История Джека Лира
TextЗамолчав, Джек посмотрел в чашку, собираясь с мыслями. Воспоминания тяготили его, открывали старые раны, будоражили душу. Но он хотел все вспомнить. Хотя бы сейчас.
– У нас была безумная соседка. Ее сын странствовал, чем она не уставала гордиться, а когда вернулся через шесть лет, то оказалось, что был уже болен. Так в нашем поселении появилась чума. Ее бы могло избежать много людей, но они умирать одни не собирались. Заразив собственную собаку, эти нелюди скинули ее в наш колодец. Я узнал об этом очень поздно. Слишком поздно. Видишь ли, я любил воду в своей смертной жизни, мог пить ее взахлеб. У нас всегда стояла чаша с ней на кухне. А я тогда пришел с жаркой улицы и буквально в два глотка осушил ее до дна – хорошо же, только с колодца! Увы, на его дне уже разлагалась собака. К счастью, нам сказали уже к вечеру, так что никто еще из моей семьи не успел отравиться. А я не стал дожидаться своего конца. Той же ночью я собрал свои скудные пожитки, попрощался с отцом и ушел в больницу. Думаю, именно тогда я и умер для них. Даже не знаю, пытались ли они искать мою могилу после. Нет, наверное. Это было глупо – таких как мы просто сжигали в общей куче.
Когда я пришел в больницу, то никто особенно-то и не удивился. Здесь все были такие. Я не услышал ни слов укора, ни слов жалости – мне это и не нужно было. Мне молча кивнули на свободную койку, и я занял ее. Рядом со мной умирал сын богатого аристократа. Он плакал каждую ночь, то умоляя смерть забрать его, то заклиная оставить. Может быть и мне стоило умолять?
Однажды вечером он особенно долго плакал. А потом в раз замолчал и обмяк. Как потом оказалось, бедняга перегрыз себе вены и истек кровью. Пойми меня правильно, вонь стояла невыносимая, а до изобретения свечей еще долгих 200 лет. Ночью была абсолютная темнота. Пока все спали, я перетащил его на свою кровать, а сам лег в его. Никто не заметил. А я не спешил сообщать.
Пауль поморщился, а потом все-таки спросил:
– Но зачем?
Джек выгнул бровь, с усмешкой глядя на него. Разведя руками, он поджал губы.
– Когда ты всю жизнь питаешься объедками, возможность хоть раз позавтракать как аристократ прельщает. Ему это уже не нужно было. А они не слишком-то различали нас. Он тоже был черноволосый, только чуть выше. Поверь, этого было достаточно. Тогда мне казалось это хорошей идеей. Но лучше бы я никогда этого не делал. Вот сейчас мы и подходим к самой интересной части моего рассказа.
Именно в ту ночь пришел Он. Он был его дядей, кажется. Он принял меня за Джека. Да, его звали Джек. Я не успел даже ничего сообразить, как меня прижали к кровати, а после только почувствовал, как лопается артерия на шее и по груди течет горячая кровь. Я почти отключился, когда почувствовал на губах его кровь. Когда она хлынула мне в рот сплошным потоком, я видел образы, воспоминания. А после… после была боль. Такая, что живому ее не выдержать. Мне казалось, что я кричу, вырываю из груди сердце, но я просто лежал. Меня буквально парализовало. А когда я очнулся, уже все было кончено. Не знаю, почему он не убил меня еще в момент, когда распорол артерию – он ведь уже понял, что я – это не он. А после обращения законы не позволили. Я был новорожденным вампиром, который даже не понимал, что он такое. Но он соизволил меня просветить.
«Отныне ты дитя ночи. Ты не должен был рождаться сегодня. Ты это знаешь. Как и я знаю твои мотивы. Что ж, завтрак ты выиграл, вот только не тот, что рассчитывал. Отныне ночь – твой лучший друг, а день испепелит тебя. Что ж… может это и к лучшему».
А потом он исчез. Я так и не понял, что он имел в виду, когда говорил «к лучшему». Наверное, надеялся все-таки, что я сгорю. Этого, к сожалению, тогда не произошло. Я быстро понял, кем я стал, хотя и с дикими криками на следующий день выбегал под палящим солнцем. Я должен был сгореть, но вместо этого я закопался глубоко в землю, туда, где смертоносное солнце не смогло меня настигнуть. Но следующая ночь… она была моя.
Джек помолчал некоторое время. Перекатив кофе по стенке чашки, он продолжил:
– Больше, если честно, нечего рассказывать. Вот так я вампир уже более четырехсот лет. Встречались ли мы с ним после? Нет, к счастью. Не думаю, что это была бы приятная встреча для нас обоих. И уж точно не гарантирую, что не убил бы его прямо там.
Некоторое время они молчали. Джек думал о своем, а Пауль раз за разом прокручивал в голове его историю. Если бы у него были волосы, то они бы точно стали дыбом. Мог ли он подумать о таком, когда двести лет назад этот самодовольный юнец потревожил его покой, стремясь найти в склепе убежище? Едва ли. Оставалось только радоваться, что он просто не уничтожил тогда Джека, не усыпил его и не выкинул на солнце. Жалко стало – уж сильно мальчишка на собственного сына был похож. И сейчас хотелось его как-то успокоить, обнять, сказать… а что сказать? Впервые за свои семьсот лет Пауль не мог найти слова. Джек, заметив его состояние, отодвинул от себя тарелку с десертом, в котором лениво ковырялся.
– Не нужно, Пауль. Я то, что я есть. Мне не нужна жалость, никогда не нужна была. Как бы там не было, я жив и умирать больше не собираюсь. Знаешь, не случись это, я бы не смог понять многие вещи, которые сейчас мне кажутся простыми. И от того особенно прекрасными. Посмотри на них, – Джек повернулся в сторону посетителей, подпирая рукой подбородок. – Они ведь такие разные. От одного так и пахнет смертью, что буквально стоит за его спиной, а другие… – он махнул в сторону девчонок, – так и кипят жизнью. Они боятся своего будущего, а он ждет конца. И смерть к нему придет как добрая подруга. Он возьмет ее за руку, а пойдет с ней в лучший. А что они? Они проживут долгую и счастливую жизнь. Возможно, кто-то из них сделает величайшее открытие. А кто-то станет просто хорошей мамой. Может быть, не все будет идти гладко, может быть их ждут серьезные испытания, но они будут жить. Когда мы придем с тобой сюда в следующий раз, возможно они будут похожи на того деда. А может быть, мы увидим здесь их внуков. И, знаешь, я хочу это увидеть. Хочу им улыбнуться. Хочу знать, что у тех двух девочек, что мы сегодня спасли, в конце концов все хорошо.
Переведя дух, Джек добавил несколько тише:
– Я отнял столько жизней, Пауль. И ничто и никогда меня не оправдает. Но сегодня я совершил маленькое чудо. Я жизни спас. Я подарил этим глупеньким дурочкам второй шанс. И от того в душе у меня хорошо. Ну, или в том месте, где она должна быть.
– Джек, послушай меня. Выслушай и прими мои слова, как всегда принимал то, чему я пытался научить тебя, – Лир поднял взгляд, а после молча кивнул. Пауль продолжил: – У тебя была сложная жизнь. У тебя была тяжелая смерть. Но у тебя не было выбора, Джек. То, что сделали с тобой – это не твоя вина. Это просто неудачное стечение обстоятельств. И последнее, что ты должен делать – это ненавидеть себя. Я знаю тебя. Я знаю, какой ты. И я не вижу в тебе зла, а я его видел очень много, поверь мне. Ты вбил себе в голову, что ты проклят, но… ты сам проклял себя. Ты сам считаешь себя таким, ты повесил на себя это клеймо и идешь с ним по жизни. Да, Джек, ты не умрешь больше. Не станешь бесплотным духом, летающим по миру, а по факту привязанным к собственным костям. И ты не уйдешь в лучший мир, как не ушел и я. Я просто струсил. Забоялся, Джек. Я и сейчас боюсь. Но ты… ты живешь. Ты ходишь по этим улицам, видишь людей, разговариваешь с ними. Ты просыпаешься каждую ночь, и каждая ночь становится твоей.