Игры с Вечностью

Десятый или двенадцатый проулок закончился не тупиком, а разбитой асфальтовой дорогой, сворачивающей налево и петляющей по берегу пруда. Виктор, повинуясь велению сердца, свернул туда же и медленно поехал к окраине поселка. Он когда-то был на этом месте, еще пацаном, когда они на велосипедах приезжали удить рыбу. Виктор не сказал колдунье, что до второго класса жил неподалеку отсюда, и только поэтому может немного ориентироваться на местности. Окраина поселка представляла собой тупик, переходящий в пустырь. Широкая улица здесь выводила на гравийную дорогу, отделяющую насыпной дамбой пруд от расстилающегося за ним поля, косой стрелой уходящего во тьму ночи. Этакий колорит природы, соединение дикой пустоши с полем и прудом…. Виктор знал, что там, на тупике раньше был рынок, запустевший ко времени перестройки и отданный кому-то за бесценок в наступившую эру капитализма. Единственное что тогда успели сделать – так это убрать прилавки и навесы, расчистив тем самым тупик. И больше ничего. Видимо, тогда что-то произошло с хозяином земли…. Теперь же, по прошествии чуть менее двадцати лет, на куриных правах на этом тупике с краю выросли лишь два магазинчика, не имеющие даже вывески. Один торговал продуктами, а другой автозапчастями, видимо, самым ходовым товаром в наше время. К ним и ехал Виктор, хотя это место находилось вне круга, обозначенного колдуньей.

Тьма была непроницаемой, но Ильин почти инстинктивно хотел попасть туда, чувствуя в глубине души опасность. Включенный дальний свет фар осветил далекую панораму тупика, и что-то показалось в этой картине странным. Ильин напрягся, и понял, что этим чем-то был туман. Он удивился, потому что туман всегда идет от воды, а не по направлению к ней. Виктор повысил скорость, и приоткрыл окна. Никакого шума, даже ветер стих; только слышен шелест колес по асфальту и поскрипывание гравия, прикрывшего выбоины дороги. Когда до тупика оставалось метров двести, Виктор почувствовал запах гари. Легкий, едва уловимый, но он был. Ильин понял – он на правильном пути. А потом, когда свет выцепил из мрака строения магазинов и стоящий в глубине от них одноэтажный бокс, сердце Ильина зашлось нервным стуком, отдающим в ушах как бой барабана. Воротина бокса была приоткрыта, и оттуда прозрачным облаком шел дым. Нет, не валил. Было ощущение, что кто-то проветривает помещение, и только…. Вот какой туман шел к пруду. Дым тем четче во влажном воздухе….

Виктор остановился возле бокса, осветив фарами пространство внутри. Из машины ничего не было видно, так как створка осталась полуприкрыта, и приходилось лишь только догадываться, что за ней. Он боялся выходить, предчувствуя, что за этим молчанием кроется что-то зловещее. Но колебания не были долгими, он покинул салон. На часах было начало второго. Он не знал, что всего на двадцать минут разминулся с Азаматом, тем убийцей, который спал в машине. Азамат проснулся от запаха гари, и оценил ситуацию в мгновение ока. Это он приоткрыл створки гаража и, проветрив немного помещение, сразу осознал всю тяжесть произошедшего…. Итогом было то, что Азамат уже ехал в сторону Ставрополя. Его будут искать, но на родном Кавказе не выдают….

Первым делом Ильин открыл створки ворот нараспашку и отошел от света. Внутри все было заполнено клубами дыма от тлеющего хлама, и не представлялось возможным различить, что творится в дальнем конце. Ильин переключил свет с дальнего на ближний, и стало немного лучше. В углу, недалеко от двери на кресле сидел полуобгоревший охранник, тот у которого до пожара остановилось сердце. Конечно, Виктор не понял, кто это. Его это и не интересовало. Налетел ветер, заклубил пепел внутри гаража и заставил Виктора отступить. Он отошел от двери и закурил. Была необходимость проветрить помещение, потому как дышать там не представлялось возможным. Две сигареты подряд, и Ильин решил, что гарь достаточно рассеялась. Он заглянул внутрь. В дальнем конце комнаты виднелся закопченный диван и чье-то тело на нем, согнутое в неимоверном напряжении. Ноги Виктора подкосились, он упал. Растрепанные волосы, отливающие золотом на фоне черноты стен, казалось, принадлежали ангелу. Пламя не тронуло ни диван, ни Анну, которая лежала на нем. Не увидев лица, Ильин и так прекрасно понимал, кто там лежит. Таких совпадений не бывает…. Виктор сел на грязный асфальт, подвывая и раскачиваясь. Слез не было. Лучше бы они были, потому как Ильину казалось, что его глаза выпрыгнут из орбит. Загудела голова, уши заложило, и перед глазами все поплыло. Внутри открылась такая пустота, что в ней затерялся весь мир, все что было на этой земле….

Виктор сидел, издавая непонятные звуки и стуча затылком по железной створке. Он не замечал ничего вокруг. Так текли минуты. Неожиданно вой перерос в крик, громкий и страшный, такой, что его нельзя было принять за человеческий. Наверное, такие звуки издавали в далекой Ирландии Банши, бродящие по дорогам и пугающие храбрецов до смерти…. Долгий крик, оборвавшийся так же неожиданно, как и начавшийся. За криком наступила тишина. Виктор попробовал подняться на ноги, но будто пьяный снова приземлился на асфальт. Он все же справился на второй раз со своими ногами и, шатаясь, побрел вглубь помещения. Дойдя до дивана, он встал на колени, и наклонился над лежащей там девушкой. Рука начала гладить ее волосы и еще теплую щеку. Выражение лица было мирным. Она будто спала. Но спала не так, как спят живые. Гарь и дым не тронули ни ее волос, ни ее лица, ни ее одежды. Даже стихия жалела портить такую красоту своим прикосновением. Белое лицо для Виктора казалось ликом какой-то святой, запечатленной на холсте. Безжизненное, но красивое как никогда, оно притягивало взгляд. Ильин любовался. Это было дико, но он действительно любовался ей. В глазах стояла боль и тоска, черный холод безысходности и любовь, которая не угасала ни на минуту. Пришла первая мысль за все время. Мысль о том, что ей было всего двадцать два. И пошли слезы. Они не лились и не капали, они просто текли, также безжизненно и горестно, как и дождь за порогом этой кирпичной могилы. Просто слезы, которых Виктор не замечал.

Ему было все равно, что происходит вокруг, что было и что будет потом; и ни одна мысль больше не посетила сознание, которое начала обволакивать серая пелена безумия. Эта пелена становилась все отчетливее и гуще, и Виктор видел в этом состоянии покой, забвение. Я не сходил с ума, и не знаю, как это происходит – постепенно или в одночасье, но я знаю, что в ту ночь Ильин был на краю, за которым ходят либо гении либо обреченные…. Его спасло вмешательство высших сил, которое всегда приходит в нашу жизнь, правда, не всегда во время.

Свет фар машины померк, пару раз мигнул и снова выровнял интенсивность освещения. Ильин обернулся, и увидел высокую мужскую фигуру в черном плаще. Кто-то шел к Виктору и Анне, мерно и плавно. Что-то знакомое промелькнуло в этой грации, Виктора посетило дежавю. Он встал.

– Кто ты, и что тебе надо?! – голос Ильина был угрожающим.

– Ты меня можешь видеть? – ровный голос выражал удивление.

– Самаэль? – Ильин подошел ближе. – Неужели ты опять пришел за этой душой?

– Опять? Но кто ты? Откуда ты знаешь мое имя?

– Вот так всегда… – горестно произнес Виктор. Появление ангела смерти не отвлекло его от ощущений боли и горя, но вырвало из лап безумия. Когда есть с кем говорить, с ума сойти сложнее…. – Я думал, что хоть у вас, бессмертных, память получше…

– Отвечай, кто ты? – теперь голос вестника смерти стал грозен.

Ильин рассмеялся.

– Или что? Убьешь меня? Давай. Я рад буду.

– Ты мне знаком…

– Знаком, знаком. Мы с тобой когда-то встречались, если ты не помнишь… хотя, у тебя столько встреч было за столетия. Скажи, может тебе доставляет удовольствие забирать все самое красивое? А? – Виктор просто плевался сарказмом, смотря в безжизненные глаза вестника.

– Ты меня осуждаешь, смертный? – Ангел был удивлен наглостью вопроса. Он не думал, что с ним кто-нибудь сможет спорить.

– Я тебя презираю. Ты забываешь свои обещания, убиваешь невинных и оставляешь жизнь тем, кто недостоин жить. Хотя, да, ты же по списку работаешь. Для тебя его составляют…. Так вот, скажи хозяину, что без Анны мне не нужно ни счастье в раю, ни вечное благоденствие, ни спасение вкупе со всем остальным. Я не буду ему служить. Знай это. Моя душа не настолько грешна, чтобы не попасть на небо? Что ж, я убью завтра даже не один десяток людей: тех, кто похитил Анну и по вине кого она погибла. Тогда меня примут где-нибудь в другом мире с распростертыми объятиями. И мы будем воевать. Нужно было идти с Азазелем еще тогда, давно….

– Я вспомнил тебя! Ты тот монах, который…

– Который в Италии плакал над любимой женщиной, которая умерла, стоило ей только обрести свое счастье…. Во всей Флоренции не нашлось бы человека, более достойного жить, чем она… А ты ее забрал. И я был там.

– Да, так и было….

– Передай все, что я сказал хозяину и уходи. На этот раз я тебе ее не отдам. Она со мной отправится…

– Да ты с ума сошел.

– Знаю. Что теперь? Уходи, я тебя не ждал.

– Ты мне сможешь помешать?

– Поглядим, – Виктор взял валявшуюся в углу арматурину. – Подходи, я готов.

Он отступил на три шага, и принял угрожающую стойку. Он был готов на все….

Это вызвало лишь смех вестника смерти. Он не удержался от проявления чувств, потому как считал Виктора помешанным.

– С арматурой на смерть? Ого! Да ты отчаянный….

– Я тот, кто стоит против тебя, а что у меня в руках не так уж и важно. Подходи, не стесняйся…. Вы любите там говорить про любовь, всепрощение и долг перед другими. Сами же просто являетесь образцом милосердия, как я погляжу…. Мне противны и мерзки вы все. Забираете как воры, зная, что останетесь безнаказанны за это. Я бы тебе напомнил о твоем слове, данном мне во Флоренции, но ты его не сдержишь, все равно. Не помнишь? Как обычно?

– Что-то о…

– О том, что если мы снова встретимся, и я тебя все еще буду видеть, ты исполнишь мое желание. Мое желание, чтобы эта девушка была жива. Была такой же, как и прежде. Вот мое желание. Что, выполнишь? – Виктор грустно ухмыльнулся, заранее зная ответ.

– Ты же и сам знаешь, что это невозможно, – он лишь отмахнулся.

– Конечно. Ты же не можешь, наверное, менять список по своему усмотрению, как говорил когда-то? Или ты тогда врал, или сейчас. Легко давать обещание, не собираясь его выполнять…. – Ильин неожиданно поник, и опустил арматуру. – И на что я надеюсь, действительно? С тобой мне не справиться…. Но знай, что когда я буду на той стороне, ты обретешь в моем лице того врага, который становится самым опасным. Забирай, – он махнул рукой по направлению к дивану. – Забирай.

И ангел задумался. Нет, конечно он не испугался угроз или вида Ильина. Задумался он над словами, которые в бессильной ярости кидал Виктор, и над своим обещанием. Его задела фраза, что слово легко давать, не исполняя…. Через минуту Самаэль изрек:

– Я спрошу у Него о судьбе этой девушки…

Он не успел договорить. С улицы залетел светящийся шарик, размером не более теннисного мяча. Шарик не был слепящим, он искрился мягким светом, напоминая неяркое зимнее Солнце, радующее, но не греющее. Он принес не только свет, но и тепло души, и Виктор был готов поклясться, что этот шар сама любовь во всем ее всепрощении…. А шар плыл по-над потолком, мягко крадясь среди копоти и дыма. В центре комнаты это чудо природы оторвалось от потолка и, сделав два оборота в воздухе, подлетело к Ильину. Оно остановилось напротив лица, как будто желая получше рассмотреть убитого горем мужчину. Всего пара секунд, но из сердца ушла даже тоска, там осталась только любовь…. Шарик качнулся влево, затем вправо, а потом резко обогнул Виктора и упал на диван. Вспышка, слепота. Был слышен только голос Самаэля.

– Это Он. Он простил вас, вас обоих. А ты говорил о воровстве и подлости…. Он это слышал, Он выше этого, человек. Видимо, ты уже достаточно выстрадал…. Прощай.

И голос смолк. Виктор, стоящий на коленях, закрыл глаза руками и попробовал сосредоточиться на одном из тысячи огоньков, клубящихся под закрытыми веками. Спустя пару минут огни стали меркнуть, и еще через минуту стали желтыми тусклыми отблесками. Виктор открыл глаза. Желтое облако еще стояло перед глазами, но оно уже не мешало смотреть по сторонам и лицезреть картину пожара. Позади раздался шорох. Ильин обернулся. Анна сидела на диване, протирая глаза. Наручники в закрытом виде остались висеть на трубе. Девушка как будто только пробудилась от сна. Виктор пал ниц, потом распрямился, и закричал:

– Ты Велик!!! Прости меня, что я сомневался!!! Прости…

Анна была слишком слаба, чтобы ходить, и Ильин вынес ее на руках. Только тогда она рассмотрела мужчину, стоящего перед ней. Еще там, в гараже, он напугал ее своим криком, и когда он подхватил ее на руки, Анна не могла справиться со своими чувствами, заставившими отбиваться. Виктор не обратил на это внимание, сославшись на шок девушки. И правильно сделал. От радости он готов был летать, и то, что его хлестали по щекам, нисколько не портило настроения. Он ничего не говорил, понимая, что все бессмысленно, пока Анна сама не поймет, кто перед ней. Так и вышло. Как только она узнала Виктора, страх прошел, сменившись приступом раскаяния за рукоприкладство. Она виновато улыбнулась, и обняла его, после чего отстранилась и окинула взглядом.

– Неужели это ты? – она посмотрела на него как на призрак. – Но как ты меня нашел?

– Это долго…. – Виктор напоминал блаженного, настолько счастливая улыбка светила на лице. Он не сдерживал своих чувств. Это было ни к чему. Она наконец-таки рядом. Она жива, и остальное не имеет значения.

– Я умирала? – она еще приходила в себя. – Ты меня спас?

– Ну да, – он как-то сконфузился. – Но не я, а Бог. Он подарил тебе жизнь. А ты ничего не помнишь?

– Нет. Мне как снилось что-то. Ты, гараж… Нет, не помню. Что-то странное…

– Поехали домой, к отцу. Завтра заеду, и поговорим обстоятельно. Я не спал двое суток, тебя искал. У меня уже мозг не соображает нормально….

~ § ~

То, что перед этим Виктор списал на холодность со стороны Анны, было лишь постстрессовым состоянием. И не более того. Он и сам плохо помнил вечер и ночь, потому что разум постарался избавить от слишком сильных переживаний, и сгладил память. Да Виктору особо и не хотелось вспоминать то, что произошло накануне. Когда утром он проснулся у себя на кровати, приключение казалось сном…. Может, так оно и было? Быть может. Разуверился в своих подозрениях он лишь тогда, когда переступил порог дома Воскресных. Анатолий Борисович уехал по делам, его подорвал звонок Вениамина, в десять утра. Вениамин сказал всего пару предложений, но их хватило, чтобы Анатолий засиял как новый пятиалтынный. Проблема была устранена. Белов куда-то пропал, с ним вместе пропала и крупная сумма денег. Где его искать не мог сказать никто. Только потом следствие по делу хищения из бюджета установило, что некто, похожий по описанию на Белова, но с документами на имя Сергея Карловича Майвелля, в семь утра покидал город в поезде, по направлению к Одессе. Там его след терялся. Каким-то образом Вениамину удалось переубедить и крышу Кронстроя. Люди из Москвы, к которым уводил этот след, оказались не такими уж и несгибаемыми. Да уж, в любом деле важен правильный подход. У Вениамина подобный талант был, он умел работать с людьми.

Воскресный обещал вернуться к трем, и просил Виктора дождаться его. Он хотел пообедать со спасителем своей дочери. То, что Анна на самом деле умерла, Виктор не стал говорить ни ей, ни отцу. Она думала, что просто потеряла сознание, он ее не разубеждал. Как сказал Екклесиаст, многие знания, – многие печали; и кто умножает познания, тот умножает скорбь. Поэтому проще было оставить ее в неведении, чем рассказывать вещи, запредельные для понимания.

Утром, когда Ильин вошел к Воскресным, он думал, что на него с порога нападут с расспросами, но ничего подобного не произошло. Когда Анна спустилась к нему со второго этажа, он не знал, как себя вести. Он по-настоящему растерялся, гадая, что она чувствует по отношению к нему, и какую линию поведения избрать соответственной этим чувствам. Анна, быть может, чувствуя эту напряженность, поступила мудро. Она всего лишь улыбнулась, но в этой улыбке была такая глубина, что у Виктора отпали все сомнения…..

– Алло! – сказал Ильин, когда на том конце подняли трубку.

– Привет. Как дела? – голос Варвары в трубке был ласков, и нежен. Так разговаривает женщина, которая помнит тепло твоих рук, и которой ты не сделал ничего плохого, когда вы расставались. Эту интонацию не передать словами, ее можно только услышать.

– Привет. Все хорошо. Чего у тебя новенького? – Виктор разговаривал с улыбкой, чувствуя свою собеседницу так, как будто она притаилась в соседней комнате, а не за несколько тысяч километров.

– Да как обычно, работа, дом. Все по-старому, – она добавила в голос немного печали. – Как медовый месяц? Где сейчас?

– Во Флоренции. Вчера ходили по городу, заглянули в Санта Мария Новелла. Ты представляешь, скамейка все еще на месте. И та надпись. Ну, я тебе рассказывал.

– Я помню, – она улыбнулась. – А ты еще не хотел искать ее. Помнишь, что я тебе сказала? Нужно верить в чудо, и оно непременно произойдет. Произошло?

– Произошло. Она такая… такая, что я не могу выразить все своими словами. Она моя жена, и я люблю ее, – Виктор был счастлив.

Варвара рассмеялась.

– Я знаю, что такое любить. Я тебе как-то говорила об этом. Это прекрасно. Где сейчас жена?

– По магазинам прогуливается с Дашей. Это моя теща, но она младше на четыре года. Мы совпали в своем выборе мест для посещения с тестем. Он тоже в свадебном путешествии. Вот, пересеклись во Флоренции. Они потом в Лондон, а мы в Севилью.

– По местам боевой славы? – она иронизировала.

– Ха-ха! Ну да, нужно же побывать везде, где были когда-то. Я хочу заглянуть на старое кладбище. Там покоится одна женщина, ее звали Сусанна. Когда-то она была моей матерью… Тогда, в первом сне. Хоть цветов положу.

– Сердце матери и через столетия греет. Сам знаешь.

– Что есть, то есть….

– Так у тебя теща теперь есть? Какая она? За деньгами гонится или что-то чувствует к Анатолию?

– Не, деньги там ни при чем. Толя ее проверял, она его действительно любит. Не, она классная девчонка. Юморная, умная. Толику с ней хорошо будет.

– Ты тестя по имени называешь?

– Ну да. Я – Витек. Он – Толик. Аня в шоке, ее отца так никто не зовет, может только пара самых близких кентов. А тут я. Я его уважаю, мужик – во! Классный. Он ко мне тоже вроде как с уважением относится. Мы с ним сдружились, по-настоящему. Анька только рада.

– Ну, я не сомневалась. Она тебя любит. Это видно.

– Но ты же на свадьбе не была…

– А когда мы столкнулись на улице, в марте? Не помнишь? Я не забыла, как она посмотрела на меня… – Варвара улыбалась. – Береги девочку, она любит тебя. А ты тоже хорош! Кто же бывших любовниц на свадьбу зовет?

– Ну, ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Ты мне близка, и я по праву могу назвать тебя… Короче, ты мне теперь как сестра стала.

– Ха-ха! Ну да…

– Не пошли, – Виктор сделал притворно-строгий тон. – Попрошу без этого. Я в духовном плане и никак иначе. Я знал, что ты не придешь, но не пригласить тебя я не мог. Если бы пришла – я только рад был.

– Аня меня бы убила. Зачем жене настроение портить?

– Да нет, я сказал, что ты просто подруга из юности…

– Ну, Аня не настолько наивна, чтобы не понимать – дружба между мужчиной и женщиной либо начинается с постели, либо же ей заканчивается.… Но ты хоть не совершил самую обычную ошибку – не стал знакомить жену с бывшей любовницей, или говорить, кто она… Молодец.

– Ну да. Хотя, желание было, – Виктор кивнул.

– Когда домой?

– Через пару недель. Как раз к середине мая приеду. Я же уволился с работы…. Тесть хочет открывать свою типографию, меня зовет на него работать. Доход хороший. Пока там ремонт идет. К середине месяца закончат с отделкой.

– Понятно. И ты согласился?

– Да. Почему бы и нет? Тесть мужик строгий, но справедливый. Под ним работать непросто, но приятно. Дома он один, на работе другой… Ну, это не так интересно. Ты там еще замуж не собралась?

– Нет. Я и не хочу. Я хочу усыновить ребенка, но столько проблем, когда семья неполная…

– Из тебя выйдет хорошая мать, – Виктор был искренен. – Я желаю удачи, от всей души. А кого? Мальчика? Девочку?

– Кто по сердцу будет, – в голосе Варвары был океан нерастраченной нежности. Она действительно была рождена прекрасной матерью.

– А проблемы то, что ты не в браке?

– Ну да. Но фиктивно замуж выходить… Я не могу так.

– Я приеду, и мы встретимся, обсудим это. У моего тестя такие связи, что тебе ребенка за неделю оформят. Я поговорю с ним об этом. Он любит детей, особенно сирот. Не откажет.

– Спасибо, Вить, – голос немного сбился. Она плакала. – Ты знаешь, я хочу хоть кому-то счастье подарить в этой жизни. Я воспитаю Человека.

– Я в этом уверен.

– Ты же понимаешь, вот-вот и от красоты следа не останется, а кроме как своему ребенку ты не нужна никому….

– Что есть, то есть. Но не грусти. Все решаемо в нашей стране. Не грусти. Я приеду.

– Я буду ждать…. – на том конце повесили трубку. Варвара не любила проявлять эмоции, и стеснялась слез. Виктор это знал и не удивлялся. Дети – это счастье. Он и сам должен был стать отцом. Скоро….