.

И тянет на себя дверь. Я готовлюсь быть затянутым в никуда, в чёрную дыру, быть разбитым на фарш. Но ничего такого не происходит, и Стёпка скользит внутрь гостиной. Я мелькаю следом, но дверь оставляю открытой, мне почему-то так безопаснее.

Прежде уютный дом теперь напоминает логового Чужого, – каждая комната будто готова тебя переварить. Мы пересекаем гостиную по косой, и оказываемся в коридорчике между двумя дверями, одна из которых ведёт в кабинет отца Стёпки, теперь – смертельно опасный.

Я смотрю на лакированную поверхность, золотистую ручку как осуждённый на палача. И снова тихо признаюсь:

– Я боюсь.

Ноги меня не держат, хочется прыгать от страха, а ещё лучше – уносить отсюда ноги. Но, раз уж на то пошло, это я – зачинщик сложившегося конфликта, это из-за моего брата безобидный кабинет превратился в кровавую мясорубку.

– Я ставлю домкрат, привязывай бечёвку к ручке. Привязывай крепко, у нас всего одна попытка, – говорит Стёпка и устанавливает инструмент из гаража отца возле двери в свою комнату.

Мы протягиваем верёвку от ручки до домкрата, что высится на том же уровне, выравнивая бечёвку параллельно полу, а потом продеваем её под дверь Стёпкиной комнаты. Теперь, если мы зайдём внутрь и потянем за верёвочку, она откроет проём в кабинет отца Стёпки, окно в смерть. Двери на первом этаже у Герундовых располагаются в шахматном порядке. На одной стороне они открываются наружу, как у кабинета, а на другой – внутрь, как у Стёпкиной комнаты.

Осталось два самых страшных действия. Для начала нужно было повернуть ручку двери в кабинет и чуть-чуть потянуть на себя. Не сделать щёлочку, но сдвинуть дверь с места, чтобы она смогла открыться, если потянуть.

Стёпка встаёт около двери и хватается за ручку. Его руки дрожат, и пальцы медленно поворачиваются. Я закусываю губу, из меня в такт дыханию выплёскиваются тихие стоны.

Сейчас я умру.

Мы как сапёры, обезвреживающие мину. Только сапёры-новички, совсем ещё желторотые.

Ручка поворачивается, и Стёпка чуточку тянет дверь на себя. Мои пальцы впиваются в ладони почти до крови, и я чуточку отступаю, прячась за спину Стёпки. Спасительная разинутая дверь в комнату друга в шаге. Ещё бы успеть сделать этот шаг.

– Этого хватит, – почти плача шепчет Стёпка. – Теперь действие сложнее.

– Кто будет его делать? – спрашиваю.

– Я.

Пусть проблема сконцентрировалась на доме Герундовых из-за моего брата, пусть я являюсь источником вины, пусть я потом буду стыдиться и проклинать себя, но я не противлюсь Стёпке и соглашаюсь.

Сжимая проклятую коробочку, друг поворачивается ко мне. Сквозь прищур, за стеклом очков, льётся его взгляд, кажущийся мудрым, как взгляд древних драконов.

– Слушай, – Стёпка едва произносит слова из-за страха. – Тебе лучше отступить ко мне в комнату. Ну понимаешь. Когда коробочка откроется. Эти силовые линии. Тебе нужно укрыться от них. Будь за дверью, чтобы закрыть её, на случай… если… ну…

Глаза Стёпки забегали, и по моему сердцу словно ледышкой провели. Он хотел сказать: если его затянет в коробочку, если сопротивляться будет бесполезно. Мне вдруг захотелось заплакать, но я понимал: бросать начатое уже нельзя. Можно было поменяться со Стёпкой ролями, но чёртова трусость.

– Блин… ты… должен… – я вдруг теряю слова. Что можно сказать в такой ситуации? И Стёпка меня будто понимает.

– Хватит долгих прощаний. Уходи. Я тоже буду отступать.

– А вдруг тебя…

– Не дождётесь, – Стёпка улыбается и подмигивает. Получается плохо, но я всё же пячусь и оказываюсь в комнате друга. Он пятится тоже и встаёт на колени, выглядывая наполовину в коридор.

Одной рукой я сжимаю ручку двери, другую сложил в кулак.

– Запомни, – мычит Стёпкин затылок. – Если меня вдруг утянет из комнаты, сразу захлопывай дверь.

Я слышу, как друг кладёт коробочку на пол, прямо напротив двери кабинета отца, кнопкой вниз. Сейчас он должен долбануть по ней, чтобы крышка отскочила, а потом немедля заползти в комнату. Думаю, что крышка откроется за четверть секунды. Стёпка будет заползать примерно секунду-полторы. Шансы на удачу плохие. Очень плохие.

Я понимаю нерешительность друга, когда тот медлит. Он отползает в комнату по максимуму, почти по грудь, только плечи высовываются из-за косяка, А левая рука зависает над коробкой.

А потом

всё происходит

очень быстро.

Щелчок.

трах-тах-тах, – открывается крышка.

Стёпка было рвётся назад, но его немедля притягивает к косяку.

Нет. Не притягивает. Ударяет, Как куклу. Слышу его вскрик.

А тут и мен швыряет на дверь, будто мне в спину на огромной скорости врезался грузовик.

Я ударяюсь лбом о срез двери.

По-моему я воплю как бешеный.

А по ушам ножом бьёт крик Стёпки.

И вдруг, я лечу на него, но со мной летит и дверь, желая закрыться.

Я хватаю Стёпку за ремень джинсов и тяну на себя.

В любой другой момент, мы вывалились бы с ним в комнату, тем более, он весит кило на пять меньше меня. Но теперь мне кажется, что в моём друге центнеров двести.

Однако мне удаётся втягивать Стёпку внутрь.

Всё это за полторы секунды.

Мозги соображают на автомате.

Стёпка успевает ухватиться правой рукой за дверь, вытянуть в комнату левую, упереться в косяк и вытащить голову из коридора.

Это ещё секунда.

Сила, тянущая меня к косяку увеличивается.

Ещё мгновение, и я дверью отрублю Стёпке руки.

Хватают друга за плечо, тяну на себя.

Ещё одна грёбаная секунда.

У Стёпки руки стопудовые, но он мне помогает.

Дверь захлопывается прямо перед пальцами друга.

Всё.

Сила исчезла, я уже не кричу, вспотевший Стёпка часто дышит и расслабленно валится на спину. И только сейчас я замечаю отсутствие очков на его лице, вероятно, ненасытная коробочка проглотила их.

За дверью слышится шорох и шлепок, а Стёпка вдруг начинает тихо смеяться сквозь отдышку.

– Мы психи, – шепчет он.

Мне пипец как страшно, но я тоже растягиваю нервную лыбу.

– Ты в порядке? – спрашиваю.

– Думаю нет. – Почему-то мы говорим вполголоса. – Грудью ударился, там болит, а ключицу дёрнуло в коробку так, что она чуть не оторвалась. я ей двигать вообще не могу.

– И очки засосало, – говорю я, и Стёпка хочет было что-то ответить, как раздаётся стук в окно.

От внезапности мы оба вскрикиваем.

За стеклом сверкают огромные от шока глаза Серого. Он машет руками, словно дорожный регулировщик, и… у него в руках всё ещё зажат горшочек с сахаром. Я не выдерживаю, и начинаю ржать как сумасшедший. Стёпка ничего не понимает, видимо не может без очков толком разглядеть зрелище за окном.

– Думаешь, нам стоит выходить? – спрашивает он меня смеющегося. Я могу только кивнуть.

Когда Стёпка тянется к ручке, смех немедленно обрывается, и страх снова начинает подогревать чресла. Создав небольшую щёлку, Стёпка подождал, а потом распахнул дверь. Никакого протяжения.

Кабинет тоже оказался пуст. Как Стёпка и предполагал, коробочки взаимоуничтожились. Мозг.

А потом со стороны гостиной до нас долетел крик Серого, и мы несёмся ему навстречу.

– Вы это видели?! Вы видели?! – ошеломлённо вопит парень.

– Мы не могли этого видеть, – усмехается Стёпка.

– Они подтянулись друг к другу, потом образовали чёрный ком и их засосало в точку! – Серёга прыгал вокруг нас, как орангутанг вокруг бананового дерева. – Что здесь, чёрт возьми, происходит?

– Так! – Стёпка поднял руки. – Мне срочно нужно что-то выпить. Чего-нибудь холодного.

Он разворачивается и вдруг пошатывается, а Серый, как примерный арбитр, ловит брата.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает он.

– Да. Просто я сильно испугался, что умру, – отвечает Стёпка и сонно улыбается.