То, что я открываю тебе свою боль, еще не означает, что я люблю тебя.
Если я ангел, рисуй меня с черными крыльями.
Приятно думать, что когда мы, наконец, устаем от этого мира, существует еще восход солнца.
Держись как можно ближе к правде, так ложь получится лучше
I slept in his empty bed, and no one questioned me. I searched the house for any personal trace of him. I feared he would never come back.
But he always came back.
Волосы у тебя сотканы словно из янтаря, если янтарь расплавить на свече и растянуть на длинные тонкие воздушные нити, чтобы они застыли в таком положении и превратились в эти сияющие локоны. Ты очаровательный, как мальчик, и красивый, как девушка. Жаль, что я не могу хотя бы мельком увидеть, каким ты был у него, у Мариуса, в старинном бархате. Хотелось бы мне хоть на секунду увидеть тебя — в чулках, в подпоясанном камзоле, расшитом рубинами. Посмотри на себя, ледяное дитя. Моя любовь тебя даже не трогает.
Каждое существо сражается с собственными ангелами и дьяволами, каждое существо рано или поздно делает выбор и становится приверженцем определённой системы жизненных ценностей, без которых немыслимо жить настоящей жизнью.
Твое сердце в моих руках, а значит в безопасности.
Ты больше никогда не увидишь иного солнца, кроме этого. Но миллионы ночей станут твоими, и ты узришь свет, который недоступен никому из смертных. Словно Прометей, ты украдешь его у далеких звезд — вечный и бесконечный свет, который поможет тебе постичь все тайны мира.
Мариус
– Ты меня мучаешь, – сказал я.
– Да что ты? Как именно? И с каких пор?
Мне хотелось заорать. Мне хотелось сказать: «Я люблю только тебя».
Вместо этого я сказал:
– Я тебя ненавижу.
Он не смог не засмеяться. Он опустил голову и подпер пальцами подбородок, не сводя с меня глаз. Потом он вытянул руку и щелкнул пальцами. Я услышал, как в нижних комнатах что-то зашуршало. Я выпрямился и сел, окаменев от изумления.
Я увидел, как по полу в дверь проскользнул длинный учительский хлыст, словно его двигало ветром; потом он изогнулся, перевернулся, поднялся и упал в ожидающую руку.
Внутренние двери захлопнулись за его спиной, засов влетел на место, раздалось звяканье металла. Я отодвинулся подальше.
– Приятно будет тебя выпороть, – сказал он, мило улыбаясь, с почти невинным взглядом. – Можешь записать это в очередные человеческие впечатления, как, например, прыжки со своим английским лордом.
– Давай. Я тебя ненавижу, – сказал я. – Я – мужчина, а ты это отрицаешь.
Он казался высокомерным, спокойным, но отнюдь не развлекался. Он подошел ко мне, схватил меня за голову и швырнул лицом на постель.
– Демон! – сказал я.
– Господин, – невозмутимо ответил он.