Ожидание заката

Короче, то, что у нас в магазинах для нас, это совсем не то, что у них в магазинах для них. А большая-пребольшая разница.

Ну вот. Товарищ обещал посодействовать и пригнать такую машинку из Китая. Самую ту. Не новую, правда, а годовалую, но тем лучше: все возможные проблемы уже ликвидированы, и не будет неприятных сюрпризов в виде неожиданного отказа датчиков или блокировки компьютера. Смущает, конечно, то, что машина не с нуля, а чья-то. С другой стороны, она числилась в ихней госструкуре, а потом по ряду причин – списана. Не потому, что брак, а… так надо. Значит, все-таки ничья? И я буду первым, так сказать, полноценным хозяином. Существовал еще ряд проблем: оформление, перепрошивка компьютера под русскоязычное население. Хоть мы и живем на Украине, но восток – это Восток. Больше восьмидесяти процентов населения разговаривает на русском. Я – в их числе.

В общем, завтра-послезавтра машина прибывает в город, еще день-два на оформление документов, и – перепрошивка.

День-два – потому что Светлана обещала помочь. А связи у нее неплохие. Умеет тетка держать нос по ветру. Где надо скидку даст, где-то бесплатно сделает, а где-то и завысит – для отката. Короче, все местные службы и органы нас любили. В хорошем смысле слова. Решали вопросы, получали денежки. Так и жили. Зато проверки к нам практически не ходили. Я, по крайней мере, не помню. Ни налоговая, ни УБЕП, ни прочие упыри.

Так что подвожу итог: уважаемый дизайнер престижной фирмы должен ездить на хорошей машине. А что, Е-класс, это салон как у «Волги» размером, кожаный между прочим! Люк, парктроник, датчики света, дождя и так далее. Конечно, с «Мерседесом» или «Лексусом» не сравнить, так ведь все в жизни относительно!

Все дело в приоритетах, – любила повторять знакомая предподша из универа. Остается решить ручная коробка, или автомат? С ручной меньше геморроя, расход горючего меньше и вообще…

С автоматом – всего две педали, расход больше, правда автомобиль мягче идет, но зато его нельзя толкать, если заглохнет. Что же выбрать?

Впрочем, к чему это я? Так, умничаю, для удовольствия! Машина-то уже приедет с коробкой-автоматом. Так что все, выбор сделан.

А то что Китай… В той же передаче, кстати, показывали одну девочку. Лет десяти-двенадцати. Она хорошо занималась гимнастикой или акробатикой, чем-то подобным, короче, и ее перевели в интернат. Спецшколу. Чтобы она не тратила времени на дорогу домой и так далее, и могла готовиться к какому-то там чемпионату.

Как я, в общем.

Вот показывают ее комнату. Или палату, не знаю, как назвать. Тесная каморка, три на пять, там восемь кроватей. По две двухэтажные вдоль стен. Не вздохнуть, ни… выдохнуть. И эта девочка рассказывает, как она живет, как проходят ее занятия и все такое. И как она рада, что страна остановила выбор на ней, и как она (девочка) сделает все возможное, чтобы оправдать доверие своего (!) Китая и так далее и в том же духе.

Потом показывают ее родителей. Дома. Вполне ничего себе приличненькая квартирка, большая. И папа с гордостью говорит прямо в камеру, о том, как они горды и счастливы, что их дочери выпала честь представлять страну на соревнованиях. И показывает алтарь имени этой девочки. Портрет, надписи-иероглифы, палочки курительные – все в буддийском духе, как в кино.

И все это на полном серьезе.

Вам смешно? Мне – нет. Я смотрел и глубоко в душе завидовал. Чему – и сам не знал. Но – завидовал. Вот это Дух Патриотизма! А мы – братья-славяне смеемся над ними: все китайское, узкоглазые, завоюют мир. То есть, говорим правду, но – с саркастической ухмылкой. Словно сидим высоко наверху, и снисходительно взираем на этот дисциплинированный трудолюбивый народ.

Правильно сказано в заповедях – гордыня грех. От себя добавлю – тайный. В глубине души мы все себя считаем не такими, как другие. И, как правило, лучше. И никогда не признаемся в этом другим. Мы достойнее, умнее, лучше… Но если чего-то не срастается, всегда находим объяснение, почему у Иванова получается, а у меня – нет. Объяснения самые разные. От простых – ему просто повезло, до сложных – у него папа начальник, а у мамы богатые родственнички.

Ладно, это я отвлекся. Вставать-то надо. Вот всегда – только-только мысль пойдет, нужно куда-то идти… Ах да, исполком.

Короче, я встал, привел себя в порядок. Под глазом удобно расположился огромный синячище. Вот интересно, почему ударили в глаз, а синяк – под ним? Впрочем, чемпиону не зазорно быть меченым. Вот и афоризм в тему: добро должно быть с кулаками, а чемпионы – с синяками. Актуально, не правда ли? В свете вчерашних вечерних событий.

Зазвонил телефон. Димка. Я не стал отвечать, сунул трубу в карман и вышел на площадку.

Встретились мы под зданием исполкома. Я, Палыч и Димка.

Интересно, что конторы, которые должны помогать другим, то бишь, давать деньги, почему-то всегда самые бедные. Ну нет у них средств, они же финансы, для нужд населения! Все, понимаешь, раздали!

Но зато удивительным образом в зданиях и кабинетах подобных контор сделан такой ремонт, что туда можно ходить на экскурсии. Если пустят. Спроси: откуда бабки? Скажут спокойно: дык, спонсоры. Или скромненько: государство выделило. И все довольны. И мы тоже довольны.

Ведь гораздо важнее, чтобы пришедшая подписать справку бабушка сидела на удобном, мягком диванчике, в нормальном красивом помещении с хорошим кондиционером, куда дизайнер вложил душу, чем на жесткой лавке в коридоре с небрежно побеленными стенами!

Она, эта бабушка, смотрит вокруг, и получает эстетическое удовольствие, переходящее в наслаждение, которое, как известно, уже граничит с экстазом.

Мелочь, а приятно!

Взять, к примеру какой-то праздник, да хоть бы и Девятое мая. Великий праздник, никто спорить не будет.

Власть скромно, с трудом сдерживая гордость, выдает ветеранам по бутылочке водки и пакету гречки (естественно тем, кто есть в списках. А там есть немного. Зато полно мертвых душ, в несомненной пользе которых старик Гоголь не ошибся), потом проведет для себя и зрителей митинг. Ну правильно, просто так отдать, из рук в руки – это глупость. Особенно если сравнить затраты на организацию митинга и стоимость подарков. Фактические, естественно.

А вечером – салют. Нормальный салют стоит – пять-десять тысяч баксов. Плюс откаты. Старенькие ветераны сидят дома, и слушают, как грохочут выстрелы. Некоторые из тех, кто еще может передвигаться, сами или с детьми, придут на площадь.

Если повезет, присядут на турникеты (бордюры, поребрики). Если очень повезет – молодежь уступит грязные затоптанные скамейки.

Если не повезет – будут стоять. Если очень не повезет – упадут. Если в этом случае повезет – поднимут, доведут до дежурившей «скорой». Или затопчут.

Бух! Головы задраны, крики, вопли, свист. Верещит сигнализация припаркованных в запрещенных местах автомобилей. Восторг, экстаз. Первый раз в жизни дикари узрели консервную банку.

Щедрая власть кормит стадо зрелищами. И стадо с радостью внимает ее ласковым подачкам.

А ветераны – где-то там, в толпе. Несколько крупинок золота в горсти песка…

Но зато – салют в честь Дня Победы!

Оно им надо? Крыша течет, нет денег на хлеб, на лекарства, долги по квартплате, нет возможности съездить в санаторий. Они четыре года лежали в грязи, ползли по воде, умирали от жажды, мучились от голода, болезней и это – рядом с врагом.

Согласитесь, это несколько труднее, чем сегодня при ОРЗ не пойти на работу.

Короче, лили они свою кровь для того, чтобы одно государство обеспечило им ордена, любовь и уважение окружающих, а другое – салют под халявный кулеш и двести грамм водки раз в год.

Самое то, учитывая их возраст и хронические заболевания.

Но что ж поделаешь, ветераны – это не ставка в предвыборных кампаниях. Это дань традиции, возможность отмыть деньги, прикрытие для себя, оружие для оппонентов, лишний опорный рычаг, в конце концов.

А старики верят, что кому-то нужны. Как же – это все для них! И салют, и митинг!

Но почему это только раз в году, и то – для окружающих?

Потому что – власть!

Я сплюнул.

– Откуда? – Палыч пожал мне руку, указывая на синяк.

Я пожал плечами.

– Ты же вроде не пропускал? – удивился Димка. – Или пропускал?

Я неопределенно мотнул головой, что должно было означать нечто среднее.

– И как теперь в таком виде? – обеспокоился Димка.

– Да молча. У кого есть синяк – те идут впереди. Кому не хватило – жалко плетутся сзади. Ясно? – съязвил я.

Палыч хмыкнул.

Да, видок у меня, должно быть еще тот. Костюм был приготовлен с вечера. А говорят, что заранее готовиться – плохая примета. Вот и подтвердилось. Костюм и галстук – это конечно, хорошо. Но вот то, что с синяком они совершенно не гармонируют, я понял, пройдя три четверти дороги.

В строгом костюме и с подбитым глазом, я был похож на менеджера средней руки, у которого отняли барсетку с деньгами и мобильный телефон впридачу. Ибо спортсмены моего возраста – редкость.

Надо, надо было одевать джинсы и куртку. Но теперь поздно.

– Хрен с тобой, пошли! – И Димка уверенно потянул на себя тяжелую дверь.

– Хрен с тобой! – сказал я, толкая тяжелую дверь, через час выходя на улицу.

В принципе, я не ошибся. Мало того, в назначенное время нас не приняли, так и мэра не оказалось на месте. Так сказала его секретарша. Существо с минимумом… нет, не мозгов, а чувства такта.

Короче, принял нас Соколов, начальник управления физкультуры и спорта. Я его часто видел по телевизору. И вживую. Он часто трется на более-менее значимых соревнованиях. Вчера, кстати, он и вручал мне жестяную медальку… Вроде и неплохой мужик, но ничего не решает. В том числе, к сожалению, в области физкультуры и спорта.

Но кабинетик у него ничего. Самое то, для управления физической культуры. Плазма, ноутбук, бар. Кожаная мебель, стол из настоящего дерева, а не жалкого подобия из древесно-стружечных пластин. Ворсистый ковер на полу. Ах да, совсем забыл: на полке ряд кубков и грамот, и дань физкультуре – блестящая гантель в углу.

Если такой кабинет у начальника управления спорта, какой тогда у мэра? Я не бывал в кабинетах у мэров, но шестым чувством догадался, что у мэра кабинет чуточку лучше. Может, даже не один. Но это понятно. Они же всего-навсего слуги народа.

Пусть хоть отремонтированные кабинеты будут им утешением.

После обмена приветствиями и формальными поздравлениями чемпиона (я сразу вспомнил парк), Палыч взял слово и коротко, за минуту, изложил суть проблемы.

На мой взгляд, неплохо. Он даже пару раз толкнул избитые фразы насчет престижа области и города, воспитания нового поколения и пропаганды здоровья.

Когда он говорил насчет здоровья, Соколов согласно кивал и рассеяно постукивал по необъятному столу пачкой дорогих коричневых сигарет.

Мы с умным видом молчали.

Когда Палыч закончил, начальник уверил его, что он с этим абсолютно согласен, и мэр тоже.

Хм, значит, мэр нас сейчас слышит? Я даже хотел было спросить об этом.

А что, раненому в голову чемпиону это простительно.

Неприятно дергая шеей, Соколов уверил, что к следующей сессии он подготовит необходимые документы. И если депутаты не будут возражать, а они возражать не будут (ну еще бы, мэр-то с нами согласен!), в бюджет внесут поправки, и тысяч пятьдесят-шестьдесят гривен нам выделят.

Все зависит от депутатов. Мэр-то что, он ничего не решает, вся власть в руках депутатского корпуса.

Палыч согласно кивал. Димка гордо поглядывал на меня. И чего он пучится, придурок? Кто обещал встречу с мэром?

Крестного тоже, кстати, мы так и не увидели.

Короче, порешили на том, что недельки через три Палыч наведается и осмотрится, что к чему.

Мы попрощались, при этом Соколов сказал что-то восторженно-напутственное, а я ему чего-то идеологически-выдержанное.

А потом мы вышли на улицу.

– Деньги будут! – важно сказал Димка.

– Надежда теплится – согласился Палыч.

– Хрена с два, – высказал я предположение.

– А ты чего недовольный? – обратился он ко мне.

Я недовольный? Да с чего он взял! Озабоченный, да. Вообще-то мои мысли хоть и были заняты Китаем, но не тем, как туда попасть, а тем, что оттуда должно приехать.

– Не знаю, – промямлил я, погладив синяк. – Не особо верится что-то. Посмотрим.

– Да все будет в ажуре – уверил Димка.

– Если откат пообещать, может и будет, – неопределенно пожал плечами Палыч. – Только нам тогда гулькин хрен перепадает.

– Шансы будут, если на страну выйдем – мрачно сказал я. – Но это уж вряд ли… Таеквондо – это Корея, никак не Ки…

– Что за настроение, боец? – сурово оборвал Палыч. – Ну-ка, хватит бздеть!

– Есть хватит бздеть! – согласился я. – А чего мы тут стоим? Может, двинулись?

И мы двинулись.

IV

На поляне, ровно посредине треугольника, образованного центральным входом в дом отдыха, сторожкой и началом тропинки, ведущей в лес, возле того самого памятного деревянного грибка, на потрескавшихся от времени шлакоблоках стояло три улья с недавно подселенными пчелами, которые будут давать лучший в поселке мед.

Учитывая последние события, деятельность производства временно была прекращена, тем более, что милиция зачем-то увезла на экспертизу несколько литров первача и некоторые запчасти из цеха. Впрочем, восстановить их будет несложно. А потом все пойдет по накатанной плоскости. Тем более, рынок сбыта уже налажен, нужно только иногда наведываться в поселок и проверять, не появился ли у Бурячихи новый поставщик, что регулярно и выполнялось.

Стояло прекрасное летнее утро. Толик, облаченный в халат и в шлепанцы на босу ногу, изредка поглядывая на сверкающие на запястье часы, благодушествовал на террасе центрального входа, покачиваясь в кресле-качалке и попивая чай из блюдечка. Рядом стоял столик с горячим чайником, треснутой пластмассовой вазой с печеньем, и наполовину наполненной прошлогодним медом миской.

Дела потихоньку шли в гору. Завхоз обувного объединения согласился взять Толика сторожем вместо Констанин Михалыча, правда с немного урезанной зарплатой – пятьсот вместо восьмисот гривень. Данная сумма устраивала обоих, тем более, что завхоз договорился с Толиком фифти-фифти (значит, пополам) делить прибыль с уликов, и демонстрируя чистоту намерений, в качестве аванса подарил литровую банку меда.

Это пока три, конечно, а там, если дело пойдет – еще. Учитывая, что в поселке никто не занимался пчелами, пасека Толика должна была принести неплохой навар. А там, глядишь, как поутихнет, туда к осени, можно и производство запускать, тем более, что пчелы в спячку лягут.

Так-то, рука руку моет, а деньги к деньгам идут! Еще с домиками вопрос решится, вообще красота будет! Жалко, конечно, и память, и глаз радует и то, и се, но бизнес есть бизнес. Вот сезон дачников войдет в силу, и Толик с сувенирами тут как тут! Он даже представил, как сделает себе такие визиточки, по типу вот тех разноцветных кредиток, что были спрятаны, и там будет написано: «декоративные украшения, народное творчество. Анатолий». Неплохо бы и мобильник указать, но где ж его взять? Купить, что ли? Но разве для того деньги предназначены, чтобы разбазаривать их направо-налево? Сегодня мобильник, завтра то, послезавтра это – и все, нету денег.

Нет. Деньги счет любят.

Погруженный в приятные размышления, Толик не сразу расслышал шум двигателя, а когда, наконец, поднял голову, увидел резко затормозившую возле него иномарку, с сидящими в ней незнакомыми мужчинами.

Хлопнула задняя дверь, и к Толику шагнул крупный мужчина, фигурой напоминавший штангиста Власова. Одной рукой он вытащил из кармана куртки и засовывал за пояс пистолет, а другой протягивал Толику какие-то документы.

– Служба безопасности Украины, – внушительным голосом твердо сказал незнакомец и пристально поглядел Толику в глаза.

Толик меланхолично вылил чай себе на живот.

* * *

Неделю спустя после всех этих событий я мчался по трассе за рулем собственного автомобиля. На спидометре сто тридцать, двигатель работает ровно, без перебоев. Приоткрыт люк, играет музыка. Красота!

Как и предполагают постулаты рыночной экономики – за все нужно платить. Я заплатил, меня не подвели, и машину я получил без задержки, все, как и планировалось. Это вам не с протянутой рукой «месье, же не ма па сис жур!» в коридорах исполкома.

С оформлением проблем тоже не было. Оставалось одно – привести в порядок бортовой компьютер. Он чего-то писал на отдельно выведенный экран, только я не понимал. Наверное, радовался новому хозяину…

Я давно списался на форуме с другими владельцами «Истаров» и все в один голос, или вернее, в один абзац, стали утверждать, что после прошивки машину будет не узнать. И наперебой стали хвалить какого-то Дениса, корифея китайских бортовиков. Я узнал его номер, и позвонил. Мастер снисходительно согласился уделить мне несколько часов своего времени за очень смешную плату: сто пятьдесят долларов США плюс перевод на русский бесплатно.

Не знаю, чем его так смешила указанная сумма: лично мне было не до смеха. Тем более, что ехать нужно было практически через полстраны – в Киев. Ближе я никого не нашел. Сто пятьдесят баксов плюс столько же, если не больше, на бензин.

Утешала, правда, мысль о том, что после манипуляций гуру автомобиль будет общаться со мной на понятном мне русском, а не на неизвестном кантонском диалекте Поднебесной, причем его аппетиты насчет бензина наоборот, понизятся от нагло-русского «эх, еще!» до корректно-вежливого китайского «спасибо, достаточно». К тому же появлялась весьма неплохая возможность попрактиковаться. Набить, так сказать, руку. Последний раз я немножко водил пару лет назад «бэху» товарища. Так что навыки были, но требовали совершенствования.

В общем, я мчался, повторюсь, по трассе и получал удовольствие от нескольких вещей сразу: от быстрой езды, от сознания того, что я теперь уважаемый член общества, имеющий собственное авто, от комфортного салона, от легкого ветерка, и от качественного звука. Положительных факторов было, конечно, больше, но хватит. А то ценность приобретенной покупки как-то теряется на фоне этих моментов.

Сложно было выехать из города и первые десять километров. А потом, после первой остановки, где я покупал воду, все само собой стало на места. Поначалу незнакомый автомобиль как-то потеплел и стал родным, словно я катаюсь на нем уже полжизни. Нет, не катаюсь. Езжу!

Вот я и ехал. Врубил «Diserless» и под знаменитый «Вояж» гордо летел вперед, за прошивкой.

* * *

Оцепенев, Толик смотрел, как из машины выскочил светловолосый молодой человек в темных очках, джинсах и кожаном пиджаке.

– Генеральная прокуратура – представился он, и помахал перед лицом Толика какими-то документами.

Последним из автомобиля вылез паренек со смутно знакомым лицом. Вглядевшись повнимательнее, Толик узнал младшего лейтенанта из районной милиции.

– Добрый день, Зайцев – поздоровался тот.

Толику почудилось, или пчелы зловеще зажужжали возле своих ульев?

«Все, конец» – обреченно подумал он.

Между тем здоровяк из СБУ присел на перила террасы, и голова сидящего в кресле Толика оказалась на уровне его живота. Толик задрал голову, но ничего не увидел: восходящее солнце ударило ему в глаза.

– Вы крупно влипли, Зайцев – сообщил подошедший прокурор, – и я даже не знаю, есть ли у вас шансы…

Толик затравленно молчал.

– Дело в том, – доверительно сообщил эсбэушник, – что тот человек, чьи вещи вы прикарманили, оказался шпионом, имеющим прямое отношение к ядерным секретам нашей страны. Так как это дело больше не подпадает под компетенцию милиции, мы прибыли сюда лично, чтобы разобраться в случившемся.

– Причем имеем самые широкие полномочия, – подтвердил прокурор.

– Но я ни при чем! – возопил несчастный Толик, – я уже сколько раз говорил вот тому товарищу! – он указал на младшего лейтенанта.

– Короче, Зайцев! – наклонился к Толику здоровяк, – или ты перестаешь валять дурака, или мы сейчас тебя… за пособничество агенту враждебного государства, – вполголоса сказал он, и вдруг заорал:

– Где, твою мать, часы и документы?!

Толик быстро протянул руку запястьем вперед.

– Снимай, – велел эсбэушник.

Толик подчинился.

– Документы?

– А документов не было… – пролепетал Толик.

– А что было? – наклонился ближе прокурор.

– Так это… карточки разные и… – Толик замялся, – деньги, чуть-чуть, я вовсе…

– Быстро за карточками и деньгами – велел суровый прокурор, – чтоб через полторы минуты был здесь. Нет – значит, каждая минута опоздания – три года к сроку. Товарищ младший лейтенант, – обернулся он к стоявшему возле террасы милиционеру, – проследите. Если попробует сбежать – вы знаете, что делать!

Младший лейтенант кивнул, похлопал себя по боку, очевидно проверил, на месте ли пистолет, и пошел за Толиком.

Тем временем Толик несся в сторожку, точно гонец, несущий императору весть об окончании войны.

За двадцать секунд Толик выволок из-за угла лестницу, установил ее, и в три прыжка очутился на чердаке.

Младший лейтенант полез за ним.

Димка достал сигареты и закурил. Голубых, сидя на перилах, вертел в руках «Ролекс».

– Как думаешь, все принесет? – Димка выдохнул струйку дыма.

Голубых пожал плечами. Едва увидев Толика, он понял, что тот не имеет к убийству сторожа никакого отношения.

– А как же проверить?

– Пообещай ему медаль за содействие, – Миша вертел в руках часы. – Надо же, первый раз в руках держу! Интересно, они настоящие?

– Дай-ка, – Димка взял часы. – Судя по весу…Похоже, что да. Серийники на боках, прокладка возле завода…

– Корона же вот! – ткнул пальцем Миша.

– А-а-а, – пренебрежительно сморщил губы Димка. – Корона не показатель… Тут другое. Смотри, стекло увеличивает цифры, если смотреть под определенным углом, видишь? – он повертел циферблатом перед лицом Миши. Тот кивнул.

– Потом, что еще… Ну не помню, вроде стрелка должна плавно-плавно идти.

– Вроде идет, – согласился Михаил.

– Тут еще вот в чем фишка: такие часы можно пробить по серийнику. Эти цифры расшифровуются: год выпуска, модель, страна-продавец… Я все не помню, можно глянуть в Интернете.

– Это вариант – одобрил Миша, доставая «HTC».

Тем временем Толик вылез из окна, держа в руках какой-то сверток, торопливо слез по лестнице и зарысил обратно.

Павел шагал следом.

– Принес? – грозно спросил Димка.

– Так точно, – несмело пробормотал Толик и протянул сверток.

– Развязывай, – негромко бросил Михаил, рассматривая часы, и щелкнул в кармане курком.

В мгновение ока сверток раскрылся.

В целлофановом пакете лежали деньги и перевязанные резинкой четыре кредитки.

– Сколько здесь? – спросил Голубых.

Толик зашевелил губами.

– Я имею ввиду, сколько денег убитого, – уточнил Миша. – И учти, скажешь правду – оставишь себе. Соврешь – все пойдет в бюджет государства.

– Восемьсот двадцать долларов две тысячи четыреста тридцать два рубля! – скороговоркой отрапортовал Толик.

Трое приехавших переглянулись.

– Это те деньги, которые были при нем? – уточнил Павел.

– Ну да, были в кошельке, а те – это мои, – закивал Толик.

– Карты мы конфискуем, – задумчиво сказал Миша, и перехватив красноречивый взгляд Толика, добавил:

– Деньги можешь оставить себе…

– А… часы как же? – робко спросил Толик. – Может, и их можно… ну в смысле…

Оба Колесниченко посмотрели на Голубых.

– Часы – это государственная улика, – отрезал тот. Толик опустил голову.

– Радуйся, что еще дешево отделался – заявил Димка – а то мог бы… за незаконное присвоение....

Глядя на нелепую фигуру в мокром халате, Михаил почувствовал жалость.

– В общем так, Зайцев, – официальным голосом сказал Михаил, снова переходя на «вы».

– Если будете помогать следствию, компенсируем вам стоимость часов. А если будете хорошо помогать, – получите, ну орден не обещаю, но медаль вполне может быть.

Толик встрепенулся.

– Буду содействовать в полной мере – с готовностью сказал он.

– Рассказывайте.

– Что рассказывать?

– Все.

* * *

Где-то на середине пути, уже за пределами родной области, в воздухе запахло озоном. Мне показалось было, что вдалеке появились тучи, но горизонт был чист. Машин практически не было, но как неопытный водитель, я предусмотрительно сбавил скорость до восьмидесяти. В воздухе отчетливее запахло озоном, предвестником грозы.

А через пару километров совсем рядом показались нитки молний.

Как-то сразу трассу впереди затянуло пеленой дождя. Меньше чем через минуту я оказался, так сказать, в гуще событий. Дорога плавно спускаясь, поворачивала вниз. Что ж, я не профи, да и машинка новенькая. Сбавим еще.

Я съехал в низину, из-за дождя ничего не было видно. Впереди что-то светилось ярким светом, словно сигнальные огни. Я стал притормаживать, как вдруг…

Справа на капот с противным скрежещущим грохотом или грохочущим скрежетом свалилось нечто, перекатилось и упало на дорогу. Я машинально дал газ, но спохватившись, нажал на тормоза. Проехав несколько метров, машина дернулась и стала. А тормозной путь неплохой, надо сказать… Я выскочил из машины, забыв закрыть дверь и в три прыжка оказался на месте столкновения.

На асфальте лежал, вернее, сидел, тупо встряхивая головой, промокший до нитки пацан лет десяти-двенадцати в одном кроссовке. Второй валялся в нескольких метрах. На мальчишке была надетая на одну руку половина ветровки, вернее то, что от нее осталось. Остатки несколькими тряпичными полосами, в радиусе нескольких метров, как сказали бы японцы, олицетворяли борьбу порядка и хаоса.

Если не считать слегка разорванных джинсов (может, дань моде), в остальном ничего страшного. Крови, по крайней мере, не было.

– Эй, ты как? – Подойдя, я осторожно тронул его за плечо.

Мальчик что-то неразборчиво бормотал, сквозь шум дождя не разобрать что именно, тупо уставившись в одну точку. Здорово, должно быть, его приложило! Я обошел вокруг и присел на корточки рядом. По лицу заструилась холодная вода. Футболка враз намокла.

Обычный пацан, темноволосый, круглолицый, на вид нормальный. Если не считать, конечно, бормотания и идиотского выражения лица.

Вспомнив курсы оказания первой помощи, я осторожно пощупал его. Вроде ничего страшного. Но я же не врач! А если внутренние повреждения? Я встал и осмотрелся вокруг. Из-за дождя ничего не было видно. Что он тут делал, в поле? Может, где-то друзья или родители? Но не искать же их!

Я поднял мальчишку на руки, он казался совсем легким, и понес в машину. Открыв дверцу, я усадил его на переднее сиденье.

Подобрав все следы, в виде рваных тряпок, я скомкал все и кинул на заднее сиденье. Хорошо, что чехлы кожаные…

Усевшись за руль, я повернулся к пацану.

– Ты в порядке?

Он посмотрел на меня и несмело кивнул.

– Ничего не сломано, чувствуешь себя нормально? – продолжал я расспрашивать.

– В-вроде н-нормально, – пробормотал мальчишка.

– Откуда ты взялся? – завелся я. – Я же мог сбить тебя к чертовой матери! Чего под колеса бросаешься! – я с трудом сдерживался. С опозданием включились рефлексы, и накопившийся адреналин требовал выхода. Позднее зажигание.

– Т-так.

– Что «так»?

– Т-так п-просто.

Он что, заика? Или это я его притормозил?

Я закрыл глаза, приходя в себя. А что там с машиной?

Я выскочил из машины и под струями холодной воды осмотрел капот. Вроде пронесло, ни царапинки… Впрочем, это будет известно позже, когда прекратится дождь.

Я поймал себя на мысли, что в создавшейся ситуации щупать крыло автомобиля не совсем этично, особенно если учесть, что в метре сидит мальчик, который по моей милости чуть было не отправился на тот свет.

Отличный повод нашим «патриотам», чтобы оповестить сочувствующих о негодяях, покупающих за национальную валюту зарубежную технику, чтобы убивать соотечественников!

Я уселся в машину и завел двигатель. Подстилка на сиденье сразу намокла.

Мальчик, судя по всему, окончательно пришел в себя и теперь с любопытством оглядывался вокруг.

– Ты где живешь, камикадзе? – спросил я его.

Тот пожал плечами.

– Не помню.

Этого еще не хватало! Правду говорят о законе парности, он же – равновесия. Если где-то хорошо, значит, будет плохо. И похоже, он уже действует.

Я быстро ощупал его карманы. Мальчишка следил за моими действиями с удивленным испугом. Может, принял меня за грабителя-педофила? Пусто. Я сунул ему в руки мокрый кроссовок. Некоторое время он тупо смотрел на него, а потом неловко стал натягивать.

– А мобила? Есть у тебя мобила?

Мальчишка покачал головой. Ну надо же! Сейчас даже в детском саду дети поголовно с телефонами, а этот, судя по виду, уже в классе пятом. И без телефона! Здорово! Может, он детдомовский?

– Где твои родители?

– Н-не помню, – с запинкой сказал мальчишка, твердо глядя мне в глаза. Что же делать? Придется везти его в больницу. Где тут ближайшая больница?

Свидетелей не было, дорога в оба конца, насколько хватало зрения, была пустынной. Я запомнил место в навигаторе, мало ли что, потом доказывай! и тронулся с места. Теперь, наученный горьким опытом, больше сорока я не рисковал давать. Хотя, если судить по теории вероятности, в ближайшие пять лет мне такие попутчики больше не грозят. Не в смысле того, что не дай бог, придется отбывать срок, а потому что такое больше не повторится. Не должно, по крайней мере.

Это у нас практикуется. Стоит ворам обчистить квартиру, как хозяева тут же начинают ставить бронированные двери и решетки на окна. Или взрывается газовый баллон в кафе, и начинаются поголовные проверки всех кабаков.

Нет, чтобы заранее привести все в порядок, ждут, пока не грянет, а потом делают какие-то нелепые телодвижения, словно теперь это что-то даст!

Короче, я ехал, внимательно вглядываясь в пелену дождя. А потом дождь закончился так же внезапно, как и начался – впереди трасса была сухая и солнышко светило как ни в чем ни бывало!

* * *

Спустя час, проведенный в расспросах, и напившись чаю, принялись за осмотр.

– Анатолий, а вы не проверяли этот дом? – Павел указал на центральный корпус.

– Так ведь необходимости не было! – улыбнулся польщенный Толик. – Чего я там не видел?

Миша задумчиво грыз травинку.

– Короче так, – сказал он, решительно вставая с места – давайте разделимся и осмотрим дом. Если два на два – быстрее будет.

– Логично – кивнул Димка и щелчком отправил очередной окурок в кусты.

– Вы наверх, а я вниз. Встретимся на полдороге. Где тут вход в подвал? – Миша подошел к двери, со скрипом раскрыл ее и заглянул в вестибюль. – Надо же, не закрыто! – Он зашел в дом.

Толик пошел следом.

– А свет как организовать? – Миша с любопытством рассматривал вестибюль.

– Сейчас организуем, – махнул рукой Толик и исчез.

– Тени прошлого – раздался голос Димки – обломки великой державы, на которых кое-как построена держава нынешняя. Как гриб на пне. – Он не спеша прохаживался по залу. – Эти картинки – он показал на обшарпанные плакаты – не что иное, как комиксы нашего детства.