Глава XIII. О любви, лютой ненависти, добре и зле
Род-Форх не хотел пускать нас на свои просторы. Несколько ночей подряд пытались мы, те, кто когда-то побывал в Венце и Фай-Нохе, найти в глубинах своего подсознания путь, который вел в Страну Грез, и несколько ночей подряд мы блуждали по коварному подпространству, время в котором застыло навеки. Несколько ночей подряд армия была готова ринуться за ними в Тоннель, Стример, Врата или какой-нибудь другой портал, который мы нащупаем в толще мертвого пространства, но все лазейки были закупорены чьей-то подлой рукой или лапой. Мы были упорны. Мы спали по двадцать пять часов в сутки, мы барахтались в посеревших простынях, как в липкой паутине, у нас начали появляться пролежни, а мышцы дряхлели и высыхали, но мы не сдавались. Кто ищет, тот всегда…
Если честно, то нам просто повезло. Если бы не Алексей Шевелдин, то мы никогда не проникли бы в Фай-Нох. Помогли водка, Яков Моле, которого Люцифер не успел или забыл предупредить об измене Иерарха Лехи, и Бьешь-Цуха. В ту ночь мы с Алексеем напились с горя до чертиков и захрапели прямо за столом. Сон наш был один на двоих, и в нем нам повстречался рыцарь-храмовник, который сразу же признал в Алексее повелителя и рухнул перед ним на колени.
– Где же ты пропадал, Иерарх?
– Поднимись, последний гроссмейстер! – приказал, не смутившись ни капли, Шевелдин, подмигнув мне. – Как идут дела в моей вотчине?
– Плохо, Иерарх. Личинка сошла с ума и курит кальян, Энергетические Драконы передрались между собой, Отец-Люцифер не наведывается к нам, как это бывало раньше, масоны отказываются от черной мессы и болтают о какой-то сберегательной кассе. Мир перевернулся, и в Логове Драконов настало время перемен, в чем, как ты сам знаешь, хорошего очень мало.
– А ты не пьян часом? – подозрительно прищурив глаза, спросил рыцаря Алексей.
– Есть такой грешок, – заявил Яков заплетающимся языком.
Вспышки молний освещали призрачным зелено-голубым светом волнами плещущуюся вокруг нас тьму. Пружинящая под ногами мембрана стягивала два явно ощущаемых шестым чувством гигантских тела. Черная плоская пустыня была частью Межмирья. Она была плевой, связывающей и одновременно оберегающей друг от друга Род-Форх и Род-Ходр, она была Логовом Драконов, о котором рассказывал мне Шевелдин. Как из всех возможных возможностей выбрали мы во сне именно эту необходимую необходимость, эту нужную нужность, эту надную надность? Я понял, что и я пьян. Что мы втроем бессовестно пьяны. Великая сила – водка! По-пьяни мы с Алексеем и набрели на Логово Драконов.
– Ик, Яков, где старая Бьещ-Цуха?
– Да вот же она! – сказал храмовник, подавая Алексею маленькую гусеницу, пыхтящую дымом, идущим из пузырька через длинную тонкую трубку.
– Привет, ик, Праматерь! – рявкнул ей в морду Леха. Гусеница встрепенулась и поперхнулась.
– А, адепты Адонаи! Будут биться безумные боги, – понимающе пропищала она, откашлявшись и поправляя лапкой очки с толстыми линзами в роговой оправе.
– Личинка, помоги нам. А то мы убьем Дракончиков, твоих деток, – сжимая гусеницу в кулаке, сказал Леха.
– Воины встают возле ведьмы, выкормившей внебрачного владыку Вельзевула, – грустно поведала нам Бьещ-Цуха.
– Сволота, а ну доставь нас в Фай-Нох!
– Грозный Господь готовит гибель… – залепетала в ужасе гусеница, но Алексей сильнее сдавил кулак, и она захрипела. Яков Моле нахмурился и положил правую руку на рукоять меча.
– Давай, притырошная, давай! – орал Шевелдин на Бьещ-Цуху.
Я всегда считал, что топология – это бред сивой кобылы, но тут мне пришлось убедиться, что это не так. Пространство осталось тем же, но как бы стало выворачиваться наизнанку, вытекая само через себя и в себя же втекая, но с другой стороны. Изнутри, а не снаружи. Чтобы не сойти с ума, я зажмурился.
– Лерон, очнись! – вопил мне на ухо Алексей. – Тяни всех сюда! Армию, технику!
Я вернулся помеченными путями из дебрей Межмирья в его прихожку и повел за собой в Логово Драконов уже знакомым мне маршрутом наше войско. Когда распахнулись ажурные ворота в редких зарослях маслин и мы вошли в них, мир развалился на две части, причем одна из них была так вывернута и перекручена, что аж дух захватывало. Солдаты, все, как один, дружно ахнули. У отверстия, ведущего в недра Род-Ходра, через которое можно было попасть на саму планету, так как сейчас она являла собой одну поверхность, только причудливо искривленную, Алексей Шевелдин плашмя лупил мечом скулящего Якова Моле.
– Будешь замечать офицера, скотина! Будешь замечать офицера! – приговаривал он. Чуть поотдаль отдыхала бесформенная огромная кольчатая Жилая Вечная Личинка, выщелкивая жвалами мелодию песни “Вчера” земной группы “Битлз”.
– Леха, ну что? – перекрикивая гул сворачивающегося у горловины Род-Ходра воздуха, спросил я.
– А, ты уже вернулся?! – он бросил меч. – Погнали!
Он нырнул в дырку, я за ним.
– Спокойные Соглядатаи скоро станут страшными. Самодовольные Создатели собираются сечь строптивцев, – донесся монотонный голос Бьещ-Цухи до нас, но его заглушил топот сотни тысяч сапог, скрежет тысячи сотен когтей, цокот миллиона копыт, шуршание полумиллиона мягких лап, хлопанье пятисот десятков крыльев. Мы переглянулись.
– Вот стервоза, что она морозит? – спросил Алексей.
– Что-то очень недоброе, – предположил я.
Нас догнали Арда, Лигред, Виртуальные Короли, Рэлок, Мегара, Винсент, Алида и Андрей.
– Не вздумай погибнуть. Тебя дома ждет невеста, – предупредил меня Винсент Аркольский, похлопывая по плечу. Папаша, блин!
Мы приближались к выходу в Фай-Нох.
– Ну что ж, первую миссию нам удалось выполнить! Теперь – второй этап, – сказал запыхавшийся Кролик, присоединясь к нам и потирая лапки.
* * *
Когда уже потянуло дымом и гарью, бензином и парами мазута, когда уже были слышны свистки и гудки фабрик и заводов, рев неисчислимых клаксонов, когда уже были видны блики и блеск, мелькание огней и красок, многоцветие рекламных вывесок и фонарей, когда на языке уже стал ощущаться металлический привкус, а горло засаднило от испарений, идущих от гниющих продуктов, тел, органических веществ, когда мы уже вышли на финишную прямую, из свинцового тумана появился Норель. Он ехал на вороном породистом жеребце, а за его спиной трусили на чалых, пегих, белых, в яблоках скакунах рыцари, закованные в броню. Сплетение роз, грациозные мифические животные, старинные гербы тонкой филигранью украшали доспехи и щиты, легкие пышные султаны развевались на ветру, сбруя блестела золотом и каменьями. Забрала шлемов у всех, кроме Нореля, были опущены, на тетивах натянутых луков притаились острые стрелы, мечи были наполовину выдвинуты из ножен, копья взяты на изготовку, топоры расчехлены.
– Здорово, братва! – громко сказал братец и рукой в железной перчатке остановил свое войско, останавливаясь сам.
– Поздоровайся с пулями из моего автомата, – ответил я на приветствие, передергивая затвор.
– Да погоди ты. Кто старое помянет – тому глаз вон! Вражда быльем поросла, а злость моя сама себя выжгла, – перебил меня Норель, улыбаясь. Не ехидно, а искренне и добродушно. Обмануть надумал, собака! Но я ему сейчас покажу!
Я приложил оружие к плечу и прикрыл глаз, целясь, когда мама закричала:
– Лерон, прекрати!
– Я с вами, идиот. Вести свою игру у меня уже нет сил. Слабый вливается в ряды сильных, и сам обретает силу. Вы сильны, Лерон, как никто и никогда. Сейчас вы сильнее всех – Драконов, Всадников, других коалиций и союзов. Я добавлю вам силы. Силы Пустоты, Силы Бездны, Антисилы. Подумай, помешают ли тебе лишние десять тысяч опытных воинов в том, что ты задумал, или, наоборот, пригодятся?
– Откуда я могу знать, что ты не врешь?
– Ниоткуда, – сказал мой брат-близнец и пожал плечами.
– Тогда лови, – прошептал я, вновь вскидывая автомат.
– Остановись, безумец! – приказала Королева Тьмы, но я не послушался ее, и тогда автомат расплавился в моих руках. Я тупо уставился на волдыри, покрывшие мои ладони, а потом заорал так, словно меня резали.
– Арда, вылечи его. А ты, считай, что тебя простили. Ты в отряде. А теперь иди сюда, я обниму тебя и поплачу, сынок! Норель, вот мы и свиделись через столько веков! Не моя вина, что ты чуть не погиб в Источнике.
– Я знаю, ма. Теперь я также знаю, что Лерон не крал мою память. Я прошу у него прощения, прошу прощения и у тебя, Арда, и у тебя, Алида. Я рад, что ты выжила. Я попытаюсь вам все объяснить, а там уж решайте, что со мною делать.
Я видел, как играют желваки у Арды, как дергается он, обрабатывая ожоги на моих руках, как сдерживает он под веками злой обвиняющий и жаждущий крови взгляд, как обескуражена, удивлена и напугана Алида, как решительно настроен Андрей. Но Мегаре перечить никто не посмел, поэтому волей-неволей все враги Нореля, и я в том числе, скрипя зубами, вынуждены были выслушать его историю. Так себе история, если честно.
Когда мать бросила его в Источник, он, оказывается, с потоком избыточной энергии перетек в Пустоту, где приобрел Антисилу. Она жила в нем, росла и развивалась, он чувствовал, что теряет свою человеческую натуру, но не мог понять, в чем дело. Он искал отца и мать по всей Вселенной, и, во время скитаний, он, будучи еще ребенком, случайно наткнулся на вереницу Миров, которые приняли его таким, каким он был. Он ощутил, что Зазеркалье, такое родное и такое понятное ему, существенно отличается от других Измерений, и он принялся изучать процессы, управляющие этой частью Вселенной. Там-то его и нашел Великий Отец Туман. Встреча с отцом-фанатиком войны Коргов и Скайров и предопределила его дальнейшую судьбу. Туман воспользовался поразительным сходством Нореля со мною в своих целях. Он вырастил мальчика, дал ему воспитание. Он выжидал. Норель исследовал Зазеркалье и стоял на пороге какого-то важного открытия, когда Туман решил действовать. Он украл воспоминания Нореля о детстве и юности и сказал, что это сделал я. У Тумана уже был готов план мести, и Норель, не колеблясь, принял его. Он хотел вернуть утраченное знание, похищенный результат экспериментов со структурой Зазеркалья, поэтому пошел на убийство Алиды. Арда, не зная, что Норель жив, обвинил в смерти дочери меня и заварил кашу в Подлунном Мире. Норель же, видя, что отцу нужна только новая война между Коргами и Скайрами, а на него ему плевать, начал действовать самостоятельно. Он трижды покушался на меня: в Подлунном Мире, во дворце Скворта, в Сумефе во время коронации, в Зазеркалье, но каждый раз ему что-то мешало. Туман же вживил воспоминания Нореля о покушении на Алиду в мою память во время посещения мною Страны Мелких Капель, подлив тем самым масла в огонь братской ненависти. Это была хитро сплетенная и тщательно продуманная интрига, которую Туман готовил долгие годы, желая отомстить Мегаре, Арде и другим Коргам моими руками. И все шло, как и было запланировано, но в какой-то момент все вдруг потекло наперекосяк. Документы Саммаэля и Лилит увел у Скайров из-под носа Арда, после битвы в Подлунном Мире он выжил, выжила и его дочь Алида, Норель никак не мог дотянуться до моей шеи. Великий Отец Туман начал пороть горячку, ему везло, как утопленнику, и в итоге – смерть от руки бывшей жены. Во время очередного затишья перед бурей в гости к Норелю в Зазеркалье заявился Пророк Пустоты Брок, известный в Элизиуме под псевдонимом Амброзий Клякса. Это он рассказал Норелю о том, что не я спер его детство, а Туман, это он открыл ему глаза на мотивы, двигавшие Живущими-В-Тумане. Он вернул ему память. Он поведал ему об обжигающей чистоте Источника, о менее опасной, отфильтрованной Силе Бездны. Норель вспомнил о своем открытии. Зазеркалье действительно находится по ту сторону Вселенной. Оно – Антивселенная, оно омывается очищенной от Чистоты Силой, Силой отработанной, многократно использованной, но все еще полезной и уже не такой страшной и разрушительной. Брок дал Силу Пустоты Алиде, дал ее Арде, дал Норелю, взял себе. Он – противный старикан с вечным перегаром, поэтому первоначально Норель воздержался от союза с Пророком Пустоты, а опять стал действовать самостоятельно и ринулся в Седлово за Перламутровой Раковиной, где отыскал Мистера Ножа, хозяина кафе, под которым была спрятана Реликвия. Увидев в Седлово Брока, Норель решил, что тот хочет добраться до Раковины раньше него, но когда Нож сообщил ему об Ашви-Траде, дурная слава которого была известна Норелю, то он понял, что все не так просто. Тем более, что Нож принял его за Лерона. Пока он с Броком дрался с Ашви-Традом, Раковину утащил какой-то Кролик. Норель долго думал, и пришел к выводу, что один в поле не воин. С Броком они набрали армию и пошли войной на Мир Ашви-Трада.
Рассказ Нореля показался мне неправдоподобным и дурацким. Почему он умолчал о том, где сейчас находится его таинственный могущественный и всезнающий Брок? Откуда он узнал, что Раковина спрятана в Седлово? Как попал на Род-Ходр? И почему напал на Ашви-Трада? Почему вообще мы встретили именно его на такой огромной планете? Норель косился то на Винсента, то на Белого Кролика, то на Алиду, то на Арду, то на меня. Мы все с радостью разорвали бы его на куски, но властная мать взяла коварного брата под свое крылышко. Мы вынуждены были смириться с тем, что Норель и его головорезы отныне будут считаться членами нашего отряда, нашей армии.
– Я обещаю, что вгоню ему перо в бочину, – шепнул мне Арда, и я одобрительно кивнул. Арда добавил: – Не сейчас. Позже.
Поглядывая из-подо лба на любезно болтающего с Мегарой и бережно взявшего ее под ручку Нореля, я не заметил, как мы оказались на окраине Фай-Ноха, укутанного в покрывало смога. Мегаполис охраняли миллионы нищих, расположившихся вокрух города лагерем.
Смрад годами немытых тел плетью стеганул по обонянию. Я поморщился. Вот сволочи, это ж надо так завоняться! Грязные отвратительные оборванцы, которых людьми-то можно назвать только с большой натяжкой, увидели нас и взвыли, словно стая голодных волков. Они вскочили и, вопя и улюлюкая, бросились на нас. Они забрасывали нас булыжниками и сучковатыми палками, размахивали дубинами и копьями, гоня впереди себя потоки сковывающей разум вони. Но их химическая атака не возымела действия над Ардой, который хладнокровно вынул из ножен длинный меч с волнообразным лезвием и, указывая ним на убогих, юродивых и калек, зычно крикнул: “Смерть им!”. Захрапели покрытые латами кони, и задрожала бахрома, украшающая их от холок до хвостов. Многие воины подняли своих скакунов на дыбы, и копыта их опустились уже на вшивые головы со спутанными, свалявшимися волосами. Я сквозь забрало видел, как жеребцы протыкали искусственными рогами, укрепленными на их мордах, людей в лохмотьях, как рвали мантикоры и грифоны усеянные язвами и выеденные лишаем тела, как смыкались челюсти оборотней на хрупких больных костях. Это была бойня. Железо, когти, клыки и никакой магии. Ашви-Трад обманул народ Фай-Ноха, он так и не простил тех, кто когда-то отверг его. Никогда не войдут нищие в заветный город, никогда не видать им покоя и счастья, и не рекой слез смоют они грехи отцов, а океаном крови. Они были обречены с самого начала, когда поверили, что Ашви-Трад умеет прощать. Глупцы, они были нужны ему, как пушечное мясо, как сигнальный колокольчик, как контрольно-следовая полоса. Добивая несчастных, безропотно подставлявших под мой меч шеи, фанатично позволявших пронзать сердца, я уже знал, что ждет нас впереди. Я с содроганием вспомнил глаза Ашви-Трада, впитавшие в себя все зло Вселенной, и невольно потянулся к Силе. Что я мог сделать с самим Сатаной, с самим Вельзевулом, который был могущественнее всех нас вместе взятых, со своей Виртуально-Реальной Силой? Не был ли этот поход самоубийством, и может лучше повернуть назад, пока не поздно? Но что тогда подумают обо мне друзья и родственники? Эх, помирать так с музыкой, решил я, и принялся плести вокруг себя тонкое кружево волшебства.
* * *
– Заповедь новую даю вам: да любите друг друга! – вскинув к небу мускулистые руки, унизанные золотыми браслетами, выкрикнул Ашви-Трад, выезжая на боевой колеснице навстречу нам.
За ним, чеканя шаг, маршировали облаченные в лохмотья Падшие Ангелы, и от мерной поступи миллионов ног дрожала земля. Люцифер скакал по правую руку от Ашви-Трада, не отставая от него ни на волосок.
– Сколько же их? – в ужасе прошептал Шевелдин.
– Нас рать!!! – гаркнули легионы хором, и облака на небосводе рассыпались на куски и клочья.
– Кто решил насрать? – поинтересовался Кролик. – Вся эта банда? Мы же задохнемся!
Зверек попятился. Гремя мечами по щитам, слуги Сатаны наседали на нас, скалясь и пуская пену бешенства. Мы сделали один шаг назад, потом второй Какой-то щуплый солдат в кожаных доспехах пробрался ко мне, выкрикивая: “Важное донесение для Главнокомандующего!”
– Ну что там у тебя? – спросил я недомерка, сосредоточив все свое магическое внимание на третьем шаге нашего позорного отступления. И когда краем глаза я уловил, как зловеще сверкнула сталь, было уже поздно. Узкий стилет вонзился мне в бедро, а предатель забрался на круп моего коня, и второй кинжал впился в основание моей шеи.
– Я спал с ней, да! Она хотела меня, но ты, колдун, приворожил ее к себе! Она любит меня, но ты силой удерживаешь мою богиню! Никто не имеет на нее права, только я, я один! – орал сумасшедший воин, но я так ничего и не понял (боль застилала мой разум), пока к нам не приблизилась Анжелика.
– Послушай, Зимцо. Ты ошибаешься. Я никогда не любила тебя. Я спала с тобой из жалости и назло Лерону. Мне нравилось быть активной, доминировать над партнером. Лерон мне не позволял этого, и общаясь с тобой я компенсировала ту сексуальную пассивность, в которую он меня вверг. Когда я сбежала от него, то избавилась от того тлетворного влияния…
Арда поспешил ко мне, что бы заняться ранами, но я отстранил его и, не обращая внимания на теснящих нас врагов, внимательно слушал Анжеликину исповедь. Зимцо Кублоил ползал на четвереньках у копыт лошади Анжелики Орловой и причитал, убиваясь по потерянному счастью, которое не вернется к нему никогда. Арда, в свою очередь, взмахом руки парализовал все мои члены и принялся обрабатывать колотые раны на шее и на ноге.
– Я ненавижу его, Ангелика, моя госпожа, и безумно люблю тебя! – сквозь слезы простенал Зимцо.
– Зимцо, это ведь не конец света. Найдешь себе другую женщину и заживешь счастливо и спокойно. Будешь боготворить свою жену, а меня ты должен забыть, – пыталась урезонить маниакально поблескивающего глазами бывшего любовника Анжела.
– Тогда я убью и тебя, и себя! – взвизгнул одержимый и в его руке возник пистоль.
Раздался взрыв. Хруст костей. Крик: “Нет!”. Дым и вонь. Когда к моим глазам, ослепленным полыхнувшим во все стороны ярким пламенем, вернулась способность видеть, Зимцо был уже мертв. Он лежал в неестественной позе: ноги его, словно у кузнечика, были выгнуты коленками назад. В груди его зияла огромная рваная рана.
– Я перебил ему ноги, – стараясь не вырвать, сказал бледный Винсент.
– А я убила его, – без тени сожаления на лице и в голосе произнесла Анжела, поведя плечиком, словно отгоняя назойливого комара.
И тут до нас с Винсом дошло.
– Ты как тут оказалась?! – рявкнули мы в один голос.
– Лягла спать в ботфортах и в кольчуге, проснулась в Стране Грез и через диафрагму на Площади Двух Миров в Венце протиснулась в Фай-Нох, где и поджидала вас. Ребята, почему так долго? Вы напугали меня, я думала, уж не случилось ли чего дурного.
Она убила своего любовника!!! Пусть бывшего, пусть уродливого, пусть сумасшедшего, но все-таки убила! У нее не дрогнула рука, она не мучалась угрызениями совести! Она монстр поковарнее Ашви-Трада, она чудовище пострашнее Тифона! Что ждет меня, если я откажусь жениться на ней? Что она сделает со мной, когда разлюбит? Что произойдет, если она узнает о моих прошлых и будущих изменах? Мороз пробежал по коже, но не от местного наркоза, примененного Ардой для излечения моих ран, а от мыслей об этой страшной и такой непредсказуемой женщине.
– Отступаем! – приказ Королевы Тьмы вернул меня на землю.
Ворвавшийся на взмыленном скакуне в наши ряды запыхавшийся Рэлок, задыхаясь, сообщил:
– Некуда. Мы окружены.
Я помчался по проходу, который образовывали расступающиеся передо мною солдаты и дружественные для нас и сказочные для кого-то существа. Я чуть не загнал коня, и он еле стоял на ногах, когда я достиг арьергардных подразделений нашей армии. Восседая в боевой колеснице, поразительно напоминающей колесницу Ашви-Трада, улыбался беззубым ртом старец из земного пивбара. Неожиданный союзник!
– Льюис Кэрролл! – радостно закричал я, и нищий согласно кивнул.
– Ты пришел помочь нам, о добрый старик… – начал было я, ликуя и смеясь, но осекся, когда дедок отрицательно покачал головой. И только тогда я прозрел и увидел за его спиной отвратительно ухмыляющихся демонов, дьяволов, мутантов, разодетых в парчу и шела.
Я только и успел подумать о том, что Ашви-Траду и Льюису Кэрроллу следовало бы поменяться армиями, когда старец сказал, подняв руки вверх:
– Заповедь новую даю вам: да ненавидите друг друга!
И началась битва.
Но почему Льюис Кэрролл предал меня, отвернулся от нас, вступил в альянс с Ашви-Традом, что заставило его объединится с самим Вельзевулом?
* * *
Оружие было лишним балластом в этом сражении. Кроме, конечно, магических мечей, рунных посохов и стрел самого Робин Гуда. Бой шел с переменным успехом, но мы еще не показали все те фокусы, на которые были способны. Наверняка я знал, что и противник пока не выкладывается полностью в этом магическом состязании.
Вопреки всем моим подозрениям и ожиданиям, Норель не предал нас, а дрался с пособниками Ашви-Трада и Льюиса Кэрролла также самоотверженно, как и я. Он даже спас мне жизнь, нейтрализовав брошенные кем-то в спину чары. Я искал Люцифера и Альберта Пайка, чтобы растрощить их уродливые головы, но то и дело натыкался либо на Льюиса Кэрролла, в виде огненного демона-вихря испепеляющего рыцарей, либо на Ашви-Трада, плотной тенью обволакивающего гоблинов, троллей, гномов и других существ. Я боялся их, потому что помнил, как в Подлунном Мире точно такой же вихрь унес Винса и точно такая же тень поглотила Гора Йовирка. Я боялся, поэтому поворачивал коня и скакал в какое-нибудь другое место поля брани, в которое превратился весь Фай-Нох.
Сверкали молнии, гремел гром и разноцветные радуги дорог чертили в небе колдуны и волшебники. Опять война, снова смерть. Будто шахматную партию разыгрывал кто-то на улицах и площадях Фай-Ноха, двигая коней и слонов и отдавая пешки под бой. И тут я ощутил всем свои естеством, что надо мною больше не властны ни Ашви-Трад, ни Льюис Кэрролл, что оборвались нити, за которые дергали они меня, словно марионетку, что я выпал из хитросплетений узора судеб. И так легко мне стало, и такую Силу почувствовал я, что Тенгарийские Холмы из монументальных гор превратились для меня в песочные замки. Все очень просто! Мы стали самостоятельными фигурами и ходили по своему собственному усмотрению либо вперед, либо назад, либо буквой “Г”, в то время как Люцифер, Астарот, Молох, Асмодей и другие черти повиновались щелкающим пальцами Ашви-Траду и Льюису Кэрроллу! В чем же дело? Может в том, что мы искоренили в себе ту ненависть друг к другу, к которой призывал Льюис Кэрролл? Или в том, что агапэ, жертвенная любовь, заняла место корысти и оголтелого секса, остудила эрос и смешала его с платоническим началом, в том, что братская привязанность погасила амбиции, в том, что дружба победила темные подводные течения в наших душах?
“Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч”, – пронеслось в моей голове. “Ветерок!”. Он ответил: “Да, это я. Ты верно мыслишь, Лерон”. “Прости, если я доставил тебе неприятности своим болтливым языком”, – извинился я, чувствуя некоторую неловкость. “Ничего, я уже взял с тебя компенсацию за моральный ущерб”. “Кто ты, Ветерок? Кто такие Соглядатаи? Кто такие Демиургии? Почему ты благодарил меня за Толсона?” – засыпал я бесплотного духа вопросами. “Лерон, не увлекайся сильно беседой. Не забывай отражать удары, ведь ты сражаешься с Энергетическими Драконами”. Я отбил смертельный выпад демона Бельтрама и мысленно сказал: “С ними мне предстоит сразиться позже, если Ашви-Трад и Льюис не убьют меня”. “Хм, твои слова не противоречат логике. Справа, Лерон! Я же говорю, следи за битвой, а то изрубят на куски. Я не хочу, чтобы ты плыл, плыл, а потом утонул у самого берега”. “О чем ты, Ветерок?!” – искусно фехтуя отлично сбалансированным мечом, поинтересовался я. “Ты скоро разгадаешь загадку, Лерон. Я уверовал в успех. Если ты не остановишься, то я стану свободным, и тогда я верну тебе твои камни и дворцы”. “Какие дворцы?” “Разве я не говорил о компенсации?”. “Так ты пришел поболтать или помочь?” – я убил Мефистофеля. “Догадайся обо всем сам. Вот тебе подсказка: почему именно Глаз Дракона и Серебряный Меч являются для твоих противников козырными тузами и что значат слова “ближе к концу – победа над тезкой?”. Ты в двух шагах от разгадки, Лерон”, – сообщил Ветерок и исчез.
Я задрал голову, и тяжелый шлем из легированной стали упал на профулитовое покрытие улицы и покатился. Над городом парил Андрей-Дракон и сыпал из Священного Глаза смертоносными лучами. Дракон против Энергетического Черного Дракона? Скорее всего, ведь не с другим же каким-то Андреем сойдется он в страшном поединке. Но почему Ашви-Трад охотился за Глазом с таким упорством и усердием? Я вспомнил встречу с Куртом Ирвингом в Венце в гостинице “Перекресток” и нападение людей Ашви-Трада во главе с Луизой-стрекозой, погоню на черных “девяносто девятых” (теперь я не сомневался, что в машинах сидели головорезы повелителя Страны Яви), стычку в Эльдорадо с Сатаной и его апостолами, затянутыми в “кожу” и в “джинсу”, монстра во Вселенском Аду, охранявшего Схайорел, и красный и черный шары, лживый культ Серебряного Меча, введенный Люцифером в Сероземьи, и его желание завладеть клинком. Да, Ашви-Трад явно был не равнодушен к этим двум магическим артефактам. Но почему? Только ли потому, что они являлись Утерянными Реликвиями, или по какой-то другой, более веской причине?
Сковав кого-то из дьявольского клана парализующим заклинанием, я поправил болтающийся за спиной Схайорел. Гитара издала тонкий дребезжащий звук. Гриф превратился в эфес, струны – в гарду, а дека – в клинок. Руку мою обожгло, и в мозг вонзились тысячи иголок. Я отбросил свой меч в сторону. Он проделал в воздухе замысловатый путь и рухнув на Аримана, перерубил его пополам. Я крепче сжал Схайорел и вонзил его в небо, затянутое дымом и гарью. Сквозь брешь в черных облаках на Род-Ходр, точно тяжелые копья, упали солнечные лучи. Ослепительно сияющий Схайорел впитывал, словно губка, их в себя, наполняясь сам и наполняя меня той первозданной Чистотой, которая уже давно сжигала Детей Силы изнутри, которой так боялись Стихии и которую уравновешивало лишь Великое Ничто. Я стал факелом, олимпийским огнем, жерлом вулкана, гигантским протуберанцем, королем саламандр, пламенеющим божеством. Сила переполняла меня, выплескивалась через край, ошпаривая врагов язвами и карбункулами. Я чувствовал себя всемогущим, поэтому, повертев головой и отыскав беснующегося смерчеобразного Ашви-Трада, я бесстрашно направил коня к нему.
Дорогу мне преградил Альберт Пайк.
– Это твоя самая большая ошибка, – сказал ему и оскалился.
Альберт Пайк отшатнулся, прикрываясь до зеркального блеска ничищенным щитом. На какой-то миг я встретился взглядом со своим отражением и тоже отпрянул в ужасе: мои глаза горели, как раскаленные угли, и из них рвалась на свободу смерть. Свет мой, зеркальце, скажи…
– Ты никогда не сравняешься со мной в Силе, Альберт.
– Прости меня, Лерон, – заскулил приспешник Люцифера, когда пышущий жаром Схайорел обжег его лицо. Огромные волдыри покрыли его лоб, нос и щеки.
– Умри тяжело, но достойно, – произнес я и голова Пайка покатилась по асфальту. Ядовитая кровь фонтаном брызнула из его шеи, но струи и капли, летящие на меня, мгновенно обратились в пар.
Разноцветные искры плясали вокруг меня, а за моей спиной вставала радуга, когда я мчался к Ашви-Траду. Почему Ветерок считает, что мы сражаемся с Энергетическими Драконами? Где разгадка? Я ощущал своей фосфоресцирующей кожей, что она где-то рядом, что она очень близко, но мой облученный мозг пока не в силах был отыскать недостающее звено в цепи событий и слов. Водоворот битвы закручивал меня, все быстрее и быстрее вращался смерч, все стремительней летели в голове мысли. Ашви-Трад: “Если я отпущу их, они убьют меня рано или поздно”. Андрей: “Ближе к концу победа над тезкой”. Ашви-Трад: “Зачем ты отдал своим один из двух козырных тузов?”. Ветерок: “Почему именно Глаз Дракона и Серебряный Меч являются для твоих противников козырными тузами”. Ашви-Трад: “Пообещай, что придешь на помощь, когда я действительно окажусь в опасности”. Красный Дракон: “Я готов с тобой согласиться. Все зашло слишком далеко”. Черный Дракон: “Наконец-то ты понял, что на этот раз все намного серьезнее”. Ашви-Трад: “Где Глаз Дракона, сынок?”
Где та ниточка, за которую надо потянуть, чтобы размотать клубок? Я приближался к Сатане, и чем меньше становилось расстояние между нами, тем острее и яснее осознавал я свою беспомощность. Мощь Вельзевула в тысячи раз превосходила мою. Эманации безудержной Энергии исходили из этого внушающего первобытный ужас существа, и одной капельки истекающей из него Мощи любому Ребенку Силы хватило бы на всю жизнь. Несмотря на Схайорел, зажатый в руке, я почувствовал себя букашкой, навозным жуком. Я был лишь крохотным светлячком, приближающимся к тому, кто обладал мощью миллиона атомных электростанций. Откуда в нем такая Сила, если я, владеющий куском Источника, ничто и никто по сравнению с ним? Повелитель Ада он или Аид, но, чтобы так струить Энергию, помимо этого надо быть самим Властелином Хаоса, надо быть самим Источником, надо быть…
Щелк-щелк! Клац-клац! Люцифер, возглавляющий легионы Падших Ангелов, которых пригрел под своим крылышком Черный Дракон, теперь правая рука Ашви-Трада. Ну, ну, крутитесь колесики в моей голове! Бряц-бряц! Краг-краг! Я давно должен был догадаться! Впрочем, наверное, я давно и догадался, но это была такая страшная правда, что я даже думать об этом боялся. Настало время признаться самому себе в том, что сын Луизы и Лжескворта Ашви-Трад и является одним из тех пресловутых патриархов драконьего рода, о которых поведал Шевелдину Люцифер. Энергетический Черный и Красный Драконы – это Ашви-Трад и Льюис Кэрролл соответственно! Вот теперь все сходится, все встало на свои места: и разговор в земной забегаловке, и беседа с Ветерком, и диалог над погребальным костром Тумана, Равола и Лорели, и пророчество. Я все понял. Андрей должен убить Дракона, а Глаз и Меч должны как-то помочь ему в этом, ведь не зря же за парнем и за Реликвиями охотился Ашви-Трад. Но прежде, чем Андрей вступит в бой, необходимо уничтожить Каверны, питающие Мощью Энергетических драконов, закупорить Источник, чтобы неоткуда было черпать им Силу и заткнуть Бездну, чтобы наша Вселенная не превратилась в пустую оболочку.